ройял  за  штуку!  -  пробормотала  перепуганная
Иньянна.
   - Не может быть!
   - Может, лучше начать с колбас?
   - Стянуть редкое вино  не  так  уж  трудно,  -  заметила  Лилэйв,  -  и
значительно более выгодно.
   - Я не готова...
   - Ты просто так думаешь. Ты же  видела,  как  это  делается,  и  можешь
сделать сама. Ты зря боишься, Иньянна, у тебя душа вора.
   - Как ты можешь так  говорить!  -  с  ожесточением  воскликнула  бывшая
лавочница.
   - Тише, тише, я имела в виду только хорошее.
   Иньянна кивнула:
   - Пусть так, но ты ошибаешься.
   -  По-моему,  ты  себя  просто  недооцениваешь,  -  сказала  Лилэйв,  -
кое-какие черты в твоем характере лучше видны со стороны. Я  их  заметила,
когда  ты  любовалась  Ниссиморн  Проспект.  Итак,  принеси   мне   фляжку
пидруидского золотистого и драконьего молока. Хватит болтовни! Ты  воровка
нашей гильдии, и нынче твой задел.
   Не было никакой возможности  избежать  этого,  но  не  было  и  причины
рисковать, занимаясь этим в одиночку. И Иньянна попросила Атэйва составить
ей компанию. Они вместе отправились на Проход Оссера, где с  важным  видом
вошли в винную палатку - двое молодых повес, решивших купить себе  немного
радости.
   Иньянну охватило странное спокойствие.  Она  выбросила  из  головы  все
мысли,  не   относящиеся   к   делу,   как-то:   нравственность,   частная
собственность или  боязнь  наказания,  тем  более,  что  раньше  она  была
лавочницей, а сейчас хотела пощипать собрата по  профессии,  и  не  стоило
усложнять ситуацию философскими колебаниями.
   За  прилавком  стоял  хайрог:  ледяные,  никогда  не  мигающие   глаза,
чешуйчатая кожа, змеящиеся волосы. Иньянна, стараясь, чтобы  голос  звучал
по возможности проникновенно, поинтересовалась стоимостью молока  морского
дракона в прозрачном сосуде, в то время как Атэйв копался среди бутылок  с
дешевым красным вином. Хайрог назвал цену. Иньянна  всем  видом  показала,
что шокирована.  Хайрог  пожал  плечами.  Иньянна  взяла  лежавшую  сверху
прозрачную  емкость  и,  хмурясь,  начала   рассматривать   бледно-голубую
жидкость. Потом сказала:
   - Оно темнее, чем обычно.
   - Оно меняется год от года. И у разных драконов молоко разное.
   - Но считается, что все должно соответствовать стандарту.
   - Разумеется, соответствует, -  бросил  хайрог  с  видом,  равнозначным
человеческому злобному взгляду под деланной улыбкой. - Несколько  глотков,
человек, и ты сможешь трудиться целую ночь.
   - Дайте-ка мне минуту подумать, - попросила Иньянна. -  Ройял  -  сумма
немалая, независимо от того, какой будет результат.
   Это был знак Атэйву. Тот обернулся.
   - И эта дрянь из  Мазадоны  действительно  стоит  три  кроны  штука?  Я
уверен, что последние недели ее продают по две.
   - Если найдете по две, покупайте по две, - ответил хайрог.
   С хмурым видом Атэйв потянулся, слегка наклонившись,  словно  собирался
поставить бутылку на полку, но покачнулся и свалил целый  штабель  фляжек.
Хайрог зашипел от гнева.  Атэйв,  бормоча  извинения,  неуклюже  попытался
поставить все на место и уронил еще больше. Хайрог встревоженно вскрикнул,
бросился  к  товарам,  и  они  с  Атэйвом,  мешая   друг   другу,   начали
восстанавливать порядок, а Иньянна, запихнув фляжку  с  драконьим  молоком
под тунику, добавила к ней  две  фляжки  золотистого  и  со  словами:  "Я,
пожалуй, поищу где-нибудь подешевле", - вышла из палатки.
   Она с трудом Заставляла себя не бежать, хотя щеки ее пылали, и она была
уверена, что все прохожие видят в ней воровку, лавочники вот-вот  поднимут
шум да и сам хайрог сейчас выскочит следом. Она  заставила  себя  спокойно
дойти до угла, где свернула налево и пошла дальше, направляясь к  рядам  с
маслами и сырами, где ее поджидала Лилэйв.
   - На, - сказала Иньянна. - Они жгут мне грудь.
   - Отлично сработано, - обнадежила  ее  Лилэйв.  -  Нынче  ночью  выпьем
золотистого в твою честь.
   - И драконьего молока?
   - Сохрани его,  -  серьезно  посоветовала  девушка.  -  Выпьешь  его  с
Галайном в ночь, когда тебя пригласят на обед в Ниссиморн Проспект.
   Ночью Иньянна несколько часов лежала с открытыми  глазами,  боясь,  что
сон принесет послание, а  с  ним  и  наказание.  Вино  выпили,  но  фляжка
драконьего молока лежала у нее под  подушкой,  и  она  испытывала  желание
выскользнуть  наружу  и  вернуть  ее  хайрогу,  -  сказывались   поколения
предков-лавочников.  Воровка,  думала  она,  воровка,  воровка,  я   стала
воровкой в Ни-Мойе. Почему я так поступила, по какому праву? По  тому  же,
ответила она себе, по какому та парочка украла мои  двадцать  ройялов.  Но
при чем здесь хайрог? Если они украли у меня, я краду у него, он, что  же,
тоже пойдет красть? Прости меня, Леди, подумала она. Король Снов истерзает
мою душу. Но в конце концов, она  не  могла  не  спать  вечно,  и  наконец
уснула, и пришедшие сны были  чудесными  и  величавыми,  и  она  беззвучно
скользила над  городскими  аллеями,  над  Кристаллическим  Бульваром,  над
Музеем Миров, над Комнатой Волшебства в Ниссиморн Проспект, где ее  принял
в объятия брат герцога. Сон смутил ее, она  ни  в  коем  случае  не  могла
видеть в нем наказание. Где же нравственность? Это противоречило всему, во
что она верила. Получалось,  словно  сама  судьба  предназначила  ей  быть
воровкой. Все, что произошло с ней за минувший год, подводило к этому. Так
может, она стала тем, кем стала по воле Дивин?  Иньянна  улыбнулась  своим
мыслям. Какой цинизм! Она не может противиться судьбе.


   7

   Она крала часто и хорошо, страх попасться прошел через несколько  дней.
Иньянна свободно расхаживала по  Большому  Базару,  иногда  с  кем-нибудь,
иногда одна, прибирая все, что  плохо  лежит.  Это  было  так  легко,  что
начинало казаться почти не похожим на преступление, тем более,  что  Базар
был всегда переполнен - население Ни-Мойи, говорили,  составляло  тридцать
миллионов жителей, и, казалось, все они находились на Базаре одновременно.
Здесь шумели, торговались, спорили, и Иньянна с удовольствием вносила свою
лепту в реку этого бытия.
   Большая часть добычи у нее не задерживалась. Профессиональный вор редко
хранил у себя  что-нибудь,  кроме  еды,  и  почти  все  трофеи  немедленно
продавались. Эта обязанность лежала на хьортах. Их было трое - Бьорк, Ханх
и Мозинхант - и они входили в широко раскинутую сеть скупщиков  краденого,
состоявшую в  основном  из  их  соплеменников;  скупщики  быстро  вывозили
краденое с Базара,  а  потом  продавали  товары  по  законным  каналам,  и
зачастую те возвращались к тем же  торговцам,  у  которых  были  украдены.
Иньянна быстро постигла, какие вещи нужно и можно красть, а какие нет.
   Поскольку Иньянна была новичком, действовать  ей  было  легко.  Не  все
торговцы Большого Базара благодушно относились к гильдии воров,  некоторые
знали в  лицо  Лилэйв,  Атэйва,  Сидэйна  и  остальных  и  приказывали  им
убираться из своих лавок, едва  те  там  появлялись.  Но  молодой  человек
Калибай был неизвестен никому, и Иньянна могла бы обирать лавки в  здешнем
столпотворении еще несколько лет, прежде чем ее начали бы узнавать.
   Опасность грозила не столько от  владельцев  лавок,  сколько  от  воров
других семейств Базара. В лицо они ее пока не знали, а глаза  у  них  были
намного зорче, чем у торговцев, и за первые десять дней ее трижды  хватали
за руку. Страшно было чувствовать чужую руку на  своем  запястье,  но  она
никогда не терялась, оставалась спокойной и говорила просто: "Вы нарушаете
договоренность. Я Калибай, брат Агормэйла". Это действовало  мгновенно,  и
после третьего случая ее больше не беспокоили.
   Но решиться самой на такие действия оказалось гораздо сложнее.  Сначала
она не умела отличать законных воров от любителей  и  колебалась,  хватать
крадущего за руку или нет. Она удивительно легко научилась замечать кражи,
но если рядом не было кого-то из клана Агормэйла, чтобы посоветоваться, то
ничего не предпринимала. Разумеется, постепенно она начала узнавать многих
законных представителей гильдии, хотя все равно почти каждый день замечала
новую фигуру, роющуюся среди товаров, и, наконец, через  несколько  недель
она решилась, думая, что если наткнется на законного вора, то всегда может
извиниться. Суть системы заключалась в том, чтобы не просто красть,  но  и
охранять, и она понимала, что отлынивает от обязанностей.
   Первой ее задержанной оказалась  угрюмая  девушка,  воровавшая  зелень;
говорить Иньянне ничего не пришлось, поскольку девушка  в  ужасе  выронила
все и улетучилась. Следующим оказался старейший вор,  дальний  родственник
Агормэйла, который любезно разъяснил Иньянне ее ошибку,  зато  третий  был
любителем, но не испугался и  отвечал  на  увещевания  Иньянны  руганью  и
невнятными угрозами. Иньянна холодно ответила, что семь человек следят  за
ними и немедленно вмешаются в случае затруднений, после чего  испарился  и
этот. В дальнейшем она не испытывала сомнений  и  действовала  спокойно  и
уверенно.
   Само по себе воровство не тревожило больше ее  совесть,  но  в  глубине
души она ждала мести Короля Снов, считая, что погрязла в грехах, и  когда,
еще не заснув, закрывала глаза, кошмары и мучения лихорадили душу,  но  то
ли Король Снов не считал мелкие кражи грехом, то ли  он  и  его  помощники
наказывали за более тяжкие преступления, то ли у него просто не хватало на
нее времени, но по каким-то причинам он не посылал  ей  посланий.  Правда,
порой она  видела  его  во  сне  -  жестокого,  старого  великана-людоеда,
посылавшего дурные вести с обожженного и бесплодного Сувраеля, - но в этом
не было ничего необычного, поскольку время от времени он появлялся в  снах
у каждого, и это ничего не означало. Иногда Иньянна видела  благословенную
Леди Острова Сна, нежную мать Коронала  Лорда  Малибора,  и  ей  казалось,
будто  она  печально  покачивает  головой,  словно  говоря,   что   горько
разочаровалась в своей девочке Иньянне. Но  упрекать  тех,  кто  сбился  с
праведного пути, было выше сил Леди, и при таком  отсутствии  нравственных
поправок Иньянна быстро научилась  смотреть  на  новую  профессию  как  на
что-то обычное.
   Со временем она взяла  в  любовники  Сидэйна,  старшего  брата  Лилэйв.
Ростом он был ниже Иньянны и так костляв, что обниматься с ним  в  постели
было небезопасно. Но человек он был мягкий и задумчивый, сносно  играл  на
карманной арфе и пел старинные  баллады  чистым  воздушным  тенором.  Чаще
всего они ходили теперь на дело вместе, и она находила его самым  приятным
спутником. Пришлось, правда, произвести  некоторую  перестановку  спальных
мест в  логове  Агормэйла,  чтобы  проводить  ночи  вместе,  но  остальные
смотрели на это милостиво.
   В компании  Сидэйна  она  забредала  все  дальше  и  дальше  по  улицам
чудесного города. Часто они за час-два  выполняли  дневную  норму  и  были
свободны весь оставшийся день: общая договоренность воров Большого  Базара
позволяла красть столько, сколько можно взять с прилавка, но не больше, и,
покончив с делами, Иньянна выходила на улицы Ни-Мойи. Одним из ее  любимых
мест стал Парк Легендарных Животных в холмистом  пригороде  Гимбелия,  где
она  могла  часами  бродить  среди  давно  вымерших  животных,  населявших
Маджипур до появления цивилизации. Она любовалась шатконогими димилионами,
хрупкими длинношеими створчатыми чомперсами, высотой в два роста скандара,
изысканными  сигимонами  с  густо  заросшими  мехом   кончиками   хвостов,
неуклюжими на вид большеклювыми птицами зампидон,  что  некогда  покрывали
небо над Ни-Мойей огромными стаями, а  сейчас  остались  только  в  Парке.
Изобретенные в древние времена  механизмы  и  приспособления  заговаривали
всякий  раз,  когда  кто-нибудь  из  прогуливающихся  подходил  близко   к
экспонатам, сообщая название и место их  обитания.  Еще  в  Парке  имелись
прелестные уединенные поляны, где Иньянна  и  Сидэйн  молча  прогуливались
рука в руке, потому что Сидэйн не был болтуном.
   Иногда  они  катались  на  лодке,  подъезжая  к  Ниссиморну,  а  иногда
спускались по Цимру до устья Стейша, по  которому,  если  подняться  выше,
можно было попасть на территорию метаморфов. Но такое  путешествие  заняло
бы слишком много времени, и они  добирались  лишь  до  маленькой  рыбачьей
деревушки лиименов, к югу  от  Ниссиморна,  где  покупали  свежей  рыбы  и
устраивали пикник на пляже, плавали и лежали под солнцем.  Или  безлунными
вечерами шли на Кристаллический Бульвар, где вращавшиеся фонари бросали на
мостовую поразительный, вечно изменчивый свет.  Иной  раз  они  обедали  в
каком-нибудь из плавучих ресторанов, и тогда прихватывали с собой  Лилэйв,
которая любила эти  места  больше  других.  Каждый  островок  являл  собой
миниатюрную копию далекой провинции с ее растительностью и животным миром,
и блюда здесь  подавали  характерные  для  нее,  например,  в  продуваемом
ветрами Пилиплоке кормили мясом морских драконов; влажный Нарабал славился
изобилием ягод и сочных папоротников, а были еще  кухни  огромного  Сти  с
Замковой Горы, и Стоена, и Пидруида, и Тил-Омона, но только  не  Велатиса,
что совсем не удивило Иньянну, и даже не Пьюрифайна - провинции Изменяющих
Форму, так же, как кухни опаленного солнцем далекого Сувраеля. Пьюрифайн и
Сувраель  были  местами,  которые  большая   часть   населения   Маджипура
предпочитала не вспоминать, а Велатис просто не заслуживал внимания.
   Все имеющиеся островки Иньянна и Сидэйн навещали  довольно  часто.  Еще
одним ее любимым местом стала Галерея Тонкой Ткани - висевший  высоко  над
улицами балкон в  милю  длиной,  где  находились  самые  дорогие  магазины
Ни-Мойи, о которых говорили, что они лучшие из всех, имеющихся на Цимроеле
и даже в Замковой Горе. Собираясь туда,  Иньянна  и  Сидэйн  наряжались  в
самые лучшие одежды,  которые  позаимствовали  в  лучших  лавках  Большого
Базара. При этом они, разумеется, не подделывались  под  аристократов,  но
все же  наряды  были  на  разряд  выше  тех,  в  которых  они  щеголяли  в
повседневной жизни. Иньянна  снимала  костюм  и  надевала  легкое  женское
платье, темно-красное с зеленым, распускала длинные золотистые  волосы  и,
легонько   касаясь   кончиками   пальцев   руки   Сидэйна,   величественно
прогуливалась  по  Галерее,   предаваясь   приятным   мечтам,   пока   они
рассматривали драгоценности,  украшенные  перьями  маски  или  шлифованные
амулеты и металлические безделушки, только за одну из которых пришлось  бы
выложить пару пригоршней блестящих  ройялов  -  целое  состояние.  Иньянна
знала, что ни одна  из  этих  вещей  никогда  не  будет  принадлежать  ей.
Воровать, почти не опасаясь, можно было на Большом Базаре, но не здесь.
   В одну из таких прогулок по Галерее Иньянна попалась на глаза  Галайну,
брату герцога.


   8

   Она, конечно, и не заметила, как  это  произошло.  Была  ночь  позднего
лета, и она надела самое легкое свое платье из материи,  казавшейся  легче
паутинки. Они с Сидэйном зашли в  магазинчик,  где  торговали  резьбой  по
кости морских  драконов,  поглядеть  на  необычные,  с  ноготь  величиной,
шедевры  капитанов-скандаров,  вырезавших  за  время  долгих   путешествий
тончайшие узоры на кости. Когда четыре  человека  в  мантиях,  по  которым
сразу угадывались аристократы, вошли внутрь,  Сидэйн  затаился  в  уголке,
понимая, что и одежда, и манера ее носить, и  стриженные  волосы  говорят,
что он здесь не ровня никому. Но Иньянна, сознавая, что линии  ее  тела  и
холодный блеск зеленых глаз могут возместить отсутствие необходимых манер,
дерзко осталась у прилавка. Один из вошедших взглянул на фигурку в ее руке
и сказал:
   - Купив ее, вы не прогадаете.
   - А я и не собираюсь ничего покупать, - отозвалась Иньянна.
   - Можно взглянуть?
   Она опустила фигурку в его ладонь, и в тот же миг ее глаза  встретились
с его взглядом. Он улыбнулся, но сразу перевел внимание на резную фигурку,
карту-глобус Маджипура, собранную из множества подогнанных  друг  к  другу
кусочков кости. Минуту спустя он бросил владельцу:
   - Сколько?
   - Дарю, - в тон ему отозвался высокий и суровый хайрог.
   - В самом деле? Ну, а я - вам. - И незнакомец бросил игрушку на  ладонь
пораженной Иньянны. Улыбка его стала еще шире.
   - Вы из Ни-Мойи? - спросил он.
   - Я живу в Стилэйне, - ответила Иньянна.
   - Вы часто обедаете в плавучем ресторане Нарабала?
   - Когда есть настроение.
   - Отлично. Не заглянете ли  вы  туда  завтра  вечером?  Там  будет  еще
кое-кто, кому не терпится продолжить знакомство.
   Скрывая замешательство, Иньянна чуть  наклонила  голову.  Незнакомец  с
поклоном отвернулся, затем  купил  три  маленькие  безделушки,  бросил  на
прилавок мешочек с монетами, и все четверо  вышли.  Иньянна  с  изумлением
смотрела на изящную фигурку в руке. Сидэйн, возникнув из тени, шепнул:
   - Она стоит два десятка ройялов! Продай ее снова хозяину.
   - Нет, - отрезала она и повернулась к хозяину. - Кто это был?
   - Разве вы с ним не знакомы?
   - Иначе я бы не спрашивала.
   - Да, да... - хайрог испустил тихий свистящий звук. - Его зовут  Дюранд
Ливолк, постельничий герцога.
   - А те трое?
   - Двое на службе у герцога, а их товарищ - брат герцога Галайн.
   - О! - прошептала Иньянна и протянула резной  шарик  хозяину.  -  Можно
повесить его на цепочку?
   - Одну минуту.
   - А цена цепочки будет ему соответствовать?
   Хайрог подарил ей долгий прикидывающий взгляд.
   - Цепочка лишь прилагается к резьбе, - сказал он наконец, - а поскольку
сувенир подарен, то с цепочкой будет так же. - Он подобрал изящные золотые
звенья к маленькому шарику и упаковал безделушку в коробочку.
   - С цепочкой по меньшей  мере  двадцать  пять  ройялов,  -  пробормотал
пораженный Сидэйн, когда они вышли.  -  Иньянна,  давай  зайдем  в  другой
магазин и продадим?
   - Это подарок, - холодно ответила она. - Я надену его завтра вечером, к
обеду на Нарабальском островке.
   Она не могла пойти на обед в платье, которое носила  вечером,  а  чтобы
найти другое такое же нарядное и воздушное, пришлось потратить два часа  в
лавках Большого Базара. Наконец она наткнулась на одно, скрывающее  наготу
чисто символически, однако окутывающее тело тайной. Она надела его к обеду
на Нарабальском островке, и глобус висел на цепочке,  покоясь  в  ложбинке
между грудей.
   В ресторане ее ждали.  Сойдя  с  парома,  она  была  встречена  темным,
сосредоточенным врооном в герцогской ливрее, проводившим ее сквозь  буйную
зелень  листвы,  виноградных  лоз  и  папоротников  в  тенистую   беседку,
уединенную и душистую,  находившуюся  в  части  островка,  которую  густая
растительность отделяла от основной площади ресторана. Здесь за  мерцающим
столом  из  полированного  дерева  ее   ждали   трое;   виноградные   лозы
образовывали шатер  над  головой,  и  с  их  толстых  стеблей  свешивалась
гирлянда  гигантских  синих  цветов.  За  столом  сидели  Дюранд   Ливолк,
подаривший ей резную безделушку, стройная темноволосая женщина,  такая  же
гладкая и лоснящаяся, как стол, и человек вдвое старше  Иньянны,  хрупкого
телосложения, с тонкими поджатыми губами и мягкими чертами лица. Все  трое
были одеты столь роскошно, что Иньянне сделалось неловко за свои лохмотья.
Дюранд Ливолк встал и подошел к ней со словами:
   - Вы сегодня еще прелестнее, чем тогда. Идемте, я представлю вам  своих
друзей. Моя приятельница, госпожа Тискорна, и...
   Изящный человек встал.
   - Галайн из Ни-Мойи, -  сказал  он  просто,  мягким  и  невыразительным
голосом.
   Иньянна  смутилась,  но  лишь  на   мгновение.   Она-то   решила,   что
постельничий хочет ее для себя, теперь же до нее дошло, что Дюранд  Ливолк
просто приглашал ее для брата герцога. Негодование на миг вспыхнуло в ней,
но сразу угасло. Что  тут  оскорбительного?  Многим  ли  молодым  женщинам
довелось обедать на Нарабальском островке с братом герцога? И если кому-то
покажется, что ее используют, пусть так.
   Место