мя он молчал, глубоко дыша, уставившись под ноги.  Затем
поднял голову и вытянул вперед руки. Пару раз выбросил вперед  пальцы  и
издал тихий жужжащий звук, едва различимый даже на этой стороне каньона.
   - Громче, Коринаам, - приказал Харпириас. -  Более  яростно.  Начинай
совершать превращения.
   - Принц, это смехотворно!
   - Алтарь, Коринаам. Алтарь.
   Метаморф кивнул.  Снова  вытянул  руки.  Внезапно  контуры  его  тела
заколебались, руки превратились в длинные, похожие на веревки  щупальца,
которые, казалось,  сами  по  себе  извивались,  как  разъяренные  змеи.
Эйлилилалы зашевелились и переглянулись.
   - Очень  хорошо,  -  подбодрил  его  Харпириас.  -  Теперь  произноси
нараспев заклинания.
   - Сейчас. Дайте мне еще минуту, хорошо?
   Тело Коринаама продолжало изменяться. Плечи его расширялись  и  резко
сжимались; кожа  покрылась  складками  и  шипами;  ноги  превратились  в
мохнатые колеса;  руки,  снова  потеряв  змеиную  гибкость,  становились
булавами, копьями, длинными крюками.
   - Деккерет! - внезапно крикнул он.  -  Тиеверас!  Кинникен!  Малибор!
Трайм!
   Харпириас  улыбнулся.  Значит,  метаморф  все  же  знает  кое-что  из
истории! Это  были  имена  короналей  и  понтифексов  давних  времен,  и
Коринаам произносил их нараспев, как заклинания!
   - Хорошо, -  пробормотал  Харпириас.  -  Так  и  продолжай.  Быстрее!
Яростнее!
   Но Коринаама уже не надо было подгонять.
   Похоже, он отбросил всякое стеснение и полностью вошел  в  роль.  Его
тело проходило через такие гротескные изменения, что Харпириас с  трудом
верил собственным глазам: оно вырастало до непомерной длины, затем резко
втягивалось внутрь,  словно  было  сделано  из  куска  резины,  пока  не
становилось  просто  свернувшимся   кубом,   затем   резко   выбрасывало
одновременно сотню ярко-розовых отростков, которые с безумной  скоростью
дергались и  трепетали.  Ярко-синие  глаза  сверкали  на  конце  каждого
резинового жгута. Из него появлялись завитки и петли плазмы. И все время
он не прекращал выкрикивать имена древних правителей - то  воркующе,  то
протяжно, то нараспев, потусторонним, высоким  голосом,  колеблющимся  в
обычном диапазоне и при этом выделывающим такие сложные рулады,  которые
заставили бы рыдать любого музыканта:
   - Вориакс!  Валентин!  Сегилот!  Гуаделум,  Струин,  Ариок!  Гриввис!
Хистифоин! Пранкипин, Гунзимар, Спурифон,  Скаул!  -  И  вслед  за  этим
совершенно устрашающим шепотом:
   - Стиамот. Стиамот. Стиамот.  -  Он  сопроводил  имя  покорителя  его
народа серией взрывных превращений, от которых его  тело  заметалось  по
карнизу такими неистовыми рывками, что Харпириас на мгновение испугался,
что он свалится вниз.
   Очевидно, Коринаам исчерпал в  памяти  запасы  короналей.  Теперь  он
начал нараспев произносить названия городов и местностей, сопровождая их
совершенно безумной пляской:
   - Бимбак, Дундилмир, Фурибл, Чи! Дюлорн!
   Ни-мойя! Фалкинкип! Дивон! Илиривойн, Киридэйн,  Мазадон,  Ниссиморн!
Нуминор! Пидруид!
   Пилиплок! Грен!
   Это было блестящее представление.  Страшная  сила  отрывистых  воплей
Коринаама  и  его  нескончаемые  метаморфозы  слегка  встревожили   даже
Харпириаса. Он  чуть  было  не  поверил  в  то,  что  это  действительно
настоящие заклинания, что здесь,  в  холодной  горной  стране,  метаморф
прибег к подлинному пиуриварскому колдовству.
   А что касается эйлилилалов  на  противоположной  стороне,  то  их  он
просто заворожил.
   Может быть, они решили,  что  Коринаам  лишился  рассудка,  а  может,
принимали его колдовство всерьез -  кто  знает?  Они  сидели  совершенно
неподвижно и смотрели, смотрели, смотрели...
   Но Харпириас знал, что это  представление  не  может  длиться  вечно.
Несомненно, возможности организма любого пиуривара совершать превращения
ограничены и не могут выдержать такой темп;  да  и  Коринаам,  каким  бы
выносливым ни было его худое  тело,  тоже  не  в  состоянии  без  отдыха
скакать, вертеться и вопить подобным образом - рано или поздно его  силы
иссякнут.
   Настало время переходить в следующему этапу.  Харпириас  сделал  знак
солдатам приготовиться открыть огонь.
   Они подняли оружие и застыли в ожидании следующего приказа.
   Харпириас повернулся к Коринааму.
   - Ладно. Доведи представление до высшей точки. Вложи все, что у  тебя
есть. Все, Коринаам!
   - Данипиур! - взревел  Коринаам.  -  Понтифекс!  Корональ!  Тойкелла!
Маджипур!
   Он покрывался рябью, перетекал, проходил через весь цветовой  спектр,
совершал  все  новые  и  новые  хаотичные  превращения:  то   представал
животным,  то  имитировал  скалы  или   деревья,   то   принимал   чисто
геометрические  формы,  то  становился  запутанным  клубком  щупалец   и
щелкающих когтей и в конце концов вынырнул из этого ослепительного вихря
поразительных метаморфоз в облике самого короля Тойкеллы.
   Но это был Тойкелла гораздо более крупный,  чем  в  действительности,
Тойкелла-титан, гороподобный Тойкелла, ростом в  десять  футов,  но,  за
исключением  размеров,  до  последней  черточки  идентичный   подлинному
королю. Зрелище было впечатляющим. Стоявший все это время  в  стороне  и
внимательно следивший за  представлением  настоящий  Тойкелла  буквально
подскочил на месте, вытаращил глаза от изумления и потрясенно зарычал. В
глазах короля застыл ужас.
   - Огонь! - крикнул Харпириас.
   Три громких трескучих очереди эхом разнеслись в разреженном, холодном
горном воздухе, потом еще три, и еще, и  еще.  Лиловые  вспышки  энергии
ударили через каньон в высоту в покрытые  льдом  утесы  высоко  над  тем
карнизом, где  расположилась  маленькая  группа  эйлилилалов.  Рыжеватые
глыбы размером с морского дракона откололись от склона над их головами и
с разрывающим уши грохотом обрушились вниз. Они  живописно  распадались,
ударяясь о скалы, и мощный ливень  камней  величиной  не  больше  кулака
обрушился в глубину каньона. Из груди эйлилилалов вырвался тихий стон.
   - Еще раз, - приказал Харпириас. Цельтесь чуть пониже.
   Второй залп энергии пересек каньон. Лиловые силовые полосы  врезались
в каменные стены чуть ниже шрамов от первого залпа  и  вырвали  из  скал
огромные слои. Еще один ливень  из  каменных  осколков  с  оглушительным
грохотом обрушился вниз. Харпириас подошвами  ног  чувствовал  вибрацию:
все происходящее напоминало землетрясение. Создавалось впечатление,  что
колеблется вся горная гряда. Ему показалось, что вот-вот обрушится мир;
   - Хватит, - скомандовал он. - Прекратить огонь.
   Грохот  второго  камнепада  постепенно  замер.  Несколько   последних
обломков  рухнули  в  провал,  затем  все  стихло.  Воцарилась   тишина,
абсолютная и устрашающая, как  в  утро  сотворения  мира.  В  прозрачном
холодном воздухе плыли позолоченные солнцем облачка  каменной  пыли.  На
противоположной стороне каньона в оцепенении застыли  пораженные  ужасом
эйлилилалы, страх превратил их в статуи.
   В наступившей тишине Харпириас вновь обратился к Коринааму:
   - А теперь я хочу, чтобы ты сказал королю, что ему надо...
   Однако заканчивать фразу не имело смысла.
   Обессилевший от такого напряжения, полностью  выдохшийся  метаморф  -
снова  в  собственном  обличье  -  беспомощно  скорчился  и   рухнул   в
изнеможении, обхватив руками впалую грудь; обессилевшее тело била дрожь.
Харпириас понял, что в данный момент от него больше ничего не добиться.
   Он посмотрел на короля. Но опять не смог подобрать  нужные  выражения
по-отинорски.
   - Твои воины... - произнес он, стараясь как можно более правдоподобно
изобразить людей с копьями. - Пошли  их  сейчас...  Против  эйлилилалов.
Сейчас! Сейчас! - Он жестами изображал атаку и битву.
   Взгляд Тойкеллы ничего не выражал. Разумеется, король не  мог  понять
маджипурскую речь Харпириаса; однако дело было не в  этом.  По-видимому,
Тойкелла в не меньшей степени, чем его враги на противоположной  стороне
пропасти, был парализован страхом и изумлением.
   У него был такой вид, словно его  огрели  дубиной:  челюсть  отвисла,
глаза  остекленели.  Стоило  ли  сомневаться,  что  странный   спектакль
Коринаама, особенно его последняя часть, произвел на  него  неизгладимое
впечатление? Однако ясно было  и  то,  что  именно  разрушительная  сила
энергометов команды Харпириаса ввергла его в ступор. Ничто  из  прошлого
опыта  Тойкеллы  не  подготовило  его  к  зрелищу  современного   оружия
Маджипура в действии.
   Не в лучшей форме был и Манкхелм. Он упал  на  колени  и  трясущимися
пальцами перебирал висящие на шее на кожаных ремешках священные кости  и
амулеты.
   Так или иначе, но на дальнем конце каньона  не  оказалось  ни  одного
отинорского воина, а потому некому было броситься в стремительную  атаку
и прогнать эйлилилалов. Воины, которых Тойкелла послал туда  и  приказал
ждать сигнала к нападению, теперь крадучись  возвращались  по  двое,  по
трое, бледные и потрясенные.
   Харпириас в отчаянии воздел руки.
   - Нет! - крикнул он. - Идите обратно  на  ту  сторону!  Туда!  На  ту
сторону! Во имя Повелительницы, немедленно атакуйте эйлилилалов, пока  у
вас есть такая возможность!
   Они только  молча  смотрели  на  него,  сбитые  с  толку,  ничего  не
понимающие.
   Тут Харпириас взглянул на противоположную сторону каньона и с первого
взгляда понял, что  нет  никакой  нужды  в  атаке.  Эйлилилалы  исчезли.
Очнувшись от  вызванного  ужасом  шока,  они  очертя  голову  бежали  по
скалистым горным тропам, побросав свои  тюки,  шатры,  оружие  и  орудия
труда - все, что принесли с собой из  расположенного  где-то  далеко  на
севере постоянного стойбища. Два связанных хайбарака остались лежать  на
месте, целые и невредимые.
   Харпириас не сомневался, что пройдет очень много времени, прежде  чем
дикие  горные  метаморфы  вернутся  и  снова  станут  досаждать   королю
Тойкелле.
   Он подошел к Коринааму и осторожно  опустил  ладонь  на  худое  плечо
метаморфа.
   - У тебя очень хорошо получилось. Ты был просто великолепен. Если  ты
когда-нибудь перестанешь работать проводником в  горах,  то  заработаешь
целое состояние в качестве колдуна.
   Коринаам в ответ только пожал плечами.
   - Ты очень устал? - спросил Харпириас.
   - А как вы думаете? - Голос метаморфа был полон гнева и  одновременно
смущения, но больше всего в нем ощущалась смертельная усталость.
   - Тогда отдыхай. Столько, сколько пожелаешь. Но сперва скажи  королю,
что я выполнил свое обещание. Его враги убежали, и  война  окончена.  Он
может без  опасений  послать  своих  людей  на  противоположную  сторону
каньона и освободить хайбараков.

17

   Когда   детали   договора   были   наконец   выработаны,   один    из
солдат-гэйрогов Харпириаса, который мнил  себя  каллиграфом,  запечатлел
его текст в двух экземплярах на  широких  свитках  из  выбеленной  кожи,
которую принесла Ивла Йевикеник. Это была чрезвычайно тонкая кожа, очень
похожая на пергамент. Текст договора представлял собой образец краткости
и  состоял  всего  из  шести  пунктов,  но,  к  безмерному   раздражению
Харпириаса, потребовалось целых три дня, чтобы записать его.  Харпириасу
казалось безумием тратить столько времени  на  подобные  излишества.  Но
гэйрог очень серьезно относился к своему искусству.
   - И какой вообще прок  от  всех  этих  красивых  букв?  -  возмущенно
спросил Харпириас  у  Коринаама,  когда  ему  наконец  принесли  готовые
экземпляры.  -  Король  не  в  состоянии  прочесть  ни   единого   слова
по-маджипурски.  То,  что  тут  написано,   покажется   ему   не   более
значительным, чем птичьи следы  на  снегу.  Разве  нам  не  следует,  по
крайней мере, написать один экземпляр по-отинорски?
   -  Письменного  отинорского  языка   не   существует,   -   несколько
самодовольно заметил Коринаам.
   - Вообще?
   - А много ли книг вы видели, пока бродили по деревне, принц?
   Харпириас вспыхнул:
   - Все равно. Тебе не кажется несправедливым, что договор  может  быть
предоставлен для прочтения только одной стороне?
   Метаморф наградил Харпириаса злобным взглядом. За то  время,  которое
прошло с момента его спектакля в горах, к Коринааму  уже  вернулся  весь
его апломб. Однако обида на Харпириаса, несомненно, осталась.
   - Ах, принц, не бойтесь! Король будет  восхищаться  тем  экземпляром,
который мы ему дадим, и отнесется к нему с должным почтением!
   Повесит в своем  тронном  зале  и  время  от  времени  будет  любовно
поглаживать. И при этом совершенно неважно, умеет он читать или нет.
   Ведь вас, насколько я понимаю,  по-настоящему  волнует  только  одно:
возвращение пленников.
   А об этом мы договорились. После того как вы их получите  и  покинете
это место, какое значение будет иметь  этот  договор  для  вас  или  для
короля?
   - Для  меня  никакого.  Но  предполагаю,  что  для  короля  он  имеет
значение. В конце концов, договор дает ему то,  чего  он  желает  больше
всего: защиту его народу от дальнейших попыток вторжения в эту долину со
стороны правительства Маджипура.
   - Да. Вы, конечно, как всегда, правы. - Коринаам хрипло рассмеялся. -
У кого хватит отваги бросить вызов  священным  статьям  этого  договора?
Если когда-нибудь  в  далеком  будущем  новый  корональ  окажется  таким
авантюристом, что пошлет сюда свою армию.., ну что ж, тому,  кто  в  это
время будет занимать трон Тойкеллы  достаточно  будет  лишь  снять  этот
договор со стены и помахать им перед носом командира вторгшегося войска,
и этот командир тут же прикажет своим солдатам  отступить!  Разве  я  не
прав, принц? Именно так жители Маджипура всегда поступали  с  теми,  кто
слабее их. Скажите, принц, разве это не правда?
   Харпириас оставил без ответа горький сарказм  метаморфа.  Несомненно,
Коринаам мог предъявить счет от имени пиуриваров; только теперь,  десять
тысяч лет спустя, Харпириас не испытывал желания заново  начинать  войну
лорда Стиамота. Какие  бы  обиды  ни  нанесли  те,  кто  переселился  на
Маджипур, далеким предкам Коринаама, теперь это стало древней историей.
   Их вину давно искупили - если только вообще возможно искупить вину за
захват целой планеты  -  примирением  всех  обитающих  на  ней  народов,
которое  началось  во  времена  понтифекса  Валентина.  Пускай  Коринаам
упорствует в своих обидах - Харпириасу нет до них дела.
   Его интересовало только одно:  как  поскорее  завершить  все  дела  с
отинорами.
   Он внимательно разглядывал пергамент. И вынужден  был  признать,  что
написанное действительно выглядит очень красиво. Что касается текста, то
он  им  весьма  гордился:  сжатый  стиль,  деловой  и   недвусмысленный,
обязательства  подписавших  документ  сторон  выражены  четко.   Никаких
туманных фраз и экивоков - насколько он мог судить, ничего, что могло бы
быть неверно понято  или  истолковано.  Корональ,  правитель  Маджипура,
соглашается  уважать  суверенитет  его  величества  короля  отиноров   и
избегать в дальнейшем нежелательных вторжений в  его  владения,  каковые
владения определены от такой-то параллели северной широты на  континенте
Зимроэль и до полюса планеты.., и так  далее,  и  так  далее.  Со  своей
стороны его величество король отиноров обязуется  немедленно  освободить
из  плена  девятерых  палеонтологов,  которые  случайно   вторглись   на
суверенную территорию королевства, и  вернуть  им  те  научные  образцы,
которые они собрали... и так далее, и так далее.
   О  продолжении  палеонтологических  исследований  в  этом  районе  не
сказано ни слова.
   Этот вопрос почти наверняка вызвал бы возражения со  стороны  короля,
тем более что главной его целью при заключении  договора  была  гарантия
полного исключения в будущем любых  контактов  с  остальными  гражданами
Маджипура.  После  своего  освобождения  ученые  могут  подать  прошение
короналю с просьбой о проведении переговоров  с  Тойкеллой  относительно
возобновления  раскопок  на  территории   отиноров.   Однако   Харпириас
надеялся, что вести переговоры по этому вопросу будет поручено не ему, а
какому-нибудь другому послу.
   Отсутствовал также пункт,  касающийся  репатриации  в  цивилизованные
области Маджипура детей, которые родились от отцов-маджипурцев и матерей
из племени отиноров. Лучше всего  совсем  не  затрагивать  этот  вопрос,
поду-, мал Харпириас, хотя лично он действительно,  испытывал  некоторую
неловкость. Дети будут отинорами, и дело с концом.
   - И таким образом, -  читал  он,  дойдя  до  конца  страницы,  -  мы,
корональ  лорд  Амбинол,  настоящим  подтверждаем   наше   одобрение   и
торжественно даем наше королевское слово."
   Харпириас поднял глаза от документа.
   - Погоди-ка, - сказал  он.  -  При  такой  формулировке  здесь  нужна
подпись самого короналя. Этого я не...
   - Я попросил гэйрога слегка изменить текст, - ответил Коринаам.
   - Ты сделал что?
   - Король Тойкелла так и  не  понял,  что  вы  всего  лишь  посол.  Он
по-прежнему уверен, что принимал у себя лично лорда Амбинола.
   - Но я тебя тысячу раз просил объяснить ему, что...
   - Понимаю вашу озабоченность, принц. Тем не менее  в  данный  момент,
согласитесь, главная задача - сохранить  хорошие  отношения  с  королем,
пока пленные не будут освобождены  и  мы  благополучно  не  покинем  его
территорию.
   В случае вашего разоблачения король, конечно же,  разгневается.  Даже
сейчас,  когда  договор  полностью  согласован  и  готов  к  подписанию,
заявление о том, что вы не корональ, может привести к скандалу.
   - Я ему покажу скандал! - воскликнул Харпириас. - Он  уже  видел,  на
что способны энергометы. Если после всех этих бесконечных переговоров он
откажется отпустить людей...
   - Вы, разумеется, можете отдать солдатам любой приказ.  Но  напоминаю
вам, что заложники все еще остаются в  его  власти.  Если  он  велит  их
убить, пока ваши войска будут демонстрировать мощь своих энергометов,  -
чего вы добьетесь тогда, принц? Умоляю вас,  подпишите  документ  именем
лорда Амбинола!
   - Нет. Пора покончить с этим обманом.
   - Обман весьма незначительный грех. Еще раз обращаю ваше внимание  на
то, что наша главная цель...
   -  Освобождение  пленных.  Правильно.  Но   что   произойдет,   когда
подписанный текст договора дойдет до Замковой горы? Что скажет корональ,
когда увидит, что я подделал его подпись? Нет, нет, Коринаам. Я  подпишу
именем Харпириаса Малдемарского. Как ты уже говорил, король Тойкелла все
равно не умеет читать. Пускай толкует эту подпись, как ему будет угодно.
   И на этом спор закончился, так как в этот момент пришел  посланец  от
короля и сообщил, что в  королевском  банкетном  зале  вот-вот  начнется
великий праздничный пир, на котором будет официально подписан договор  и
состоится передача пленных.
   Харпириасу казалось, что со времени грандиозного пира  в  королевском
дворце, устроенного в честь его прибытия на землю отиноров в  первую  же
ночь их пребывания здесь, прошло уже много месяцев. Но он знал,  что  на
самом деле прошло лишь несколько недель. По вечерам небо все  еще  долго
оставалось светлым, а обильные зимние снегопады еще не начались.
   И все же ему было понятно, каким образом пленные могли потерять здесь
счет времени и даже забыть, какой теперь год. Второй день, Третий  день,
Морской день, Звездный день.., кто мог бы отличить один день  недели  от
другого?
   В этих краях не знали календарей. А единственными часами служили часы
небесные: солнце, звезды, луны.
   В пиршественном зале все было точно так же,  как  и  в  прошлый  раз:
распакованы и расстелены на полу тяжелые белые ковры  из  меха  ститмоя,
собраны громадные столы из грубых досок, покоящихся на козлах из  костей
хайбараков, расставлены бесчисленные  миски,  блюда  и  чаши,  до  краев
наполненные едой. Король  сидел  на  своем  высоком  троне  в  окружении
разместившихся у подножия многочисленных жен и дочерей.
   Все было точно так же, это правда. Только Харпириас изменился за  эти
недели: спертый,  дымный  воздух  большой  комнаты  ка