к  покойному  Короналю!
Неува...
     - Залзан Кавол! - мягко сказал Валентин. - Неужели ты такой  любитель
респектабельности?
     - Я знаю, что правильно и что неправильно,  Милорд.  Насмехаться  над
смертью Лорда Малибора - это...
     - Полегче, дружище, - Валентин положил руку  на  локоть  скандара.  -
Лорд Малибор давно умер, теперь ему безразлично почтение и непочтение. А я
с удовольствием послушал песню. Если я не оскорблен, чего же  оскорбляться
тебе?
     Но Залзан Кавол продолжал ворчать:
     - Позвольте мне сказать, Милорд, ты еще не вполне усвоил правильность
вещей. На твоем месте я запретил  бы  этим  рыбакам  петь  такое  в  твоем
присутствии.
     Валентин широко улыбнулся.
     - А какое им дело до моего присутствия? Я всего лишь  пассажир.  Если
бы я высказал что-либо подобное, меня тут же выкинули бы за борт, и я тоже
стал бы драконьей пищей. Подумай об этом, Залзан Кавол, и успокойся, друг.
Глупая матросская песня, только и всего.
     - Все-таки... - прошептал Залзан Кавол, отходя.
     - Он все принимает всерьез, - засмеялась Карабелла.
     - Да, - согласился Валентин. - Милая, окажи мне услугу; когда  моряки
закончат работу, отведи в сторону одного - вон того рыжебородого, пусть он
научит тебя словам этой песни. А потом  ты  научишь  меня.  Может,  Залзан
Кавол улыбнется, если я сам запою ее?
     Прошла неделя, прежде чем они снова увидели драконов.  За  это  время
песенку выучили не только Валентин и Карабелла,  но  и  Лизамон  Холтен  с
удовольствием распевала  ее  своим  хриплым  баритоном.  Но  Залзан  Кавол
по-прежнему хмурился и недовольно фыркал, слыша песню.
     Второй косяк драконов был больше первого, и  Гарцвел  разрешил  взять
примерно две дюжины маленьких,  одного  среднего  и  одного  большого,  по
крайней мере, в сто тридцать футов. Так что в следующие несколько  дней  у
всех были полны руки работы. Палуба стала пурпурной от драконьей крови,  а
кости и крылья лежали по всему кораблю, пока команда рассортировывала  все
это по размерам  и  утаскивала  вниз.  На  капитанский  стол  были  поданы
деликатесы из самых таинственных  внутренних  частей  дракона,  и  Гарцвел
выставил бочонок  отличного  вина,  наличие  которого  никак  нельзя  было
предположить у капитана, находящегося на грани банкротства.
     - Пилиплокское золотое, - сказал он наливая щедрой рукой. - Я  хранил
это вино для какого-нибудь особого случая, а сейчас, без сомнения, как раз
такой случай. Вы принесли мне большую удачу.
     -  твои  товарищи-капитаны  не  обрадуются,  услышав  это,  -  сказал
Валентин.
     - Мы легко могли бы отплыть с ними, если  бы  они  знали,  что  такие
счастливые.
     - Их потеря, наш выигрыш. За ваше паломничество,  друзья!  -  крикнул
капитан.
     Теперь они шли в более спокойных водах. Жаркий вечер с Суврейла затих
здесь, вблизи тропиков, и подул  более  приятный,  более  влажный  бриз  с
юго-запада, с далекого мыса Стойендар на Алханроле.  Вода  была  глубокого
зеленого оттенка, было множество  морских  птиц,  под  самой  поверхностью
мелькали ярко окрашенные рыбы - пища драконов. Архипелаг Родмент  был  уже
недалеко. Гарцвел предложил  закончить  здесь  свой  лов  "Бренгалин"  мог
вместить еще  несколько  больших  драконов,  пару  средних  и  штук  сорок
маленьких.  Затем  капитан  высадит  пассажиров  и  вернется  в   Пилиплок
распродавать добычу.
     - Драконы! - закричал дозорный.
     Это был громадный косяк, в несколько сот драконов:  повсюду  из  воды
высовывались  громадные  спины.  Два  дня  "Бренгалин"  шел  среди  них  и
поработал  на  славу.  На  горизонте  виднелись  другие  корабли,  но  они
держались  далеко,  потому  что  правила  запрещали  вторгаться  на  чужую
охотничью территорию.
     Гарцвел прямо сиял от успеха своего плавания. Он сам часто  входил  в
команду лодочников, что Валентину казалось необычным, а однажды даже вошел
в купол работать с гарпуном.  Корабль  теперь  осел  ниже  ватерлинии  под
грузом драконьего мяса.
     На третий день драконы все еще были здесь: резня их  не  тревожила  и
они не спешили уходить.
     - Еще одного большого, - обещал Гарцвел, - и идем к островам.
     В качестве последней мишени он выбрал восьмидесятифутового дракона.
     Валентин устал, даже  больше  чем  устал,  от  этой  резни,  и  когда
гарпунер послал третий гарпун, он  отвернулся  и  пошел  в  дальний  конец
палубы. Там он нашел Слита. Они встали у поручней и смотрели на восток.
     - Как думаешь, можно отсюда увидеть архипелаг, - спросил Валентин.  -
Я уже соскучился по твердой земле, и мне опротивел запах драконьей крови.
     - У меня хорошие глаза, Милорд, но до островов еще два дня пути, даже
мое зрение имеет границы... - Он вдруг задохнулся. - Милорд!
     - К нам плывет остров, Милорд!
     Валентин вгляделся, но не сразу увидел: утреннее солнце ярко сияло на
поверхности воды. Но вот он увидел: из воды высунулась  зубчатая  драконья
спина, а под ней смутно виднелось нечто невероятного объема.
     - Дракон Лорда Кинникена! - срывающимся голосом сказал Валентин. -  И
он идет прямо на нас.



                                    4

     Может, это  и  был  дракон  Кинникена,  а  может,  другой,  не  столь
громадный, но он был достаточно велик, длиннее "Бренгалина", он шел на них
с готовностью и без колебаний - то ли ангел мести, то ли другая немыслимая
сила - неизвестно, но масса его была бесспорно чудовищной.
     - Где Гарцвел? - заорал Слит. - К оружию!
     Валентин засмеялся.
     - Можно ли остановить гарпуном эту мчащуюся  гору,  Слит!  Ты  хорошо
плаваешь?
     Большая  часть  охотников  была  занята  своей  добычей.  Но  кое-кто
оглянулся, и на палубе закипела бешеная деятельность. Гарпунер  повернулся
кругом и стоял с оружием  в  каждой  руке.  Другие  бросились  к  соседним
куполам. Валентин, ища взглядом Карабеллу и других, увидел бросившегося  к
рулю Гарцвела. Лицо скандара было мертвенно бледным,  глаза  -  безумными,
словно он увидел посланца смерти.
     - Спустить лодки! - закричал кто-то. Лебедки  завертелись.  Все  дико
метались вокруг. Один хьорт  с  почерневшими  от  страха  щеками  погрозил
Валентину кулаком и грубо схватил его за руку.
     - Ты навел его на нас! Ни одного из вас нельзя было пускать на борт!
     Откуда-то возникла  Лизамон  и  отшвырнула  хьорта,  а  затем  обвила
Валентина могучими руками, как бы защищая его от любого нападения.
     - Знаешь, а ведь хьорт  прав,  -  спокойно  ответил  Валентин.  -  Мы
приносим несчастья. Сначала Залзан Кавол потерял свой фургон, теперь  этот
несчастный Гарцвел теряет...
     Раздался страшный  удар,  когда  атакующий  дракон  врезался  в  борт
"Бренгалина". Корабль накренился и  тут  же  качнулся  в  другую  сторону.
Страшная дрожь сотрясала его обшивку. Второй удар - крыльями  по  корпусу,
третий - и "Бренгалин" подскочил.
     - Пробоина! - отчаянно закричал кто-то. Все вещи катались по  палубе;
громадный котел сорвался с креплений и сбил трех матросов, ящик с топорами
перевернулся. Корабль продолжал раскачиваться. Валентин увидел на  дальней
стороне, где еще висел недавний улов, громадного дракона. Чудовище плавало
кругом, готовясь к новой  атаке.  В  целенаправленности  его  убийственных
действий уже не было никаких сомнений.
     Дракон ударил - "Бренгалин" страшно  закачался.  Валентин  крякнул  -
руки Лизамон чуть не раздавили его. Он не видел никого из своих, не  знал,
живы ли они. Корабль явно тонул: слышно было, как в трюм  вливается  вода.
Хвост дракона поднялся над палубой и  снова  ударил.  Все  растворилось  в
хаосе.  Валентин  почувствовал,  что  летит,  он  плавно  вознесся,  затем
опустился и погрузился в воду.
     Он попал во  что-то  весьма  похожее  на  водоворот,  и  его  страшно
закрутило и потащило вниз. В его голове  звенели  слова  баллады  о  Лорде
Малиборе. Это правда, что Корональ, увлекшийся охотой на драконов,  десять
лет назад вышел в море на самом красивом в Пилиплоке охотничьем корабле  и
не вернулся. Корабль пропал  со  всей  командой.  Никто  и  не  знал,  что
произошло,  но,  по  обрывочным  воспоминаниям  Валентина,   правительство
говорило о неожиданном шторме. Вполне возможно, подумал Валентин, что  там
был этот самый зверь-убийца, мститель за драконов.
     И вот теперь второй Корональ, наследник Малибора,  встретился  с  той
жесткой участью. Он ожидал смерти в быстринах Стейча, но уцелел; здесь же,
в сотнях миль от любого спокойного места, рядом с  разъяренным  чудовищем,
он  куда  в  большей  опасности,  но  плакать  бесполезно.  Божество  явно
отвернулось от него. Ему тяжко было думать, что те кого он любил, умрут  с
ним потому только, что были лояльны, что поклялись идти с ним  на  Остров,
связали себя с  неудачником-Короналем  и  неудачником-капитаном  и  теперь
должны разделить их судьбу.
     Его затягивало в глубину, и он перестал думать о приливах  и  отливах
удачи. Он боролся за каждый вздох, кашлял, выплевывал воду и снова  глотал
ее. А затем его накрыла тьма.
     С тех пор как Валентин утратил свое прошлое и оказался возле Пидруда,
он никогда не  задумывался  о  философии  смерти.  Ему  хватало  жизненных
проблем.  Он  смутно  вспоминал,  чему  учили  в  школе  -  что  все  души
возвращаются к Божественному  Источнику  в  тот  последний  момент,  когда
происходит высвобождение жизненной энергии,  и  идут  по  Мосту  Прощания,
мосту, которым управляет Понтификс. Но правда это или нет, есть ли мир  по
ту сторону жизни и каков он, Валентин не  задумывался.  Однако  теперь  он
пришел  в  себя  в  таком  странном  месте,  которое  превосходило  всякое
воображение самых плодовитых мыслителей.
     Не есть ли это послежизнь? Гигантское помещение с  толстыми  влажными
розовыми  стенами;  потолок  местами  высокий,  сводчатый,  поддерживаемый
мощными колонами, а местами понижается  почти  до  пола.  В  этой  комнате
помещались  две  полусферы,  испускающие  слабый  голубой   свет.   Воздух
скверный, насыщенный паром с резким горьким привкусом, крайне  неприятным.
Валентин лежал  на  мокрой  скользкой  поверхности,  грубой,  с  глубокими
складками, все время  вздрагивающими.  Под  рукой  чувствовались  какие-то
конвульсии глубоко внутри. Текстура пола не напоминала  ничего  известного
Валентину, а слабое, но заметное движение внутри его позволяло думать, что
место куда попал Валентин не мир после смерти, а просто галлюцинация.
     Валентин осторожно встал. Одежда была мокрая, один  сапог  он  где-то
потерял, на губах вкус соли. Он был потрясен и  изумлен.  Стоять  на  этой
беспрерывно дрожащей  поверхности  было  трудно.  Оглядевшись,  он  увидел
что-то вроде слабо сиявшей растительности, толстой, мясистой,  безлистной,
выходящей из пола. Она тоже все время изгибалась от внутреннего  движения.
Пройдя между двумя колоннами и через участок, где  пол  почти  сходился  с
потолком, он увидел нечто вроде пруда  с  зеленоватой  жидкостью.  За  ним
ничего не было видно из-за тумана.
     Он подошел к пруду. Очень странно, там были сотни ярких рыб,  которых
он видел в море накануне охоты. Но они не плавали,  они  были  мертвыми  и
разлагались, мясо отваливалось от костей, а внизу, под водой, был толстый,
в несколько футов, ковер из таких же костей.
     Позади вдруг послышался рев. Валентин оглянулся. Стены комнаты пришли
в движение, подались назад, в понижающейся части потолка появилось большое
отверстие, и из него хлынул поток воды, затопив  Валентина  до  бедер.  Он
едва успел добраться до колонны и обвить ее руками, в то  время  как  вода
хлестала вокруг с ужасающей силой. Он устоял, хотя были моменты, когда  он
думал, что его снесет. Но затем потолок закрылся, поток прекратился,  вода
всосалась в щели, образовавшиеся в полу, остались только рыбы.  Пол  начал
содрогаться, отчаянно бьющиеся рыбы покатились к зеленоватому пруду. Попав
туда, они быстро перестали двигаться.
     И вдруг Валентин понял.
     Он не умер, и он не где-то в послежизни. Он в брюхе дракона.
     И он захохотал. Откинув голову назад и закатывался хохотом.  Что  еще
оставалось делать? Кричать? Ругаться?  Громадное  животное  одним  глотком
втянуло в себя Короналя Маджипура,  как  мелкую  рыбешку.  Но  он  слишком
велик, чтобы его отправить в тот переваривающий пруд, поэтому он сидит  на
полу драконьего желудка. А  дальше?  Поселиться  здесь  до  конца  дней  и
обедать сырой рыбой из улова дракона?
     Комедия, подумал Валентин.
     Но  и  трагедия,  потому  что  все  остальные  погибли   в   крушении
"Бренгалина". И он скорбел только о них теперь. Навеки умолк звонкий голос
Карабеллы, пропала навсегда удивительная  точность  руки  и  глаза  Слита,
скандары никогда не наполнят воздух множеством ножей,  серпов  и  факелов,
кончилась, едва начавшись, жизнь Шанамира...
     Валентин не мог перенести мыслей о них. Он освободил мозг от  скорби,
боли и чувства утраты и снова захохотал, протягивая  руки  к  стенам  этой
странной комнаты.
     - Это замок Лорда Валентина! - крикнул он. - Тронный зал! Я приглашаю
вас всех отобедать со мной в большом пиршественном зале!
     Из темной дали послышался голос:
     - Клянусь своими кишками, я принимаю это приглашение!
     Валентин изумился сверх всякой меры.
     - Лизамон?
     - Нет, Понтификс Тиверас и его косоглазый дядя! Это ты, Валентин?
     - Да. Где ты?
     - В глотке этого вонючего дракона. А ты где?
     - Невдалеке от тебя! Но я тебя не вижу.
     - Пой, - предложила она. - Стой на месте и пой, а я постараюсь  дойти
до тебя.
     Валентин запел как можно громче:

               Лорд Малибор был красив и смел
               И любил бурное море...

     Снова послышался ревущий  звук:  Гигантская  глотка  животного  вновь
открылась, чтобы  впустить  морскую  воду  и  кучу  рыбы.  Снова  Валентин
ухватился за колонну, когда поток ударил его.
     -  Ох,  во  имя  пальцев  Божества,  держись,  Валентин,  держись,  -
закричала Лизамон.
     И он цеплялся изо всех сил и прижимался к столбу.  Откуда-то  Лизамон
окликнула  его  и  потребовала,  чтобы   он   продолжал   петь,   Валентин
повиновался. Он слышал: как  она  наугад  подхватила  балладу,  пробираясь
через замысловатые драконьи внутренности, и, наконец, увидел ее  в  слабом
свете. Оба улыбались друг другу, засмеялись и обнялись.
     Но при виде ее он снова вспомнил тех, кого наверняка нет в  живых,  и
это снова вызвало в нем боль и стыд. Он закусил губу и отвернулся.
     - Ты что, Милорд? - растерянно спросила она.
     - Остались только мы с тобой, Лизамон...
     - Да, но хвала Божеству и за это.
     - Но остальные были бы живы, если бы  не  сделали  глупости  идти  за
мной...
     Она схватила его за руку.
     - Милорд, ведь скорбь не вернет их к жизни, если они умерли.
     - Знаю, но...
     - Мы спасены. Если мы потеряли друзей, это очень печально, но это  не
твоя вина. Они пошли за тобой по своей  воле,  верно?  И  если  пришло  их
время, то оно пришло, и с этим ничего не поделаешь. Горюй о  них,  Милорд,
но радуйся, что мы спасены.
     - Да, скорбь не вернет их к жизни. Но что за спасение для нас?  Долго
ли мы просуществуем тут, Лизамон?
     - Достаточно для того, чтобы вырваться на свободу. - Она вытянула  из
ножен вибромеч.
     - Ты думаешь, мы сможем прорубить тропу наружу? - ошеломленно спросил
он.
     - А почему нет? Я прорубалась и через худшее.
     - Как только ты дотронешься этой штукой до драконьей плоти, он нырнет
на дно. Здесь мы в большей  безопасности,  чем  под  водой  в  пяти  милях
глубины.
     - В самое темное время тебе говорили, что ты  оптимист,  -  возразила
она. - Где же теперь твой оптимизм? Дракон живет на поверхности. Он  будет
метаться, но не нырять. А если мы и окажемся на пять миль ниже поверхности
- по крайней мере, быстрая смерть. Ты все равно не  сможешь  вечно  дышать
этой вонью и гулять в рыбьем брюхе.
     Лизамон коснулась мечом боковой стенки. Толстая влажная плоть  слегка
вздрогнула, но не отпрянула.
     - Видишь? У него здесь нет нервов, - сказала она, вводя  оружие  чуть
глубже и поворачивая. - Здесь только дрожь и сокращения. - Она  продолжала
углубляться. - Как ты думаешь, он никого больше не проглотил кроме нас?
     - Я слышал только твой голос.
     - И я - только твой. Фу, ну и чудовище!  Я  пыталась  удержать  тебя,
когда нас перекинуло через борт, но потом нас ударило и я выпустила  тебя.
Но мы все-таки попали в одно и то же место.
     Она уже вырыла дыру в фут глубиной и в два шириной в боку  драконьего
желудка. Дракон, казалось, вовсе не заметил этого.
     - Пока я режу, сходи посмотри, нет  ли  кого-нибудь  еще.  Только  не
уходи далеко, слышишь?
     - Я буду осторожен.
     Он пошел вдоль  стены  желудка,  звал,  но  ответа  не  получал.  Тем
временем Лизамон уже  глубоко  врубилась  в  тело  дракона.  Повсюду  были
навалены куски мяса, а сама она забрызгана кровью.
     - Как по-твоему, далеко до конца? - спросил он.
     - С полмили.
     - Ну да?
     Она засмеялась.
     - Я думаю, десять-пятнадцать футов. Давай очищай отверстие  за  мной.
Эта мясная куча растет быстро, я не успеваю ее откидывать.
     Чувствуя себя мясником и не  слишком  радуясь  этому,  Валентин  стал
хватать куски и отбрасывать их подальше. Он вздрогнул от омерзения,  когда
увидел, что сокращения желудка смели куски мяса к пищеварительному  пруду.
Но, похоже, тут годились любые протеины.
     Все глубже проникали они в брюшную  стенку  дракона.  Валентин  вдруг
оглянулся.
     - Отверстие за нами затягивается!
     - Зверь, живущий вечно, должен  уметь  залечивать  раны,  -  ответила
Лизамон.
     Валентин с беспокойством  следил,  с  какой  поразительной  скоростью
заживлялась рана, нарастала новая плоть. Что, если  их  закупорит  в  этой
нише?
     Лизамон заметно стала уставать, а нора закрывалась  почти  с  той  же
скоростью, с какой Лизамон рубила.
     - Не знаю, смогу ли... - прошептала она.
     - Дай мне меч.
     - Ты с ним не справишься! - засмеялась она и с  яростью  вернулась  к
борьбе, изрыгая проклятия по адресу драконьей плоти, растущей вокруг нее.
     - Здесь мясо другое - плотнее. Может, это слой мыщц под шкурой...
     И вдруг на них хлынула вода...
     - Пробились! - закричала Лизамон,  повернулась,  схватила  Валентина,
как куклу, и толкнула вперед,  в  отверстие  на  боку  дракона,  продолжая
крепко держать его за бедра. Он едва успел набрать в легкие воздух, прежде
чем очутился в зеленых объятиях океана.
     Лизамон выскочила сразу же за ним, держа его  теперь  за  лодыжку,  а
потом за руку, и они метнулись вверх.
     Им казалось, что они целые часы  добирались  до  поверхности.  Голова
Валентина болела, ребра разрывались, грудь горела.
     Он выскочил на чистый свежий воздух и вяло поплыл, усталый, дрожащий,
стараясь отдышаться.  Лизамон  плыла  рядом.  Их  грело  прекрасное  яркое
солнце.
     Он был жив и невредим, он освободился от дракона. И  плыл  где-то  во
Внутреннем Море, в сотнях миль от любого берега.



                                    5

     Когда первые минуты изнеможения  прошли,  Валентин  поднял  голову  и
огляделся. Дракон был еще виден в  нескольких  сотнях  ярдов,  но  казался
спокойным и медленно плыл в противоположном направлении.  "Бренгалина"  не
было и следа, только разбросанные обломки и никого живого.
     Они подплыли к большому обломку и легли поперек  него.  Долгое  время
оба молчали. Наконец Валентин спросил:
     - Плывем к архипелагу или прямо к Острову Снов?
     - Плыть - тяжелая работа, Милорд. Нам бы сесть на спину дракона.
     - А как им управлять?
     - Дергать за крылья.
     - Сомневаюсь. Во всяком случае, в драконьем брюхе нам подавали свежую
рыбу каждые несколько минут.
     -  И  гостиница  большая,  -  поддержала  Лизамон,  -  только   плохо
проветривалась. По-моему, здесь лучше.
     - Но долго ли мы сможем