следние минуты, которые какой-то писец  впоследствии
прибавил к записи самого Валентина, ошеломили Хиссуне. Довольно  долго  он
сидел неподвижно, затем встал, и, словно во сне, принялся убирать комнату.
Образы  бурной  лесной  ночи  кружились  в  сознании:  размолвка  братьев,
ясноглазая ведьма, обнаженные тела, пророчество...  Да,  два  Коронала!  И
Хиссайн подсматривал за обоими в самые интимные минуты жизни! Он испытывал
огромное смущение и подумал, что пришло время отдохнуть от  Считчика  Душ;
сила его воздействия иногда поражала до глубины души, и стоило,  наверное,
выждать несколько месяцев. Руки его тряслись, когда он шагнул к двери.
   Час  назад  его  пропустил  к  Считчику  обычный  чиновник,  пухлый   и
большеглазый человек по имени Пенагорн. Он еще не сменился с  дежурства  и
до сих пор сидел за столом, но рядом с ним стоял высокий и сильный человек
в зелено-золотой форме  службы  Коронала.  Он  сурово  оглядел  Хиссуне  и
сказал:
   - Могу я взглянуть на ваш пропуск?
   Хиссуне остолбенел. Вероятно, они давно знали о его незаконном  копании
в Считчике Душ и просто ждали, когда он совершит  тягчайшее  преступление:
проиграет личную запись Коронала.
   - Мы вас искали, - сказал человек в форме. - Пожалуйста, идите за мной.
   Хиссуне молча повиновался.
   Они вышли из Дома Записей, миновали  огромную  площадь  и  очутились  у
входа на нижние уровни Лабиринта в зале для  ожидания  флотеров,  а  затем
направились вниз, в таинственное царство, где он ни разу не был. Он  сидел
неподвижно и оцепенело. Казалось, весь мир  сжался  до  размеров  флотера,
пока тот накручивал спиральные уровни Лабиринта. Где они  сейчас?  Это  ли
место - Тронный Двор, откуда правят миром советники Понтифекса? Хиссуне не
знал, и спросить не осмеливался, а сами  сопровождающие  не  проронили  ни
слова. Ворота следовали  за  воротами,  проход  за  проходом,  уровень  за
уровнем, и наконец флотер замер. Его вывели из кабины  и  провели  в  ярко
освещенную комнату. Шесть человек в зелено-золотой форме встали у него  по
бокам.
   Скользнув в стену, открылась дверь, и светловолосый человек  в  простой
белой мантии шагнул внутрь. Хиссуне подскочил:
   - Господин!..
   - Ну-ну, можно и без этикета, Хиссуне. Ты ведь Хиссуне, не так ли?
   - Да, господин, только я вырос.
   - Действительно, прошло восемь лет... Ростом ты почти такой же,  а  уже
мужчина. Глупо, конечно, но я представлял тебя все  еще  мальчишкой.  Тебе
сейчас восемнадцать?
   - Да, господин.
   - А сколько было, когда ты впервые забрался в Считчик Душ?
   - Значит, вы знаете, господин... - пробормотал Хиссуне, уставившись под
ноги.
   - Тебе было двенадцать. Мне рассказывали о тебе. Я ведь следил за тобой
эти годы. Потом мне сообщили,  что  ты  пробрался  к  Считчику  Душ,  и  я
представил себе мальчишку, увидевшего  великое  множество  вещей,  которых
иначе он вряд ли увидел бы.
   Щеки Хиссуне горели, мысли мчались друг за другом, а на языке вертелись
слова: "Час назад, господин, я  видел,  как  вы  с  братом  забавлялись  с
длинноволосой ведьмой из Чиселдорна". Но, разумеется, он бы  скорее  умер,
чем ляпнул такое вслух. И в тоже время он был уверен,  что  Лорд  Валентин
отлично знает об этом, и это угнетало его до  невозможности.  Он  не  смел
поднять глаза, убеждая себя, что этот  высокий  светловолосый  человек  не
Валентин из записи, но понимал, что  только  обманывает  себя.  Пусть  тот
черноволосый и темнокожий Валентин был колдовством перенесен в  это  тело,
но личность его осталась той же самой, и Хиссуне  подсматривал  именно  за
ним. Эту правду не скроешь!
   Юноша удрученно помолчал.
   - Что ж, - произнес Лорд Валентин, - ты всегда был  торопыгой.  Кстати,
Считчик показал тебе то, что ты увидел бы и сам.
   - Он показал мне Ни-Мойю, господин, - еле слышно  возразил  Хиссуне,  -
Сувраель, города Замковой Горы, джунгли Нарабала...
   - Только  места,  географию.  В  таких  случаях  Считчик  неоценим.  Но
географию души ты должен познавать сам. Да посмотри на меня, я не сержусь.
   - Нет?
   - К Считчику Душ тебя допускали по моему приказу. Правда, не для  того,
чтобы ты глазел на Ни-Мойю или подсматривал за людьми. Я хотел,  чтобы  ты
мог понять настоящий Маджипур, охватить его, впитать в себя. Это было твое
обучение, Хиссуне. Я прав?
   - Да, господин, там было так много, что мне хотелось узнать...
   - И ты узнал?
   - Не все. Ничтожную часть.
   - Очень жаль - для тебя. Потому что больше ты к Считчику не попадешь.
   - Вы наказываете меня, господин?
   Коронал загадочно улыбнулся.
   - Наказываю? Как сказать. Ты покидаешь Лабиринт  и  не  вернешься  сюда
очень долго, даже после  того,  как  я  стану  Понтифексом,  а  день  этот
наступит еще не скоро. Я  беру  тебя  к  себе  на  службу,  Хиссуне.  Твое
обучение закончилось, а у меня есть для тебя дело. Ты уже взрослый. Ты уже
взрослый. - Коронал помолчал. - Твоя семья здесь?
   - Да, господин, мать и две сестры.
   - Нуждаться они не будут. Попрощайся с ними,  уложи  вещи,  мы  уезжаем
через три дня.
   - Через три дня...
   - Да, в Алайсор. Предстоит еще одно шествие. Потом отправимся на Остров
Сна, а после  заглянем  на  Цимроель.  Думаю,  поездка  продлится  месяцев
семь-восемь. Ты будешь при мне, в свите двора.
   Коронал снова улыбнулся.
   - Я пришлю за тобой завтра утром. Нам ведь нужно о многом поговорить.
   Хиссуне низко поклонился, а когда снова поднял голову. Лорда  Валентина
в комнате уже не было.
   Так сбылась несбыточная мечта.
   Он вновь последовал со своим  эскортом  по  длинным  коридорам  и  ярко
освещенным тоннелям к Дому Записей.
   Хиссуне стоял, не зная, что  делать.  Идти  сейчас  домой  он  не  мог.
Слишком  многое  произошло  за  сегодняшний  день.  И  многое  нужно  было
обдумать.
   Он повернулся и отправился наверх, к далекому Входу Клинков.
   Была ночь. Долгое-долгое время он стоял,  не  в  силах  ни  думать,  ни
чувствовать.
   Звезды начали меркнуть.
   Я буду жить на Замковой Горе, подумал он, буду в свите Коронала, и  кто
знает, что случится потом?
   Больше он думать не мог.
   Вспыхнули первые лучи рассвета, а затем могучее  сияние  озарило  небо,
предвещая восход, и вся земля наполнилась им.
   Хиссуне не двигался. Теплое солнце Маджипура коснулось его лица.
   Солнце... солнце... яркое, пылающее солнце. Мать Миров. Он  протянул  к
нему руки, обнял его, рассмеялся и запел.
   Затем повернулся и в последний раз вошел в Лабиринт.




                            Роберт СИЛВЕРБЕРГ

                            ВАЛЕНТИН ПОНТИФЕКС




                       ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КНИГА КОРОНАЛА


                                    1

      Валентин  покачнулся,  ухватился  свободной  рукой  за  край  стола,
стараясь не расплескать вино.
     Очень  странные  ощущения:  головокружение,  дурнота.  Слишком  много
выпито... Спертый воздух... И сила  тяжести,  наверное,  здесь,  на  такой
глубине, больше...
     - Произнесите тост, ваша светлость, - пробормотал Делиамбр. - Сначала
за Понтифекса, потом за его помощников, а затем...
     - Да-да, знаю...
     Валентин неуверенно озирался по сторонам, подобно загнанному ститмою,
окруженному со всех сторон копьями охотников.
     - Друзья... - начал он.
     - За Понтифекса Тивераса, - раздался пронзительный шепот Делиамбра.
     Друзья. Да. Рядом с ним те, кто дорог ему больше  всего.  Почти  все,
кроме Карабеллы и Элидата: она отправилась на запад, чтобы  встретить  его
там, а Элидат в отсутствие Валентина занят делами  правления  на  Замковой
Горе. Но остальные здесь:  Слит,  Делиамбр,  Тунигорн,  Шанамир,  Лизамон,
Эрманар, Тисана, скандар Залзан Кавол, хьорт Асенхарт. Да, все его близкие
- опора его жизни и царствования.
     - Друзья, - произнес он, - поднимите бокалы и поддержите еще один мой
тост. Всем вам известно, что Дивин не даровала мне возможности  беззаботно
восседать на  троне.  Все  вы  знаете  о  навалившихся  на  меня  тяготах,
испытаниях, с которыми пришлось столкнуться,  задачах,  которые  предстоит
выполнить, о грузе нерешенных проблем...
     - Мне кажется, что такие слова сейчас неуместны, - услышал он  чей-то
голос у себя за спиной.
     И вновь бормотание Делиамбра:
     - За его величество Понтифекса! Вы  должны  предложить  тост  за  его
величество Понтифекса!
     Валентин оставил советы без внимания. Речь его лилась плавно,  словно
сама собой.
     - Если мне  будет  дарована  милость  преодолеть  эти  ни  с  чем  не
сравнимые трудности, - продолжал он, - то лишь потому,  что  у  меня  есть
поддержка, совет, любовь таких товарищей и бесценных друзей, какими  могли
бы похвастаться немногие из царствовавших когда-либо правителей. Благодаря
вашей неоценимой помощи, друзья, мы, наконец,  сможем  найти  спасение  от
бед, терзающих Маджипур, и вступить в  эру  истинного  братства,  которого
заслуживаем.  Итак,  поскольку  мы  с  радостью   и   желанием   готовимся
отправиться завтра в  великую  процессию  по  этому,  принадлежащему  нам,
государству, я предлагаю, друзья мои, последний за сегодняшний вечер  тост
- за вас, за тех, кто поддерживал и вел меня все эти годы, и кто...
     - Как странно он выглядит, - пробормотал Эрманар. - Ему нездоровится?
     По телу Валентина волной прошла ошеломляющая боль, в  ушах  загудело,
дыхание стало огненно-горячим. Он почувствовал, как проваливается в  ночь,
настолько  ужасную  в  своей  темноте,  что  она,  поглотив  всякий  свет,
расползлась по его душе, подобно приливу черной крови.  Бокал  выскользнул
из его пальцев и разбился - словно целый мир разбился, распался на  тысячи
мелких осколков, что  разлетелись  в  разные  стороны,  до  самых  дальних
уголков  Вселенной.  Головокружение  стало  невыносимым.  И  тьма...   эта
абсолютная и беспросветная ночь, полное затмение...
     - Ваша светлость! - раздался чей-то крик. Не Хиссуне ли это?
     - Он принимает послание! - воскликнул другой голос.
     - Послание? Но как, если он не спит?
     - Мой лорд! Мой лорд! Мой лорд!
     Валентин опустил взгляд. Все вокруг было черным-черно, по полу  будто
разливался мрак. Казалось, тьма манит его. Иди, говорил тихий  голос,  вот
твоя тропа, вот твоя судьба: ночь, тьма, рок. Покорись, Лорд Валентин, ты,
который был Короналом  и  никогда  не  станешь  Понтифексом.  Покорись.  И
Валентин покорился, поскольку в то мгновение замешательства  и  оцепенения
духа ничего иного ему не оставалось. Взглянув в черный омут  на  полу,  он
позволил себе упасть в него. Не задаваясь никакими вопросами,  не  пытаясь
что-либо постичь, он погрузился во всепоглощающую тьму.
     Я  умер,  подумал  он.  И  плыву  теперь  по  волнам   черной   реки,
возвращающей меня к Источнику, и вскоре выйду на  берег  и  найду  дорогу,
которая ведет к Мосту Прощаний; а потом пойду  к  тому  месту,  где  любая
жизнь имеет начало и конец.
     Какое-то необычайное спокойствие объяло его душу,  чудесное  ощущение
удовлетворения и покоя, неодолимое чувство того, что вся Вселенная слилась
воедино в счастливой гармонии. Ему казалось, будто он  попал  в  колыбель,
где лежит теперь в теплых пеленках, свободный, наконец, от мук королевской
власти. Ах, как хорошо лежать тихо, не обращая внимания ни на какую суету!
Неужели это и есть смерть? Что ж, тогда смерть - это радость!
     - Вы заблуждаетесь, мой лорд. Смерть - конец радости.
     - Кто здесь говорит со мной?
     - Вы знаете меня, мой лорд.
     - Делиамбр? Ты тоже умер? Ах, старина, до чего же хорошо в смерти!
     - Да, верно, вы вне опасности. Но не умерли.
     - Но мне кажется, что это очень похоже на смерть.
     - Разве вы настолько искушены в признаках смерти,  что  так  уверенно
говорите о ней?
     - Что же тогда?
     - Всего лишь чары, - ответил Делиамбр.
     - Уж не твои ли, колдун?
     -  Нет,  не  мои.  Но  я  могу  снять  их  в  вас,  если   позволите.
Пробуждайтесь. Пробуждайтесь.
     - Нет, Делиамбр! Оставь меня.
     - Но вы должны, мой лорд.
     - Должен, -  горько  повторил  Валентин.  -  Должен!  Всегда  должен!
Неужели мне никогда не суждено отдохнуть? Оставь меня  там,  где  я  есть.
Здесь так покойно. Я не обладаю воинственными наклонностями, Делиамбр.
     - Пробуждайтесь, мой лорд.
     - Ты еще скажи, что пробуждение - мой долг.
     - Нет необходимости напоминать о том, что вы  и  так  хорошо  знаете.
Пробуждайтесь же.
     Открыв глаза, он обнаружил, что находится  между  небом  и  землей  и
лежит на руках у Лизамон Хултин. Амазонка несла его как куклу, прижимая  к
своей необъятной груди. Неудивительно, что он вообразил  себя  в  колыбели
или плывущим по черной реке! Рядом с ним, взгромоздившись на  левое  плечо
Лизамон, восседал Аутифон Делиамбр. Тут до Валентина дошло, каким  образом
он вышел из беспамятства: его лба, щеки  и  груди  касались  кончики  трех
щупалец вроона.
     - Можешь меня отпустить, - произнес он, чувствуя неловкость.
     - Вы еще очень слабы, ваша светлость, - пророкотала Лизамон.
     - Кажется, уже не настолько. Отпусти меня.
     Она поставила Валентина с такой осторожностью,  будто  ему  было  лет
девятьсот.  Он  тут  же  ощутил  головокружение,  и  вытянул  руки,  чтобы
опереться на великаншу, не спешившую отойти. Зубы стучали. Тяжелые одеяния
саваном облепили влажную, липкую кожу. Он боялся,  что  если  хотя  бы  на
мгновение закроет  глаза,  омут  тьмы  снова  проглотит  его.  Поэтому  он
заставил себя твердо стоять на ногах, хоть это и была всего лишь видимость
твердости. Старые уроки не прошли даром: он не мог  допустить,  чтобы  его
видели растерянным и слабым, независимо от того, какими терзался страхами.
     Мгновение  спустя  Валентин  почувствовал,   что   успокаивается,   и
оглянулся. Его вынесли из большого зала. Сейчас он  находился  в  каком-то
ярко  освещенном   коридоре   со   стенами,   инкрустированными   тысячами
переплетенных и перекрывающих друг друга  эмблем  Понтифекса,  на  которых
бесконечно  повторялся  и  рябил  в  глазах  символ   Лабиринта.   Вокруг,
встревоженные и испуганные, сбились в кучу люди: Тунигорн, Слит, Хиссуне и
Шанамир  из  его  собственной  свиты,  а  также   несколько   приближенных
Понтифекса - Хорнкаст и старик Дилифон, а за ними еще с полдюжины голов  в
желтых масках вместо лиц.
     - Где я? - спросил Валентин.
     - Скоро вы окажетесь в своих покоях, ваше высочество, - пояснил Слит.
     - Я долго пробыл без сознания?
     - Не более двух-трех минут. Во время речи вы вдруг начали падать.  Но
вас поддержал Хиссуне, да и Лизамон оказалась рядом.
     - Это вино, - сказал Валентин. - Пожалуй, я  многовато  выпил:  бокал
того, бокал другого...
     - Сейчас вы вполне трезвы, - заметил Делиамбр. - А ведь прошло  всего
несколько минут.
     - Позволь мне еще некоторое время надеяться, что все  дело  только  в
вине. - Коридор свернул  влево,  и  показалась  огромная  резная  дверь  с
золотой инкрустацией в виде звездного  огня,  над  которой  была  вырезана
личная монограмма Валентина - "КЛВ". - Тисана! - позвал он.
     - Я здесь, мой лорд, - откликнулась толковательница снов.
     - Отлично. Я хочу, чтобы ты вошла вместе со мной. Еще  -  Делиамбр  и
Слит. Больше никого. Ясно?
     - Можно мне тоже войти? - спросил кто-то из приближенных Понтифекса.
     Это был тонкогубый тощий человек со странной мертвенно-бледной кожей,
в котором он почти сразу  узнал  Сепултрова,  врача  Понтифекса  Тивераса.
Валентин покачал головой.
     - Я благодарю за заботу, но не думаю, что вы понадобитесь.
     - Столь внезапный приступ, мой лорд... вас нужно осмотреть...
     - Он правильно рассуждает, - тихо заметил Тунигорн.
     Валентин пожал плечами.
     - Тогда попозже. Позвольте  мне  сначала  поговорить  с  советниками,
любезный Сепултров. А потом можете  немного  постучать  по  моим  коленным
чашечкам,  если  считаете,  что  это  необходимо.   Тисана,   Делиамбр   -
пойдемте...
     Вступая в свои покои,  он  из  последних  сил  изображал  царственное
величие и ощутил бесконечное облегчение, когда  тяжелая  дверь  отгородила
его от суетливой толпы в коридоре. Медленно выдохнув,  Коронал  рухнул  на
парчовую кушетку, содрогаясь от покидающего его напряжения.
     - Ваша светлость... - мягко обратился к нему Слит.
     - Подожди. Подожди, дай мне отойти.
     Он потер пульсирующие виски и болевшие глаза. Усилия, потраченные  на
то, чтобы притвориться, будто ему удалось быстро  и  полностью  оправиться
после случившегося в трапезной, чем бы оно ни было,  дались  ему  нелегко.
Валентин поискал взглядом толковательницу снов. Крепкая  пожилая  женщина,
широкая в кости и сильная, она казалась в этот миг самой надежной опорой.
     - Подойди, Тисана, сядь рядом, - попросил он.
     Она присела и провела рукой по плечам Коронала. Да, подумал Валентин.
О, да, так... хорошо! Тепло возвращалось  в  его  иззябшую  душу,  и  тьма
отступила. Из Валентина изливался поток любви к Тисане, надежной и мудрой,
которая первой в дни изгнания назвала его при всех Лордом Валентином, хотя
тогда он еще вполне довольствовался участью жонглера. Сколько раз за  годы
правления после реставрации она разделяла с ним открывающее  мысли  сонное
вино и брала на руки, чтобы избавить от тайн, приходивших к нему  во  снах
беспокойных образов! Как часто она облегчала ему бремя королевской власти!
     - Я очень испугалась, увидев ваше падение. Лорд Валентин, вы  знаете,
что я не робкого десятка. Так вы утверждаете, что все дело в вине?
     - Так я сказал там, снаружи.
     - Сдается мне, вино тут ни при чем.
     - Наверно, Делиамбр считает, что это чары.
     - Чьи?
     Валентин посмотрел на вроона.
     - Что скажешь?
     Поведение  Делиамбра  выражало  замешательство,  подобного   которому
Валентину приходилось наблюдать нечасто: бесчисленные щупальца  крохотного
существа  в  смятении  сплетались  и  шевелились,  огромные  желтые  глаза
излучали  странный  блеск,  клюв,  похожий  на   птичий,   словно   что-то
перемалывал.
     - Я затрудняюсь с ответом, - сказал наконец Делиамбр. - Точно так же,
как не все сны являются  посланиями,  так  и  не  все  чары  имеют  своего
создателя.
     - Иногда чары производят сами себя, так? - спросил Валентин.
     -  Не  совсем.  Но  существуют  чары,  мой  лорд,  которые  возникают
самопроизвольно -  изнутри,  из  чьей-либо  души,  сосредоточиваясь  в  ее
пустотах.
     - О чем ты говоришь? Что я сам на себя навел порчу?
     Тисана мягко заметила:
     - Сны и чары - одно и то же. Лорд Валентин. Внутри нас  дают  о  себе
знать определенные  предчувствия.  Предзнаменования  стараются  пробиться,
чтобы попасть в поле зрения. Собираются бури, а они и есть предвестники.
     - И ты так быстро все это увидела?  Знаешь,  прямо  перед  пиром  мне
привиделся   тревожный   сон,   и   был   он,   скорее   всего,   наполнен
предзнаменованиями, предсказаниями и предвестниками бури.  Но  если  я  не
разговаривал во сне, то тогда и ничего тебе не говорил, разве не так?
     - Думаю, вам снился хаос, мой лорд.
     Валентин широко раскрыл глаза.
     - Откуда ты узнала?
     Тисана ответила, пожав плечами:
     -  Хаос  должен  наступить.  Все  мы  признаем  справедливость  этого
утверждения. В мире осталось незавершенное дело и  оно  взывает  к  своему
завершению.
     - Ты говоришь о метаморфах, - пробормотал Валентин.
     -  Я  бы  не  осмелилась   давать   вам   советы   относительно   дел
государственных...
     -  Оставь  эти  церемонии.  От  советников  я  жду  советов,   а   не
расшаркиваний.
     - Моя область - лишь царство снов.
     -  Мне  снился  снег  на  Замковой  Горе  и  великое   землетрясение,
расколовшее мир.
     - Желаете, чтобы я растолковала вам сон, мой лорд?
     - Как ты можешь его толковать, если мы еще не выпили сонного вина?
     - Сейчас не слишком удачное  время  для  толкования  снов,  -  твердо
заявил Делиамбр. - Для одно