нтин, если ты назовешь меня матерью.
     Эти спокойные слова ошеломили его. Он сделал  несколько  колеблющихся
шагов к ней и испуганно остановился.
     - А это так? - прошептал он.
     - В этом нет никакого сомнения.
     Он почувствовал,  как  запылали  его  щеки.  Он  стоял,  беспомощный,
онемевший от ее благоволения. Она поманила его легким движением пальца,  и
он качнулся, как будто попал в океанский шторм.
     - Подойди, - сказала она. - Ты боишься? подойди ко мне, Валентин.
     Он пересек комнату, обошел бассейн, встал рядом с ней. Она взяла  его
за руки, и он ощутил удар энергии, ощутимую, осязаемую пульсацию,  сходную
той, что он чувствовал, когда Делиамбер касался его для колдовских  целей,
но неизмеримо более мощную, неизмеримо более пугающую. Он хотел освободить
руки при этом первом ударе силы, но Леди держала их и вглядывалась  в  его
глаза, как бы читая все его тайны.
     - Да, - сказала она наконец. - Клянусь  Божеством,  да...  Твое  тело
чужое, но твой дух создан мною. О, Валентин, Валентин, что они  сделали  с
тобой? Что сделали с Маджипуром? - Она сжала его руки и притянула к  себе,
и он оказался в ее объятиях. Он чувствовал, что она дрожит - не богиня,  а
только женщина - мать, обнимающая встревоженного сына. В  ее  объятиях  он
стал таким спокойным и умиротворенным, каким не был со своего  пробуждения
в Пидруде, и он цеплялся за нее, молясь, чтобы она не отпускала его.
     Затем она отступила и, улыбаясь, оглядела его.
     - Во всяком случае, тебе дали красивое тело.  Ничуть  не  похожее  на
прежнее, но приятное на вид, сильное и здоровое. Могло  быть  много  хуже.
Могли сделать тебя старым, больным, калекой, но я думаю, у них  просто  не
хватило смелости: они знали, что в дальнейшем  сторицей  заплатят  за  все
свои преступления.
     - Кто мать?
     Она, казалось, удивилась этому вопросу.
     - Как кто? Барджазед и его выводок!
     - Я ничего не знаю, мать, кроме того что приходило ко мне во  сне,  и
это было туманным и неопределенным.
     - И что ты знаешь об этом?
     - То что мое тело было отнято у меня, что каким-то колдовством Короля
Снов я очутился возле Пидруда таким, каким  ты  меня  видишь,  что  кто-то
другой, вероятно, Доминик Барджазед, правит теперь из  Горного  Замка.  Но
все это я знаю из самых недостоверных источников.
     - Все это правда, - сказала Леди.
     - Когда это случилось?
     - В начале лета, когда ты делал великий объезд по Зимролу. Я не знаю,
как это было сделано, но однажды ночью, во сне я  почувствовала  дерганье,
рывок, словно сердце планеты дало трещину; я проснулась с  сознанием,  что
случилось что-то чудовищно злое. Я послала свой дух к тебе, но  не  смогла
тебя достичь. Там, где ты был, была только тишина и пустота. Однако не та,
которая ударила меня, когда погиб Вориакс: я чувствовала твое присутствие,
но за пределами моей досягаемости, как бы за толстым  стеклом.  Однажды  я
спросила о Коронале... "Здоров ли он?" - спросила я. Да, сказали,  здоров,
сегодня плывет к Пидруду. Но я не могла добиться контакта. Я послала  свой
дух во все концы мира, чего не делала много лет, но тебя нигде не было,  и
одновременно ты где-то был. Я растерялась и испугалась, но ничего не могла
сделать, только искать и ждать. До меня дошли известия, что Лорд  Валентин
в Пидруде, и я видела его через все это расстояние, и его лицо было  лицом
моего сына, но мозг был другим  и  закрытым  для  меня.  Я  пыталась  дать
послание, но не смогла. И тогда я, наконец, начала понимать.
     - И ты узнала, где я?
     - Не сразу. Они переключили твой мозг так что он полностью изменился.
Каждую ночь я посылала свой дух в Зимрол  искать  тебя,  пренебрегая  всем
остальным здесь, но  ведь  подмена  Короналя  -  дело  нешуточное,  и  мне
казалось, что я уловила проблеск твоей истинной сущности, фрагмент  ее,  а
потом смогла установить, что ты жив, что ты на северо-западе  Зимрола,  но
достичь тебя не могла. Оставалось ждать,  когда  ты  начнешь  приходить  в
себя,  пока  их  чародейство  чуточку  поблекнет  и  твой  истинный   мозг
выздоровеет хотя бы частично.
     - Он и сейчас не полный, мать.
     - Я знаю, но уверена, что это излечимо.
     - Когда ты, наконец, достигла меня?
     Она на секунду задумалась.
     - Это было возле гейрогского города Долорна,  кажется,  и  я  впервые
увидела тебя через мозг других, которые увидели во сне правду  о  тебя.  Я
коснулась их мозгов, отобрала и очистила то, что было в  них,  и  увидела,
что твой дух поставил на них свою печать и что они лучше тебя знают о том,
что свалилось на тебя. Таким путем я очертила тебя кругом и смогла войти в
твой мозг. И с того момента ты получил знания о своем  прежнем  "Я",  и  я
трудилась через все эти тысячи миль, чтобы вылечить  тебя  и  привести  ко
мне. Но все это было нелегко. Мир снов -  трудная  и  меняющаяся  область,
трудная даже для меня, и пытаться управлять ею - все равно, что писать  на
песке на берегу океана: прибой вернется и смоет почти  все,  и  ты  пишешь
снова и снова. Но все-таки ты здесь.
     - Ты знала, когда я достиг Острова?
     - Да, я чувствовала твое приближение.
     - И ты оставила меня тянуться с одной  террасы  на  другую  несколько
месяцев?
     Она засмеялась.
     - На внешних террасах миллионы пилигримов. Почувствовать тебя -  одно
дело, а точно определить - другое, куда более труднее. Кроме того, и ты не
был готов прийти ко мне, и я - принять тебя. Я проверяла  тебя,  Валентин,
следила за  тобой  издалека,  изучала,  какая  часть  твоей  души  выжила,
осталось ли в тебе что-нибудь от Короналя. Я  должна  была  знать  это  до
того, как увижу тебя.
     - Много ли во мне осталось от Лорда Валентина?
     - Большая часть. Значительно большая нежели предполагали наши  враги.
Их схема плохо сработала: они считали, что перечеркнули тебя, а  на  самом
деле лишь одурманили и сбили с толку.
     -  Не  разумнее  ли  было  с  их  стороны  убить  меня  сразу,  а  не
пересаживать мой дух в другое тело?
     - Разумнее  -  да,  -  ответила  Леди.  -  Но  они  не  рискнули.  Ты
помазанник, Валентин, а  эти  Барджазеды  суеверные  скоты:  они  рискнули
свергнуть Короналя, но не убить его, потому что боятся мести его  духа.  И
их трусливое колебание теперь принесет крушение их планам.
     - Ты думаешь, что я когда-нибудь смогу снова  занять  свое  место?  -
тихо спросил Валентин.
     - Ты в этом сомневаешься?
     - У Барджазеда лицо Лорда  Валентина.  Народ  принимает  его  как  за
Короналя. Он управляет всей мощью Горного Замка. А у  меня  всего  десяток
приверженцев, и меня никто не знает. Кто мне поверит, если я объявлю  себя
истинным Короналем?  И  много  ли  времени  пройдет,  прежде  чем  Доминик
повторит со мной то же что он уже раз сделал в Тил-омоне?
     - У тебя есть поддержка Леди, твоей матери.
     - У тебя есть армия?
     Леди ласково улыбнулась.
     - Нет, армии у меня нет. Но власть Маджипура, а это не так уж мало. Я
распространяю любовь и справедливость. И у меня есть это, - она  коснулась
серебряного обруча на голове.
     - Через него ты посылаешь послания?
     - Да. Через него я могу достичь мозгов во всем Маджипуре. У меня  нет
способности Барджазеда контролировать и  управлять,  как  это  делают  его
приборы, но я могу сообщать, могу вести, могу влиять. И у тебя будет такой
обруч, прежде чем ты уйдешь с Острова.
     - И я спокойно пройду через Алханрол, неся гражданам послания  любви,
пока Доминик Барджазед не спустится с Горы и не вернет мне трон?
     В глазах Леди сверкнуло что-то вроде злости,  какую  видел  Валентин,
когда она выгоняла иерархов из комнаты.
     - Что это за речи? - резко спросила она.
     - Мать...
     - Да, они действительно  изменили  тебя!  Тот  Валентин,  которого  я
родила и вырастила, не смирился бы с мыслью о поражении!
     - Я и не мирюсь, мать. Но все это выглядит таким огромным,  а  я  так
устал. А вести войну против народа Маджипура - даже  против  узурпатора...
мать с самых ранних времен на Маджипуре не было войны. И я нарушу мир?
     Глаза ее были безжалостными.
     - Мир уже нарушен, Валентин. И на тебе лежит обязанность восстановить
порядок в королевстве. Фальшивый  Корональ  правит  почти  год.  Ежедневно
выходят жестокие и глупые законы. Невинный наказан  виновный  торжествует.
Нарушается равновесие, установленное тысячелетие назад.  Когда  наш  народ
прилетел сюда со старой Земли четырнадцать тысяч  лет  назад,  совершилось
много ошибок, много страданий претерпели люди, прежде чем мы нашли первого
Понтификса, мы стали жить без  больших  переворотов,  а  со  времен  Лорда
Стиамота на планете воцарился мир. А теперь  мир  разорван,  и  ты  должен
привести все в порядок.
     - А если я соглашусь с тем, что сделал Доминик Барджазед?  А  если  я
втравлю Маджипур в гражданскую войну? Каковы будут последствия?
     - Ты и сам знаешь ответы на эти вопросы.
     - Я хотел бы услышать их от тебя, потому что мое решение колеблется.
     - Мне стыдно слышать такие слова от тебя.
     - Мать, я испытал много страшного в этом путешествии, и это отняло  у
меня много сил. Разве я не имею права устать.
     - Ты король, Валентин.
     - Возможно, я был им, и, возможно, я буду им снова. Но многое из моей
королевской сущности украдено у  меня  в  Тил-омоне.  Пока  же  я  обычный
человек. Но даже короли подвержены усталости и упадку духа, мать.
     Леди сказала более мягким тоном:
     - Барджазед еще не стал абсолютным  тираном,  потому  что  это  может
восстановить народ против него, и он все еще не уверен в  своей  власти  -
пока ты жив. Но он  правит  для  себя  и  своей  семьи,  и  не  для  блага
Маджипура. Ему не хватает чувства справедливости,  и  он  делает  то,  что
только кажется полезным и целесообразным. Но с ростом его  самоуверенности
будут расти и его преступления, и Маджипур застонет под кнутом чудовища.
     Валентин кивнул.
     - Когда я не такой усталый, я тоже понимаю это.
     - Подумав также, что произойдет, когда умрет Тиверас Понтификс, а это
рано или поздно случится, и более вероятно, что это случится скоро.
     - В лабиринт войдет Барджазед и станет бессильным затворником. Ты это
имеешь в виду?
     - Понтификс не бессилен и ему не  обязательно  быть  затворником.  На
протяжении твоей жизни был только  Тиверас,  и  он  становится  все  более
старым и более странным. Но Понтификс в полной силе - совсем другое  дело.
Что, если Барджазед станет Понтификсом через пять лет?  Удовлетворится  он
пребыванием в этой подземной норе, как  удовлетворен  теперь  Тиверас?  Он
будет править с силой, Валентин. - Она пристально взглянула на него.  -  А
кто, по-твоему, станет Короналем?
     Валентин пожал плечами.
     - У Короля Снов три сына, - сказала Леди. - Минокс, старший, на  днях
получает трон в Суврейле. Доминик теперь Корональ  и  станет  Понтификсом,
если ты позволишь ему. Кого он выберет  новым  Короналем,  как  не  своего
младшего брата Кристофа.
     - Но это  противоестественно,  чтобы  Понтификс  отдал  Горный  Замок
собственному брату!
     - Так же противоестественно,  чтобы  Король  Снов  свергал  законного
Короналя, - сказала Леди. Глаза ее снова сверкнули. - Подумай  еще  вот  о
чем: когда сменяются Коронали, сменяется и Леди Острова. Я  буду  доживать
свои дни во дворце для отставных Леди на Террасе Теней, а  кто  придет  во
Внутренний Храм? Мать Барджазедов! Как видишь, они захватят  все  и  будут
править всем Маджипуром!
     - Этого не должно быть, - твердо сказал Валентин.
     - Этого не должно быть.
     - Что я должен делать?
     - Сядешь на корабль в моем порту Нуминор со своими людьми и  с  теми,
кого я дам тебе, и поедешь в Алханрол.  Высадишься  на  мысе  Стойендар  и
отправишься в Лабиринт получить благословение Тивераса.
     - Но если Тиверас сумасшедший...
     - Он не совсем безумен. Он живет в непрерывном сне, и очень странном,
но я недавно коснулась его: где-то в нем еще жив прежний Тиверас. Он сорок
лет Понтификс, а до этого долгое время был Короналем, и он знает, как надо
править нашим королевством.  Если  ты  сумеешь  добраться  до  него,  если
сумеешь показать ему, что ты настоящий Лорд Валентин, он даст тебе помощь.
И тогда пойдешь на Замковую Гору. Тебя пугает эта задача?
     - Меня пугает только, что я внесу хаос в Маджипур.
     - Хаос уже есть. А ты  принесешь  порядок  и  справедливость.  -  Она
придвинулась ближе к нему,  так  что  вся  устрашающая  мощь  ее  личности
раскрылась ему, прикоснулась к  нему  рукой  и  сказала  низким  страстным
голосом: - Я родила двух сыновей, и каждый кто видел их в колыбельках, уже
знал, что они предназначены  быть  королями.  Старшим  был  Вориакс  -  ты
помнишь его? Думаю, что нет - пока.  Он  был  великолепным:  замечательным
мужчиной, героем, полубогом, его еще в детстве знали на Замковой Горе.  Он
должен был стать Короналем, когда Лорд Малибор станет Понтификсом. Вориакс
был  чудесен,  но  был  и  второй  сын,  Валентин,  такой  же  сильный   и
великолепный, как Вориакс, но он не  так  страстно  отдавался  подвигам  и
спорту, как старший, он был теплее душой и мудрее, он  без  слов  понимал,
что правильно и что нет, в его духе не было жестокости, характер  его  был
ровным и жизнерадостным, его все любили и уважали и говорили, что  он  был
бы даже лучшим Короналем, чем Вориакс. Но Вориакс был старшим,  и  выбрать
должны были его, а Валентин мог быть только первым министром.  Малибор  не
стал Понтификсом, а преждевременно умер, охотясь на драконов,  и  эмиссары
Тивераса пришли к Вориаксу и сказали: "Ты Корональ Маджипура",  и  первым,
кто упал перед ним на колени и сделал знак горящей звезды,  был  его  брат
Валентин. И вот Лорд Вориакс правил на Замковой Горе и правил хорошо, а  я
пришла на Остров Снов, как полагалось и восемь  лет  все  было  хорошо  на
Маджипуре.  А  затем  произошло  непредвиденное  -  Лорд   Вориакс   погиб
преждевременно, как и Лорд Малибор, убила его на охоте  случайная  стрела.
Но оставался еще Валентин,  и  хотя  редко  бывало,  чтобы  брат  Короналя
становился  Короналем  после  него,  споров  было  мало,  потому  что  все
признавали его  высокие  качества.  Таким  образом,  в  Замок  вошел  Лорд
Валентин, а я, мать двух королей, осталась во  Внутреннем  Храме,  радуясь
сыновьям, которых я отдала Маджипуру, и  уверенная,  что  правление  Лорда
Валентина послужит славе Маджипура. Неужели  ты  думаешь,  что  я  позволю
Барджазедам долго сидеть  там,  где  раньше  сидел  мой  сын?  Неужели  ты
думаешь, что я могу вынести вид лица Лорда Валентина, маскирующего  подлую
душу Барджазеда? Ох, Валентин, Валентин, от тебя  осталась  лишь  половина
того, чем ты был раньше, даже меньше, чем половина, но  ты  снова  станешь
самим собой, и Горный Замок снова  будет  твоим,  и  судьба  Маджипура  не
станет более изменяться ко злу, и не говори больше, что  боишься  принести
на планету хаос. Хаос над нами. Ты - освободитель. Понимаешь?
     - Понимаю, мать.
     - Тогда пойдем со мной, и я сделаю тебя целым.



                                    12

     Она увела его из восьмиугольной комнаты вниз по лестнице  Внутреннего
Храма мимо застывших стражей и группы хмурых иерархов, в маленькую светлую
комнату, украшенную яркими цветами. Здесь был письменный стол из  цельного
куска сверкающего камня,  низкая  кушетка  и  несколько  мелких  предметов
меблировки. Похоже, это был рабочий кабинет Леди. Она указала Валентину на
сиденье и достала из стола две маленькие фляжки.
     - Выпей это вино залпом,  -  сказала  она,  протягивая  ему  одну  из
фляжек.
     - Вино, мать? На Острове?
     - Мы с тобой не паломники. Выпей.
     Он откупорил фляжку и поднес к губам. Вкус темного и пряного сладкого
вина был  ему  знаком:  таким  вином  пользовалась  толковательница  снов,
добавляя  в  него  наркотик,  чтобы  мозг  открылся  мозгу.  Леди   выпила
содержимое второй фляжки.
     - Значит, будем делать толкование? - спросил Валентин.
     - Нет. Это будет в бодрствующем состоянии. Я долго  думала,  как  это
устроить. - Она взяла из стола сияющий серебряный обруч, такой же,  как  у
нее, и подала Валентину. - Надень его на лоб, и  пока  не  поднимешься  на
Замковую Гору, носи его постоянно, потому что он будет центром твоей мощи.
     Он осторожно надел обруч на голову. Тот плотно лег  на  виски  и  дал
странное ощущение, хотя металлическая полоска была так тонка, что Валентин
удивился, что вообще чувствует ее.  Леди  придвинулась  и  пригладила  его
густые длинные волосы.
     - Золотые, - весело сказала она. - Никогда не думала, что буду  иметь
сына с золотыми волосами. Что ты чувствуешь с обручем на голове?
     - Немножко давит.
     - Больше ничего?
     - Нет.
     - Как  только  ты  привыкнешь  к  нему,  давить  перестанет.  Ты  еще
чувствуешь наркотик?
     - Только легкий туман в мозгу. Я бы, наверно, уснул, если можно.
     - Скоро тебе будет не до сна, - сказала Леди и протянула к нему руки.
- Ты хороший жонглер, сынок? - неожиданно спросила она.
     - Говорят, да.
     - Хорошо. Завтра ты покажешь мне свое  умение.  Я  думаю,  мне  будет
интересно. А сейчас встань и дай мне руки. Обе. Вот так.
     Он несколько секунд держал ее узкокостные,  но  выглядевшие  сильными
руки. Затем, она  быстрым  решительным  жестом  переплела  его  пальцы  со
своими.
     Это было, как удар, и обруч сжался. Валентин  покачнулся  и  чуть  не
упал, но Леди крепко держала его. Ему показалось, что через основание  его
черепа прошло что-то острое.  Все  вокруг  него  завертелось,  он  не  мог
управлять своими  глазами,  сфокусировать  их  и  видел  только  отдельные
расплывчатые образы: лицо матери,  сверкнувшую  поверхность  стола,  яркие
оттенки цветов, и все это пульсировало, билось, кружилось.
     Сердце его колотилось. В горле пересохло. Легкие  были  пустыми.  Это
было еще страшнее, чем оказаться в брюхе морского дракона. Ноги  полностью
отказали ему, он больше не  мог  стоять  и  опустился  на  колени,  смутно
сознавая, что Леди тоже стоит на коленях перед ним, что  пальцы  их  также
сплетены, лицо ее близко к его лицу, ужасный, опаляющий контакт их душ  не
нарушен.
     Перед ним поплыли воспоминания. Он видел гигантское величие  Замковой
горы и раскинувшуюся на ее вершине немыслимую громаду Замка Короналей. Его
мозг со скоростью молнии проносился  по  парадным  комнатам  с  золочеными
стенами  и  высокими  сводчатыми   потолками,   по   банкетным   залам   и
совещательным палатам, по коридорам, широкими,  как  площадь.  Яркий  свет
ослеплял  его.  Он  ощущал  рядом  с  собой  мужчину:  высокого,  мощного,
самоуверенного, сильного, который держал его  за  руку,  и  женщину,  тоже
сильную и самоуверенную, державшую его за другую руку, и знал, что это его
родители, и видел мальчика впереди - своего брата Вориакса.
     - Что это за комната, отец?
     - Тронный зал Конфалума.
     - А кто этот человек с длинными рыжими волосами, что сидит в  большом
кресле.
     - Это Корональ Лорд Малибор.
     - Что такое Корональ?
     -  Это  король,  Валентин,  младший  из  двух  королей.  А  второй  -
Понтификс, который раньше сам был Короналем.
     - Который?
     - Вот тот, высокий, худой, с черной бородой.
     - Его зовут Понтификс?
     - Его зовут Тиверас. Понтификсом он зовется как наш король. Он  живет
недалеко от Стойендара, но сегодня приедет сюда, потому что  Лорд  Малибор
женится.
     - А дети Лорда Малибора тоже будут Короналями?
     - Нет, Валентин.
     - А кто будет?
     - Пока этого никто не знает, сынок.
     - А я буду? Или Вориакс?
     - Это может случиться, если вы будете мудрыми и сильными.
     - О, я обязательно буду, отец!
     Комната  растаяла.  Валентин  увидел  себя   в   другой,   такой   же
великолепной, но не столь большой, и сам он был теперь уже не мальчиком, а
молодым человеком, и здесь был В