сслабиться. Но Гиялорис, на вид массивный и внушающий страх, умел разговаривать с простыми людьми, поскольку и сам происходил из их среды.
     Не приходилось ли мэру или его людям видеть и слышать в этих местах что-либо имеющее отношение к Дантирии Самбайлу, спросил он. Нет. По крайней мере, мэр знал, кто такой Дантирия Самбайл. Но он представить себе не мог, зачем бы ужасному прокуратору Ни-мойи понадобилось путешествовать в их краях. То, что столь могущественный и устрашающий персонаж мог по какой-то причине заехать в эту живописную, но незначительную провинцию, совершенно сбивало беднягу с толку и приводило в отчаяние.
     - По-моему, мы выбрали неверный маршрут, - шепнул Престимион Септаху Мелайну - Если бы он направился прямо к Аруачозианскому побережью, он не миновал бы этих мест - ведь так? Нам следовало из Байлемуны отправиться на запад, а не на юг.
     - Если только мэра не заколдовали и не заставили забыть о том, что Дантирия Самбайл проезжал здесь, - ответил Септах Мелайн. - Теперь прокуратор знает, как играть в эту игру.
     Но оказалось, что в такой изощренности не было необходимости. Когда Гиялорис показал набросок портрета Мандралиски, который они возили с собой, мэр мгновенно узнал мрачное лицо дегустатора ядов.
     - О, да-да, - сказал он. - Он был здесь. Путешествовал в ржавом старом экипаже и останавливался в городе, чтобы закупить провизию, - три недели назад, а может, пять, шесть.., где-то так. Как можно забыть такое лицо?
     - Он путешествовал один? - спросил Гиялорис.
     Мэр не знал. Никто не потрудился осмотреть экипаж, который стоял у берега реки. Человек с узким лицом купил то, что ему было нужно, и продолжил свой путь. Мэр также не мог сказать, в каком направлении он уехал.
     Здесь, по крайней мере, его маги пригодились.
     - Мы понимали, что этот незнакомец не принесет городу удачи, - высказалась худая женщина. - Поэтому мы в течение полумили проследили путь экипажа и поставили свечи из драконьего воска через каждые сто ярдов, чтобы он никогда больше не вернулся.
     - И в каком направлении он поехал?
     - На юг, - без колебаний ответил невысокий человек с лоснящимся лицом. - К Арвианде.

10

     - Они были рады от нас избавиться, - со смехом заметил Престимион. Королевский караван ехал по сооружению под названием мост Спурифона, изношенному, угрожающе потрескивающему деревянному настилу которому можно было дать не меньше пяти тысяч лет. Далеко внизу едва виднелась забитая илом Серная река, текущая медленно, как сонная змея, - темно-желтая линия на более светлом фоне долины, по которой она вилась. - Какими мы казались им страшными, наверное! Надеюсь, они не просто сочинили первое, что пришло в голову, чтобы мы побыстрее убрались из города.
     - Чтобы лгать короналю, требуется мужество, - сказал Абригант. - Найдется ли во всем этом городе хоть крупица мужества?
     - Они сказали правду, - вмешался Мондиганд-Климд. - Я заметил следы их магических свечей вдоль нашего пути. Смотрите: вон там и там. Сгорели до конца, но огарки сохранились. Мы едем правильно. , - Эти кетеронцы - безобидные, робкие люди, которые оказались замешанными в слишком сложные для них дела, и мы их сильно напугали, - сказал Престимион. - Нам следует что-нибудь для них сделать. - Он взглянул на Септаха Мелайна. - Запиши для памяти.
     Хотя бы построим им новый мост. А этот пора отправить в музей.
     - Строительством мостов ведает понтифекс, - проворчал Септах Мелайн. - Это и означает его титул: строитель мостов. Древнее слово, ему многие миллионы лет.
     - Нет ничего столь древнего в мире, - возразил Абригант. - Даже звезд.
     - Ну, тогда тысячи лет.
     - Успокойтесь, вы оба, - резко прервал их Престимион. - Известите соответствующий департамент: новый мост для Кетерона, и покончим с этим, больше никаких споров. - Какая польза быть короналем, подумал он, если даже своим ближайшим соратникам приходится дважды повторять приказ, чтобы он был выполнен?
     К югу от реки преобладающий желтый цвет местности вскоре начал исчезать по той же схеме, по которой появлялся к северу от города. Полосы темной почвы становились все более частыми, пока не стали преобладающими. Путешественники испытали некоторое облегчение. Такой странно яркий цвет, через некоторое время оглушал и умерщвлял мозг самой своей интенсивностью, а монотонность серного пейзажа начинала действовать угнетающе.
     В ту ночь они разбили лагерь у подножья горной гряды средних размеров, которая лежала перед ними.
     Во сне Престимион получил послание от Хозяйки Острова.
     Корональ редко получал послания во сне, и не только потому, что Хозяйкой, как и полагалось, стала его собственная мать. Такие сны служили руководством для души, а, как правило, властители страны не давали друг другу советов. Но иногда, во время кризиса, когда короналю предстояло принять решение, Хозяйка брала на себя обязанность вмешаться и помочь своей мудростью. В эту ночь сон одолел Престимиона, как только он закрыл глаза. Он почувствовал, что впадает в транс, который предвещал послание. Затем он услышал тихую музыку из владений Хозяйки и с легкостью перенесся в низкий павильон из чисто белого мрамора, уставленный горшками с цветущими травами, ароматными алабандинами, танигалами и другими растениями. И вот перед ним возникла принцесса Терисса, Хозяйка Острова, его мать и мать всей планеты. Она улыбалась и протягивала к нему руки.
     Она выглядела молодой, как всегда, так как была одной из тех женщин, над которыми не властно время.
     С тех пор как она приступила к своим обязанностям, ее темные волосы не потеряли ни капли блеска. Серебряный обруч на голове, знак ее должности, легко покоился на ее лбу. Спереди на платье, как всегда, сверкал рубин Малдемаров, этот удивительный драгоценный камень, принадлежавший семье четыре тысячи лет, темно-красный, с пурпурным отливом, обрамленный золотой оправой.
     Рядом с ней стояла Тизмет.
     По крайней мере, так сначала показалось Престимиону. Эта маленькая, изящно сложенная женщина с задорно вспыхивающими глазами могла быть только Тизмет; но пока его душа содрогалась от удивления и смущения - почему Тизмет стоит рядом с Хозяйкой в этом посланном сне, когда он уже думал, что примирился с трагедией ее смерти и продолжает жить дальше? - все сдвинулось так плавно, как часто происходит во сне, и он ясно увидел, что женщина рядом с матерью вовсе не Тизмет, и никогда не была Тизмет, не могла ею быть. То была Вараиль. Как странно, подумал он, что он принял ее за Тизмет. Ведь каждая из них прекрасна и привлекательна в своем роде, но высокая, крепкая, дородная Вараиль совсем не походила на крохотную, хрупкую на вид Тизмет, которую Престимион когда-то любил и потерял.
     Он вдруг осознал, что мать что-то говорит. Но, казалось, их разделяет какой-то барьер, который не позволяет ему разобрать ее слова. Словно воздух в павильоне был слишком плотным или аромат цветов слишком сильным. А она все говорила, продолжая улыбаться, мягко указывала руками на него, на Вараиль, на себя.
     Он напрягал слух, чтобы услышать ее. И наконец понял.
     - Ты знаешь эту девушку, Престимион? - говорила Хозяйка. - Ее зовут Вараиль, и она живет в Сти.
     - Да, мама, я ее знаю.
     - У нее осанка королевы.
     - Она и будет королевой, - ответил Престимион. - Моей королевой, которая будет жить рядом со мной в Замке.
     - Ты действительно говоришь серьезно, Престимион? Скажи мне, что серьезно.
     - О да, мама. Да, серьезно.
     Когда он утром проснулся, сон все еще четко сохранялся в его памяти, как всегда бывает с настоящими посланиями. Септах Мелайн, который первым зашел к нему, посмотрел на него странным взглядом, рассмеялся и сказал:
     - Сегодня ты выглядишь так, словно живешь в другом мире, друг мой.
     - Возможно, так и есть, - ответил Престимион.

***

     Тем не менее необходимо было вернуться в этот мир. До южного побережья оставалось еще много дней пути, и нельзя было терять времени, если он хотел настичь Дантирию Самбайла.
     Последние желтые пески остались теперь позади.
     Как и сухость пустыни Кетерона. Воздух здесь был влажным и мягким, теплым и нежным, как бархат, холмы густо поросли зеленью, покрытой восковым налетом, небо часто затягивали дождевые облака, но дожди всегда быстро заканчивались. Теперь они приближались к тропической области.
     Точку перехода отмечали три своеобразных ориентира. Первый, в том месте, где дорога внезапно устремилась вверх от плоской равнины и привела их в местность скалистых утесов, сначала показался им похожим на возвышавшуюся слева одиночную гору, но они быстро поняли, что это целая горная гряда, длинная серая стена, которая с удивительной внезапностью выросла из окружающей равнины. На огромном основании высились несколько маленьких закругленных вершин, каждая была точной копией соседних. Они хаотично окружали удлиненную вершину, и их было поразительно много.
     - Это Гора Тринадцати Сомнений, - пояснил Мондиганд-Климд, который во время путешествия взял на себя обязанности хранителя карт - Эти многочисленные пики выглядят совершенно одинаково, и один перевал ведет к другому, так что путешественник, пытающийся преодолеть гряду, непременно заблудится.
     - Это и с нами случится? - спросил Престимион и подумал, что, может быть, как раз сейчас прокуратор блуждает среди этих одинаковых каменных горбов.
     Су-сухирис в своей обычной странной манере покачал обеими головами.
     - О нет, ваша светлость, мы проедем мимо этих гор, а не через них. Но их появление на востоке от нас говорит о том, что мы выбрали правильную дорогу. Теперь нам надо искать утес Глаз, который очень скоро появится.
     - Утес Глаз? - повторил Септах Мелайн. - Что это такое? Объясните, пожалуйста.
     - Подождите и увидите, - ответил Мондиганд-Климд.
     Когда они его нашли - зоркий Септах Мелайн заметил его первым, - не возникло никаких сомнений в том, что это именно он. Это была величественная гора из какого-то беловатого камня, стоящая отдельно в стороне от тракта, справа от него. Вся ее поверхность была усеяна множеством больших, глубоко вкрапленных овальных глыб из какого-то темного, сверкающего минерала, усыпавших склоны, словно изюминки в пудинге. Возникало впечатление, будто тысяча суровых, черных глаз смотрят вниз на путешественников с белого лица горы. При виде утеса Гиялорис замахал руками, делая охранительные жесты, и даже Престимиона охватила дрожь, вызванная чем-то вроде благоговения или даже страха.
     - Как это произошло? - поинтересовался он. Но ему никто не мог ответить, да он и не ожидал ответа.
     Кто мог объяснить, какая сила создала этот мир и с какой целью? О природе и мотивах Высшего Божества не спрашивают. Мир - это мир: он такой, какой есть, место вечного восторга и тайны.
     Долгие часы утес Глаз следил за ними, пока они ехали мимо его волшебного склона.
     - А скоро, - произнес Мондиганд-Климд, склоняясь над картой, - мы подъедем к Столбам Дворна, которые отмечают границу между центральным и южным Алханроэлем.
     Они увидели их перед самой темнотой: две огромные сине-серые скалы, в десять раз выше человеческого роста, сужающиеся к вершине до остроконечных пиков. Они стояли друг против друга, а прямая как стрела дорога проходила прямо между ними, так что они образовывали нечто вроде триумфальной арки у входа в лежащие за ними земли. Скалы были шершавыми и изрезанными на внешней стороне, но гладкими и ровными на внутренней, и поэтому выглядели, как две половинки одной крупной скалы, разрубленной пополам.
     - Здесь какое-то колдовство, - тревожно прошептал Пмлорис и снова стал делать охранительные жесты.
     - А, да, - сказал Септах Мелайн игривым тоном. - На этом месте лежит проклятие. Каждые двадцать тысяч лет эти скалы с грохотом сталкиваются, и горе тем путникам, которые в это время оказались на дороге между ними.
     - Значит, вы знаете эту древнюю легенду? - спросил Мондиганд-Климд.
     Септах Мелайн резко обернулся к нему.
     - Легенду? Какую легенду? Я всего лишь пошутил над Гиялорисом.
     - Значит, вы заново придумали то, что уже придумано, - ответил су-сухирис. - Потому что у метаморфов действительно существовала древняя легенда, в которой так и говорилось, что это сталкивающиеся скалы, которые некогда разошлись и когда-нибудь снова сойдутся. И что еще хуже, когда это произойдет в следующий раз, между ними погибнет великий король из рода человеческого.
     - Вот как? - беспечно улыбнулся Престимион и быстро перевел взгляд с одной половинки скалы на другую. - Ну, тогда, полагаю, мне ничего не грозит, потому что, хоть я и король, но пока еще никто не назвал бы меня великим. - И прибавил, подмигнув Септаху Мелайну:
     - Но возможно, нам все равно следует поискать другую дорогу на юг, а? Чтобы полностью исключить риск.
     - Понтифекс Дворн, милорд, приказал укрепить бронзовые магические пластины с каждой стороны дороги, исписанные рунами для защиты от подобных случаев, - сказал Мондиганд-Климд. - Конечно, это было тринадцать тысяч лет назад и пластины давным-давно исчезли. Видите эти неглубокие квадратные зарубки высоко на стенах? Там они и были, так говорят по крайней мере. Но мне кажется, у нас отличные шансы благополучно проехать между ними.
     И действительно, Столбы Дворна остались на месте, когда караван проехал между ними. Вид местности по другую их сторону явно изменился. Листва стала более густой из-за возросшей жары и влажности, вместо острых зазубренных скал появились гладкие округлые холмы.
     На картах Мондиганд-Климда не было обозначено никаких поселений на расстоянии пятидесяти миль от Столбов. Но путешественники не проехали еще и десяти минут, как наткнулись на едва заметную дорогу, уходящую от главного тракта по направлению к группе низких холмов на западе, и Септах Мелайн, уставившись своим острым взглядом на эти холмы, объявил, что он различает ряд каменных стен на середине склона, частично скрытых зарослями вьющихся лоз. Престимиону стало любопытно, и он послал Абриганта вместе с парой солдат на разведку. Через пятнадцать минут они вернулись и доложили, что там лежит разрушенный город, пустынный, не считая одной семьи фермеров-гэйрогов, которые поселились среди древних строений. Один из гэйрогов сказал им, что это все, что осталось от большого города времен лорда Стиамота, жителей которого в период войны вырезали меняющие форму.
     - Этого не может быть, - возразил Мондиганд-Климд, качая обеими головами одновременно. - Лорд Стиамот жил семьдесят веков назад. В этом климате джунгли уже давно проглотили бы любой заброшенный город.
     - Давайте посмотрим на него, - предложил Престимион, и они отправились от развилки на запад. Через несколько сотен ярдов грунтовая дорога превратилась в простую колею, которая плавно вилась по склону вверх. Вскоре показались стены разрушенного города. Это было основательное сооружение из камня, высотой в пятнадцать футов по большей части, но почти скрытое травами и лозами Слева от входа в сам город стояло огромное раскидистое дерево с бледно-серой корой. Его тысячи ветвей, расплющенные о камень стен, казались вросшими в нее, так что трудно было определить, где кончается дерево и начинаются развалины стены.
     Два крепких молодых гэйрога вышли им навстречу.
     Оба они не носили одежды, но определить их пол было невозможно, так как половые органы гэйрогов-мужчин можно было видеть только в возбужденном состоянии, а грудь женщин также оставалась скрытой, если только они не кормили младенцев. Хотя они принадлежали к млекопитающим, их легко было принять за рептилий. Эти двое обладали ярко блестящей чешуей и сильными трубчатыми руками и ногами. Их холодные зеленые глаза не мигали, а раздвоенные алые языки непрерывно мелькали в безгубых ртах. Вместо волос на головах извивалась масса черных колец, похожих на змей.
     Они приветствовали гостей с равнодушной любезностью и попросили подождать, пока они позовут своего дедушку. И вскоре медленной, прихрамывающей походкой к ним приблизился невысокий, почтенный гэйрог.
     - Я - Бекримиин, - сказал он и сделал широкий приветственный жест, сопровождаемый легким скрипом. Престимион не назвал себя в ответ, - Мы очень бедны, но примем вас со всем гостеприимством, на которое способны, - сказал Бекримиин и дал знак своим внукам, которые быстро принесли блюда, оказавшиеся не чем иным, как гигантскими листьями в форме сердца с какого-то местного дерева, на которых лежало пюре из крахмалистых овощей с острым, пряным запахом. Престимион взял немного и съел, решительно демонстрируя удовольствие. Еще несколько человек последовали его примеру, но ни Гиялорис, ни привередливый Септах Мелайн даже не сделали вид, что едят.
     Сладкая, слегка пузырящаяся жидкость - вино или пиво, Престимион не смог определить, - появилась вслед за едой.
     Потом гэйрог проводил их в самую середину развалин Только слабые следы городских строений можно было разглядеть, в основном - фундаменты зданий, кое-где стояли обгоревшие башни или уцелевшие стены, которые подпирали растущие рядом деревья. Эти стены некогда были стенами склада, или храма, или дворца. Большинство строений уже давно поглотили, гигантские, раскидистые деревья, плоские ветви которых срастались, пока полностью не окутали и не скрыли те строения, которые служили им опорой в их далекой юности. Этот город, сообщил старик, носил название Диарвис Название ни о чем не говорило Престимиону и его спутникам.
     - Он датируется временем лорда Стиамота, это так? - спросил Престимион.
     Гэйрог хрипло рассмеялся.
     - О нет, ничего подобного. Это глупые дети вам сказали? Они невежды. Как я ни пытаюсь преподать им историю, она улетучивается из их голов прежде, чем я успеваю договорить. Нет, этот город гораздо моложе.
     Он был покинут всего девятьсот лет, назад.
     - Значит, и нападения метаморфов тоже не было?
     - Они вам это тоже рассказали? Нет-нет, это всего лишь миф. К тому времени метаморфы уже давно покинули Алханроэль. Этот город разрушился сам по себе. - И старый гэйрог рассказал легенду о жестоком и высокомерном герцоге, о восстании рабов, которые обрабатывали его поля. Убийство трех членов семьи герцога, его жестокая месть, а затем новое восстание, повлекшее за собой еще более жестокие репрессии, которые закончились убийством самого герцога, после чего и рабы, и господа покинули этот город, так как к тому времени в живых осталось слишком мало людей, чтобы поддерживать в нем жизнь.
     Престимион слушал в мрачном молчании, пораженный этим неизвестным эпизодом истории.
     Как любой принц из Замка, которого отобрали для высокой должности в правительстве, он тщательно изучил анналы Маджипура. В период между кампанией Стиамота против метаморфов и сражениями самого Престимиона с Корсибаром история планеты в основном развивалась поразительно мирно, без больших кровопролитий. Конечно, ему никогда не попадались никакие отчеты о восставших рабах и убитых герцогах Эта история противоречила всем его прежним взглядам на миролюбивые нравы народов Маджипура, которые уже давно научились решать свои споры без применения насилия. Ему бы больше понравилось услышать, что это метаморфы повинны в таких разрушениях; по крайней мере, уже существовала общепринятая история о жестоких войнах между людьми и метаморфами, хотя и они закончились за тысячи лет до разрушения этого города.
     Теперь Бекримиин сообщил гостям, что приглашает их остаться на ночь - или на столько времени, на сколько они пожелают. Но Престимион уже был сыт по горло этим местом, которое начало его сильно угнетать, а потому сказал Гиялорису:
     - Поблагодари его, дай немного денег и скажи ему, что он сегодня принимал у себя короналя. А потом тронемся в путь. - И прибавил, обращаясь к Абриганту:
     - Когда вернемся в Замок, найди мне документы, какие сможешь отыскать, об этом городе. Мне хотелось бы более подробно изучить его историю.
     - Очень может быть, что в архивах ничего не окажется, - ответил Септах Мелайн. - Не мы первые придумали сокрытие неприятных факто