, в
которую загнала его жизнь.
   Перебежав через  оживленную  улицу,  Брим  толкнул  дверь  и  оказался  в
простором круглом  помещении.  Он  улыбнулся.  Все  здесь  странным  образом
напоминало  и  погибший  градгроутский  монастырь,  и   орбитальные   форты,
сыгравшие столь важную роль в спасении Аталанты.
   Однако в этой скромной миссии у канала все было  лишь  иллюзией,  которую
создавала умелое  применение  голопанелей.  На  полу  размещались  блестящие
кольца Разрушения, Возрождения и Истины, а  столб  света,  означающий  Силу,
опускался от линзы в потолке к центральному кругу,  где  круглый  письменный
стол замещал драгоценный конус подлинного храма. Но все это, кроме  стола  и
сидевшего за ним человека, было голограммой.
   За столом сидел дородный монах с  курчавой  черной  бородой,  закрывающей
пол-лица. Его нос напоминал мясистый клюв, темные глаза смотрели  испытующе.
У него был вид человека, который  навидался  в  галактике  немало  всего:  и
хорошего,   и   дурного.   На   нем   было    длинное    багровое    одеяние
градгроут-норшелита, а в руке он держал дымящуюся кружку кф'кесса, от запаха
которого Брим чуть на стену не  полез.  Монах  приветливо  кивнул  и  сказал
что-то, чего Брим не понял.
   - Тут.., кто-нибудь говорит по-авалонски, отец?  -  нерешительно  спросил
Брим.
   - Я говорю  на  многих  языках,  молодой  человек,  -  ответил  монах  на
безупречном авалонском - так говорили только при дворе Императора.  -  Добро
пожаловать в миссию на Можжевеловой улице. Я отец Ампс, к вашим услугам.
   - Б-благодарю вас, - пробормотал Брим, не в силах отвести глаз от кружки.
   - Чем я могу вам помочь? - помолчав, спросил Ампс.  -  Чашечку  кф'кесса,
быть может? Брим сглотнул и сказал:
   - Хорошо бы. - Собственные просительные интонации удивили его.  Скоро  он
уже прихлебывал обжигающе-горячий, приторно-сладкий напиток, и это напомнило
ему мостик военного корабля - в долгие метациклы боя он жил  практически  на
одном кф'кессе. - Спасибо,  отец,  -  тихо  сказал  Брим.  -  Вы  не  имеете
представления, как это вкусно.
   - Может, и  имею.  -  Взгляд  Ампса  на  миг  сделался  отсутствующим.  -
Когда-то, в другой жизни, мне приходилось голодать. Так чем же  я  могу  вам
помочь, мистер...
   - Меня зовут Брим, отец. Вилф Брим. И я ищу работу. -  Он  выбрасывал  из
себя слова так, будто они его отравляли. - Мне нужна работа, чтобы  есть,  -
но я недостаточно знаю галасийский, чтобы объясниться.
   - Не стану спрашивать, как вы попали в Аталанту, - мягко сказал  Ампс,  -
но, полагаю, вы недолго здесь пробыли.
   - Весьма здравое рассуждение.
   - И когда же вы ели в последний раз?
   - В подаянии я не нуждаюсь, святой отец. Предпочитаю сам зарабатывать  на
жизнь. И чем скорее я начну это делать, тем скорее смогу поесть.
   - Вы не ответили на мой вопрос, молодой человек. Когда вы ели в последний
раз?
   - Давненько, - признался Брим. - Но это не  важно.  Что  мне  нужно,  так
это...
   - Я понимаю - но вам будет еще труднее  найти,  что  вы  ищете,  если  вы
будете постоянно думать о еде. - Монах достал из стола коробку с шоколадными
батончиками. - Угощайтесь, Вилф. А потом мы попробуем найти агента по найму,
который говорил бы по-авалонски.
   Брим запротестовал было, но монах жестом остановил его.
   - Можете считать себя должником ордена, - усмехнулся Ампс. - Вряд ли этот
расход окажется роковым для нашего  бюджета,  учитывая  даже  строительство,
которое мы ведем. Это  входит  в  обязанности  норшелитов,  -  уже  серьезно
добавил он. -  Одни  из  нас  несут  службу  в  орбитальных  фортах,  другие
проповедуют, третьи, как я, оказывают помощь своим ближним. Но все мы служим
ордену, каждый на свой лад.
   - Но я-то не градик... - начал Брим и тут же спохватился.
   - Я вижу, что  вы  не  градик,  -  усмехнулся  Ампс,  повторив  жаргонное
словечко Брима. - Зато я догадываюсь, что вы были офицером Имперского Флота,
а теперь остались не у дел. И если продолжать угадывать, то я сказал бы, что
вы сбежали  с  корабля  "Процветающий",  совершившего  здесь  посадку  вчера
вечером.
   В груди у Брима шевельнулась тревога. Неужели он угодил в ловушку МГЛ? Он
Напрягся и стрельнул глазами в сторону выхода.
   - Успокойтесь, мой мальчик, - хмыкнул Ампс. - Будь я на жалованье у  МГЛ,
вас уже вели бы обратно на  корабль.  Присядьте-ка  вот  сюда,  за  стол,  и
съешьте пару батончиков. А пока вы будете их есть, я постараюсь устроить вас
на работу. Если вы не возражаете поработать на стройке, трудностей  в  нашем
городе у вас не будет.
   Брим посмотрел монаху в глаза и решил, что может ему довериться.
   - Не возражаю - еще мягко сказано, отец мой, - заверил он.
   Ампс засмеялся, глядя, как Брим приканчивает третий батончик.
   - А вы и правда здорово проголодались, Вилф.
   - Мне уже легче, отец, - усмехнулся с набитым ртом Брим.
   - Вот и ладно. Суньте еще несколько штук в карман и гляньте вот  сюда.  -
Монах развернул свой дисплей к  Бриму.  -  Контора  этого  агента  находится
кленетах в десяти отсюда, по ту сторону холма. Я дам вам денег  на  трамвай.
Можете вернуть их через любой ящик для пожертвований  -  когда  дела  у  вас
пойдут на лад. Только не вздумайте кидать туда шоколадные батончики. Летом у
нас слишком жарко - хороши они будут, когда растают.

***

   Через два метацикла Брим уже сидел перед  крепышом  в  зеленой  клетчатой
рубашке и  светло-коричневых  брюках  из  похожего  на  парусину  материала.
Длинные рыжеватые волосы он завязывал  на  затылке  черной  ленточкой,  имел
сильный подбородок, нос картошкой, лохматые  оранжевые  брови  и  водянистые
зеленые глаза, которые так и впивались в собеседника. Табличка на его  столе
гласила:

   АРДЖИЛ С. БИВЕРТОН,
   АГЕНТ ПО НАЙМУ

   - Кто вы по профессии, Брим - то есть кем были раньше?
   Брим безнадежно пожал плечами:
   - Я космический пилот.
   - Гм-м, - насмешливо протянул Бивертон, - мы еще не записывались на Гонки
Митчелла, но, когда запишемся, вы нам, безусловно, понадобитесь.
   - О большем я и не прошу, - буркнул Брим. Как видно, ему  уже  никуда  не
деться от этих треклятых Гонок Митчелла и  от  воспоминаний  о  беременности
Марго и о своей мужской несостоятельности.  Он  принудил  себя  вернуться  к
настоящему. - А  не  найдется  ли  для  меня,  случайно,  еще  какого-нибудь
занятия? - спросил он, выдавив улыбку.
   Агент сверился со своим компьютером.
   - Ну что ж - на строительстве у нас столько вакансий, что  и  за  миллион
лет не заполнить.
   Гравигрузовик, к примеру, когда-нибудь водили? Я мог бы дать работу  хоть
сотне водителей. Брим воспрял духом.
   - Как же! Я гонял на них еще мальчишкой. Куда мне явиться?
   - Я, наверное, не так выразился, - нахмурился Бивертон. -  Мне  следовало
бы спросить, есть ли у вас права на вождение гравигрузовика.
   - Права? У нас дома для этого никаких прав не требовалось.
   - Здесь они, к сожалению,  требуются.  Гильдия  неукоснительно  соблюдает
свои правила.
   - Гильдия... - повторил Брим. - Как я понимаю, вопрос  о  гравигрузовиках
отпадает.
   -  Ничего,  другой  работы  тоже  хватает.  Имели  когда-нибудь  дело   с
синтетической черепицей?
   - Боюсь, что нет.
   - А прорабом пойдете?
   - Н-нет.
   - Плотничные и столярные работы?
   - Это уже ближе, но...
   - Стекольщиком?
   - Нет.
   - Угу. А как насчет садового дела?
   - Ну...
   - Ясно. С опытом у вас неважно.
   - Я могу управлять всем, что движется.
   - Без выданных гильдией прав не можете. А гильдия требует, чтобы кандидат
проработал здесь не меньше года. Вы же, как я понял из  разговора  с  братом
Ампсом, у нас недавно.
   - Да, верно.
   - Ага... - Бивертон задумался  и  щелкнул  пальцами.  -  Держу  пари,  вы
запросто освоите лучевой бур.  Знаете,  такая  клетка  размером  с  масляный
цилиндр,  с  рукоятками  сверху  и  по  бокам.  Внутри   у   него   катодная
спираль-инжектор и усилительная кольцевая  трубка.  Ими  режут  траншеи  под
фундамент в узких местах - вместо того чтобы взрывать.
   Брим нахмурился. Он не слишком  разбирался  в  строительной  технике,  но
любой  мальчишка,  выросший  рядом  с  рудником,  знает,  что  лучевой   бур
производит больше шума, чем сверхновая, вспыхнувшая в ста иралах от тебя.
   - Знаю, -  сказал  он  наконец.  -  Питание  они,  кажется,  получают  от
портативного беатрона, который помещается на грависалазках.
   - Точно. Одно с другим соединяет такой толстый кабель. -  Бивертон  отвел
глаза от  дисплея.  -  Самая  грязная,  тяжелая  и  шумная  работа  из  всех
возможных. Гильдии бурами не занимаются - слишком опасно. Но платят  хорошо,
если вы сможете вынести пыль и шум - ну и не убьетесь сразу.
   - Хорошо, говорите?
   - Куда деваться. Иначе и вовсе никто не пойдет. Вон сколько вакансий.
   - Мне это подходит, - в  приступе  внезапного  озарения  сказал  Брим.  -
Похоже, это самое я и искал.

***

   Голый до пояса Брим стоял под полуденным  солнцем,  вытирая  лоб  большим
красным носовым платком (который теперь всегда носил с собой).  Над  головой
возмущенно вопили морские птицы, потревоженные грохотом тяжелых строительных
машин. Стройка, где он работал сейчас, располагалась около гавани,  недалеко
от базы Имперского Флота. Сквозь клубы пыли до Брима  часто  долетал  свежий
запах моря. Пыль скрипела у него на зубах весь рабочий день.
   Рядом прорабы в ярких желто-зеленых цветах своей гильдии  измеряли  угол,
который он только что пробурил  в  скале  под  фундамент  правительственного
здания. Брим полагал, что неплохо справился со своей  работой,  несмотря  на
тесноту. Углы труднее  всего  -  они  требуют  ювелирной  точности,  а  этот
особенно, из-за не правильной формы будущего здания.
   Отдыхая,  Брим  улыбнулся  -  не  без   некоторой   доли   превосходства.
Строительная компания специально пригласила его для этой работы.  Управление
громоздкой машиной оказалось плевым делом для  человека,  привыкшего  водить
аппараты размером  со  звездолет,  и  Брим  быстро  прославился  как  лучший
бурильщик. После пяти месяцев тяжелого труда он снял себе постоянное  жилье,
прилично - для рабочего - зарабатывал  и  вновь  обрел  отменную  физическую
форму, которую поддерживал во Флоте. Он даже вносил  небольшую  еженедельную
лепту в ящики для пожертвований - в городе они стояли на каждом углу.
   Брим поднял глаза. Черный эсминец снялся с залива и круто ушел в небо над
стройкой,. Его многочисленные башни и антенны отчетливо  прорисовывались  на
яркой синеве. Он поднялся еще недостаточно высоко, пролетая  над  Бримом,  и
тот через гиперэкраны мостика увидел пилота. У Брима  захватило  дух,  когда
земля содрогнулась от рева тяжелых гравигенераторов, и он долго еще  смотрел
вслед кораблю, пока тот не скрылся из глаз.
   Чуть повыше, на краю котлована,  стояли  пестро  одетые  люди,  пришедшие
поглядеть на стройку в свой обеденный перерыв.  С  базы,  наверное,  подумал
Брим. Он уже привык к публике - стройка почему-то всегда привлекает зевак.
   - Угол вышел на славу, как всегда, - объявил старший прораб,  оторвавшись
от окуляров своего прибора. - Можете начинать  следующий,  когда  вам  будет
удобно.
   Брим кивнул и взвалил свой бур на плечо.
   - Благодарствую, - подмигнул он. - Увидимся на  этом  самом  месте  через
метацикл. - Он повел  грависалазки  с  беатроном  через  котлован,  где  был
размечен следующий угол, и тут ему  показалось,  что  кто-то  зовет  его  по
имени.
   - Вилф! Вилф Брим!
   Он растерянно оглянулся на толпу зрителей. Вряд ли кто-то может знать его
в Аталанте, кроме Клавдии Бальмонт.
   Брим  прикусил  губу.  Да,  это  она  -  в  короткой   желтой   пелерине,
подчеркивающей пышную грудь, тонкую талию и красивые ноги.  Она  махала  ему
из-за пыльной прозрачной  загородки  для  зрителей  -  маленькая  фигурка  с
длинными,  почти  до  талии,  каштановыми  волосами.  На  долю   клика   ему
показалось, что она здесь, рядом с ним, и буря чувств стеснила его грудь.
   - Вилф! Это ты? - кричала она, улыбаясь во весь рот.
   Брим застыл на месте, крайне злой на  себя  самого.  Допрыгался!  Мог  бы
сообразить, что, работая так близко от базы  Флота,  он  непременно  на  нее
наткнется. С горящими от стыда ушами он отвернулся, как будто в  первый  раз
видел эту женщину. Потом спрятал лицо за буром и поплелся  дальше,  таща  за
кабель беатрон. Эта роскошная женщина, занимавшая видную должность на  базе,
любила его, когда он был первым пилотом легкого имперского крейсера. Что она
подумает о нем теперь?
   Дойдя до места работы, он сразу же врубил беатрон, чтобы  не  слышать  за
его воем голос Клавдии. Бур вошел в скалу,  и  Брим  сосредоточил  все  свое
внимание на работе. Он вкалывал без передышки,  пока  совсем  не  обессилел.
Когда он выключил свой агрегат, Клавдия уже ушла.
   Он чуть не уморил себя, чтобы закончить свою часть работы к концу дня,  и
поклялся, что никогда больше не станет бурить так близко от базы.  Для  него
Вилф Брим умер - временно, возможно,  но  все-таки  умер.  Он  твердо  решил
избегать всех, кого знал по прошлой жизни, пока не вернет себе хотя бы часть
былого престижа.

***

   Когда комиссия приняла последний угол,  Брим  отключил  беатрон,  свернул
кабель, поставил бур в гнездо на грависалазках и потащил  их  к  выезду  для
транспорта, чтобы отвезти на новое место работы.
   Да, работа по договору - вот что самое лучшее в его новом  существовании.
Раньше он никогда не работал на вольных хлебах,  без  начальника.  А  теперь
люди сами ищут  его,  и  он  заключает  контракт,  как  выгодно  ему,  а  не
начальнику. Это хорошая жизнь, и вместе  с  премиями  он  зарабатывает  даже
больше, чем когда был пилотом.
   Осмотрев напоследок беатрон и бур, которые брал  напрокат,  Брим  натянул
рубашку и пошел через  пыльный  котлован  к  проходной,  где  стоял  древний
гравицикл, купленный им в этом месяце. Это была его первая личная машина  за
все тридцать восемь лет, и Брим прямо-таки гордился ею - особенно  усиленным
двухлучевым генератором, поставленным  одним  из  прежних  владельцев.  Брим
вдохнул морской  воздух,  мечтая  поскорее  добраться  домой  -  сегодня  он
вымотался до предела. Здорово будет принять душ.
   Идя к воротам, он никак не мог изгнать из памяти  лицо  Клавдии.  За  эти
годы он забыл, как она красива, - как забывал и на войне каждый  раз,  когда
они разлучались на пару недель. Он точно не хотел верить собственной памяти.
Брим усмехнулся и пообещал себе, что  когда-нибудь,  поправив  немного  свои
дела, он обязательно увидится с ней снова.
   Не успел он выйти из ворот, как из-за угла  подсобки  появилась  Клавдия.
Она обняла его за шею и крепко поцеловала прямо в губы.
   - Тебя многие ищут, Вилф Брим, - выговорила она,  когда  они  прервались,
чтобы глотнуть воздуха.
   Захваченный врасплох Брим только и смог выдавить:
   - Я н-не знал, что кто-то...
   - Врешь, - сказала она, сердито глядя карими глазами, и снова впилась ему
в губы.
   На этот раз Брим прижал ее к себе и вернул ей поцелуй, так  что  они  оба
совсем задохнулись.
   Наконец она мягко отстранила его от себя, чтобы разглядеть как следует.
   - Вилф, - взволнованно шепнула она, - почему же ты... -  И  вздохнула.  -
Да, знаю - потому что ты Вилф Брим. - Она взяла его лицо в ладони, привлекла
к себе, и они снова слились в поцелуе. - Вилф Брим,  -  сказала  она  позже,
высвобождаясь из его объятий, - я начинаю чувствовать знакомое  возбуждение,
а это не годится.
   На миг Бриму показалось, что и он испытывает  то  же  самое.  А  ведь  он
старательно отгонял от себя такого рода мысли после последней ночи с  Марго.
Его охватила мгновенная паника: а что сделала бы Клавдия, обнаружив, что  он
не может? Нет уж, лучше умереть, чем позволить такому  случиться  снова.  Он
уже подыскивал оправдания, чтобы не провожать ее домой, когда до него  дошли
ее слова:
   - Я теперь замужем и не должна...
   - Что-что? - перебил он.
   - Да слушай же, Вилф. Мне бы очень хотелось пригласить тебя к себе, но  я
теперь замужем. Этих поцелуев мне достаточно, чтобы понять, что мои  чувства
к тебе не изменились, и... - Она  развела  руками.  -  Все  прочее  было  бы
нечестно по отношению к нему - и к тебе. Да и ко мне тоже, - хмуро  добавила
она, глядя на свои туфельки.
   Брим вспыхнул от смущения. Ее слова принесли ему облегчение  -  и  обиду,
причем обида, надо сознаться, преобладала. Не то чтобы она хоть когда-нибудь
принадлежала ему всецело. Во время их  краткого  романа  она  не  отказывала
своим многочисленным поклонникам, но  он  по  крайней  мере  знал,  что  его
отличают особо. Он перевел дух и промямлил:
   - П-поздравляю, Клавдия, - надеясь вопреки всякой надежде, что  его  лицо
выражает одну только радость. - Я его знаю?
   - Вы  встречались  однажды.  Помнишь  кабачок  Нестерио  в  Рокоццианском
квартале? Мы провели там свой первый вечер - и проговорили чуть  ли  не  всю
ночь.
   - Конечно, помню, - кивнул Брим, вернувшись в военные годы.  -  Это  было
после вечеринки на борту тяжелого крейсера.., как же его? Ага, "Неодолимый",
- щелкнул пальцами Брим. - Один из самых незабываемых моих вечеров. - Он  не
кривил душой, говоря это.
   Она опустила глаза и улыбнулась странно, почти печально.
   - Моих тоже.
   - Значит, твой муж там был?
   - Кто? - встрепенулась Клавдия, точно вернулась откуда-то издалека.
   - Парень, за которого ты вышла, - мягко напомнил Брим, помимо  воли  взяв
ее за руку. - Ты сказала, что мы с ним встречались у Нестерио.
   - Ах да, - засмеялась Клавдия, не сразу отняв руку. -  За  Нестерио  я  и
вышла.
   Брим кивнул - это его почему-то не удивило.
   - Хороший парень. Он ведь спас тебе жизнь, да? После бомбежки.
   - Да, спас, -  снова  потупилась  Клавдия.  И  все  безопасные  темы  для
разговора внезапно иссякли.
   После долгого неловкого молчания Клавдия снова посмотрела на Брима.
   - Мне пора, Вилф. Но мы обязательно должны  остаться  друзьями.  Дай  мне
свой адрес. Я свяжусь с тобой - вот только приведу свою голову в порядок.
   Брим замер. Как сказать ей, что он не выдержит еще одной встречи, что  он
стыдится своего теперешнего положения? И вдруг он понял, что ничего говорить
не надо. Ей все равно, кто он такой. В разговоре они даже  не  упомянули  об
этом - не только ей, но и ему это в голову не пришло. Не  успев  сообразить,
правильно ли поступает, он назвал ей свой  адрес,  и  она  ушла  -  уже  без
поцелуя.
   Он посмотрел, как ее глайдер исчезает за  углом.  Она  водит  все  ту  же
престарелую машину, которой пользовалась всю войну. Непонятно, как  это  они
оба выжили  при  ее  манере  езды.  Упиваясь  свежими  впечатлениями  от  ее
прекрасного лица, Брим еще немного постоял на месте. Что, если бы он настоял
на своем первоначальном решении отказаться от Марго после ее замужества?
   Были бы они с Клавдией вместе или нет?
   Он тут же отогнал эту мысль. Человек сам выбирает свою  дорогу,  напомнил
он себе, садясь в потертое  седло  гравицикла,  и  по  ней  нужно  идти,  не
оглядываясь назад.

***

   Чуть больше недели спустя Брим вышел утром из своей квартирки и в  свежих
предрассветных сумерках направился к  гравициклу.  Машина  вся  блестела  от
росы, и Брим старательно вытер сиденье своим большим красным платком.  Делая
это, он смахнул  пластиковый  листок,  заткнутый  между  рулем  и  приборной
доской. Опять реклама. Дня не проходит, чтобы ему что-нибудь не подсунули. И
это в гравицикл - что же было бы, имей он, скажем, лимузин?
   Гравитационный механизм, как обычно, заедал, а когда наконец завелся,  то
заработал с перебоями и только спугнул боекота, который поблизости  охотился
за ночной бабочкой. Генератор чихал и фыркал. Брим  слез  и  заглянул  через
крохотное отверстие в  ионную  камеру.  Оба  плазменных  луча,  как  всегда,
совершенно  рассинхронизировались.  Брим  хмыкнул.  Погода,  что  ли,  опять
переменилась? Эту тачку что