а, что такое "мир" в ее варианте. Ребята из КМГС тогда резко  сменили
настроение, но уже было поздно исправлять  тот  вред,  который  они  нанесли
нашим вооруженным силам. - Он покачал головой. - Защитники 75 И потом - в те
несколько дней, которые я видел, эти несчастные жукиды  были  первыми,  кого
облачники расстреляли.
   Брим кивнул, не поднимая глаз.
   - Как и следовало ожидать, - сказал  он.  -  Лига  при  завоевании  берет
власть - абсолютную власть. Ты же видел, что они делали с  твоим  народом  в
последнюю войну. Они обрывали людям крылья - так их легче было  держать  под
контролем.
   - Именно, - тихо сказал Арам. - Мне до сих  пор  трудно  вспоминать.  Эти
гады делали так не из садизма -  хотя  садисты  среди  них  наверняка  есть.
Людей, которые не могут летать, легче держать в рабстве.
   Когда Брим поднял глаза, они уже отъехали от  ворот  базы  и  неслись  по
широкому шоссе вдоль берега озера Мерсин. Вдали над  горизонтом  поднималась
зазубренная линия башен и куполов Авалона. Справа тысяча  кораблей  окружала
большое островное сооружение Большого Имперского  Терминала,  где  галактика
швартовых лучей блестела сквозь дымку, подтягивая корабли к причалам.  Через
несколько циклов шоссе влилось в широкий бульвар Верекер с  его  знаменитыми
деревьями килгал по сторонам, и машин на  дороге  стало  прибавляться.  Трое
космолетчиков ехали молча, поглощенные  своими  мыслями  -  и  войной.  Брим
смотрел в окно на пролетавшие  мимо  парки,  сверкающие  фонтаны,  роскошные
фасады рококо - будто  и  не  надвигалась  на  них  убийственная  война.  Он
вспомнил разрушения на Аталанте после Большого Рейда Лиги. И эта война  тоже
изменит лицо города, как бы ни старался  он  это  предотвратить.  Но  сейчас
большие черные лимузины-глайдеры  под  флагами  посольств  скользили  в  обе
стороны по широкому шоссе. Он знал,  что  многие  из  них  последний  раз  в
Империи, потому что один за другим тайные союзники Лиги становятся явными  и
исчезают во мраке войны.
   Они миновали сверкающий монумент Дестеро,  все  еще  наводненный  толпами
туристов, переехали Большой  Ахтитовый  канал  за  мгновение  до  того,  как
большая баржа перекрыла им проход и устремились  сломя  голову  в  водоворот
площади Локорно, огибая в бешеном потоке  движения  цоколь  огромной  статуи
адмирала Гондора Бемуса. В  бешеных  рывках  вперед  и  визге  гравитормозов
водитель  сумел  вывернуть  глайдер  вправо  и  затормозил  возле  мраморной
лестницы, ведущей к величественному  изукрашенному  зданию,  известному  как
Адмиралтейство на много световых лет в любую сторону.
   - Слушай, ты не хотел бы летать на  истребителях?  -  спросил  Молдинг  у
водителя, когда они вышли на тротуар. - Такое вождение - отличная подготовка
для этого, по-моему.
   - Спасибо, сэр! - осклабился водитель.  -  Но  те,  кто  может  выжить  в
потоках площади Локорно, нужны здесь. А иначе никто из вас,  звездолетчиков,
живым до Адмиралтейства не доберется.
   - Ты прав, - усмехнулся  Молдинг,  оглядываясь  через  плечо  на  бешеный
водоворот машин. - Я бы лично предпочел каждый день драться с облачниками.
   Брим искренне с ним согласился,  и  они  пошли  вверх  по  лестнице,  над
которой кружились эскадрильи шумных и грязных пидвингов. Ступени  носили  на
себе следы  пятисотлетней  войны  между  Адмиралтейством  и  этими  птицами,
которую Адмиралтейство явно проиграло вчистую.
   - Я думаю, ты уже насобачился разбираться с охранниками,  -  сказал  Брим
Араму, когда они поднялись по лестнице и направились к массивной двери.
   - Сейчас увидишь, - ответил Арам, решительным шагом направляясь к  двери.
Когда он оказался точно в четырех шагах от входа, двое из четырех охранников
вытянулись по стойке "смирно" и  отдали  честь,  а  двое  других  распахнули
двери. Отсалютовав в ответ, Арам прошел в двери, не меняя шага, а Молдинг  с
Бримом прошли следом. Так, как  Арам,  умели  только  старые  Адмиралтейские
волки - все прочие останавливались.
   - Вот так, - бросил Арам через плечо. Брим подмигнул Молдингу.
   - Вот что значит перенимать местные обычаи, - сказал он.
   - А ты волновался? - спросил Молдинг.
   - Кто, я? - усмехнулся в ответ Брим. Но он и в самом деле волновался. Как
ни любил он Молдинга, но понимал, что его голубых кровей друг слишком  богат
и  слишком  далек  от  реалий  социального  протокола  Империи,  чтобы  даже
распознать дискриминацию, когда ее видел. Брим за многие годы на Флоте  тоже
достиг такого положения. Но в начале он  был  просто  способным  рулевым  из
Карескрии - самой отсталой и неразвитой провинции Империи, где  единственной
статьей экспорта была нищета да еще продукция астероидных шахт.  Он  отлично
знал, каково это - смотреть снаружи на общество, которое, если  по-честному,
только формально признавало межклассовую интеграцию.  Приятно  было  видеть,
что Арам поднялся настолько выше этих мелочей, будто их и нет.  Он  мысленно
послал воздушный поцелуй Наде  Труссо,  которая  с  самого  начала  накрепко
поверила в молодого азурнийца.

***

   На брифинг они опоздали, и после проверки сетчатки и рисунков пальцев  на
цыпочках прошли в задние ряды маленькой аудитории.
   - О Вселенная! - простонал Брим еще прежде, чем увидел выступавшего.
   От этого голоса у Брима свело зубы и память отбросила его  на  иного  лет
назад.  Генерал  (засл.)  Гастуджон  Хагбут,  Хтм,  И.В.А,  и  К.О.Ж.,  мало
изменился с тех пор, как  Брим  встречался  с  ним  в  знаменитом  рейде  на
оккупированный Азурн шестнадцать лет назад. Тогда в результате рейда Лига  в
конце концов потеряла эту  планету  из-за  вспыхнувшей  партизанской  войны.
Хагбут к тому же всегда приводил ему на память Марго  Эффервик,  потому  что
был вечер, когда она так смутила этого  надутого  индюка,  что  он  чуть  не
лопнул. Будто это было вчера, Брим видел, как полногрудая принцесса,  одетая
в короткую форменную юбку оренвальдской проститутки, ведет Хагбута  в  танце
по залу фешенебельного Кокерель-клуба.
   - Что случилось? - спросил Молдинг. - Ты красен как рак.
   Пытаясь подавить хохот, рвавшийся  из  глубины  груди,  Брим  мог  только
покачать головой.
   - Все путем, Тоби. Так, вспомнил смешное. Хагбут за эти годы  сделал  все
ошибки, которые мог, и еще некоторые сверх того - в основном потому, что  не
умел слушать, когда ему давали совет. И все же буйный генерал  показал,  что
знает,    как    иметь    дело    с    облачниками.    Решительного     вида
коротышка-суперпатриот был всегда красен лицом и разговаривал так, будто  не
любил обнажать зубы. Мундир на нем был идеально пригнан, как всегда, хотя  и
несколько помят,  что  не  оставляло  сомнений  в  исключительной  занятости
генерала с момента его возвращения на Авалон.
   - Сейчас мы совершаем ОШИБКУ почт такую же СМЕРТЕЛЬНУЮ, как то ПОРАЖЕНИЕ,
что нанесли нам облачники! - орал он в самой своей неистовой манере.  -  Мне
ПРОТИВНО СМОТРЕТЬ, как солдаты Империи  ходят  по  городу  и  где  попало  с
нашивкой на рукаве "Онкайр"!
   Он набрал побольше воздуха, и лицо его покраснело еще больше.
   - Эти люди ДУМАЮТ, что они ГЕРОИ! - орал Хагбут. - И гражданские тоже так
думают! Но они не правы! Они не могут взять в толк, что на  Онкайре  Империя
потерпела от облачников СОКРУШИТЕЛЬНОЕ поражение! И наши пять планет  теперь
в опасности - как и остальная Империя, если мы не сможем их защитить!  -  Он
хрястнул кулаком по кафедре. - А я не вижу вне этих стен напряжения -  разве
что среди КМГСовцев.  Только  облегчение!  -  Он  обвел  аудиторию  пылающим
взглядом. - КОНЕЧНО, я понимаю, что Онкайр - это избавление. В этом смысле я
и сам испытываю  облегчение.  Как  всякий  другой,  я  не  хочу  попадать  в
лигийский концлагерь или подыхать - второе все же предпочтительнее. Но! Пока
это чувство облегчения держится в народе, оно смещает  истинную  реальность,
которую я видел во время нашего ОЧЕНЬ  НЕУМЕЛОГО  отступления  по  планетной
системе Эффервика. Так в чем же эта реальность? В горьком и печальном факте,
что  немыслимое  теперь  стало  возможным.  Что  кованый  сапог  контролера,
прошедший Ламинтир, Корбу, Ганнат и Азурн, может скоро  наступить  прямо  на
наши РОДНЫЕ ПЛАНЕТЫ!
   Потом, когда длинная и страстная речь окончилась, Брим и его двое  друзей
случайно  встретили  генерала   в   просторном   вестибюле   Адмиралтейства.
Карескриец не удивился, что генерал его не узнал абсолютно, хотя  именно  он
спас репутацию генерала в рейде на Азурн.
   - Ведь ты же с ним знаком? - спросил Молдинг, когда  генерал,  окруженный
толпой штабных, прошествовал мимо. - В смысле - ведь все знают, что  это  ты
спас его карьеру и шкуру в том рейде.
   Арам вмешался, фыркнув:
   - Уж никак  не  по  ошибке  капитан  Брим  носит  высшую  награду  нашего
доминиона, - произнес он. -  А  Хагбут  за  свои  страдания  получил  только
азурнийскую медаль, которая дается всем иностранцам, отличившимся на службе.
   Брим ощутил, что краснеет.
   - Да я и не ждал, что он меня узнает  -  особенно  учитывая,  чем  теперь
заняты его мысли.
   - Может, и так, - сказал Молдинг, но явно не был убежден. Хагбут  не  был
особенно популярен в войсках Империи. Вдруг высокий аристократ глянул  через
плечо и вздрогнул.
   - Не оборачивайся, - тихо сказал он с некоторым отвращением. - Сюда  идет
некто,  кто  тебя  наверняка  узнает.  И  с  ним  журналисты,  можешь   себе
представить.
   - А? - переспросил Брим, но не успел Молдинг ответить, как Брима схватила
за плечо явно очень недружественная рука.
   Он обернулся, готовый защищаться, и увидел перед собой не кого иного, как
Пувиса  Амхерста  -  в  штатском,  -  а  с  ним  кучу  его  прихвостней   из
"прогрессивных" журналистов с голокамерами.
   - Ну, Брим, - произнес шеф КМГС, надуваясь, - я так и думал, что это  ты.
Война таких, как ты, притягивает, да?
   - Кажется, да, - ровным  голосом  ответил  Брим,  окидывая  взглядом  его
полосатый плащ, серый деловой костюм и дорогие туфли. - А  ты  на  этот  раз
явно подался в другую сторону, нацепив этот штатский маскарад.
   - Это не маскарад, Брим, - уничижительно фыркнул Амхерст. -  Если  ты  не
знаешь, я недавно подал в отставку  в  знак  протеста  против  этой  ужасной
войны, в которую втянули нас тебе подобные.  -  Он  со  страданием  на  лице
глянул в сторону голокамер. - Ты видел результаты вашей бессмысленной борьбы
с мощью Лиги? - риторически вопросил он. - Сколько еще ни в чем не  повинных
солдат должны погибнуть, пока закостенелые кретины  вроде  тебя  дадут  миру
шанс?
   Брим хмыкнул, не обращая внимания на журналистов и глядя  прямо  в  глаза
Амхерсту.
   - Когда я увижу приближение-реального мира, Пувис, можешь быть уверен,  я
первый дам ему шанс. - Он нахмурился. - А насчет твоей отставки - ты в самом
деле пошел на такое?
   - Можешь быть уверен, - ответил Амхерст, упирая руки в бока,  -  он  явно
считал свою позу героической. - Кто-то должен был  что-нибудь  сделать  ради
тех сотен миллиардов, которых Онрад V захотел превратить  в  пушечное  мясо,
став Императором.  Озверев,  иначе  говоря.  Я  не  мог  повлиять  на  этого
страшного человека, находясь во Флоте, даже на посту  главы  КМГС.  Но  свою
должность  в  правительстве  я  могу   использовать,   чтобы   срезать   ему
ассигнования. Это остановит вас всех,  любители  войны.  И  направлю  я  эти
кредиты на восстановление мира с Лигой.
   - Это у тебя должность в правительстве? - поразился Брим.
   - Про это только такие босяки, как ты, могут не знать, - ядовито  ответил
Амхерст. - По праву рождения я - граф Амхерста, - пыхнул он. - После  смерти
моего горячо любимого отца титул достался мне.
   - Понимаю, - сказал Брим. Конечно, Палата  Пэров  Империи  -  учреждение,
которое пережило свою полезность еще лет с тысячу тому назад. - И теперь  ты
начнешь кампанию против военных расходов? - спросил он. - В разгар войны?
   Амхерст прищурился.
   - Мы не в разгаре войны, Брим, - произнес он  таким  тоном,  будто  делал
выговор мальчишке. - Мы только в ее начале.  И  есть  еще  время  остановить
ужас,  начатый  такими  зверями,  как  ты.  Один  из  способов   -   срезать
ассигнования на ваши проклятые военные машины.
   - У тебя уже есть для этого хороший задел, - мрачно сказал Брим.  -  Твой
КМГС почти остановил выпуск оборонной продукции много лет назад. И эту войну
нам  с  самого  начала  приходится  вести   при   подавляющем   преимуществе
противника.
   - И я благодарю Вселенную за это, - твердо  произнес  Амхерст,  тщательно
поворачиваясь профилем к операторам голокамер. - Если бы давали волю  таким,
как ты, не было бы ни одного шанса на мир  с  Императором  Трианским  и  его
Лигой.
   Брим покачал головой.
   - Пувис, - сказал он серьезно. - Если  не  сейчас,  то  все  равно  потом
пришлось бы иметь дело с этим ничтожеством, когда он стал бы еще сильнее.
   - В отличие от вас, вояк, я действую только мирными средствами, - ответил
Амхерст с таким видом, будто бы произнес убийственную реплику.
   - Вот тут ты и не прав, и ты это знаешь. Я действую миром ничуть не хуже,
чем ты.
   Амхерст открыл рот, чтобы возразить, но Брим обрезал его взглядом, полным
презрения.
   - И даже в лучшем свете, Амхерст, - сказал он,  -  твой  пацифизм  -  это
просто лень лежебоки. И это ты тоже знаешь. Ленивое умение считать  желаемое
действительным, когда делаешь вид, что тебя  защитят  стены  твоего  уютного
дома. Но не дать обрушить стены дома - это работа для военных, среди  прочих
тяжелых работ, на которые  мало  охотников.  Всю  историю  человечества  мы,
военные - ползая в  грязи,  сидя  в  танке  или  в  звездолете,  -  защищали
пацифистов вроде тебя от последствий ваших близоруких проповедей. Когда злые
силы вроде Негрола Трианского и его прихвостней побеждают, пацифистов первых
гонят в лагеря смерти. И не говори мне, что ты об этом не слышал. Я тебя уже
много лет назад предупреждал.
   Под его взглядом бывший сослуживец отступил на шаг.
   - Сколько было демонстраций в защиту мира на Тарроте? - напирал  на  него
Брим. - Ноль, вот сколько. Негрол Трианский дебаты насчет мира  пресекает  в
корне. В его Лиге только ему позволено  иметь  "права".  Что  бы  ни  хотели
думать его подданные, в директивном порядке виновная сторона - это мы. Но по
более объективным меркам самой цивилизации, Пувис Амхерст, это мы  -  правая
сторона, что бы ни блеяли вы, трусы из КМГС, на  ваших  мерзких  митингах  и
демонстрациях. Не обманывай  себя!  -  сказал  он,  тыкая  пальцем  в  грудь
Амхерста. - Это облачники по-настоящему любят войну. Это  они  отвергли  все
мирные шансы, которые мы им давали  с  самого  заключения  этого  фальшивого
Гаракского договора. Не военные Авалона ответственны за  эту  войну,  а  сам
Негрол Трианский - и  заблудшие  предатели  в  нашей  Империи,  которые  его
поддерживают.
   Брим остановился, вдруг поняв, что произошло. Все голокамеры смотрели  на
него. Его перехитрили. Тут тебе не мостик звездолета,  где  он  дал  бы  сто
очков вперед лучшему из них. Он был в самом  центре  территории  КМГС  -  на
скользкой арене публичного выступления. И тут он глянул в  лицо  Амхерста  и
увидел.., страх. Вот оно! В этот раз он получил огромное преимущество - люди
видят, что происходит на самом деле. Правда произнесена вслух. Он повернулся
к своему старому врагу, сердце колотилось в горле.
   - Момент для определения образа действий Империи давно миновал, -  сказал
он, - потому что выбор между битвой и смирением сделан за нас на Тарроте,  а
не на Авалоне. А теперь самое время для всех  -  в  том  числе  и  для  вас,
господин граф Амхерста, - спрятаться за спину людей, чья работа - биться  на
этой войне.
   Он  сделал  глубокий  вдох,  вспомнив   мудрого   монаха   из   монастыря
градгроут-норшелитов в Аталанте, который научил его  одной  древней  молитве
этой почтенной религии. Уставясь в объективы голокамер, он произнес со  всей
решительностью, которую смог собрать:
   - Я не религиозный человек, - сказал он. - И не  уверен,  что  могу  даже
воспринять что-нибудь глубже той духовной связи, что  есть  у  меня  с  моей
Империей. Но когда-то,  давным-давно,  мне  сказал  несколько  слов  мудрец,
живущий на том краю галактики. Они служили мне много лет, и я предлагаю тебе
воспользоваться ими, Пувис Амхерст, чтобы они вели тебя в  твоей  борьбе  за
нанесение нам окончательного поражения.
   Он склонил голову.
   - О Вселенная! - воззвал он, и его слова отдались эхом в пустом  и  тихом
вестибюле Адмиралтейства. - Простри, молим мы тебя, дух  твой  всемогущий  и
защити солдат Империи. Поддержи их в день битвы,  наполни  их  храбростью  и
верностью и даруй им возможность служить всегда без упрека...
   Когда он договорил, все камеры были уставлены на него. А Пувиса  Амхерста
нигде не было видно.

Глава 3

Последний взгляд на Эффервик

   Вышло так, что на Порт 30 Брим в этот вечер  не  вернулся.  Вскоре  после
брифинга его и двух его спутников "пригласили" на вечеринку в  кают-компании
имперского линейного крейсера "Бенвелл". Причем было ясно,  что  никакие  "к
сожалению" не  рассматриваются  -  даже  от  офицеров,  которые  только  что
пролетели полгалактики  и  одеты  скорее  для  вождения  кораблей,  чем  для
вечеринки с товарищами. Особенно злился Брим. Он рвался начать работу в  тот
же день. Но, как всегда на политически  насыщенной  военной  арене  Авалона,
общественные обязанности считались не менее важными, чем фактическая работа.
Брим мрачно буркнул про себя, что Лига  скоро  это  переменит.  Но  пока  не
началось нападение, вечера на Авалоне предназначались для  развлечений  -  и
завоевания политических позиций.
   "Бенвелл" сошел  со  стапелей,  если  Бриму  не  изменяла  память,  более
двадцати лет назад. Он был построен на замену  великому  линейному  крейсеру
"Немей", погибшему в неравном бою с силами Лиги  в  исторической  битве  под
Зарнатором, когда пропал и адмирал Мерлин Эмрис. Когда  глайдер  подъехал  к
внушительному  входному  порту  крейсера,  Брим  вспомнил   свое   юношеское
преклонение перед Эмрисом и тремя великими линейными крейсерами  -  "Немей",
"Иат Галад" и "Оддеон". До войны адмирал и его эскадра  посещали  гавани  по
всей  галактике,  демонстрируя  цвета  -  и  силу  -  Галактической  Империи
Грейффина IV. Гибель и Эмриса, и его флагмана оплакивали по всей  галактике.
Почти  чудесного  возвращения  первого  после  шести   лет   "изгнания"   на
первобытной планете и его влияния (в то время тайное)  на  исход  Битвы  при
Аталанте более чем хватило для того, чтобы он стал легендой своего времени.
   - О Вселенная! - шепнул Молдинг, когда они вышли на мостовую и воззрились
на возвышающуюся перед ними громадину. - Сколько ни  приходится  мне  видеть
эту посудину, никак не привыкну, какая она огромная.
   - И красивая, - поддержал его Брим. По всей тысячеираловой длине  корабля
не светилось ни одного огня. Даже швартовые  лучи  были  приглушены.  И  все
равно даже при затемнении знаменитый силуэт корабля был ясно виден  на  фоне
звездной россыпи центра галактики. Когда-то "Немей" считался самым  красивым
линкором своего времени,  непревзойденным  по  совершенству  конструкции.  И
"Бенвелл"  был  таким  же.  С  носа  и  кормы  над  продолговатым   корпусом
возвышались три группы  разлагателей  на  грациозных  башнях,  в  буквальном
смысле   вплавленных   в   закругления   палубы.   Решетчатые    надстройки,
поддерживающие  мостик,  придавали  кораблю  зловещий   вид,   выдавая   его
смертоносное назначение. И если огромный корабль  не  мог  заменить  великий
"Немей" в сердцах его почитателей, старых звездоплавателей  Империи,  то  по
красоте он даже превосходил своего предшественника  за  счет  многочисленных
усовершенствований конструкции.
   Когда Брим и двое его спутников приблизились к гравибассейну,  где  стоял
корабль,  воздух   наполнился   грохотом   не   менее   пятидесяти   тяжелых
отражательных генераторов и разговари