ядя ему прямо в глаза, Труссо распахнула  плащ.  Под  ним  были  только
ярко-красные панталончики.
   - Ничего себе! - пробормотал Брим. У него часто бывали фантазии по поводу
его миниатюрного старпома, которая когда-то - в шутку? - открыла  перед  ним
грудь  в  полутемном  людном  баре.  Но   действительность   превзошла   его
воображение. Она была просто великолепна. Полные груди торчали вверх, как  у
женщины вдвое моложе, а темные крошечные соски  никогда  на  самом  деле  не
исчезали из его мысленного взора. Торс был у  нее  несколько  коренастый,  а
ноги,  хотя  и  были,  конечно,  куда   короче,   чем   у   Картье,   вполне
соответствовали остальным ее размерам - по крайней мере  та  их  часть,  что
была видна над сапогами с высокими каблуками.
   Откинув плащ, Брим обнял ее наготу и поцеловал ее - впервые как  женщину.
И тут же неодолимое возбуждение овладело всей его  душой.  Даже  дыхание  ее
пахло страстью, и вкус страсти был на ее языке, который быстро  двигался  во
рту у Брима.
   - Надя! - выдохнул он. - Ты великолепна!
   - Ты тоже, Вилф Брим, - ответила она, задыхаясь, оттолкнув его  на  длину
рук. - И я хочу, чтобы ты остался в живых, поэтому мы должны  закончить  эту
процедуру как можно быстрее.
   Брим кивнул. При всем его возбуждении он понимал,  что  усталость  сморит
его в ближайшие мгновения.
   - Ты еще меня не тронул, - сказала она, глядя вниз на багрянец панталон.
   - Ты их не снимешь для меня? -  спросил  он.  Не  говоря  ни  слова,  она
нагнулась и сбросила их на лодыжки, а  потом  перешагнула  каждой  ногой.  И
стояла и ждала, разведя плащ, открыв треугольник темного пятна.
   - Давай, мой страстный карескриец. Чтобы ты не забыл,  что  нам  с  тобой
предстоит когда-нибудь свидание в кровати...
   Он, мало что соображая, нагнулся, а она взяла его руку и положила ее себе
между бедер, и пальцы его сразу погрузились в густое и теплое.
   Она ахнула, когда он вдвинул их чуть глубже, потом снова накрыла его губы
своими, нежно зондируя языком, и дыхание ее становилось  все  прерывистей  и
прерывистей. Вдруг она резко напряглась и оттолкнула его.
   - Не надо больше! - выдохнула она, сдвигая ноги  и  почти  бешено  двигая
лобком. - Не надо, пока не будем вместе по-настоящему.
   Слыша, как колотится сердце в ушах, Брим скрипнул зубами, пытаясь  как-то
совладать с готовой извергнуться страстью.
   - Матерь Вселенной святая  сладчайшая!  -  шепнул  он,  ошеломленный  той
страстью, которую эта маленькая женщина смогла в нем пробудить.
   Потом она запахнула плащ и улыбнулась.
   - В следующий раз запомни, Вилф Брим, - сказала она, судорожно глотнув. -
Я люблю, чтобы этот период намокания был куда дольше. Страсть -  это  старое
логийское, которое надо смаковать, а не глотать залпом.
   - Я запомню, - сказал Брим.
   - Я тебе верю, шкипер, - ответила она. Потом повернулась и клюнула его  в
щеку.  -  Теперь,  просто  чтобы  знать  наверное,   что   мы   когда-нибудь
поразвлечемся, я тебе предлагаю шагать прямо к шаттлу.
   Она подтолкнула его вперед и шепнула:
   - Когда-нибудь на днях, шкипер...
   Он послал ей воздушный поцелуй через широкую полосу.
   - Когда-нибудь на днях, старпом, - шепнул он в ответ.
   Если он проживет так долго...

Глава 9

Надежда

   Как Брим нашел дорогу, уже добравшись до Порта 30, он  никогда  потом  не
мог вспомнить. Но перед рассветной вахтой он резко проснулся  в  собственной
койке под вой тревожных сирен. На ходу спросонья натягивая боевой  скафандр,
он побежал к причальной трубе.  Механики  эскадрильи  610,  работая  круглые
сутки, смогли сдержать свое обещание и как-то подготовить  к  вылету  восемь
"Звездных Огней", в том числе один для Брима - старый потрепанный Р-6495.
   Он влетел на борт сразу вслед  за  Барбюсом.  Остальная  команда  усталых
донельзя звездолетчиков затащилась на борт почти  вплотную  за  ними,  и  им
удалось отвести корабль на приличное расстояние от спутника, когда  начались
налеты этого дня. Брим  еще  заглатывал  первую  дымящуюся  чашку  кф'кесса,
выводя корабль на позицию для перехвата.
   Первая стычка с облачниками случилась  примерно  в  восемнадцати  тысячах
кленетов от Триады - тридцать желтых  "Горн-Хоффов"  262Е  шли  на  скорости
существенно ниже световой  и  примерно  на  одной  высоте.  Когда  облачники
развернулись  им  навстречу,   Брим   велел   своим   кораблям   выстроиться
кильватерной колонной и повернул на перехват. Опустив нос своего корабля, он
почти ощутил, как рулевой передового  облачника  толкнул  ручки  управления,
наводя разлагатели. В следующий момент Брим резко подал назад и вывел  своих
семерых обстрелянных ветеранов над облачниками в  крутом  повороте  влево  с
подъемом. Горман дал  залп  по  ведущему  "Горн-Хоффу",  и  того  немедленно
развернуло  на  пол-оборота  -  точно  в  зону  поражения  "Д-7192"   Макиры
Кристобол, летевшей слева  от  Брима.  Ее  канонирам  пришлось  стрелять  на
пределе поворота  орудия,  но  они  справились.  Уголком  глаза  Брим  успел
заметить, как  большой  "Горн-Хофф"  выбросил  багровый  язык  радиационного
пожара и скрылся с глаз.
   Прошло всего несколько циклов бешеной схватки, и облачники  обратились  в
бегство в направлении Эффервика. Но вскоре  начали  поступать  доклады,  что
Порт 30 снова под атакой.  Брим  был  слишком  далеко,  чтобы  поспешить  на
помощь, и ему оставалось только бессильно слушать доклады о разрушениях.
   Когда он наконец довел домой свою лоскутную  эскадрилью,  эти  разрушения
оказались видны очень издалека. Временные синие  заплаты  высокого  давления
виднелись среди серых полей радиационных пожарищ. От  поля  антенн  остались
почернелые пеньки,  смонтированные  на  скелете  бывшего  зала  связи.  Весь
спутник был будто изодран, и было совершенно ясно, что  теперь  на  нем  еле
может базироваться одна эскадрилья.
   Брим принял  решение  остаться  с  Молдингом  и  приказал  Араму  уводить
"Непокорные" в сторону вращения планеты, где можно пока перебраться на  Порт
41. Всех оставшихся до последнего человека он отправил на ремонт базы, и еще
до конца вечерней вахты на тех частях спутника, где уцелел каркас,  не  было
видно ни единой пробоины. К раннему утру еще шли испытания на герметичность,
были  найдены  несколько  невзорвавшихся  торпед,  а   залатанные   коридоры
выкрасили яркой желтой краской. Так что к вечеру  мало  осталось  следов  от
точной стрельбы облачников. Быстрый ремонт был  еще  одним  доказательством,
что Лигу в ее усилиях стереть с лица Вселенной базы флота ждет окончательное
поражение. Если только усталые  как  собаки  защитники  Империи  продержатся
достаточно долго, чтобы этого дождаться.

***

   Но на следующий день в сводке промелькнули леденящие  цифры:  впервые  за
все три недели Силы Обороны  потеряли  больше  кораблей,  чем  облачники,  -
четырнадцать к пятнадцати. И  число  остающихся  в  строю  кораблей  Империи
снизилось с 6701 до 690  за  один  день.  Пять  экипажей  погибли  в  полном
составе, еще одиннадцать были сильно повыбиты. Что было еще более тревожно -
невыносимое напряжение, в котором находились люди, стало проявляться в  виде
несчастных случаев и  смертей  в  результате  ошибочных  решений,  вызванных
полным изнеможением. В этот  день  даже  Брим  сильно  промазал  и  чуть  не
столкнулся с грузовиком во время разбега на  взлет  по  озеру  Мерсин.  Было
видно, что люди и техника выходят на свой физический предел.
   Но перед самым лицом нависшей  катастрофы  у  Брима  общая  оценка  войны
оставалась оптимистичной - особенно в  отношении  звездолетчиков  Лиги.  Они
теперь куда охотнее показывали тыл, когда оказывались под атакой,  -  совсем
не то что раньше, когда они перли вперед с мрачной  решимостью.  Явно  было,
что боевой дух в Эффервике падает. Брим все думал  о  том,  что  слышал  про
Кирша Валентина, своего старого противника - и как бы не  лучшего  воина  во
всем вражеском лагере.  Если  уж  человек  его  калибра  не  питает  иллюзий
относительно войны, то что же думает народ помельче?

***

   Во время вечерней вахты ворвался Онрад с  одной  из  своих  вихреподобных
инспекций для подъема боевого духа. Перед отлетом он наедине сообщил Бриму в
его кабинете о тревожных рапортах Колхауна: в Имперском Флоте может начаться
нехватка людей, если облачники продолжат атаки.
   - Что ты думаешь? - спросил он хмуро, сидя на краю стола Брима. - Я хотел
провентилировать этот вопрос с человеком, который активно участвует в боях.
   Брим тоже нахмурился.
   - Ну, Ваше Величество, - протянул он, мрачно глядя на  ботинки,  -  видит
Вут, нам не приходится жаловаться на нехватку пополнений. Мы получаем  новые
корабли  и  экипажи  достаточно  быстро  для  восполнения  потерь.  Но  если
что-нибудь не изменится, и побыстрее, обстрелянный персонал у нас  кончится.
А здесь горячо.
   Онрад кивнул, поджав губы.
   - Это я вижу, Брим, - ответил он. - За все годы, что я тебя знаю,  я  еще
не видел тебя таким усталым - даже на Гиммас-Хефдоне в  последнюю  войну.  -
Его взгляд ушел куда-то далеко, в другие места и времена.  Было  видно,  что
ему трудно подобрать слова. - Обычные люди смотрят  на  вас.  Синих  Курток,
сквозь густую пелену романтики, - сказал он,  скривившись.  -  Но  Вселенной
клянусь, это мерзкая работа - каждый цикл каждого дня драться просто за свою
жизнь.
   - Я намерен выжить, - сказал Брим, принимая самый уверенный вид,  который
мог себе придать.
   - Хотелось бы, Брим, - ответил Император. - Лично я рассчитываю  на  тебя
живого - среди многих твоих коллег. - Он соскочил  и  прошелся  по  полу.  -
Вопреки опасениям Колхауна -  за  которые  я,  впрочем,  ему  благодарен,  -
добавил он с нажимом, - у нас есть  все  основания  быть  довольными  нашими
текущими достижениями. Меня подмывало спросить старого негодяя - почему  это
противник должен продолжать массированные атаки, если  это  не  представляет
что-то вроде его предельных усилий, - в то время как наш Флот с каждым  днем
становится все сильнее. - Он наставил на  Брима  узловатый  палец.  -  И  не
забывай, мой карескрийский друг, этот  маленький  разговор  не  задуман  как
пропаганда для подъема боевого духа. Эти слова  я  говорю  в  тишине  твоего
кабинета - а не в большой аудитории. Я верю в них по-настоящему...
   Но потом, вскоре после  отлета  Онрада  на  Порт  11,  Брим  нашел  время
просмотреть бюллетень разведки,  предупреждавший:  содескийцы  предсказывают
новое  изменение  в  тактике  облачников.  И  последние   рапорты   кораблей
рекогносцировки  сообщали,  что   на   базы   Лиги   в   Эффервике   прибыли
дополнительные рейдеры.  Уж  при  этих  хороших  новостях  Бриму  показалось
затруднительным занятием искать утешения в оптимизме Императора  -  особенно
учитывая, что от Урсиса не было ни слова о трофейном  кристалле.  Если  Силы
Обороны вскоре не остановят облачников, от Империи останется мало чего,  что
стоило бы защищать.

***

   Всю следующую рассветную и  утреннюю  вахты  СМИ  Лиги  по  всем  каналам
показывали, как адмирал Гот Оргот гордо  шагает  по  оккупированному  Городу
Двора в Эффервике - там  шло  его  совещание  с  командирами  крыльев.  Брим
смотрел это в разбитой почти вдребезги кают-компании Порта 30. Ведущие могли
только  строить  предположения,  что   же   обсуждается   на   этом   широко
разрекламированном совещании, но Брим почему-то был уверен,  что  именно  то
изменение стратегии, которое предсказали содескийцы.
   В  последующие  три  дня  рейдеры  Лиги  продолжали  яростные  атаки   на
космические базы Имперского Флота, а к концу  дня  пятого  нонада  Трианский
лично произнес необычную речь на огромном  стадионе,  построенном  несколько
лет назад ради гонок на Кубок Митчелла. Брим ожидал, что это  будут  обычные
угрозы и самовосхваление, но как только тиран взошел на трибуну (под бешеные
аплодисменты не менее полумиллиона облачников),  он  тут  же  начал  громкие
инвективы по поводу имперских контрналетов на столицу Лиги,  которые  велись
по личному приказанию Онрада. Они шли со всевозрастающей частотой  и  должны
были привести к серьезному нажиму  на  миньона  Трианского  -  Гота  Оргота,
который публично  хвастался,  что  ни  один  вражеский  корабль  никогда  не
появится над городом.

***

   Седьмое нонада началось с появления почти ста семидесяти  кораблей  Лиги,
нацеленных на Порт 30 и ближайшие базы, но "Звездные  Огни"  и  "Непокорные"
дали им такой бой, что они мало чего смогли  натворить.  Загадочным  образом
облачники  легко  уступили  отпору,  а  не  стали  продолжать  атаку  с  тем
остервенением, которое было свойственно им раньше. Бриму казалось  странным,
что такие закоренелые воины сдаются так просто, не  достигнув  ни  одной  из
поставленных целей - особенно если эти  цели  состояли  в  выводе  из  строя
спутниковых баз Флота. Он считал более логичным предположить, что эти налеты
- просто прикрытие на время подготовки более разрушительных  действий,  хотя
ему и думать не хотелось, что это могут быть за действия.
   Этой ночью - по времени Авалона - город  был  намеренно  подожжен  (среди
многих других объектов в  системе  Триады).  На  космопорт  совершили  налет
шестьдесят восемь тяжелых рейдеров с мощным прикрытием, вызвав  значительные
разрушения на большой площади. Когда усталый Брим поставил свой "Звездный" в
ремонтный док - в него пришлось пять попаданий в  бешеной  схватке  с  пятью
"Горн-Хоффами" 262, -  он  увидел  горящие  внизу  обширные  пожары,  но  по
сравнению с предыдущими налетами атака была гораздо менее опустошительной  и
снова была выполнена спустя  рукава.  Когда  облачники  исчезли  с  дисплеев
БКАЕВ, Брим забрался  в  койку  с  нехорошими  предчувствиями,  не  в  силах
избавиться от  убеждения,  что  такие  странные  налеты  -  вовсе  не  самое
страшное, на  что  способна  военная  машина  Трианского.  Облачники  просто
обозначали свое участие в войне, а тем временем готовили что-то  куда  более
зловредное.

***

   Согласно сводке следующего  утра,  бои  предыдущего  дня  стоили  Империи
двадцати трех кораблей, но Лига потеряла тридцать пять. В  распоряжении  Сил
Обороны имелось 694 действующих корабля - на два больше, чем на  начало  дня
перед боями. Как сказал Онрад  еще  раньше,  имперцы  действовали  наилучшим
образом, несмотря на хронический стресс и усталость.
   Но хорошие  новости  были  -  по  крайней  мере  для  Брима  -  заслонены
сообщениями  о  падении  Орду.  Он  стиснул  зубы,  представляя  себе  парад
самодовольных солдат с Торонда по древним  улицам.  А  после  парада...  Его
передернуло при этой мысли, и он возблагодарил Вселенную за то, что Реддисма
и его будущий ребенок в безопасности на Аталанте  -  настолько,  конечно,  в
безопасности, насколько это возможно при той войне, которую несли  облачники
всей галактике...
   В течение следующих нескольких  метациклов  напор  облачников  на  Авалон
постепенно стихал и вскоре совсем прекратился. После двух полных метациклов,
в течение которых корабли Лиги так и не появились на  дисплеях  БКАЕВ,  всем
имперским истребителям был дан приказ вернуться на свои базы. И  снова  Брим
поймал себя на размышлениях о том, что же задумали облачники. Не  надо  быть
специалистом  по  гипердвигателям,  чтобы  понять:  если   облачники   будут
достаточно долго бить по базам, они вскоре выведут Силы Обороны  из  игры  -
просто потому, что им неоткуда будет действовать, баз не останется. А  после
падения столицы Флюванны к этой работе могут скоро  добавиться  целые  флоты
облачников. Даже самому медленному из крейсеров на этот путь понадобится  не
больше семи-восьми дней.
   Но на той стороне Эффервикской Пустоши ничего вроде бы не прекращалось  -
кроме самих налетов. Имперские  разведывательные  корабли  докладывали,  что
оккупированный Эффервик кипит как улей - бешеным  темпом  во  всем  обширном
доминионе готовили более  шестисот  рейдеров  и  более  шестисот  пятидесяти
истребителей прикрытия.
   В полуденном бюллетене было процитировано сообщение содескийской разведки
о  том,  что  все  больше  перехватывается  боевых  приказов,   направляемых
Эффервикским  эскадрильям.  Многие   из   них   начинались   так:   "Вечером
двенадцатого нонада Космический  Флот  Лиги  нанесет  удар  по  цели  Логе".
Медведи не знали, что именно значит "Логе", но предполагали, что так  назван
Авалон.
   Имперцы с этим согласились. И Брим тоже. Вот,  значит,  что  отрабатывает
Гот Оргот...

***

   Под вечер того же  дня  Негрол  Трианский  и  Роган  Ла-Карн  забили  все
КА'ППА-каналы  на  полметацикла  объявлениями  о  "совместной"  победе   над
Флюванной. Что даже важнее, в то же самое время - Брим подумал: случайно или
намеренно? - над городом Авалоном появились первые волны из  ста  пятидесяти
примерно кораблей, заставшие многие эскадрильи защитников врасплох. За  ними
по пятам прибыли еще 150 кораблей, медленно - почти величественно -  кружась
над столицей безупречным строем. И потом  обрушились  на  город  в  яростных
атаках.
   На  поверхности  встали  огромные  фонтаны  чудовищных  взрывов.  Корабли
облачников  нагло  шли  параллельными  колоннами  на  расстоянии   двух-трех
кленетов. Колонны состояли из линкоров "Тродлер" и  "Крайссель"  под  тесным
прикрытием многих ГХ-270А. Прогремев  над  городом,  они  заложили  вираж  и
пролетели над космической  гаванью  на  озере  Мерсин.  Через  мгновение  на
обширную зону гравибассейнов  и  прилегающие  улицы  обрушился  убийственный
огонь разлагателей. Теперь  облачники  стремились  к  уничтожению  целей  не
формально, как в предыдущие дни, а со своей былой целеустремленностью. Более
того,  снайперская  точность,  которую  обеспечивали  им  кристаллы,   имела
опустошительные последствия. Брим,  преследуя  один  из  "Тродлеров  ТР-215"
почти до самой поверхности, увидел, как горит целый пригород.  К  концу  дня
огромное облако дыма - хорошо заметное с орбиты -  покрыло  почти  всю  зону
космопорта, черное на краях и озаренное языками пламени снизу. По мере  того
как терминатор сдвигался в сторону вращения планеты, облако  превратилось  в
сплошную завесу, освещенную снизу бушующими пожарами.

***

   Вскоре после наступления темноты Брим на высоте почти полмиллиона  иралов
выходил  из  боя  на  малой  высоте  (в  котором  они  с  Горманом  завалили
"Горн-Хофф" 262), когда увидел эскадрилью "Непокорных",  летящих  строем  по
три, но без арьергарда. Он примкнул к ним - и почти сразу понял  всю  истину
старого правила: "хуже нету, как драться против света". Он пошел зигзагом из
стороны в сторону, изо всех сил всматриваясь  в  дисплей  кормового  обзора,
когда со стороны слепящей Триады - и точно за кормой  -  засверкали  вспышки
разлагателя, бьющего в его левый понтон.
   Голосовую связь заполнили возгласы боли и удивления. Брим стиснул зубы  и
резко ушел в штопор, одновременно приказав  связисту  Норгейту  предупредить
"Непокорных" по КА'ППА-связи. Стряхнув, по всей видимости, нападающих у себя
с хвоста, он вызвал контроль повреждений и снова начал набор высоты.  Но  не
успел еще шеф  Кондрашен  доложить  оценку  повреждений,  из  понтона  снова
вырвалось пламя, и система поддержки среды мостика  испустила  клубы  мерзко
пахнущего дыма - все логические схемы сгорели.
   Приказав  активировать  спасательные  пузыри,  Брим  велел  команде  быть
готовой покинуть корабль и взял курс на Порт 48, имевший  хорошие  ремонтные
мастерские. Но вскоре понял, что и  туда  ему  не  добраться  -  при  работе
гравитационных двигателей на всей тяге он продолжал неуклонно терять высоту.
А при попытке даже очень плавного поворота в корпусе  начиналась  угрожающая
вибрация, превращающая навигационную систему в бесполезный мусор.  Оставался
единственный выбор - либо приказать команде уходить в спасательных  пузырях,
что на такой низкой высоте было крайне рискованно, либо  пытаться  сесть  на
озеро Мерсин - оно блестело