бъятиях, и они двигались в танце - она парила под звуки  музыки,
он неловко топтался, неожиданно смутившись.
   - Вселенная, Вилф, - хихикнула она ему на ухо, - ты ведь ужасный  танцор,
правда?
   - Я знаю, - кивнул он., - Может, нам лучше...
   - Ну уж нет, не пойдет, - рассмеялась она. - Этот тур ты со мной пройдешь
до конца, как бы жутко ты ни танцевал. -  Она  почти  прикоснулась  кончиком
носа к его лицу, заглядывая о улыбкой в его глаза. -  О,  Вилф,  расслабься.
Ну, держи меня.., вот так. Да, так-то лучше.
   Брим вдруг обнаружил, что она прижимается к нему, касаясь щекой его щеки.
И действительно, так танцевать оказалось легче.  Он  ощущал  ее  тело..,  ее
грудь... Он вдыхал аромат ее духов, и движения их  сделались  слаженнее.  Он
прижал ее к себе еще крепче.
   И музыка стихла.
   Окружающий мир вернулся, когда она медленно отпустила  его.  Он  все  еще
держал ее за руку, отчаянно стараясь остановить время.
   - Не хочу, чтобы ты уходила. Марго, - услышал он свой собственный  голос;
что до сердца, оно окончательно вышло из-под его контроля.
   Она покачала головой и поднесла руку в тонкой перчатке к его губам.
   - Позже, позже, Вилф, - прошептала она. - Доверься мне. Остаток  ночи  мы
проведем вместе - притворимся, будто мы снова в таверне "Русалка".
   Брим почувствовал у себя на плече чью-то руку. Он повернулся  и  оказался
лицом к лицу с ослепительно улыбающимся принцем Онрадом.
   - Вот мы и встретились снова, лейтенант, -  дружески  произнес  наследник
престола. - Могу ли я прервать вашу беседу с моей златовласой кузиной?
   Брим низко поклонился.
   - Сеньор, - произнес он, невольно улыбаясь.
   - Кузен Онрад, - улыбнулась Марго, делая реверанс. - Что за радость.
   Онрад рассмеялся, и в глазах его заплясали веселые огоньки.
   - Я ненадолго, Брим, - произнес он с озорной улыбкой. - Мы, принцы, редко
вступаем в безнадежные состязания - особенно если  игра  проиграна,  еще  не
начавшись. - Он поклонился Марго, музыка заиграла, и они тут же  унеслись  в
танце.
   Брим обнаружил у себя в руке еще один бокал. Он постоял, потягивая  вино,
слушая  музыку  и  глядя  на  танцующие  пары.  Взгляд  его  задержался   на
хорошеньком правильном личике в обрамлении мягких каштановых волос. Он отвел
глаза в сторону, но словно притянутый магнитом, его взгляд вернулся назад.
   Она явно ждала этого. Девушка улыбнулась.
   Брим понял, что протискивается сквозь толпу.
   - Лейтенант Брим, -  произнесла  она,  приседая  в  реверансе,  когда  он
подошел. - Я надеялась, что встречу вас сегодня.
   Брим поклонился.
   - Весьма польщен, мадам, - ответил он. - Но я, право, не...
   - Цинта, - ответила она. - Цинта Онлеон. - У нее  были  длинные  ресницы,
маленький носик и безупречные губы. Узкое платье золотого  цвета  напоминало
Бриму огромный, начинающий распускаться бутон. Как и у Марго, ее юбка  имела
длинный разрез с одной стороны, однако основной акцент  делался  на  бюст  -
белоснежный бюст, от взгляда на который захватывало дух.
   И пока они болтали, чокаясь, Бриму вдруг стало совершенно  ясно,  что  ни
ей, ни ему нечего особенно  сказать  друг  другу,  только  пустые,  дежурные
фразы. Ну конечно, его не оставляла равнодушной ее красота, а ее (по крайней
мере на словах) - его боевой опыт, к тому же она явно не прочь была провести
эту ночь с ним.
   Но сейчас это его не интересовало. Он почти с  благодарностью  отнесся  к
армейскому офицеру (с огромными красными ушами), который с шумом  вторгся  в
их компанию, дав ему возможность ретироваться в другой конец зала.
   Так и продолжался этот вечер - Цинту сменила высокая,  стройная  Марша  в
облегающем черном кружевном платье, а ее,  в  свою  очередь,  -  миниатюрная
Беатрис в чем-то таком розовом... Каждая была по-своему  очаровательна  и  к
тому же вполне доступна для более близкого знакомства. У них был только один
недостаток - ни одна из них не была Марго Эффервик. К удивлению  своему,  он
обнаружил, что дружеских взглядов и интереса - на большее раньше он  не  мог
рассчитывать - уже явно не хватало, чтобы удовлетворить того, кем он стал  в
последнее время. Теперь ему хотелось еще,  чтобы  разговор  был  интересным,
возможно,  профессиональным  и  даже  капельку  изысканным.   Вот   тебе   и
карескриец!
   Время от времени он видел Марго, танцующую с кем-то из  чертовски  важных
(как он понял) гостей - каждый раз  с  кем-то  новым,  каждый  раз  высокого
ранга. И все ее  партнеры  казались  совершенно  зачарованными  ее  голосом,
смехом и внешностью. Часто он видел ее в  кольце  восторженных  поклонников,
смеющейся и пьющей вино с девичьей непосредственностью.
   Дважды она возвращалась к нему, и тогда они танцевали  -  снова  ее  щека
прижималась к его щеке, и он даже не замечал, что танцует. На второй раз  ее
веки, казалось, отяжелели, щеки порозовели, и она  прижималась  к  нему  еще
крепче, чем прежде.
   - Клянусь бородой Вута, Вилф,. - прошептала она ему на ухо, -  я  никогда
еще не пила столько хорошего логийского вина; наверняка дядя  Вайрод  открыл
для нас свои лучшие погреба. - Она мелодично хихикнула и на мгновение  после
того, как стихла музыка, прижалась к нему еще сильнее - так,  что  он  начал
ощущать в своих членах беспокойное волнение.
   Наконец, когда миновала, казалось, целая вечность,  толпа  гостей  начала
редеть, Марго вернулась к нему и больше не отходила ни на  шаг.  -  Близится
наше с тобой время, Вилф, - прошептала она. - Теперь  ты  весь  мой.  -  Они
вышли в прохладный сад - почти опустевший - и прошли  под  листвой  цветущих
пантонов к фонтану, тому самому, на который он смотрел из своего  окна.  Она
сняла с его волос несколько осыпавшихся  лепестков  и,  загадочно  улыбаясь,
заглянула ему в глаза.

   - "О час ночной, о миг любви,

- процитировала она шепотом,

   - Нарушить наш покой тревогу не зови;
   Луна и звезды в небе словно стерегут
   Свиданья нашего волненье и уют".

   Брим без труда договорил строки романса,  сочиненного  тысячу  лет  назад
древним композитором со смешной фамилией Джульетта:

   "Проходят циклы, чтоб не возвратиться,
   И счастье наше улетит, как птица.
   И только память будет будоражить кровь
   Огнем, что в нас с тобой зажгла любовь".

   Авалон исчез где-то далеко-далеко, чуть слышный оркестр играл  словно  на
другом  конце  Галактики,  и  тихое  журчание  гравифонтана   окутывало   их
покрывалом уединения. Выглянувшие из-за темной громады  Лордглена  две  луны
Авалона - обе сияли полными дисками - залили парк волшебным золотым  светом.
Они молча  постояли  еще  мгновение,  потом  он  притянул  ее  к  себе;  она
зажмурилась и охватила руками его шею. И вся Вселенная свелась  для  него  к
этим полным, влажным губам.
   Брим почувствовал, что весь дрожит от прикосновения ее тела  и  терпкого,
кружащего голову аромата духов. Он открыл глаза. Ее глаза тоже были открыты,
и он прочитал в них все, что хотел знать.
   - Марго, - прошептал он, не отрывая губ от ее. - Я хочу... - Он  сглотнул
и тряхнул голо-, вой. - Нет, мне просто необходимо заняться с тобой  любовью
- сейчас же... Ее глаза продолжали смотреть в его, а тяжелые веки, казалось,
сделались еще тяжелее.
   - Ну наконец-то, - прошептала она с сонной улыбкой. - А  я  уже  начинала
бояться, что мне придется просить тебя об этом. - Потом ее глаза  закрылись,
и она снова слилась с ним в поцелуе, и они долго-долго не отрывались друг от
друга, прежде чем рука об руку вернуться во дворец.
   - У меня комната наверху, -  предложил  Брим  в  полупустом,  наполненном
музыкой зале, - мы могли бы уединиться там на  несколько  циклов.  Она  тихо
рассмеялась, ведя его между танцующими парами к дверям из слоновой кости.
   - Ничто не  доставит  моему  кузену  Онраду  большего  удовольствия,  чем
созерцание нас с тобой в постели, - сказала она тихо. - И это ему удастся  -
во всех ракурсах, -  если  мы  доверимся  гостеприимству  Лордглена.  -  Она
тряхнула золотыми кудрями. - Нет, Вилф, мы проведем это время в другом месте
- там, где никто не осмелится нарушить наше блаженство.
   Брим приподнял бровь.
   - В Эфферианском посольстве, - уверенно сказала Марго. -  Я  живу  сейчас
там. И поверь мне, Брим, уединение принцессы Эффервик не нарушается, там  ни
одной видеокамерой, ни одним микрофоном - тем более в ее спальне.

***

   В темном салоне длинного посольского лимузина Брим изо всех сил  старался
соблюсти приличия. Судя по всему, Марго это тоже давалось нелегко, поскольку
она тоже то и дело ерзала на сиденье и несколько раз беспокойно сжимала  его
руку.  В  конце  концов  машина  плавно  притормозила  у  маленького,  слабо
освещенного подъезда.
   - Служебный вход, Вилф, - объяснила она с улыбкой  и  покраснела;  рослый
привратник в зеленой ливрее, деликатно  отводя  взгляд,  отворил  им  дверцу
лимузина. - Надеюсь, ты понимаешь...
   Брим тихонько усмехнулся.
   - Мне кажется, любой из присутствовавших на балу пошел  бы  на  убийство,
только бы оказаться на моем месте у этого служебного входа,  -  ответил  он,
целуя ее руку. Он помог ей выбраться из машины  и  вслед  за  ней  прошел  в
подъезд, по узкому коридору (тоже явно предназначенному для слуг - уж эту-то
сторону жизни империи Брим знал хорошо!) к лифту. Меньше чем через  цикл  он
уже стоял в ее неярко освещенной спальне. Краем глаза он видел, что и  здесь
царит неописуемая роскошь,  однако  это  не  имело  ровным  счетом  никакого
значения - ничего, кроме самой Марго, не имело значения. С  пульсом,  громко
стучащим в ушах, он едва услышал, как щелкнула задвижка на  двери,  и  Марго
оказалась в его объятиях, и дыхание ее было таким же неровным, как  у  него.
Она дразнила его рот своими губами и языком.
   А потом ее руки вдруг отпустили его. Он открыл  глаза  как  раз  вовремя,
чтобы увидеть, как она потянулась  руками  себе  за  голову.  Она  счастливо
улыбнулась, чуть прогнула спину и отбросила бретели платья в стороны, открыв
свою белоснежную грудь. Мгновением спустя платье и пояс лежали на полу у  ее
ног. Белья на ней не было. С бешено колотящимся сердцем Брим смотрел  сверху
вниз на розовеющие в полумраке  спальни  бутоны  сосков  и  почти  невидимую
паутину  сосудов  вокруг  них.  Он  почувствовал,  как  его  руки   начинают
непроизвольно трястись.
   - Быстрее, Вилф, - прошептала  она,  пока  он  путался  в  многочисленных
застежках мундира. - Ну же...
   Сбросив одежду, он снова привлек  к  себе  ее  трепещущее  тело  и  начал
целовать ее полуоткрытые губы, а мысли его лихорадочно путались.
   И они рухнули на огромную, завешенную балдахином кровать.

***

   Задолго до рассвета Брим проснулся и сел на край кровати,  вдыхая  аромат
Марго и лаская пальцем  узкую  полоску  золотых  волос  на  ее  животе.  Она
вздохнула  и  вздрогнула;  пальцы  его  двинулись  вверх,  задержавшись   на
мгновение на пупке.
   Он подумал о своих руках. Они были мягкими - пилоты редко  набивают  себе
мозоли. Но лет этак девять или десять назад он вряд ли смог  бы  ласкать  ее
так. Тогда его руки были такими же заскорузлыми,  как  руки  любого  другого
карескрийского шахтера. Он заставил себя подумать  об  этом  еще  немного  -
всегда полезно вспомнить о своем происхождении, особенно если  находишься  в
такой роскоши, предаваясь наслаждениям.
   - Вилф, - прошептала она немного позже, притянув его лицо ближе к своему.
- Что мне делать с Роганом?
   Брим пожал плечами и прикусил губу.
   - Мне кажется, я должен испытывать по отношению к нему некоторое  чувство
вины, - без выражения ответил он. -  Насколько  я  слышал,  вы  любите  друг
друга.
   Она покачала головой.

   - "Мы редко таковы, какими кажемся снаружи,

   - процитировала она нараспев, печально.

   - О, этот наш житейский маскарад!
   Так маска защитит тебя от внешней стужи".

   Он придвинулся ближе к  ней  и  терпеливо  ждал,  пока  она  соберется  с
мыслями.
   - Чего не знает почти никто в империи - и чего не знаешь ты, - продолжала
она, помолчав, - так это то, что я никогда не любила его. -  Она  посмотрела
на Брима и печально улыбнулась. - О, он  везде  появляется  со  мной.  Я  не
настолько глупа, чтобы пытаться уверять тебя в том, будто  это  не  так.  Ты
ведь сам видел меня вчера вечером. Но при всем этом мы не более чем  близкие
друзья, и дружба наша основана всего-то на политической целесообразности.  -
Она иронически  улыбнулась  Бриму.  -  Наш  ребенок  будет  править  и  всем
созвездием Эфферов, и пятью промышленными планетами Торонда. - Она  невесело
усмехнулась. - Старый лис Грейффин IV задумал это давным-давно -  сразу  же,
как у моего отца родилась дочь. Он устроил этот брак в день моего  рождения.
А Рогану тогда исполнилось пятнадцать лет.
   - А Ла-Карн тебя любит? - спросил Вилф, когда она замолчала, -  почему-то
он отчаянно боялся услышать ответ.
   Она улыбнулась и снова покачала головой, глядя в потолок.
   - Иногда, когда мы вдвоем, он говорит мне  это.  Но  за  исключением  тех
немногих циклов,  что  мы  проводим  вместе,  его,  похоже,  гораздо  больше
интересует его карьера в Адмиралтействе.
   Брим негромко рассмеялся.
   - Помнится, я и сам не так давно клялся в вечной любви, - сказал он. - Да
и условия были, насколько я понимаю, сходные.
   - Но ты ведь говорил это искренне? - спросила она,  резко  садясь,  чтобы
посмотреть ему в глаза.
   Он спокойно встретил ее взгляд.
   - Я готов поклясться во всем, что сказал тебе. Марго, - медленно произнес
он. - И сейчас, и раньше.
   Она прижалась к нему, нежно поцеловав в губы.
   - Я верю тебе, Брим, - сказала она. - Как верила тебе раньше.
   - Ну и?.. - спросил он.
   - Не знаю, - призналась она. - Правда, не знаю.
   Брим фыркнул.
   - Так или иначе, - произнес он с  наигранной  серьезностью,  -  теперь  я
встал на дороге самого императора.
   - Совершенно не обязательно, - сказала она с неожиданным жаром.  -  Я  же
говорила тебе, что Рогана обычно волнует только его карьера, а вовсе не  то,
что могу предложить ему я. - Она на мгновение зажмурилась. - Иногда  мне  до
ужаса одиноко...
   Брим беспомощно покачал головой.
   - Извини, - произнес он. Странное  дело,  он  и  это  говорил  совершенно
искренне.
   - Не за что, - сказала она. - По крайней мере это свело нас двоих.
   - Нас?
   - Ну, - сказала она, и ее  глаза  заискрились  озорным  весельем,  -  ты,
надеюсь, не считаешь, что я должна доживать свои дни старой девой?
   Брим ухмыльнулся.
   - После сегодняшней ночи с  твоей  стороны  было  бы  бессовестной  ложью
утверждать что-нибудь в этом роде, - заявил он. - Ни "старой", ни,  пожалуй,
даже "девой".
   - Полагаю, мы с тобой не будем спорить на этот счет, - засмеялась она.  -
Однако это лишь доказывает мою точку зрения.
   - Какую точку?
   - Ну, ко времени, когда ты вернулся  с  первого  задания,  мы  с  ним  не
виделись месяца два. И... - Она пожала плечами так, будто ее огорчили ее  же
собственные слова. -  Ты  умен,  Вилф.  Сексуален.  И  я  была..,  ну..,  ты
понимаешь...
   - Кажется, я улавливаю ситуацию, - сказал Брим,  чувствуя,  что  краснеет
(несмотря на обстоятельства).
   - В любом случае, - поспешно продолжала Марго, - не думаю, чтобы  у  меня
были с сексом большие проблемы. У девушек, с  такими  ногами  их  обычно  не
бывает. Вот только...
   - Только что?
   - Только ты слишком быстро стал  слишком  много  для  меня  значить.  Мне
кажется, я полюбила тебя с той нашей встречи  в  "Русалке".  Я  готова  была
провести с тобой ту ночь где угодно. Сошел бы даже чулан для ведер и  метел.
И это ужасно.
   - Не понимаю.
   - Нет,  ты  должен  понять,  -  произнесла  она,  становясь  вдруг  снова
серьезной. - Я просто не могу отбросить свой долг принцессы, Вилф. Эта затея
насчет нас с Роганом важнее, чем я сама или он. От  нее  не  отделаться  так
просто. Точнее, - добавила она, - от нее вообще не отделаться.
   - Вселенная! - пробормотал Вилф, стиснув зубы.
   - И то, каким образом ты вписываешься во всю эту схему, мне еще предстоит
обдумать, - сказала она; помолчав. - Если честно, когда ты рядом как сейчас,
я не могу думать особенно здраво.
   Брим скривился, догадываясь, что последует за этим.
   - Надеюсь, ты не собираешься просить меня...
   - Нет, как раз собираюсь, Вилф, - твердо перебила она его. -  Пока  я  не
разберусь с собой и не решу, как мне быть дальше,  тебе  придется  держаться
подальше от меня. Поверь, мне это  будет  тяжелее,  чем  тебе.  Но  от  того
треугольника, одной из вершин которого я оказалась,  зависит  слишком  много
людей.., что там людей - миров. - И что, если окажется, что мне нет места  в
этой твоей схеме? - спросил Брим. - Разве нет каких-то  прав  и  у  меня?  В
конце концов, все это мне чертовски важно.
   - Во-первых, я  должна  исполнить  свой  долг  как  принцесса,  -  горько
улыбнулась Марго. - А потом мы попробуем как-то упорядочить отношения  между
нами - если, конечно, их можно упорядочить.
   Брим закрыл глаза и помотал головой.
   - Ладно, Марго, - сказал он, проведя рукой по ее  золотым  волосам.  -  С
завтрашнего дня я буду ждать, пока ты не разберешься  с  собой,  -  столько,
сколько ты сочтешь нужным. Мне это может не нравиться, но я потерплю.

   "Я выполню желания твои,
   Своих переживаний не щадя.
   Что б ты ни делала, я полон весь любви,
   Лишь бы улыбнулась ты среди дождя".

   Она нежно поцеловала его в губы - и он снова почувствовал в своих  членах
огонь.
   - Но сегодня все еще сегодня. - напомнил он, - и, боюсь, я хочу тебя  еще
раз до того, как мне придется уйти.
   Марго на мгновение опустила взгляд - и улыбнулась.
   - Вот распутник, - фыркнула она с  наигранной  строгостью,  потом  игриво
поцеловала его в кончик носа и со счастливой улыбкой откинулась  на  измятую
простыню. - Ты и так имел меня  достаточно  для  того,  чтобы  испытывать  в
прошлый раз некоторые сложности. Но - Вселенная - как же я  хочу,  чтобы  ты
попытался еще хоть раз!

***

   Значительно позже, когда из-за тяжелых  штор  начали  пробиваться  первые
лучи рассвета, Брим тихо выбрался из теплой постели Марго и  оделся  в  свою
слегка измятую форму, все еще валявшуюся на полу. Он взглянул на  ее  спящее
лицо в обрамлении золотых кудрей, потом поправил простыню у  нее  на  плече.
Коснувшись губами щеки девушки, он поднял  ее  платье  с  пола  и  аккуратно
повесил на спинку стула, потом на цыпочках вышел из комнаты, тихо прикрыв за
собой дверь. Еще немного он постоял  в  богато  украшенном  холле,  стараясь
припомнить  все  мгновения  этой  ночи   -   возможно,   самой   прекрасной,
восхитительной ночи  в  его  жизни.  Интересно,  когда  ему  доведется  -  и
доведется ли - пережить такое еще раз, подумал он. Надо платить,  решил  он,
меняя простоту карескрийского прозябания на ту сложную жизнь, в  которой  он
оказался. В те дни он и мечтать не смел даже об  одной-единственной  ночи  с
такой женщиной - не говоря уж о том, что, может, последует, а  может,  и  не
последует за этим! Потом он пожал плечами. Если бы он и мог изменить  что-то
в своей жизни со времени окончания академии, он не изменил бы ничего.  Марго
стоила этого. Но и эмоциональная плата за надежду была, однако, немалой.
   У выхода из лифта его уже ждал тот же шофер, что привез их к подъезду для
прислуги, только на этот раз на нем была не зеленая ливрея дома  Эффервиков,
а серая, придворная. Он был  высок,  крепко  сложен,  с  тяжелой  квадратной
челюстью и пронзительным взглядом серых глаз.
   - Доброе утро, лейтенант, - произнес он звучным басом.
   - Доброе утро, вольный муж,  -  ответил  Брим  традиционным  эфферианским
приветствием. Шофер поклонился.
   - Каковы будут ваши пожелания этим утром, лейтенант? - спросил он. - Я  к
вашим услугам.
   - Я был бы рад вернуться в Лордглен-Хаус, - ответил  Брим.  -  И  только,
лейтенант? Мы могли бы отгладить вашу форму, пока вы завтракаете.
   - Спасибо, я все же хотел бы вернуться побыстрее.
   -