ллеей  Эмрис,  я
разглядел  огромный  дворец  Лордглен,  где  я  останавливался   -   точнее,
считалось, что останавливался - в первую  свою  официальную  командировку  в
столицу. Именно здесь разгорелся наш безумный,  невозможный  роман  с  Марго
Эффервик - роман, который до сих пор оказывал воздействие на  мою  жизнь,  -
возможно, именно он  послужил  косвенной  причиной,  что  Клавдия  вышла  за
Нестерио.
   На несколько циклов я дал волю памяти, и она унесла меня на двадцать  лет
назад,  в  тот  вечер,  когда  я  впервые  повстречался  с  Ее   Королевским
Высочеством, Марго Эффервик, принцессой Эффервикских  доминионов  и  кузиной
Онрада, нынешнего правителя Империи. Это случилось на  небольшой  офицерской
вечеринке на борту К.И.Ф. ?Свирепый?,  моего  первого  корабля.  Марго  была
тогда простым лейтенантом, хотя и весьма деятельным, как я вскоре  узнал.  И
если эта высокая, восхитительно сложенная женщина и не была  самой  красивой
из всех, с кем сводила меня судьба за эти годы, образ ее все  еще  продолжал
глубоко волновать мою душу. Даже теперь, два десятка лет  спустя,  я  словно
видел ее такой, какой была она в тот вечер: искусно  завитые  пряди  золотых
волос, мягкий, выразительный взгляд голубых глаз, светившихся живым  умом...
Кожа у нее была почти болезненно  бледна,  что  только  подчеркивалось  чуть
подрумяненными  скулами.  А  когда  она  улыбалась,  брови  ее  хмурились  с
очарованием, которое невозможно  описать  словами.  Влажные  губы,  длинные,
словно точеные ноги, маленькая грудь.., эх! Я прикусил губу.
   Довольно скоро после той  встречи  мы  сделались  любовниками.  Она  была
наследной принцессой Эффервика, одного из самых богатых доминионов  Империи,
а я  -  простолюдином  из  самого  нищего  захолустья,  какое  только  можно
вообразить. Некоторое время безумие захлестнувшей галактику  войны  помогало
нам не замечать зиявшей между  нашими  общественными  положениями  пропасти.
Впрочем, реальность взяла свое, и очень скоро, ибо Марго сочеталась браком с
Роганом Ла-Карном, Бароном Торондским - брак этот имел целью  укрепить  узы,
связывавшие тогда его обширные владения с Империей, и стоял за  ним  не  кто
иной, как ныне отрекшийся от трона Император Грейффин IV.
   Мы с Марго продолжали по возможности встречаться и  после  этого,  озаряя
нашу жизнь редкими вспышками невероятной страсти. Боюсь, именно эти  вспышки
ослепили меня в свое время  настолько,  что  я  не  использовал  возможности
завоевать потрясающую женщину из Аталанты по имени Клавдия Вальмонт.
   В общем, эта связь продолжала тянуться еще несколько  лет  -  даже  после
наступления внезапного мира, вернувшего прежнее деление на касты  и  классы.
Однако в  конце  концов  рождение  ребенка  от  Ла-Карна,  а  еще  более  ее
пристрастие к разрушительному наркотическому зелью  облачников,  тайм-траве,
оборвали существовавшие между нами незримые нити, оставив  только  дремавшую
глубоко  у  меня  в  душе  боль.  В  какой-то  момент  стремление   Ла-Карна
выпендриться перед новыми господами из Лиги  обратило  то,  что  осталось  у
Марго от чувства долга, против него, и  она  с  маленьким  сыном  бежала  на
оккупированные Лигой планеты  звездной  системы  Эффервика,  где  возглавила
нарастающую партизанскую борьбу. Однако теперь,  через  год  после  удачного
похищения Ла-Карном их сына, я даже не знал,  жива  ли  она.  Как  не  знал,
впрочем, и того, осталось ли между нами что-либо, кроме воспоминаний...
   Я тряхнул головой и заставил себя вернуться к реальности. Мы неслись  уже
над полностью остекленной Эсториальской Библиотекой, где двести с лишним лет
назад Хобина Копп впервые зачитала свой революционный  Корстенский  Манифест
Прав и Обязанностей. Меньше чем в  кленете  прямо  по  курсу  уже  виднелась
Кортленд-Плаза с величественными Хантингдонскими Вратами.  Бульвар  Корегиум
вел от них к парадному подъезду Имперского дворца. Одно из  его  крыльев  до
сих пор стояло в  лесах  после  прямого  попадания  вражеского  разлагателя,
убившего мать Хоуп. Хорошо еще, сама Хоуп пережила Битву  за  Авалон,  чтобы
сохранить неповторимую красоту матери и передать ее грядущим поколениям. Вот
если бы еще не убогое карескрийское происхождение ее отца...
   Слишком  много  воспоминаний  -  я  снова  заставил  себя   вернуться   к
сегодняшнему дню. Впереди уже виднелось озеро Мерсин,  и  Пейн  положил  наш
?327-й? на посадочный курс. По правому борту мелькнул замок Кимбер, где Каго
Йа-Холл  сочинил  свою  ?Хмурую  Вселенную?  и  прочие   ставшие   классикой
произведения. А вон блеснула золотом и серебром  Башня  Марвы  с  трубчатыми
стенами и причудливыми витыми галереями. Вскоре остался за кормой и  Большой
Актитовый канал, а мы уже стремительно снижались  над  Монументом  Дестерио.
Приметы войны виднелись здесь явственнее: изрытые воронками мостовые, пустые
коробки стен с провалившимися крышами и  груды  бетонных  обломков  наглядно
демонстрировали непрекращающиеся попытки облачников покарать город,  до  сих
пор устоявший перед самыми отчаянными штурмами. А потом перед нами  остались
только надвигающийся на нас со  скоростью  сто  семьдесят  пять  кленетов  в
метацикл бульвар Верекер, а за ним - озеро. По  левому  борту  подавлял  все
остальные сооружения своими размерами Большой Имперский космопорт. Еще через
несколько мгновений мы совершили посадку, такую плавную, какой я ни  за  что
бы не ожидал от нашего быстрого капризного звездолета.
   - Класс! - восхищенно признался я Пейну. Плохо это или хорошо, я вернулся
домой.

***

   На причале военной базы меня ожидал  глайдер,  который  прислал  за  мной
Драммонд. Очень мило  с  его  стороны,  особенно  если  учесть  обычные  для
военного времени сложности с транспортом. Прежде чем  Коупер  -  веснушчатый
шофер-сержант - повернул машину в, сторону  Адмиралтейства,  я  упросил  его
подбросить Пейна и Грин до офицерского общежития.  Я  уговорил  его  выбрать
длинный путь, чтобы  привести  мысли  в  порядок  после  головокружительного
перелета через полгалактики.
   Собственно, все это  время  я  безуспешно  пытался  выбросить  из  головы
Клавдию, однако  мысли  мои  с  самого  нашего  отлета  из  Аталанты  упорно
возвращались к той волшебной ночи, которую я провел у  нее  в  кабинете.  На
мгновение я зажмурился, чтобы дать отдохнуть усталым глазам, и память  сразу
же понесла меня назад, в тот недавний вечер в офицерском клубе...
   После нашего безумного разговора в баре мы с  Клавдией  вернулись  наверх
исполнять свои более похожие на пытку обязанности радушных  хозяев.  Это  мы
делали как вместе, так и порознь, старательно изображая  на  лицах  радушные
улыбки. Нельзя сказать, чтобы  это  давалось  нам  слишком  легко.  Всем  не
терпелось быть замеченными при событии,  имевшем  шанс  войти  в  историю  -
особенно старому козлу Саххарро, тут же положившему глаз на Клавдию (правда,
как и подавляющее большинство присутствовавших на балу старших офицеров).
   Исполняя свой долг, я тратил бесценное время на мучительно долгие  беседы
(сводившиеся, правда, по большей части к  монологам)  с  капитанами  конвоя,
выслушивая их истории, заботы и байки, в большинстве своем довольно избитые.
Наверное, в другой ситуации я бы получил от  этих  разговоров  удовольствие:
рулевому всегда найдется о чем поговорить с другим рулевым, и я в этом плане
не исключение. Однако клянусь немытой бородой Вута, не в случае, когда самая
желанная женщина в галактике ждет, чтобы я сорвал с нее одежды и  занялся  с
ней любовью! Черт, да я чуть с ума не сходил! Одно хорошо: от досады я почти
не замечал боли в своей многострадальной руке, которой приходилось несладко.
   Клавдии первой удалось отделаться от своих  официальных  обязанностей,  и
она двинулась к выходу, делая мне знаки глазами. Я же никак не мог  оборвать
разговор со своим собеседником.., уж не  помню,  кто  это  был.  Стоило  мне
освободиться и ринуться в ее сторону, как ее уже окружило несколько жеребцов
в парадных мундирах, которым  не  терпелось  побеседовать  с  могущественным
портовым администратором и которые явно лелеяли  тайное  желание  того,  что
было обещано мне! И так несколько раз!
   Кончилось тем, что мы в отчаянии укрылись в служебной комнатке при  баре.
Клавдия предложила, что удерет к себе в офис при первом же  удобном  случае,
не дожидаясь меня, а я подъеду туда, как только буду  уверен,  что  она  уже
там.
   Умница Клавдия! План оказался прост и - благодарение Вуту - сработал!
   Я сразу же позвонил в гараж и отпустил Руссо с  лимузином,  не  дожидаясь
конца вечера: от клуба до дирекции порта было всего несколько циклов ходьбы,
да и хлопот всем меньше. В общем, в  очередной  раз  пойманный  с  потрохами
посреди вестибюля, на этот раз двумя жирными чинушами из аталантской  мэрии,
и делая вид, что смеюсь их плоским шуткам, я смотрел, как  долговязый  шофер
усаживает Клавдию на  заднее  сиденье  казенного  глайдера  и  увозит  ее  в
предрассветные сумерки. А еще через пару циклов я тоже вырвался  на  волю  и
потребовал у гардеробщика свою фуражку.
   Я задержался еще на мгновение поздравить Коттшелла - он  вполне  заслужил
этого - и вышел из дверей в прохладную  ночь,  навстречу  свободе.  Со  мной
вышли еще несколько человек; я вежливо отклонил предложения подбросить меня,
потом глубоко вдохнул свежий воздух и посмотрел на звезды, ярко светившие  в
ясном небе. Четверка ?Звездных Огней? взмыла в воздух и  с  грохотом  прошла
над головой в тесном строю, мелькнув красными и зелеными габаритными огнями.
Рука у меня болела еще сильнее, чем ноги, в голове шумело,  и  мне  хотелось
никогда, никогда больше даже не видеть  длинную  череду  рук,  которые  надо
пожимать. Но я и сам не заметил,  как  прошагал  те  четверть  кленета,  что
отделяли клуб от гражданской администрации порта. В конце концов, не  каждую
ночь самая прекрасная женщина в жизни ждет тебя так, как ждала меня Клавдия!
   Пульс мой участился как у зеленого школьника, когда я сунул свой  пропуск
под нос  гражданскому  охраннику,  расписался  в  журнале  посетителей  и  -
наконец-то! - зашагал по освещенным только  дежурными  лампами  коридорам  к
кабинету Клавдии. Шаги мои гулко отдавались в тишине ночного здания.
   Свернув за последний угол (директорский кабинет располагался, разумеется,
в самом дальнем конце коридора), я увидел, что  дверь  открыта  и  она  ждет
меня; белое платье ее казалось в полумраке почти  прозрачным.  А  после  мне
казалось, что я не иду,  а  парю,  не  касаясь  пола  -  до  того  я  боялся
проснуться и обнаружить, что все это мне только снится. Но она протянула  ко
мне руки, и, стоило мне коснуться ее в первый раз, как я поверил в  то,  что
все это не сон.
   Должно быть, целую вечность мы стояли, обнявшись, в облаке ее духов, пока
я заново привыкал к прикосновению ее груди к моей. Потом, словно  очнувшись,
я закрыл за собой дверь и тщательно запер ее изнутри...

***

   - Адмирал Брим? - окликнул меня Коупер, и я вздрогнул от неожиданности.
   - Э.., да? - отозвался я, возвращаясь в сегодняшний день.  Я  выглянул  в
окошко - мы проезжали уже площадь Локорно, ибо прямо  перед  глазами  маячил
невообразимо высокий и узкий постамент памятника Гондору Бемусу. Невероятно,
но юному Коуперу удалось каким-то образом одолеть обычные для этого  времени
пробки  и  плавно  затормозить  перед  изукрашенной  барочными   завитушками
громадой Имперского Адмиралтейства. Должен признаться,  и  мастерство  юного
Коупера, и само здание произвели на меня немалое впечатление.
   Одной из отличительных особенностей Авалона как города является  то,  что
всеобщие законы изменения здесь загадочным образом не действуют.  Допотопные
серые здания, которым в любой другой столице полагалось бы пойти на слом еще
много веков назад, продолжали с гордостью исполнять свой долг, пусть даже их
первоначальное  назначение  давным-давно  забылось.   Огромные,   увенчанные
куполами храмы, построенные в качестве обителей полузабытых богов,  все  еще
царственно возвышались над более приземленными соседними  постройками,  и  в
них продолжали толпиться болтливые туристы. Величественные  дворцы  и  жилые
здания до  сих  пор  тянулись  к  небесам  своими  причудливо  изукрашенными
фасадами. Но даже  среди  всего  этого  архитектурного  зверинца  выделялось
уставленным  в  небо  указующим  (а  может,  угрожающим?)   перстом   серое,
уродливое, но все же весьма и весьма почитаемое здание Адмиралтейства.
   Выбираясь из лимузина, я сунул Коуперу стопку кредиток. Вообще-то законом
это не поощряется.., ну что ж,  даже  штабным  водителям  не  мешает  иногда
обедать получше обычного. После этого я пересек кишащий пешеходами тротуар и
оказался у подножия печально  известной  адмиралтейской  лестницы.  Согласно
легенде, много лет, а то и веков, назад в кронах древних деревьев,  которыми
была  обсажена  лестница,  поселилась  небольшая  стая  пидвингов  -  жирных
неряшливых птиц размером с  небольшую  собаку.  Эти  пернатые  находят  себе
пропитание  на  городских  помойках,  причем  поглощают  отходы  в  огромных
количествах, при этом отходы от жизнедеятельности выделяются в  количествах,
едва ли не больших. В силу одним им известных причин место это  пришлось  им
по вкусу. Несмотря  на  героические  попытки  адмиралтейского  интендантства
противостоять этому, они поселились здесь  навсегда.  И  преуспели  в  этом.
Всякий раз, когда интенданты изобретали новое средство против пидвингов,  на
сцене возникала какая-нибудь природоохранная организация и запрещала его как
опасное для окружающей среды в целом. В результате как быстро расплодившиеся
птички, так и следы их жизнедеятельности  сделались  неотъемлемым  атрибутом
Имперского Адмиралтейства.
   Бегом, петляя как под обстрелом, бросился я вверх по лестнице, пытаясь  -
разумеется, безуспешно - избежать прямых попаданий птичьего помета.  Миновав
пышный портик, я сбавил шаг,  приосанился,  стряхнул  по  возможности  белые
катышки с фуражки, отдал честь двум дежурным гвардейцам и  пересек  парадный
двор в направлении входных дверей. Согласно традиции, те  отворились,  когда
кончик моего носа от них отделяло не более ирала. Только привычные  к  этому
звездные волки вступали в здание, не дрогнув и не сбавляя шаг, но  я  освоил
эту операцию еще на заре своей карьеры на Флоте.
   Оказавшись в величественном  сводчатом  вестибюле,  насквозь  пропитанном
запахами бумажной пыли и политуры, я протолкался через муравейник  сновавших
во всех направлениях Синих Курток к справочной, чтобы узнать номер  кабинета
Драммонда -  ходили  слухи,  что  в  результате  активизировавшихся  военных
действий кабинеты меняли владельцев с удвоенной частотой. Я  как  раз  водил
пальцем по списку на букву "Д?, когда кто-то хлопнул меня по плечу.
   - Ба, это снова ты?
   Я резко повернулся и тут же невольно расплылся в ухмылке.
   - Боспор Голсуореи! - вскричал я, стискивая его руку.
   Стоявший передо мной человек  был  невысокого  роста  и  худ,  с  изрытым
оспинами  лицом,  а  также  кустистыми  бровями,  из-под  которых  светились
холодным разумом глаза. Разве  мог  я  забыть  своего  строгого  наставника,
старшего рулевого моего первого судна, К.И.Ф. ?Свирепый??  В  свое  время  я
считал его лучшим судоводителем Имперского Флота, да и по сей день,  где  бы
мне ни довелось вести свой корабль, я то и дело вспоминал  бесценные  уроки,
что преподал он мне в первые месяцы моей службы.  Уже  позже,  после  войны,
когда мне пришлось несладко, этот же человек даже рисковал  своим  служебным
положением (завкадрами гражданских космических сообщений в Аталанте),  чтобы
дать мне работу. Теперь, уже в чине вице-адмирала, он  дослужился  до  места
командующего обороной Авалона, войдя тем самым  в  число  постоянных  членов
Военного Совета Онрада. И при этом он до сих пор не забыл меня.
   - Рад вас видеть, адмирал, - искренне сказал я.
   Он со смехом хлопнул меня по спине.
   - Эх, Брим, - сказал он. - Я всегда боюсь встречи с тобой после того, как
о тебе докладывают, что ты пропал без вести и предположительно погиб.  Ну  и
фингал же у тебя под глазом!
   - Тем парням досталось больше, - огрызнулся я.
   - Слышал, слышал, - кивнул Голсуореи. - Я так понял, ты  навел  изрядного
шороху там, на От'наре.
   - Ну, пощипал маленько, - признался я.
   - Но и тебе досталось.
   - Угу, - поморщился я. - Много хорошего народа потерял.
   Он снова задумчиво кивнул.
   - Так уж всегда, и никуда от этого не денешься. - Он покачал  головой.  -
Что ж, раз тебе не удалось свернуть  себе  шею  в  том  рейде,  у  нас  есть
возможность предложить тебе еще один - куда более верный - шанс это сделать.
   - Я так и ждал чего-нибудь в этом роде, - признался я. - Раз уж  затевает
все это Драммонд...
   - Ага, - ухмыльнулся Голсуореи. - Кстати, он  тебя  уже  ждет.  Четвертый
этаж, кабинет номер четыреста тридцать два.
   - Спасибо, - вздохнул я. - По крайней мере вы избавили меня от поисков.
   - По крайней мере я избавил тебя от необходимости переться на двенадцатый
этаж, чтобы потом возвращаться. Он переехал на четвертый этаж только вчера.
   - Вы тоже туда? - спросил я.
   - Это вряд ли, - отвечал Голсуореи, задумчиво подняв глаза к потолку. - У
меня как раз  сейчас  заседание  Совета  Обороны.  Толпе  богатых  патриотов
неймется защищать Родину  от  захватчиков  гоночными  яхтами  и  охотничьими
бластерами. Я поднимусь к вам, если только смогу быстро отделаться от них.
   Он  повернулся  и,  расталкивая  толпу,  направился   к   противоположной
лестнице. Я усмехнулся ему вслед, потом сам пошел к лифтам, размышляя о том,
долго ли меня будут еще дергать на посторонние операции.  Возможно,  до  тех
пор, пока я с ними справляюсь...

***

   Отличавшаяся монументальностью форм секретарша Драммонда уже ждала меня.
   - Добрый день, адмирал Брим, - улыбнулась она мне так, словно  мы  с  ней
знали друг друга не первый год - даже, пожалуй,  довольно  близко  знали.  -
Генерал Драммонд вас ждет.
   - Спасибо, - отозвался я, усаживаясь в кресло. Драммонд имел  обыкновение
держать у себя в приемной самые свежие голожурналы.
   - О нет, адмирал, - воскликнула она. - Можете проходить прямо сейчас.
   - Извините, - смутился я, пересек приемную и постучал в  массивную  дверь
генеральского кабинета.
   - Не заперто!  -  послышалось  изнутри.  Я  отворил  дверь  и  улыбнулся.
Драммонд сидел, непринужденно задрав  ноги  на  антикварный  стол,  стоивший
никак не меньше эскадрильи ?Звездных Огней?. Ясные глаза  и  преждевременная
седина придавали ему  вид  религиозного  послушника,  но  по  долгому  опыту
общения с  ним  я  знал,  что  его  единственной  верой  была  и  оставалась
безопасность Империи. Роста он был невысокого, лицо - узкое и  костлявое,  с
выдающимся носом, и в целом человек на редкость скромный - качество, которое
я особенно ценил с тех пор, как  познакомился  с  ним  много  лет  назад,  в
межвоенные годы, в столице облачников Тарроте. Как всегда,  он  был  одет  в
удобную   форму   офицера   экспедиционных    сил:    коричневые    башмаки,
темно-оливковые брюки и такого же цвета куртку с Имперской Кометой на  груди
и двумя рядами начищенных медных  пуговиц.  На  плечах  красовалось  по  три
звезды генерал-майора. Просторный новый кабинет его украшали голографические
пейзажи идиллического довоенного Эффервика; вокруг богато  инкрустированного
столика для кф'кесса стояла дюжина изысканного вида легких кресел.  На  полу
лежал толстый ковер благородного мышиного цвета.
   Улыбаясь, он закрыл и отложил в сторону свежий номер ?Авалон тайме?; весь
стол был уложен аккуратными стопками бумаг. Он встал из-за стола и пересел в
одно из кресел, сделав мне рукой знак занять соседнее.
   - Рад тебя видеть, Брим, - произнес он и нахмурился. - И то  сказать,  на
какое-то время ты доставил нам немало огорчений.
   - Себе тоже, генерал, - признался я.
   - Верно, - кивну