блачник отлетел прочь. Справа по  нему  ударил
Молдинг и  тоже  промахнулся,  но  теперь  серый  "Горн-Хофф"  с  озаренными
пламенем разлагателей башнями целил в него.
   - Полундра, Тоби! - крикнул Брим по сети ближней связи рулевых.  -  Право
на борт!
   Он резко тормознул, разворачивая  корабль,  но  поздно.  "Горн-Хофф"  уже
вышел из пределов досягаемости разлагателей. Брим в  скафандре  вспотел  как
мышь.
   Перед ним два  "Горн-Хоффа"  заходили  в  атаку  на  старый  межпланетный
пакетбот - настолько старый, что мостик его  был  украшен  золотом  Гильдии.
Брим глянул назад. Молдинг держался рядом, как привязанный.
   Позади Брима на мостике Гордон произносил параметры стрельбы. Снаружи  на
палубах башни поворачивались влево от  центра.  Снова  Р-6595  вздрогнул  от
залпа собственных разлагателей. Три вспышки, язык радиационного пожара  -  и
сердитый дымный след, оставленный облачником за собой.
   И тут Брим заметил колышущуюся стену радиационного пожара там, где должен
был бы быть корабль Молдинга. Сердце екнуло - но в тот  же  момент  по  сети
рулевых раздался ликующий голос Молдинга:
   - Видел, Вилф? Я этого жукида сделал! Уголком глаза Брим  увидел  корабль
Молдинга, держащийся в двухстах иралах от его  правого  понтона.  Ф-фух!  Он
открыл было рот поздравить друга, и тут - гром! Пламя хлестнуло  по  лицевой
панели шлема.  Барабанные  перепонки  чуть  не  лопнули  от  визга  воздуха,
выходящего в дыру переднего гиперэкрана.
   Еще раз!
   Этот взрыв снес передний гиперэкран целиком в болезненной вспышке, и весь
корабль тряхнуло. Брим лихорадочно вывернул. Облачник был  так  близко,  что
вспышка его огромных разлагателей без гиперэкранов просто ослепляла. Но  уже
половина башен Брима повернулась к противнику и  открыла  такой  огонь,  что
тому пришлось отвернуть.
   Сразу после взрыва Брим потерял всякое представление  об  обстановке.  Не
менее десяти циклов он слепо следовал инструкциям Молдинга. Когда  он  обрел
наконец способность ориентироваться, Р-6595 был уже на  полпути  к  Авалону.
Голова гудела, из ноздрей текла теплая струйка. Кровь? В телефонах шлема еле
был слышен чей-то голос - то ли оператор БКАЕВ, то ли Молдинг, - но  система
связи явно была повреждена, и разобрать слова было невозможно. На удивление,
проверка систем корабля выявила лишь поверхностные повреждения,  а  серьезно
пострадала только зона мостика. Тем не менее Брим  решил  идти  в  ближайший
порт, а не рисковать, что вдруг обнаружится серьезное повреждение.
   - Несбит, ты там еще жив? - спросил он.
   - Более или менее, капитан, - ответил штурман дрожащим голосом. - Что  вы
задумали?
   - Посадить это корыто на что-нибудь твердое и  дружественное,  -  ответил
Брим. - Как можно скорее и с минимумом маневрирования.
   - Есть, сэр! - ответил Несбит. - Идея мне нравится.
   Через мгновение на навигационной панели Брима появился новый курс.
   - Ариэль? - спросил он.
   - При нашем теперешнем местонахождении Порт  19  представляется  наиболее
прямым путем к дружественной базе, капитан, - сказал Несбит.
   - Идем туда, - сказал Брим и переключил  шаровой  дисплей  на  вахтенного
системщика. - Томпсон! -  приказал  он.  -  Особое  внимание  на  маневровые
двигатели. Чуть что окажется вне допуска - докладывайте. Ясно?
   - Э-э.., ясно, капитан, - нервно ответил Томпсон. Брим кивнул,  скривился
и вернулся к управлению. Зеленая, черт  побери,  команда!  Ему  думать  было
страшно, что было бы, получи  они  серьезное  повреждение.  Потом  он  пожал
плечами. Ребята прошли легкое  боевое  крещение.  Им,  так  сказать,  слегка
пустили кровь, зато теперь дальше уже не будет "в первый раз".  Может  быть,
это и к лучшему. Может быть...

***

   - Внимание! - квакнула громкая связь корабля.  -  Всем  занять  места  по
швартовому расписанию...
   Порт 19 ничем не отличался  от  Порта  30,  кроме  названия,  выложенного
старомодными символами под антенным полем. И, конечно, его планета -  Ариэль
- была дальше от Триады, чем Авалон. Сейчас на его периферии были  причалены
лишь несколько кораблей, явно показывая, что еще не все эскадрильи вернулись
с боевых заданий.  Брим  начал  подход,  как  только  диспетчер  указал  ему
стоянку. Он покачал головой; если это и не была самая маленькая  стоянка  на
всей периферии, то в конкурсе за это звание все равно завоевала бы  призовое
место - она располагалась между двумя тяжелыми  крейсерами  возле  третьего,
тоже не меньше, чем его "Звездный".
   На  миг  перед  его  мысленным  взором  встали  дни,   когда   он   водил
карескрийские рудовозы. Тогда самое главное было - быстрее  разгрузиться,  и
если ты въезжал в соседа (или "случайно" таким образом убирал конкурента)  -
что ж, так тому и быть. Он хмуро усмехнулся. Ничего себе прелюдия к Флоту! В
Академии он быстро понял, что даже единственное столкновение - где угодно  -
может положить конец карьере рулевого, И это правило  все  еще  действовало.
Имперские стандарты судовождения требовали только  совершенства.  И  ничего,
просто ничего, его не заменяло.
   Медленно, как катафалк, он вышел на уровень стоянки. От нависших над  ней
с двух сторон мостиков тяжелых крейсеров она казалась еще вдвое меньше. А  в
обрамлении зазубренных осколков гиперэкранов сцена  эта  принимала  характер
нависшей  опасности,  если   бы   не   совершенная   система   причаливания,
подмигивающая ему из тени.
   Дав реверс гравигенераторам правого борта, Брим дал чуть-чуть энергии  на
гравигенераторы левого понтона и...
   Стой!
   Вместо того чтобы остановиться и вильнуть кормой к порту, корабль свернул
к порту носом и стал набирать скорость -  по  плавной  кривой,  уводящей  от
стоянки! Брим тут же усилил  реверс  на  правых  гравигенераторах  -  и  без
эффекта. А тем временем поврежденный "Звездный" продолжал разворачиваться  и
теперь направлялся к центру станции, с каждым тиком набирая скорость.
   Брим инстинктивно дал реверс на все четыре генератора и добавил мощности,
а тем временем в шлеме зазвенели сигналы тревоги от спутника.
   Опять ничего! Только корабль больше не поворачивал. Теперь он  целился  в
ближайший из двух крейсеров у намеченной стоянки - точно в середину. Приводы
реверса сдохли!
   -  Приготовиться  к  носовому  столкновению!  -  завыла   трансляция.   -
Приготовиться к носовому  столкновению!  Всем  задраить  герметические  люки
спереди на раме тридцать четыре! Всем задраить герметические люки спереди на
раме тридцать четыре!
   Скрипнув зубами, Брим  положил  руль  круто  направо  и  бросил  половину
мощности на причальные генераторы, а тем временем кто-то у него за спиной на
мостике забормотал градгроутские молитвы.
   Как ни молись, а это не поможет!
   - Тревога, носовое столкновение! Тревога, носовое столкновение!
   Брим  в  отчаянии  в  буквальном  смысле  наступил  на  актуатор  правого
гравитормоза. Сработало! Со скрежетом, который был слышен наверняка  даже  в
соседнем отсеке, оба правых гравигенератора перескочили в полный  реверс,  и
корабль пошел резким юзом, чуть не потеряв правый понтон и  перемычку  между
ним и главным корпусом. Каждый сварной шов рамы стонал и  трещал,  а  металл
корпуса на главной палубе стал морщиться прямо на  глазах.  Звездное  бельмо
мелькнуло на разбитых гиперэкранах, и  радиосистема  наполнилась  криками  и
воплями испуга - корабль снова вышел на курс столкновения с самой станцией.
   - Всем заткнуться, медузы тытьчертовы! - рявкнул Брим, перекрывая шум.
   Отключив одновременно гравитормоза и энергию на отражателях, он переложил
руль и прошел всего в нескольких иралах  над  антенным  полем.  Потом,  имея
чуть-чуть пространства для маневра, осторожно свернул чуть вправо  на  такой
вектор, который позволял одновременно погасить орбитальную скорость  и  дать
силе тяготения остановить корабль. И наконец, перевернув корабль  на  спину,
он подал чуть вверх и вперед, снова  подстраиваясь  к  орбитальной  скорости
спутника и активируя реверс схемами гравитормозов. И только полностью вернув
себе управление кораблем, он заметил, что весь мостик - и,  разумеется,  всю
сеть голосовой связи - залила полная тишина.

***

   - 0-отличный м-маневр, к-капитан, - произнес диспетчер Порта 19.
   - Спасибо, - сквозь зубы ответил Брим.  Под  боевым  скафандром  он  весь
взмок и был зол как собака - на себя за то, что чуть не  потерял  управление
кораблем, и на зеленую команду, которая так явно  проявила  страх.  Скрипнув
еще раз зубами,  чтобы  успокоиться,  он  вызвал  Барбюса,  находившегося  у
кормового артиллерийского пульта.
   - Шеф, мне немедленно нужны оба гравиякоря. Займись ими,  а  на  кормовой
швартовый купол поставь грамотного матроса.
   - Есть, капитан! - ответил Барбюс, будто это  был  самый  обычный  способ
швартовки. - Будем швартоваться по-аталантски?
   - Именно, шеф, - подтвердил Брим. - Отдашь их по моей команде.
   Этот "аталантский" маневр был архаичным  -  и  трудным,  -  но  абсолютно
необходимым способом швартовки, когда рабочего пространства с гулькин нос, а
автоматики нет. На этот раз даже места для маневра не было совсем!
   Брим сосредоточился.  Гравиякоря  -  это  были  скорее  миниатюрные,  чем
маленькие, тяговые устройства с оптическими захватами для  швартовых  лучей.
После включения  их  единственная  цель  -  автоматически  держать  точку  в
пространстве за счет  приложения  тяги,  противоположной  любой  приложенной
силе.  Брим  хотел  их  использовать,  чтобы   зафиксировать   нос   корабля
относительно спутника, а тем временем кормовыми швартовыми лучами  притянуть
корабль на отведенную стоянку. Легче сказать, конечно, чем сделать - но  все
же выполнимо.
   Быстро посчитав, Брим прикинул в  голове  параметры.  Передние  швартовые
прожекторы имели радиус действия чуть меньше четырехсот иралов, и потому  он
выбрал рабочим расстоянием триста и оставил  добрых  тридцать  три  процента
допустимой ошибки.
   Теперь, имея максимум триста иралов  между  якорем  и  носом  -  а  корма
корабля длиной шестьсот шестьдесят четыре ирала впритык к спутнику,  -  Брим
должен был бросить якоря на тысячу четыреста иралов наружу. Прищурившись, он
чуть поправил на правый борт, но так как все делалось  все  равно  на  глаз,
самое лучшее, что он мог получить, - это "приблизительно".
   Приближаясь к спутнику левым бортом, он  ждал,  пока  корабль  не  займет
положение примерно не доходя ста пятидесяти иралов до уровня стоянки.
   - Бросай правый, шеф! - напряженно приказал он. - И дай  лучу  пульсацию,
когда нас будет относить.
   Это  удержит  на   луче   среднее   напряжение,   но   даст   достаточное
проскальзывание, чтобы корабль двигался.
   - Пошел правый с пульсацией, кэп, - доложил Барбюс.
   Брим тут  же  полностью  переложил  руль,  одновременно  отворачивая  нос
корабля от спутника генераторами и гравитормозами. Уголком  глаза  он  видел
поток гравитации от гравиякоря, когда швартовые лучи пытались его  сдвинуть.
Насколько проще было бы работать, если бы можно было предсказать, что  будет
дальше!
   Когда Барбюс вытравил первый гравиякорь, инерция  продолжала  нести  чуть
виляющий корабль вдоль первоначального пути.  Миновав  стоянку  еще  на  сто
пятьдесят иралов, Брим приказал Барбюсу бросать второй гравиякорь.
   - Пошел с пульсацией, кэп!
   Каким-то чудом корма обернулась хорошо и теперь была  в  почти  идеальном
положении, чтобы сдать назад точно в слип - это если бы реверс работал.
   - Послать кормовой швартовый луч и выбирать помалу! - напряженно приказал
Брим.
   У  матроса  на  швартовом  куполе  была  только  одна  попытка  направить
швартовый луч в оптический захват на причальной стенке спутника. Одна ошибка
- и корма развернется, управление снова будет потеряно, только на  этот  раз
еще и с работающими гравиякорями!  Брим  с  колотящимся  сердцем  следил  за
дисплеем кормового  вида.  Тонкий  зеленый  луч  блеснул  по  отражательному
механизму, захват, вспышка.., держит! Тут же луч стал  затягивать  корму  на
узкую стоянку.
   - Травить правый носовой швартов, шеф! Быстрее! - приказал Брим.
   - Есть травить правый носовой,  кэп!  Потом,  когда  расстояние  от  двух
гравиякорей выровнялось:
   - Травить левый носовой!
   - Есть, кэп!
   Они вошли на стоянку! Или, во  всяком  случае,  правильно  нацелились.  И
теперь осталось только вытравить носовые швартовы и выбрать  кормовые,  пока
корма не втянется в слип. Не прошло и  полметацикла,  как  корабль  был  как
следует пришвартован, на мостике уже копошилась ремонтная бригада, а  Барбюс
послал шлюпку подобрать гравиякоря. Ничего себе денек выдался...

***

   Усталый и вымотанный Брим вышел из воздушного шлюза  и  стянул  с  головы
боевой шлем в первый раз за Вут знает  сколько  метациклов  после  отлета  с
Порта 30 у Авалона. Триада была на той стороне Ариэля,  и  прозрачная  труба
перехода была погружена в темноту. Брим направился по  ней  внутрь  станции.
Ему заступила путь тонкая фигура в соблазнительно открытой синей куртке.
   - Ну и посадочка была у тебя, Вилф Брим, - сказала  Ева  Картье  ласковым
голосом, который он так хорошо знал. - Отличная работа, сэр.
   От ее слов усталость Брима будто смыло освежающей волной, а  она  ласково
взяла его за рукав, глядя прямо в лицо искрящимися глазами.
   - Ну и синячище у тебя под глазом, друг, - сказала она.
   Брим осторожно коснулся щеки. Чувствуется.
   - А не верь карескрийцам, - сказал он,  возвращаясь  к  акценту,  который
изжил (с огромным трудом) более двадцати лет назад. Это произошло сейчас  на
удивление естественно. - И ты это,  детка,  тоже  знаешь,  -  продолжал  он,
отпуская в небытие два десятка лет. - Мы  всегда  в  какую-нибудь  заварушку
влезем.
   Она улыбнулась и стиснула его руку.
   - Ну-ну, господин Брим, - сказала она. - Может, я ошиблась  малость  -  я
думала завсегда, вы один из этих столичных.
   - Потому-то ты тогда ко мне и не вернулась на "Бенвелле"? - спросил  Брим
с некоторым ехидством.
   Ее близость заставила его забыть обо всех ушибах и  синяках,  оставленных
привязными ремнями. Изящество  ее  подчеркивалось  выдающимися  выпуклостями
широко расставленных грудей  под  имперским  мундиром  -  обтягивающим,  как
перчатка.
   Даже в темноте было видно, как она покраснела.
   - Это, - сказала она со смущенной улыбкой, - ответ не хуже любого из тех,
что я могла бы сама придумать. - Она отпустила  его  руку,  и  он  придержал
перед ней дверь шлюза. - Я только сказала бы - если тебе  еще  интересно,  -
что между мной и этим человеком не было ничего долговременного.
   Тут уже Брим ощутил, что сам краснеет, и  повернулся  заглянуть  в  глаза
Картье.
   - Ева, это не мое дело, - сказал он,  -  но  я..,  ага..,  то  есть..,  в
общем.., ну, мне интересно.
   - Я надеялась, что так и есть, - сказала она, глядя на него искоса.  -  И
так вот вышло, что сегодня я вечером свободна, как только  ты  доложишься  в
лазарете.
   Брим замедлил шаги.
   - Если так, - медленно произнес он, - то этот облачный гад, который  меня
подстрелил, оказал мне огромную услугу.
   - Это даже учитывая подбитый глаз? - спросила Картье.
   - Ох, да! - скривился Брим. - Слушай, ты уверена, что хочешь, чтобы  тебя
со мной видели? У меня вид, как у уличного хулигана, а из одежды только этот
боевой скафандр.
   - Твои уличные драки я видала, господин Брим, - сказала она с улыбкой,  -
и буду очень горда  возможностью  с  тобой  поужинать.  Кроме  того,  каждый
захочет видеть рулевого, который пришвартовал  "Звездный  Огонь"  с  помощью
гравиякорей.
   - Я годовым жалованьем ручаюсь, что ты это тоже могла бы, - сказал  Брим,
заглядывая ей в глаза.
   - Ну, - рассмеялась Картье, - я же на своем веку  тоже  водила  рудовозы.
Тренировать карескрийцев, так сказать, с нуля они начали совсем  недавно.  А
мы с тобой оба шли трудным путем. - Она улыбнулась и положила  руки  ему  на
плечи. Они стояли у лифта. - Теперь займись своими делами.  Лазарет  на  два
уровня вверх - увидишь  табличку.  А  я  тебе  пришлю  кого-нибудь  принести
шмотки.
   - Где встретимся? - спросил Брим.
   - В кают-компании, когда будешь готов, - сказала она. - Я закажу для  нас
столик с красивым видом.
   - С красивым видом? - переспросил Брим.
   - А то, - ответила Картье. - Порт 19 на пару десятков лет постарше  Порта
30. - Тут двери лифта разъехались, и она кивнула в сторону пустой  трубы.  -
Вперед, господин Брим. Скоро увидимся.

***

   Коменска, хирург, возилась чуть ли не пять стандартных лет,  и  кончилось
тем, что у Брима оказался бинт на  лбу  и  повязка  на  глазу,  удерживающая
плазменный компресс.
   - Вас наверняка хорошо пошвыряло, - сказала докторша, поправляя  очки.  -
Синяки с ног до головы повсюду.
   Брим, голый, как новорожденный, ощущая каждый  из  этих  синяков,  только
кивнул.
   - Совершенно точный диагноз, доктор, - сказал он, с мукой  усаживаясь  на
осмотровом столе. - Этот проклятый  облачник  действительно  нас  за  что-то
невзлюбил.
   - Кажется, вы от этого не умрете, - протянула Коменска.  -  Вопреки  всем
его намерениям.
   Брим вздрогнул  от  боли,  попытавшись  двинуть  плечами,  и  отстранение
подумал, что же такого особенного есть в докторах, что вот он  может  сидеть
перед женщиной голый и вести беседу как ни в чем не бывало.
   - Учитывая, как я себя сейчас чувствую, я об этом могу  пожалеть  больше,
чем он.
   - Или она, - поправила его Коменска.
   - Тоже верно, - согласился Брим.
   - Кстати, - сказала докторша,  поворачиваясь  вымыть  руки  и  по  дороге
показав  на  чистый  мундир  и  синюю  куртку,  висящие  на  стене  рядом  с
тренировочным  костюмом.  -  Пока  вы  были  в  лечебном  аппарате,  забежал
ординарец и забросил тренировочный костюм.  Но  чуть  позже  заглянул  такой
здоровенный сержант - я бы даже сказала, главный сержант - и  занес  мундир.
Наверное, он из вашего экипажа. Сказал, что  всегда  пакует  один  из  ваших
мундиров - на всякий случай.
   Брим улыбнулся и в восхищении покачал головой.
   - Барбюс, - произнес он себе под нос.
   - Будьте здоровы, - отозвалась докторша.
   - И вы тоже, доктор, - усмехнулся Брим и стал натягивать мундир, стараясь
не морщиться от боли.  Много  времени  прошло,  как  он  ужинал  с  красивой
женщиной - тем более с карескрийкой, напомнившей  ему  лавандовые  туманы..,
волны  зеленых  холмов,  усыпанных  валунами,  древние  дороги,  таинственно
уходящие в вечный холод и морось,., гордые румяные лица, несмотря на трудную
жизнь. Почти что другая  Вселенная.  Карескрия.  При  всей  своей  нищете  и
отсталости это был ее дом. И его тоже, как ни пытался он его забыть...
   - Вы где-то очень далеко, капитан, - заметила Коменска, пробуждая его  от
воспоминаний.
   - Да, - согласился Брим. - Очень неблизко.
   - Надеюсь, в хорошем месте? - спросила она, подняв брови.
   - Не знаю, - ответил он, глядя в бесконечный коридор мысли и одновременно
натягивая ботинки. - Когда-то я так  не  думал,  но  теперь...  -  Он  пожал
плечами. - Просто не знаю.

***

   Кают-компания Порта 19 была страницей довоенного прошлого Ариэля и больше
походила на шикарную кают-компанию "Бенвелла", чем на аскетические интерьеры
Порта 30. Низкие потолки с деревянными балками,  на  взгляд  неотличимые  от
настоящих, темные панели стен, резная  мебель  с  кожаной  обивкой,  несущая
следы многолетнего ухода, - все это придавало помещению вид  очень  дорогого
вечернего клуба. Снующие официанты в сшитой по мерке  форме,  слабый  аромат
хорошей еды и острых камарговых  сигарет,  неразборчивый  гул  разговоров  и
музыкальный звон дорогого хрусталя довершали иллюзию -  и  почти  невозможно
было поверить, что в тех же небесах всего в нескольких световых годах отсюда
идет война.
   Ева Картье, сидевшая в нише  возле  взрывоупорного  окна,  выходящего  на
закругление горизонта Ариэля, была совершенно  ослепительна.  Она  не  сразу
разглядела Брима у входа, но как только узнала, тут