к поверхности  планеты  на
околосветовых скоростях. Для любого рулевого  это  серьезное  испытание  его
способностей.  При  сверхсветовых  скоростях  слишком  многое   зависит   от
характеристик корабля, однако в нынешней ситуации бой превращался в поединок
экипажей. Я улыбнулся -  вся  моя  нервозность  сменилась  ровным,  лишенным
эмоций спокойствием. Я был  готов.  По  левому  борту  от  меня  Мат  Харрис
придвинул свой ?Огонь? ближе к моему левому понтону. Чуть выше и правее меня
Кимпль с Беллом тоже сблизились.
   Я повел свой корабль вверх по широкой спирали. Вот оно! Первая группа  из
десятка торондцев рассыпалась веером и нырнула нам навстречу.
   - Отворот влево  и  вверх!  -  скомандовал  я  и  двинул  газ  до  отказа
вперед. ?Звездный Огонь? откликнулся на это как породистый конь, взбрыкнув и
до боли притиснув нас к спинкам кресел.
   Первая волна нападавших состояла из ?Ойггайпов? - возможно, лучших боевых
кораблей из всех, построенных торондцами. Они  почти  не  уступали  кораблям
облачников, но разница  все  же  ощущалась.  Мой  ?Огонь?  поднимался  почти
вертикально  шутихой  на  огненно-зеленом  хвосте  гравитационного  выхлопа.
Первая цепочка вражеских кораблей уже пикировала на Аталанту, не  подозревая
о нашем приближении, и тут мы свалились им на хвост.
   Похоже, эти кретины не включали своих систем  предупреждения  -  а  может
быть, они просто не давали себе труда смотреть на их индикаторы.  Я  одернул
себя, напомнив, что они все равно опасны и что подавляющее  превосходство  в
огневой мощи остается на их стороне.
   Сблизившись с первыми ?Ойггайпами? на дистанцию огня, я дал  залп  по  их
ведущему, и фюзеляж его осветился вспышками прямых попаданий. Сюрприз! Когда
мы проносились  мимо,  Толберт  успел  изрешетить  его  выстрелами  башенных
орудий, и тот отвалил в  сторону,  оставляя  за  собой  шлейф  радиационного
пожара.
   Два других ?Ойггайпа?, наконец заметив нас, заложили крутой вираж, заходя
мне в лоб, и их 326-миллиира-ловые орудия  ?Бредо-САФАТ?  выплюнули  длинные
сияющие щупальца плазмы, промелькнувшие прямо под нашими понтонами. С  моего
мостика казалось, будто все небо заполнено кораблями,  по  большей  части  с
опознавательными знаками Торонда: черные треугольники в окантовке из широкой
желтой полосы.
   Зато мы не испытывали недостатка в целях! Их было так много, что я скорее
ощущал их массу, нежели видел их конкретные  очертания  в  этом  водовороте.
Только время от времени мой взгляд все-таки выделял одного из них.
   Как это случилось сейчас.
   На этот раз это оказался ?Дампьер?, круживший в стороне от схватки,  пока
его рулевой высматривал цель. Я невольно ухмыльнулся:  внезапность  и  малое
число все еще  работали  на  нас,  и  это  дорого  обходилось  торондцам.  Я
поймал ?Дампьера? в рамку своего прицела, но тут Толберт  выпалил  в  другую
группу ?Ойггайпов?.
   Даже самый безалаберный торондец не смог  бы  не  заметить  этого.  И  он
заметил. Он заложил крутой вираж, потом сделал попытку  уйти  на  форсаже  в
открытый  космос.  Однако  в  спешке  он  забыл   все   правила   управления
гравитацией, не дав своим силовым блокам времени  перестроиться  для  такого
маневра. Тяжелая машина вдруг завертелась кувырком,  потеряв  управление,  и
тут Толберт не сплоховал. Мы с ним разрядили все  шесть  наших  разлагателей
одновременно, и цепочка разрывов прошлась по фюзеляжу ?Дампьера? от носа  до
дюз. Он содрогнулся и начал распадаться на части.  Гиперэкраны  его  мостика
разлетелись мелкими осколками. В следующее мгновение его машинное  отделение
и дюзы исчезли  в  ослепительной  вспышке  -  белом,  красноватом  по  краям
огненном шаре, от которого разлетались во все стороны  раскаленные  обломки.
Чтобы избежать столкновения, мне пришлось заложить крутой вираж, и  я  успел
еще увидеть, как его носовая часть, оставляя за  собой  шлейф  радиационного
пожара, огненной кометой падает в океан. Ни одного спасательного  пузыря  за
ним не осталось.
   Все это заняло не больше пары тиков - а торондцев  еще  оставалось  более
чем достаточно! Справа по борту один из наших ?Огней?  оторвался  от  строя,
устремляясь за другим ?Ойггайпом?. Отразив  несколько  скоротечных  атак,  я
спикировал за ним, чтобы прикрыть его.  ?Звездный  Огонь?  открыл  стрельбу:
шесть пульсирующих, сияющих пучков смертоносной энергии устремилось от  него
к вражескому кораблю. И в то же  самое  мгновение  над  моими  гиперэкранами
мелькнула тень. Я поднял взгляд - меньше чем в ста иралах  над  нами  прошел
раскаленным метеором ?Дампьер?. Он промахнулся по нам, но теперь заходил  на
новую цель.
   Я инстинктивно убавил тягу генераторов,  чуть  довернул  корабль,  поймав
?Дампьер? в прицел,  и  практически  в  упор  открыл  огонь  из  трех  своих
разлагателей,  влепив  заряд  плазмы  прямо  перед  его  силовыми  камерами.
?Дампьер? дернулся, отчаянно вильнул влево, а потом  фюзеляж  его,  рассыпав
фонтаны искр, развалился пополам и почти сразу же остался у нас за кормой.
   Я едва успел оправиться от этого сюрприза, как мне на  хвост  сели  целых
шесть ?Дампьеров?, окруженных нимбами  белых  гравитационных  выхлопов.  Они
неслись на меня полным ходом. Пока Толберт отстреливался от них из  башенных
разлагателей, я вел свою машину, повинуясь исключительно инстинкту.  Сначала
я двинул сектор газа вперед  до  риски  ?БОЕВОЙ  ФОРСАЖ?,  потом  назад,  на
?НОРМАТИВНАЯ ТЯГА?, потом снова вперед до отказа до ?АВАРИЙНЫЙ  ФОРСАЖ?.  За
всю свою жизнь я пользовался этим приемом всего несколько раз, но каждый раз
с потрясающим  результатом.  И  он  не  замедлил  последовать.  Мой  ?Огонь?
устремился  вперед  с  оглушительным  ревом  гравигенераторов,  от  которого
содрогнулась несущая конструкция корабля. Как  ни  старалась  гравитационная
система, чувство было такое, будто  меня  размазали  по  спинке  кресла.  За
считанные тики времени я удвоил скорость, оставив преследователей позади так
резко, словно они разом  налетели  на  невидимую  стену.  Ф-фу,  наша  жизнь
действительно висела на волоске...
   БАЦ! Корабль отчаянно дернулся, потом завалился влево так, словно в  него
врезался крупный метеор. Из  динамика  внутренней  связи  послышался  чей-то
захлебывающийся вскрик, оборванный вторым попаданием.
   Ослепительные взрывы где-то прямо передо мной отшвырнули меня назад, едва
не  порвав  привязные  ремни.  Уши  пронзило  острой  болью,  когда   мостик
разгерметизировался, и я инстинктивно попытался закрыть лицо  руками..,  вот
только левое плечо отказывалось меня слушаться. Хорошо  хоть,  оно  пока  не
болело. Мой боевой скафандр с шипением загерметизировал пробоину, из которой
вырвалось облачко замерзших кристалликов крови - моей крови!
   Я попытался дотянуться до ручек управления, но меня снова ослепила  боль.
Я скосил глаза - у меня из плеча торчал острый обломок обшивки и левая  рука
наотрез отказывалась повиноваться. Я ощущал только, как струится из  раны  в
скафандр горячая кровь, накапливаясь в левой перчатке. Чего я не знал пока -
так это того, сколько еще времени пройдет, прежде чем  потеря  крови  начнет
сказываться.  Стиснув  зубы,  вися  вниз  головой  -   забарахлила   система
искусственной гравитации, - я постарался не обращать внимания на боль, снова
потянулся вперед - рука, казалось, весила мильстоун! - и на этот раз мне все
же удалось дотянуться до пульта. Точнее, до  того,  что  от  него  осталось.
Какой-то разбитый индикатор свисал на проводе, и из-за него  бойко  сыпались
искры, отдаваясь в моем шлемофоне  треском  статических  разрядов.  Впрочем,
генераторы продолжали работать - по крайней мере какая-то часть их, -  но  и
их мощности хватало только на то, чтобы не дать  нам  упасть.  Я  попробовал
порулить, и корабль неохотно, но отозвался на мои движения.
   Вспотев от боли и напряжения, я как-то сумел выровнять  его,  после  чего
осмелился оглянуться. Все были целы и невредимы, хотя смотрели на меня  так,
словно увидели привидение. Внутренняя связь не работала - по меньшей мере  у
меня в шлеме; похоже, основная  часть  разрушений  пришлась  на  мой  пульт.
Принимать  решения  приходилось  быстро  -  и  это  при  полном   отсутствии
информации. Негоже колебаться, пока торондцы палят во все, что движется. Над
головой блеснула вспышка, и мимо нас промелькнул, направляясь к  поверхности
планеты, рой полыхающих радиационным  пожаром  обломков.  За  ними  осталось
только два или три спасательных пузыря - почти весь  экипаж  погиб.  ?Огонь?
или ?Дампьер??
   К счастью для нас, торондцы вдруг решили, что с них  довольно,  и  начали
уходить обратно, в звездное небо. Самое время было идти на посадку,  пока  у
меня оставалась еще возможность совершить  ее  на  собственных  генераторах.
Одному Вуту было известно, куда делись остальные три моих корабля. Несколько
циклов ушло у меня на то, чтобы снизиться и найти место для посадки, но и за
это недолгое время  я  успел  несколько  раз  отрубиться  от  потери  крови.
Спустившись до десяти тысяч иралов, я разглядел на горизонте городской  холм
Аталанты.  Зрелище  было  отрадное,  но  тут  то,  что  осталось   от   моих
генераторов, взревело нехорошим голосом и в  выхлопе  дюз  сначала  возникли
фонтаны искр, а потом и длинный тонкий язык  радиационного  пожара.  Похоже,
занялся сам корпус корабля. Дрянь дело. Я  потянулся  к  блоку  выключателей
установок N-излучения в кормовой  части  корабля,  но  прежде  чем  я  успел
дотронуться до них, они вспыхнули желтым  светом,  докладывая  о  включении.
Карен Келли, мой  бортмеханик,  успела  сделать  это  раньше  меня.  Она  же
включила резервную систему внутренней связи:
   - Радиационный пожар! Радиационный пожар в машинных отделениях! Аварийная
бригада - быстро к месту аварии! - Тем временем огонь слегка притих, но  тут
же появился снова. По меньшей мере одно из двух машинных отделений  получило
прямое попадание! Это уже было слишком рискованна. Необходимо  было  спасать
людей.
   - Отставить аварийную бригаду! - рявкнул я. -  Говорит  капитан:  экипажу
немедленно  покинуть  борт!  -  Я  покосился  на  навигационный  дисплей.  -
Ближайшая суша в красном секторе, в трехстах кленетах. - Я оглянулся на тех,
кто сидел за моей спиной на мостике, и дернулся от жгучей боли в плече.  Они
испуганно смотрели на меня. - Вон отсюда, тытьподери! -  взревел  я.  -  Все
должны знать, как пользоваться спасательными пузырями.  Кто-нибудь  подберет
вас в течение метацикла.
   Никто не пошевелился.
   - ВОН!
   Они вскочили и бросились с мостика. Вскоре за кормой мелькнули и  тут  же
скрылись позади четырнадцать спасательных пузырей.
   Я связался с Аталантой, вызвав спасательную флотилию, и они дали мне курс
на базу. Что ж, хорошо... Если мне только удастся до нее дотянуть. Еще через
десять мучительных циклов, на протяжении которых  я  терял  сознание,  снова
приходил  в  него,  а   диспетчеры   заботливыми   наседками   опекали   мой
израненный ?Огонь?, я наконец завел его  на  посадку.  Два  зеленых  огня  в
створе полосы разрешали мне аварийное  приводнение.  Теперь  мне  предстояло
принять решение. Выбрасываться ли мне, оставив ?Огонь? превращаться в  груду
металлолома? Или все-таки  попробовать  посадить  его?  В  последнем  случае
корабль, возможно, удастся восстановить, что в нынешней ситуации  неоценимо.
Увы, результатом посадки могла стать все та же груда металлолома, только  на
этот раз я буду внутри...
   Выбрасываться было бы унизительно. Однако еще сильнее этого было  обычное
для уважающего себя рулевого нежелание жертвовать машиной -  тем  более  что
мне уже удалось дотащить ее почти до дома.
   Продолжая  снижаться,  я  попробовал  оценить  ситуацию.  Ходовые  машины
практически не работали - вот,  значит,  что  горело.  Гравигенераторы  тоже
держали еле-еле. Все же мы  продолжали  лететь  на  высоте  какой-то  тысячи
иралов, и рулевые генераторы продолжали исправно работать.
   Я прошел над базой, и тут меня окликнул один из диспетчеров.
   - Пожар усиливается, адмирал. Вам нужно срочно что-то предпринимать.
   Еще бы. В довершение всего Гравигенераторы вырубались  все  чаще  -  и  я
ничего не мог поделать с этим, поскольку у меня не было приборов.
   - Эф-эй триста тридцать семь, приводняюсь,  -  заверил  я  их.  Возможно,
голос мой звучал не слишком ровно - хвала Вуту, видеосвязь не работала, а то
бы я напугал их до  смерти.  Усилием  воли  удерживая  себя  в  сознании,  я
довольно осторожно снизился, довернул  на  вектор,  потом  щелкнул  рычажком
натяжения привязных  ремней  на  ?МАКСИМУМ?  и  коснулся  воды  в  то  самое
мгновение, когда оба гравигенератора смолкли как обрезанные.
   Я окончательно потерял управление. Ужасный грохот.., фонтаны воды по  обе
стороны от корпуса.., хаос. Казалось, ремни вот-вот порвутся  -  в  какое-то
мгновение я даже жалел, что они не делают этого! Пропрыгав примерно с кленет
по волнам, корабль остановился, покачиваясь и кренясь на правый борт, но все
же целый - если не считать едкого  черного  дыма,  который  начал  наполнять
мостик. Я отстегнулся, выбрался из кресла, и тут палуба ушла у  меня  из-под
ног и я со стуком ударился шлемом об ее настил.
   Последней моей мыслью перед тем, как окончательно потерять сознание, было
воспоминание о поспешном взлете и о  том,  как  быстро,  оказывается,  могут
открываться  эти  чертовы  ворота.  Впрочем,  тогда  мне  было  уже  не   до
размышлений о том, какими техническими средствами это достигалось: в момент,
когда мы миновали ворота, мой ?Огонь? оторвался  от  воды  на  добрых  сорок
иралов, а за мной в плотном строю шли еще три перехватчика...

***

   Надо мной возвышалась, оседлав меня, обнаженная женщина с запрокинутой  в
экстазе головой,  с  распущенными  волосами  до  пояса  -  самая  прекрасная
женщина. Даже не верилось, что она  может  быть  со  мной  вот  так.  Широко
расставленные глаза крепко зажмурены.., длинные ресницы..,  чуть  вздернутый
нос.., гладкая кожа... Она прекрасна, прекрасна! Руки на бедрах, нижняя губы
прикушена, она все  учащает  ритм...  Еще..,  вот..,  вот  оно!  Мы  кончили
одновременно. Большие округлые груди вздымаются в такт частому дыханию.  Рот
приоткрылся. Щеки пылают. Мы оба вспотели. Она издает долгий животный стон.
   Какая боль...
   - Кажется, он приходит в сознание. - Мужской голос?  Откуда  боль?  Снова
чернота...
   - На волосок от смерти. Потерял уйму  крови.  -  Другой  голос.  Уильямс?
Боль...
   Лица, растворяющиеся в дымке...
   - ..крепче, чем вам кажется. Он выкарабкается. - Ее голос! Боль...
   - Нет! Не уходи! Еще немножко!
   - Что это? Он пытается говорить. - Первый мужской голос. Боль.
   - Мне лучше уйти. - Снова ее голос. Боль.
   - Именем Вута, не уходи - кричу я. - Не сейчас!
   - Вам больно, адмирал? - Снова первый мужской голос. Боль.
   - Где она, тытьподери вас всех?
   - Адмирал? - Боль.
   Ушла...
   Боль все не прекращалась. В голове  стоял  звон,  но  зрение  прояснилось
немного.  Сверху  вниз  на  меня  смотрел  мужчина  докторской   наружности,
вытиравший пот с моего лба. Стерильный  белый  потолок,  яркий  свет.  Запах
антисептиков. Госпиталь!
   Я сделал попытку пошевелиться и не смог. Болело  все  тело.  Все  же  мне
удалось слегка повернуть голову - Вут подери, ожоги! Я  скосил  глаза.  Меня
явно держали в медицинском автомате. Левое плечо  полностью  скрывалось  под
слоем прототкани.
   - Ну вот, почти все. Как вы себя чувствуете, адмирал?
   - Просто ЗАМ-мечательно, доктор.
   - Вот так лучше, верно, сэр?
   Он производил впечатление ужасно  молодого,  симпатичного;  его  отличали
светлые  волосы,  голубые  глаза,  узкое  породистое   лицо   и   до   ужаса
аристократичный нос. Он заметно нервничал. У меня мелькнула вялая мысль,  не
из саммерсовых ли он КМГСовцев.
   - Так лучше, - утешил я его. - Который час?
   - Начало третьего, дневная вахта, - ответил он.
   - Шестнадцатое гептада?
   - С утра, кажется, да, адмирал. Пижон. Впрочем, я еще не опоздал.
   - Спасибо, - сказал я. - Вы сказали, вы уже почти кончили. - Боль  как-то
разом стихла. Механическая рука убрала с моего плеча защитную ткань.
   - Как раз кончил, адмирал.
   - Отлично. Вытащите меня отсюда. Мне необходимо быть в зале  совещаний  в
три, доктор. Так что поторопитесь.
   - Вы, должно быть, шутите, сэр.
   - Уверяю вас, доктор, я говорю совершенно серьезно.
   - Но вам нельзя. Вы еще недостаточно окрепли для...
   - Откройте этот тытьчертов агрегат, доктор!
   - Господин адмирал, это противоречит правилам. Я не могу  брать  на  себя
ответственность за...
   - Всю ответственность я беру на себя, доктор, - послышался  второй  голос
из другого конца комнаты - точно, Уильямс!
   - Н-но, к-капитан...
   - Насколько это ему повредит?
   - Это зависит от того, насколько крепкий у него организм.
   - Вы не хуже меня слышали то, что  она  сказала,  -  с  нажимом  произнес
Уильямс. Она?
   - Э.., да, сэр.
   Длинные пышные каштановые волосы. Значит, это мне не совсем померещилось.
Ладно, выясним позже. Пока нужно, чтобы этот тип меня послушал.
   - Значит, вам известно ровно столько же, сколько мне, коммандер. А теперь
открывайте свою машину или покажите мне,  как  это  делается.  Если  адмирал
морально готов к тому, чтобы идти, он сдюжит.
   - Т-тогда вся ответственность за него ложится на вас, капитан Уильямс.
   - Я, тытьподери, принимаю ее. Вы как, адмирал, правда готовы?
   - Давайте попробуем.
   - Доктор, я приказываю вам открыть машину.
   - Есть, капитан.
   Боль оказалась слабее, чем я ожидал, но весил я, похоже, никак не  меньше
мильстоуна. Я сделал попытку сесть и потерпел неудачу. Черт, я был слаб  как
галацианский саблекотенок.
   - Помогите мне, - сказал я.
   Чья-то рука толкнула меня в правое плечо,  и  комната  завертелась  перед
глазами. Я улегся обратно в машину.
   - Ну, что я вам говорил? - спросил этот гадкий доктор.
   - Еще раз, - сказал я. Похоже, я их все-таки убедил.  На,  этот  раз  мне
удалось удержаться в  вертикальном  положении  -  не  без  помощи  Уильямса,
конечно. В помещении  было  холодно,  светло  и  стерильно  чисто.  Ненавижу
госпитали.
   - Болит где-нибудь?
   - Только плечо, доктор. Ну, еще пить хочется. Он протянул мне стакан, и я
осушил его одним глотком.
   - Еще.
   После второго стакана я перевел дух.
   - Джим, сколько у нас еще времени? - Только тут я обратил внимание на то,
что он в повседневной форме - значит, он меня правильно понял.
   - Примерно полметацикла, сэр.
   - Господин адмирал, но вам нельзя выходить! -  В  голосе  врача  сквозили
нотки отчаяния.
   - Вздор. - Прежде чем он успел что-то предпринять, я опустил ноги на пол.
Крышка стола стремительно надвинулась на меня и больно  ударила  по  лбу.  Я
оказался на полу.
   Уильямс проворно подскочил ко  мне,  подхватил  под  мышки  и  уложил  на
кушетку.
   - Нет. Мне нужно встать! - Я снова поднялся.  Уильямс  поддерживал  меня,
делая при этом  вид,  будто  это  я  поддерживаю  его.  Колени  предательски
дрожали. - Пошли.
   На этот раз меня двинула одна из стен, сбив на пол. Я снова  поднялся  на
ноги. Теперь я держался ближе к стене.
   - Идем.
   Когда подлая стена снова сделала попытку ударить меня, я был  наготове  и
попытался оттолкнуться от нее рукой. К сожалению, левой. Матерь  Вута!  Надо
же, как больно! Обессиленный, я снова повалился на пол.
   - Еще раз!
   Теперь я оттолкнулся правой рукой. Колени дрожали уже меньше. Должно же у
меня получиться!  Я  огляделся  по  сторонам.  В  поддоне  рядом  с  машиной
виднелась груда окровавленной ткани, увенчанная осколком обшивки -  размером
с мой большой палец, не меньше.
   - Эту штуковину вы из меня вытащили?
   - Так точно, сэр.
   Ну, не слишком впечатляюще.
   - Хотите на память, адмирал?
   - Делайте с ней что вам угодно, доктор. Сколько у нас времени, Джим?
   - Около десяти циклов, адмирал.
   - Значит, нам пора. Где мой скафандр?
   -