вишнево-белого, и температура на мостике круто полезла вверх.  На  выживание
при такой температуре не был рассчитан ни один корабль - его родной  стихией
был глубокий холод космоса, и обычно посадка выполнялась  постепенно,  чтобы
нагрев при входе в атмосферу  оставался  в  контролируемом  диапазоне.  Брим
стиснул  зубы,  поставил  температуру  скафандра  на  минимум  и   продолжал
пикирование.  Погоня  должна  была  дать  преимущество   кораблю   с   более
обтекаемыми обводами - и тут Брим поставил все на "Звездного". Гоночные яхты
Кубка Митчелла, которые Марк Валериан взял за основу своей конструкции, были
предназначены для скорейшего входа и выхода  из  атмосферы.  И  это  решение
сейчас должно было подвергнуться последней проверке.
   И в этот  момент  облачник  -  уже  раскаленный  добела  -  резко  сменил
направление и устремился к ближайшему штормовому облаку. Пусть он и враг, но
смелости этому рулевому было не занимать - по крайней мере по оценке  Брима.
Температура на  том  мостике  уже  должна  была  превзойти  точку  плавления
некоторых металлов. Кивнув с угрюмым одобрением, Брим по широкой дуге  пошел
на клубящиеся разорванные облака.
   Через мгновение - всего в нескольких тысячах иралов от поверхности -  его
стало швырять в каше вихрей, дождя и града, но  он  стиснул  зубы  и  держал
курс, идя по индикатору приближения, ведущему его по  траектории  облачника.
Горману сейчас не надо было даже  видеть  "Горн-Хофф"  -  передние  тепловые
сканеры давали четкую возможность прицелиться.  Он  стал  посылать  короткие
залпы в темноту, а Брим держался точно в хвосте облачника, будто его рулевой
вел оба корабля. Они вылетели в вечернее небо, и глаза  Брима  только-только
успели приспособиться к свету, как "Горн-Хофф" испустил струю  гравитонов  и
резко сменил курс, снова уходя в тучу,  -  как  будто  в  небе  дрались  два
первобытных атмосферных истребителя.
   И снова Брим метнулся за ним в туманное варево, болтаясь, как горошина  в
мяче,  пробиваясь  сквозь  разъяренную  тьму.  Рядом   с   правым   понтоном
оглушительно ударила молния.  Изо  всех  сил  удерживая  курс  преследования
врага, Брим стиснул зубы, превратившись в  живой  придаток  к  навигационным
приборам. Через мгновение снова мигнул желтый глаз  индикатора  приближения.
Горман рефлекторно дал вслепую веерный залп - и они снова вылетели в  чистую
атмосферу. И снова за "Горн-Хоффом" тянулся шлейф  белого  пара  -  и  резко
оборвался, когда противник снова свернул, на этот раз так круто, что корабли
поменялись местами.
   Теперь смертоносный "Горн-Хофф" оказался сзади, и  пришла  очередь  Брима
волноваться. Сверкающие молнии  энергии  мелькнули  мимо  гиперэкранов,  уши
заложило  незнакомым  громом  разлагателей.  И  Молдинга  нигде  не   видно!
Наверное, они разминулись в облаках.
   С колотящимся сердцем Брим одновременно открыл  гравитаторы  до  упора  и
переложил маневровый двигатель на правый борт, а  руль  вывернул  до  отказа
направо.  Р-6595  резко  перевернулся  на  спину,  начиная  первую  половину
иммельмана, - но не успел уйти в пике, как Брим  резко  сменил  курс,  круто
вильнув рулем и заметавшись из стороны в сторону.
   Вражеский пилот  тоже  сменил  курс  своего  "Горн-Хоффа"  -  но  в  жару
преследования закончил маневр и вошел в очередное крутое пике.
   И только после мгновения, которое казалось вечностью, Брим тоже  закончил
свой маневр - на этот раз  тщательно  рассчитанный  так,  чтобы  вывести  из
полупетли пикирования точно  в  хвосте  противника,  где  разлагатели  могли
нанести самое серьезное поражение. Тут же Горман ударил в упор с  расстояния
в сто пятьдесят иралов.
   На этот раз от  "Горн-Хоффа"  полетели  клочья  и  осколки.  Он  замедлил
скорость, и большая  панель  перешла  в  нижнее  положение.  Каким-то  чудом
рулевой облачника сумел удержать корабль в воздухе.
   По  многолетней  привычке  Брим  приблизился,  чтобы  закончить   работу.
"Горн-Хофф" отчаянно вилял, но уже не так  точно,  как  раньше.  У  себя  за
спиной Брим услышал, как Горман готовит разлагатели...
   И вдруг он сердито тряхнул головой.
   - Хватит смертей! - шепнул он про себя со злостью. И вслух приказал:
   - Не стрелять!
   Этому "Горн-Хоффу" никуда не деться. Либо он вскорости приземлится,  либо
распадется в воздухе. В любом случае его экипаж уже вышел из войны.
   И  Брим  поравнялся  с  подбитым  кораблем.   Его   удивила   собственная
эмоциональная  пустота  по  отношению  к  облачнику  -  ни   ненависти,   ни
сочувствия.  Пусто.  Заглянув  на  чужой  мостик,  он  увидел  за  штурвалом
контролера - из элитных войск Трианского. Облачник в прозрачном шлеме устало
оглянулся назад, ожидая. Волосы у него  были  такие  светлые,  что  казались
белыми.
   Брим поднял кулак с оттопыренным вниз  большим  пальцем  -  универсальный
знак: "Убирайся с неба".
   Рулевой "Горн-Хоффа" понял. Он  после  секундного  колебания  отсалютовал
через несколько сот иралов, разделявших корабли, и резко свернул к земле.
   Бросив назад беглый взгляд, Брим поднял нос "Звездного" в плавном подъеме
и пошел к зоне своего патрулирования. Облачник вышел из войны.
   И всего через пару тиков снова сработала  тревога  приближения,  и  почти
сразу их накрыло огнем разлагателей. Горман резко развернул башни  назад,  а
Р-6595 судорожно дернулся.  Брим  чуть  не  потерял  сознание  от  удара  об
ограничители кресла, когда близкий промах осыпал гиперэкраны серией  ударов,
и мостик наполнился летящими осколками стекла. С бьющимся  у  горла  сердцем
Брим инстинктивно обернулся и глянул в сторону кормы. Это был "Горн-Хофф"  с
по-прежнему висящей за кормой в зоне пониженного давления панелью управления
и выставленными вперед разлагателями, будто бой не кончился.
   У Брима покраснело в глазах.
   - Убрать гада! - зарычал он  из  глубины  горла  и  так  резко  развернул
"Звездного", что  "Горн-Хоффу"  с  его  угловатым  корпусом  вовек  было  не
угнаться.
   Горман стал стрелять, а Брим подошел на несколько сот  иралов  к  корпусу
облачника  и  с  величайшей  точностью  чуть  скользнул  в  сторону.  Мощные
разлагатели "Звездного" дали долгий оглушительный залп  по  зоне  мостика  с
такой близкой  дистанции,  что  промахнуться  было  невозможно.  "Горн-Хофф"
затрясся, как  от  удара  гигантского  молота,  и  осколки  от  него  громко
забарабанили по  гиперэкранам  "Звездного  Огня".  Облачник  скапотировал  и
штопором пошел вниз. Брим сгоряча рванул следом; ветер загрохотал в разбитых
верхних  гиперэкранах,  когда  "Звездный"  пробил  облака,  не  отставая  от
"Горн-Хоффа", будто два корабля были связаны невидимым канатом.
   В опасной близости от поверхности вражеский рулевой вдруг резко  выровнял
машину - но на этот раз подбитый "Горн-Хофф" уже не мог набрать высоту. Брим
стиснул зубы и приблизился в безжалостной  решимости.  Горман  бил  залп  за
залпом, пока из "крыльев"  "Горн-Хоффа"  не  вырвалось  яркое  красно-желтое
пламя, подсветив окрашенные на остриях кинжалы.
   "Горн-Хофф" еще раз затрясся, испустив облако маслянистого черного  дыма,
встал на дыбы, перевернулся, медленно завертелся влево, как  падающий  лист,
но - невероятно -  выровнялся  в  последний  момент.  Из  него  вылетел  рой
спасательных пузырей. Машина дернулась, скользнула вдоль скалистого  склона,
потом клюнула носом и быстро пошла к земле, наконец  распустившись  огненным
цветком языков пламени и обломков корабля.
   Брим пошел спиралью вверх,  ощущая,  как  вместе  с  пламенем  вражеского
корабля выгорает его злость. Глядя, как отскакивают  от  земли  спасательные
пузыри, он подумал о том рулевом. Беспримерная  храбрость  и  искусство,  но
запрограммирован на совсем другие моральные принципы. И ведь Брим это  знал!
Он с досадой, встряхнул головой. Какого же он свалял дурака! После  стольких
лет войны с Лигой он, имперец, позволил себе поступить с  ними  по  правилам
Империи - и победил, да, но еле-еле. Еще  бы  пару  тиков...  Он  вздрогнул.
Никогда больше не подвергнет  он  риску  свой  корабль  и  экипаж,  проявляя
милосердие к облачникам. Такие люди  не  хотят  милосердия,  потому  что  не
понимают, что это такое.
   После долгих раздумий он вызвал  поисково-спасательные  силы  -  пленники
могут дать ценную информацию.  Потом  поднялся  сквозь  облачный  панцирь  к
яркому утреннему солнцу и снова взял курс в свою  зону  патрулирования.  Там
будет ждать Молдинг, и еще - надо записать на счет корабля два "Горн-Хоффа".
Взгляд на дисплей КА'ППА известил его, что  такие  бои  идут  вокруг  Триады
повсюду. Точно  по  содескийским  прогнозам,  война  в  окрестности  Авалона
началась вполне всерьез.

***

   В течение следующих двух недель имперцы  держали  круглосуточную  оборону
своих пяти планет, а генералы Негрола Трианского тренировали огромную армию,
составленную из отборных контролеров, танковых частей  и  осадных  машин  на
ближайших планетах оккупированного Эффервика. И вопреки всем догадкам -  как
имперцев, так и облачников - они только тренировались. Это подсказывало, что
вторжение не состоится. Более того, данные содескийской  разведки  сообщали,
будто император Лиги заявил, что его  решение  о  том,  должна  ли  операция
состояться в стандартном месяце нонаде или  быть  отложенной  до  следующего
пентада, будет принято после того, как его передовые силы  произведут  более
серьезные налеты  на  центральные  планеты  Авалона.  Если  таковые  вызовут
"значительные повреждения", последует вторжение.

***

   Урсис с Содески сообщал: Тиранскому  не  удается  пока  осуществить  свои
планы - к его собственному глубокому огорчению.  Теперешняя  бездеятельность
его крупных наземных  сил  постоянно  высасывает  ресурсы  -  что  не  может
продолжаться бесконечно. И впервые он не видит, как довести свои действия до
логического конца.
   Также ясно, что он существенно меньше стал доверять  заявлениям  адмирала
Гота Оргота о том, что ответ может дать тотальная война в космосе.  Трое  из
его наиболее доверенных советников недавно  по  секрету  сообщили  ему,  что
такая наступательная стратегия может  занять  целых  два  стандартных  года.
Сейчас его стратегическая программа  заключалась  в  ведении  неограниченной
космической войны  против  Авалона  с  одновременной  подготовкой  возможных
наземных операций и тайного начала вторжения в течение  стандартного  месяца
нонада - если позволят условия и  подготовка  пройдет  удовлетворительно.  В
противном случае вторжение, вероятно, будет отложено до следующего года.
   Для находящихся под сильным давлением имперцев это были хорошие вести. По
крайней мере отодвигалась непосредственная угроза вторжения. Но еще куда как
рано было бы объявлять Триаду в безопасности, и имперцы это знали.
   Тем временем интенсивность схваток вокруг пяти планет нарастала с  каждым
днем, пока в середине месяца  не  началась  ошеломляющая  серия  налетов,  в
которых облачники вдруг перестали нападать на торговые суда Империи и начали
выбирать цели случайным образом вокруг самих пяти  планет  -  тщательно  при
этом избегая нападений собственно на Авалон.
   Эти рейды дорого обходились Лиге,  потому  что  атаки  на  наземные  цели
требовали прохождения в непосредственной близости от  системы  Портов  Флота
Империи. И действительно, в первый день новой  стратегии  было  подтверждено
уничтожение тридцати восьми атакующих кораблей и серьезное  повреждение  еще
сорока  шести.  Но  при  этом  были  уничтожены  и  тридцать  два  имперских
истребителя - серьезная потеря полных двадцати  трех  экипажей  убитыми  или
пропавшими без вести, и потери личного  состава  "Непокорного"  и  еще  двух
"Звездных Огней", равные примерно половине этой цифры. Корабли Брима в  этой
схватке, продолжавшейся целый день, понесли свою долю потерь, и на следующее
утро стольким кораблям нужен был ремонт, что Брим оказался "обескрыленным".
   Но доложил он  об  этом  только  на  следующий  день,  когда  ему  пришла
директива  срочно  прибыть  на  заседание  военного  совета  Онрада   вместо
Голсуорси, который  отбыл  на  совещание  по  транспортному  судоходству  на
Гелиос. С ним полетел Арам,  чей  "Непокорный"  тоже  загремел  в  серьезный
ремонт.
   - Отдыха нет на войне, капитан, - сказал Барбюс, когда они все втроем шли
по причальной трубе к шаттлу.
   Брим рассмеялся, посмотрел  через  прозрачные  стены  трубы  на  кривизну
планеты и увидел тонкую дугу света в сотне кленетов в  направлении  светила.
Ближний космос был проколот вспышками разлагателей  -  нападение  облачников
продолжалось без передышки.
   - Это даже больше к тебе  относится,  шеф,  чем  ко  мне,  -  сказал  он,
подмигнув Араму. - В конце концов, мы сейчас займемся чем-то другим, а  тебе
все так же копаться в бюрократическом мусоре.
   Румяноперый азурниец энергично кивнул.
   - По мне, так лучше схватиться с целой эскадрильей  облачников,  -  самым
серьезным тоном сказал он. Барбюс усмехнулся:
   - За меня не волнуйтесь,  джентльмены.  У  меня  целая  толпа  старшин  и
матросов, которые делают самую скучную работу. Но мне  пришла  на  ум  идея,
если капитан позволит.
   - Какая, шеф? - спросил Брим.
   - Насчет того, что будет, когда мы победим. Я  нашел  отличное  наказание
самым главным шишкам из Лиги. Посадить их перекапывать всю  бюрократию,  что
нам пришлось ради них завести, и разложить ее в полном порядке  по  файловой
системе. Это похуже лагеря смерти...
   Арам разразился хохотом, от которого задрожали  перья,  а  Брим  ухнул  и
хлопнул Барбюса по спине.
   - Шеф! - сказал он. - Мы сегодня поднимем этот вопрос  в  Адмиралтействе.
От такой угрозы облачники могут все бросить и удрать домой. Я бы  точно  так
сделал на их месте.
   - А тем временем, капитан, - ответил Барбюс, возвращаясь к своей  обычной
серьезности, - я подготовлю все документы к вашей подписи ко времени  вашего
возвращения. - Они дошли до выхода, и Барбюс отдал честь. - Поосторожнее там
внизу, если позволите так сказать,  сэр.  Никто  не  знает,  на  что  теперь
подастся КМГС, когда повернулось не по-ихнему.
   - Буду оглядываться, шеф, - пообещал Брим, отдавая честь в  ответ.  Потом
вышел в люк вслед за Арамом.

***

   Барбюс не ошибся. КМГС полными силами высыпал на  улицы  по  всей  дороге
Брима от озера Мерсин до Адмиралтейства - сегодня  они  протестовали  против
успешного нападения десантных сил на  Эффервикские  верфи  группы  вторжения
Лиги. Имперские рейдеры разрушили очень важный кабельный  мост  (чем  сильно
задержали строительство десантных ботов вторжения)  и  уничтожили  на  земле
большое число рейдеров Лиги.
   На  плакатах,  которые  несли  приспешники  Лиги,  были  старые  лозунги,
обвиняющие  имперскую  "агрессию"  в  теперешней  враждебности,  и  люди   с
плакатами сами казались такими же уверенными в своем деле,  как  всегда.  Но
если присмотреться, заметно было, что их ряды  куда  жиже,  чем  еще  только
месяц назад, - а рядом зловещим штормом нависла  контрдемонстрация,  готовая
обрушиться на  их  головы.  Ясно  было,  что  направление  прилива  начинает
меняться. Брим только надеялся, что еще не слишком поздно...
   В Адмиралтействе на совещании Брим с Арамом  сидели  молча,  слушая,  как
Хагбут  продолжает  предсказывать   вторжение.   Пока   генерал   и   другие
высокопоставленные правительственные чиновники обсуждали положение  дел,  за
его спиной на дисплее во всю стену шли доклады системы БКАЕВ,  сообщающие  о
новой подготовке крупных налетов в Эффервике.
   Видя, как все больше облачников отправляются в полет. Арам устало покачал
головой.
   - Не могу я тут сидеть, пока наши ребята там подставляют шеи, - шепнул он
Бриму. Брим кивнул.
   - Мне это знакомо, - шепнул он  в  ответ.  -  У  меня  каждый  раз  такое
чувство, когда вы, ребята, вылетаете без меня.  Но  мы  не  можем  биться  в
каждом бою.
   - Я так тытьчертовски устал, - грустно отозвался Арам, - будто  попытался
это сделать.
   - Ага, - согласился Брим с улыбкой. - Это чувство мне тоже знакомо...
   По окончании совета - на котором к Бриму и Араму раза три  обратились  со
случайными вопросами - в вестибюле к ним подошел генерал  Хиггинс  Драммонд,
командующий Флотом Обороны.
   - Салют, жентльмены, - произнес он с тем же притворным акцентом,  который
был у него при их первой встрече во время гонок на Кубок Митчелла. - Так шо,
капитан Брим, научились уже произносить мое имя?
   - Иггинс, генерал! - усмехнулся Брим. - А шо?
   - Брим, - сказал генерал, протягивая руку, - вы могли бы добиться чего-то
большего.
   - Стараюсь, - ответил Брим, пожимая руку генерала.
   - Верю, - сказал генерал, ухмыльнувшись. - Вы самый старательный  человек
из всех, кого я знаю. Брим застонал, и адмирал протянул руку Араму.
   - А вы, наверное. Арам Нахшонский. Арам засмеялся и пожал руку генералу.
   - Знаете, как-нибудь на днях я перекрашу эти красные перья в синие.
   Генерал приподнял бровь:
   - Тогда вы действительно будете выделяться в толпе.
   - Что да, то да, генерал, - улыбнулся в ответ Арам, - зато меня  узнавать
не будут.
   - Разумно, молодой человек, - ответил генерал. -  Мне  придется  за  вами
присматривать. - И он повернулся к Бриму.
   - Вилф, мы должны обсудить с тобой кое-что -  из  того,  что  "необходимо
знать". У тебя найдется свободный метацикл?
   - Конечно, генерал. - Брим повернулся к азурнийцу. - Арам,  встретимся  в
кают-компании?
   - Как только будете готовы, капитан, - ответил Арам. - Генерал, я горжусь
знакомством с вами.
   Драммонд улыбнулся - на этот раз вполне серьезно.
   - Это я горд, что познакомился наконец с вами лично, Арам. Не  так  много
есть таких, что пойдут против линкора на эсминце.
   Он отдал честь, хотя и был без шляпы, потом, махнув Бриму рукой следовать
за ним,  вышел  по  мраморному  коридору  с  высокими  потолками  к  лифтам,
охраняемым двумя вооруженными часовыми. Им он показал удостоверение и кивнул
в сторону карескрийца:
   - Я заказал капитану Бриму пропуск в синюю зону,  -  объявил  он.  -  Код
девятнадцать четыре пятьдесят семь А.
   -  Девятнадцать  четыре   пятьдесят   семь   А,   -   повторил   часовой,
проконсультировавшись с логическим  планшетом.  Он  отстучал  код,  проверил
удостоверение Брима и открыл лифт.
   Брим почему-то  не  удивился,  когда  кабина  очень  быстро  пошла  вниз,
казалось, на несколько тысяч иралов в глубь планеты,  и  мягко  остановилась
очень глубоко под Адмиралтейством.
   - Неисчерпаемая бездна, - усмехнулся Драммонд, когда двери открылись и за
ними оказались еще двое вооруженных часовых.
   Брим снова застонал.
   - Исчерпывающее описание, генерал, -  сказал  он,  пока  охранники  снова
проверяли удостоверения.
   Драммонд улыбнулся снова, хлопнув Брима по локтю.
   - Признаю, Вилф, - сказал он, идя через неширокий вестибюль к  двери  без
видимого запорного устройства. - Но объяснения потом.
   Он приложил  свое  удостоверение  к  центру  панели,  и  массивная  дверь
отъехала в сторону. За  ней  оказалась  скудно  меблированная  комната,  где
находился один невооруженный сержант.
   - Как там наш  гость?  -  спросил  генерал.  Сержант  вскочил  по  стойке
"смирно". Это был здоровенный мужчина, вряд ли меньше Барбюса, и вид у  него
был такой, будто он может справиться с любой ситуацией - что с оружием,  что
без.
   - Жив, генерал, - ответил он с мрачной усмешкой. - Но точно не  по  моему
желанию.
   - И не по моему, - буркнул в ответ генерал. - Но он представляет ценность
и потому пусть поживет еще. А кроме  того,  я  думаю,  капитан  захочет  его
видеть - по крайней мере по двум причинам.
   - Так точно, генерал! - ответил сержант. - Я его разбужу.
   И он зашагал к внутренней двери.
   - Это кто-то, кого я хочу видеть, генерал? - нахмурился Брим.
   Драммонд улыбнулся и поднял палец.
   - Посмотрим, узнаешь ли ты его. В рапорте ты описал его довольно точно.
   - В ра?..
   Брим не успел договорить, как сержа