и вновь, чтобы питать их, их страстный, бессмысленный голод...
нет! - Голос ее сделался низким и гортанным - булькающей кислотой,
черно-алмазным буром. - Нет, ни за что! Такого я никогда не могу им
простить! Их жадности и похоти, их неутолимой жажды! Они приходили вечно и
постоянно, входили взять меня и отшвыривали прочь; приходили за моей
дрожащей плотью, а затем презрительно отталкивали меня, крича: "Шлюха!".
Вновь и вновь, по одному и впятером, зная, что я не отвергну, не смогу их
отвергнуть; и поэтому они все приходили и приходили... Нет! Такого я
никогда не смогу им простить.
     Сердце Гвен разорвалось, должно быть, это отразилось у нее на лице,
так как Агата пронзила ее мерцающим взглядом.
     - Жалей их, если тебе так надо, - проскрежетала она, - но никогда не
питай жалости ко мне!
     Она с миг держала взгляд Гвен, а затем повернулась обратно к котлу,
снова взяв свою лопатку.
     - Ты скажешь мне, что тут не было их вины, - пробурчала она, - во
всяком случае, их вина не больше моей в том, что их жажда толкала их ко мне
столь же верно, как и моя принуждала меня принимать их с распростертыми
объятиями.
     Она медленно подняла голову, сузив глаза.
     - Или ты не знала! Гален, кудесник из Темной Башни. Именно ему
полагалось бы ответить на мою жажду своей. Величайшая ведьма и величайший
чародей королевства вместе, разве такое не самое подходящее? Но он
единственный из всех мужчин никогда не приходил ко мне, свинья! О, он
скажет вам, что в нем чересчур много праведности, чтобы породить ребенка в
таком адском мире, и все же истина в том, что он боится ответственности за
того ребенка, коего мог бы породить. Трус! Смерд! Свинья!
     Она погрузилась в котел, плюясь и ругаясь.
     - Адское отродье, трижды ублюдок, недоношенная насмешка над человеком!
Его, - закончила хриплым шепотом она, - я ненавижу больше всех!
     Костлявые, узловатые старческие руки так сильно стиснули лопатку, что,
казалось, дерево должно сломаться.
     А затем она прижала вымазанную деревянную лопатку к впалой высохшей
груди. Плечи у нее затряслись от сухих рыданий.
     - Мой ребенок, - пробормотала она. - О, мой прекрасный, нерожденный
милый ребенок!
     Рыдания уменьшились и стихли. Затем ведьма медленно подняла глаза.
     - Или ты не знала? - Она резко улыбнулась и в ее слезящихся
пожелтевших глазах появился сверхъестественный блеск. - Именно он и
охраняет вход ко мне и защищает меня... мой нерожденный ребенок, Гарольд,
мой сын, мой знакомый! Таким он был и таким он всегда будет теперь - душой,
явившейся ко мне из завтра, что некогда могло бы быть.
     Гвен уставилась, словно громом пораженная.
     - Твой знакомый?..
     - Да. - Кивок у старой ведьмы вышел напряженным от иронии. - Мой
знакомый и мой сын, мой ребенок, который в силу того, что он некогда мог бы
быть и должен бы быть, пребывает теперь со мной, хотя он так никогда и не
родился, никогда не вырастет плоть от плоти моей и не покроет свою душу.
Гарольд, самый могучий из кудесников, сын старого Галена и Агаты,
несостоявшегося союза; так как души наши давно умерли в нас и лежат
погребенные в иле и грязи нашей юности.
     Она снова повернулась к котлу, медленно помешивая.
     - Когда он впервые явился ко мне много лет назад, я не могла понять.
     Честно говоря, Род тоже не мог - хотя и начинал подозревать тут
галлюцинации. Он гадал, не могло ли длительное одиночество оказать такое
воздействие на взрослого человека - изобретение вымышленного товарища.
     Но если Агата действительно верила в этого "знакомого", то, возможно,
эта галлюцинация помогала ей настолько полностью фокусировать свои силы,
что извлекала из нее потенциал до самой последней унции. Это могло
объяснить необыкновенную силу ее пси-способностей.
     Агата подняла голову, уставясь в пространство.
     - Сие казалось мне таким совершенно странным, наичудеснейше странным;
но я была одинока и благодарна. Но теперь... - ее дыхание хрипело, словно
умирающий орган, - ...теперь я знаю, теперь я понимаю. - Она горько
кивнула. - То была нерожденная душа, у которой никогда не было никакого
другого дома и никогда не будет.
     Она совсем повесила голову, все ее тело обмякло от горя.
     После долгого промежутка времени она подняла голову и отыскала глаза
Гвен.
     - У вас ведь есть сын, не так ли?
     При кивке Гвен в улыбке Агаты появился след нежности.
     Но улыбка эта посуровела, а затем растаяла; и старая ведьма покачала
головой.
     - Бедный ребенок, - пробормотала она.
     - Бедный ребенок! - Гвен с трудом старалась скрыть возмущение. -
Почему, во имя неба, старая Агата?
     Агата бросила на нее презрительный взгляд.
     - Ты прожила детство ведьмы и еще спрашиваешь?
     - Нет, - прошептала, качая головой, Гвен, а затем громче:
     - Нет! Настал новый день, Агата, день перемен! Мой сын предъявит права
на свое законное место в королевстве, будет охранять народ и получать от
него заслуженное уважение!
     - Ты так думаешь? - горько улыбнулась старая ведьма.
     - Да, я верю в это! Ночь ныне миновала, Агата, страх и невежество
исчезли в день перемен. И никогда больше селяне не будут преследовать нас в
гневе, страхе и бешеной ненависти!
     Старая ведьма кисло улыбнулась и дернула головой в сторону входа в
пещеру.
     - А это ты слышишь?
     Род увидел, как Гвен, нахмурившись, повернулась ко входу в пещеру. Он
прислушался и уловил тихое, отдаленное громыхание. И понял, что оно
присутствовало уже какое-то время, все приближаясь к ним,
     К черту конспирацию.
     - Векс! Что это за шум?
     - Да то твои дружелюбные селяне, - язвительно улыбнулась старая Агата,
- жители двенадцати деревень собрались вместе, последовав за испорченным
своим рвением проповедником и явились выкурить старую Агату из ее пещеры и
сжечь ее дотла, раз и навсегда.
     - Анализ подтвержден, - произнес голос Векса за ухом Рода.
     Род прыгнул ко входу в пещеру, схватился за скальный выступ и,
наклонившись, посмотрел вниз.
     На половине подъема вверх по склону каменные карнизы заполняла
клубящаяся масса.
     Род резко повернулся обратно к женщинам.
     - Она права - это толпа крестьян. У них в руках косы и мотыги.
     Внезапный порыв ветра донес до них более громко крик толпы.
     - Слышите! - фыркнула Агата, кивая на вход в пещеру. Углы ее рта
горько скривились. - Слышите, как они громко требуют моей крови! Еще бы,
когда их подстрекает к тому немытый сумасшедший с пеной у рта!
     Она посмотрела на кипящую толпу, одолевавшую карниз за карнизом,
взбираясь к ним. На солнце блестела сталь.
     Гвен ощутила липкое прикосновение страха, но перед чем именно, она
сама не знала.
     - Ты говоришь почти так, словно знала об этом...
     - О, само собой, знала, - улыбалась старая ведьма. - Разве такое не
случалось со мной часто и прежде? И обязательно должно было случиться
вновь. Не знала я только точное время, но какое это имеет значение?
     По мэре того как толпа вздымалась все выше и выше, карнизы сужались.
Гвен теперь различала отдельные лица.
     - Они приближаются, Агата. Что мы должны предпринять против них?
     - Предпринять? - в удивлении подняла лохматые брови старая ведьма. -
Да ничего, дитя. На моих руках и так уже слишком много их крови. Я устала,
состарилась, меня тошнит от моей жизни; с какой же мне тогда стати драться
с ними? Пусть себе приходят сюда и сожгут меня. По крайней мере на этот раз
я не буду виновата в крови тех, кого спасала.
     Агата отвернулась от входа в пещеру, кутая в шаль узкие старческие
плечи.
     - Пусть приходят сюда и терзают меня; пусть раскладывают здесь костер
и сжигают меня. Хоть смерть и придет посреди великой муки, она будет
сладостной.
     Род в шоке уставился на нее.
     - Вы, должно быть, шутите!
     - Должно быть, да? - пронзила его пылающим взглядом Агата. - Узрей же
тогда истинность сказанного! - Она проковыляла к видавшему виды стулу и
седа. - Здесь я буду и здесь останусь, и будь что будет и кто будет. Пусть
меня пронзят, пусть сожгут! Я не буду больше виновата в людской крови!
     - Но вы нужны нам! - закричал Род. - Вы нужны Ковену ведьм, едва
минувших детство! Вы нужны всей стране Грамарий!
     - Зачем - для спасения их жизней? А чтобы спасти жизнь им, я должна
оборвать ее им? - Она кивнула на рев у входа в пещеру. - Не думаю, лорд
Чародей. В самом звучании таких слов слышится эхо зла. Тот, кто спасает
жизни, лишая жизни, наверняка творит дьявольское дело.
     - Ладно, так не убивай их! - раздраженно крикнул Род. - Просто прогони
их прочь!
     - А как мы, прошу прощения, это сделаем? Они уже поднялись на гору.
Как мне их сбросить, не убивая их?
     - Тогда не убивай их. - Гвен упала на колени рядом со стулом Агаты. -
Дай им подняться - но не давай им себя тронуть.
     У Рода загорелись глаза.
     - Конечно! На карнизе же Векс! Он может сдержать их!
     - Наверняка нет! - в ужасе подняла взгляд Гвен. - Их, должно быть, по
меньшей мере сотни! Они подымут его и силой сбросят со скалы!
     У Рода засосало под ложечкой, когда он понял, что Гвен права. Вексу
это, конечно, не причинит вреда - он вспомнил про ту антигравитационную
пластину в брюхе робота. Но и крестьян это тоже не удержит.
     - Что это за Векс, о коем вы говорите? - тревожно спросила Агата.
     - Мой, э, конь, - объяснил Род, - Не совсем... конь. Я хочу сказать,
выглядит он как конь, и ржет как конь, но...
     - Если он походит на коня и ржет как конь, то он и должен быть конем,
- резко сказала Агата, - и я не позволю ему погибнуть. Приведи его сюда, в
пещеру. Если он не станет им мешать, они его не убьют.
     Стукнул осыпавшийся камень, и эхом ему застучали по скале копыта,
когда Векс вошел в пещеру. Голос за ухом Рода прошептал: "Простая
осмотрительность, Род".
     - Он очень хорошо слышит, - объяснил Род.
     - А также, видно, неплохо понимает, - бросила на Векса
недоброжелательный взгляд Агата. Затем глаза ее сверкнули, и она подняла
голову, так и сияя. - Вот это да! У нас здесь очень уютно, не правда ли? И
вы, значит, будете сопровождать меня до могилы?
     Гвен замерла. А затем расправила плечи и подняла подбородок.
     - Если понадобится, да. - Она повернулась к Роду. - Не правда ли, муж?
     На секунду Род уставился на нее. Даже в таком кризисе он не мог не
заметить, что его понизили из "милордов" в "мужья". Затем он дернул уголком
рта.
     - Если от меня будет зависеть, то нет. - Он подошел к черному коню и
пошарил в седельной сумке. - У нас с Вексом есть здесь несколько штучек...
- Он вытащил маленький компактный цилиндр. - Мы просто установим огненную
завесу посередине пещеры, между нами и ими. Это должно напугать их до
потери сознания...
     - Это не задержит их надолго! - Агата начала дрожать. - И все же я
вижу, ты и впрямь вознамерился. Дурак! Недоумок! Ты же только еще больше
взбесишь их! Они прорвутся сквозь твое пламя и разорвут тебя, растерзают
тебя!
     - Не думаю. - Гвен повернулась ко входу в пещеру. - Я буду уважать
твои желания и я не вышвырну их с карниза; я могу наполнить воздух градом
мелких камешков. Несомненно, это напугает их.
     - Если ты их напугаешь, они побегут! А в панике будут сшибать друг
друга с карниза, толкая с высоты в тысячу с лишним футов навстречу смерти!
- воскликнула Агата. - Нет, девушка! Не пытайся охранить меня! Улетай! Ты
молода и любима! У тебя есть ребенок и муж! Тебе предоставлено много лет
жизни, и годы эти будут сладкими, хотя много подобных шаек будет выступать
против тебя!
     Гвен с тоской взглянула на свое помело, а затем подняла взгляд на
Рода. Тот встретил ее взгляд с мрачным лицом.
     - Улетай! Улетай! - Лицо Агаты исказило презрение. - Нельзя помочь
закисшей старухе, милая, когда у нее уже предсмертные судороги! Твоя смерть
здесь со мною вовсе не поможет мне! На самом-то деле она лишь углубит вину,
в которой погрязла моя душа!
     Род припал на колено за большим валуном и навел лазер на вход в
пещеру. Гвен кивнула и укрылась за каменным столпом. На полу пещеры
зашевелились мелкие камешки.
     - Нет! - пронзительно закричала Агата. - Вы должны немедля убраться
отсюда, и побыстрей! - Повернувшись, она схватила помело и сунула его в
руки Гвен; ноги у старой колдуньи оторвались от дола. Род почувствовал, как
его что-то подхватило и бросило к Гвен. Он в гневе закричал и попытался
свернуть в сторону, но все равно приземлился на помело. Оно дернулось под
ним, а затем рвануло ко входу в пещеру - и врезалось в невидимую стену, что
прогнулась перед ними, затормозила их, остановила их, а потом швырнула
обратно к старой Агате. Они столкнулись друг с другом и опрокинулись на пол.
     - Ты давай, решай! - Род с трудом поднялся на ноги, потирая ушибы. -
Либо ты хочешь нас выставить, либо... - Голос у него осекся, когда он
увидел выражение лица старой ведьмы. Та во все глаза смотрела мимо его
плеча на вход в пещеру. Нахмурившись, он повернулся и проследил за ее
взглядом.
     Воздух во входе в пещеру мерцал.
     Лицо старой ведьмы потемнело от гнева.
     - Гарольд! Убирайся! Отодвинься от входа в пещеру и побыстрей; им надо
улететь!
     Мерцание интенсифицировалось подобно жаркому мареву.
     Огромный валун как раз за входом в пещеру дрогнул.
     - Нет, Гарольд! - пронзительно закричала Агата. - Не надо! И так уж
пролито слишком много крови. Валун медленно поднялся, покинув карниз.
     - Гарольд! - завизжала Агата и умолкла, потому что вместо того, чтоб
упасть на тащившихся ниже крестьян, валун поднялся и отлетел, быстро
устремляясь в небо.
     Он находился примерно в двадцати футах от пещеры, когда со скалы
наверху сыпанул град стрел, ударил по валуну и отскочил, падая в долину
внизу.
     Долгий миг старая ведьма стояла, замерев, уставясь на жаркое марево и
уходивший по дуге в лес валун.
     - Гарольд, - прошептала она, - стрелы... Она покачала головой, снова
приходя в себя.
     - Теперь вы должны улетать.
     - Он спас нам жизнь, - проговорила, глядя круглыми глазами, Гвен.
     - Да, спас; над нами лучники, поджидающие в засаде вылета ведьмы.
Возможно, они думали, что я улечу? но я никогда не улетала, я всегда
оставалась здесь и дралась с ними. А теперь подались бы вы на ярд от сего
карниза и точь-в-точь походили бы на пару ежей.
     Агата повернулась в потащила Гвен за собой в глубину пещеры.
     - Ты, по крайней мере, не должна умирать здесь! Мы с тобой сварим
колдовское зелье и вызовем такую волшебную бурю, какой никогда не видывали
в нашей стране! Гарольд! - окликнула она через плечо жаркое марево. -
Стереги дверь!
     Род двинулся было следом за ними, затем стиснул кулаки, ощущая свою
бесполезность.
     Агата стащила с полки железный котелок и охнула, когда его тяжесть
оттянула ей руки. Она поднатужилась, напрягшись всем телом, и закинула его
на стоящую на грубом столе небольшую треногу.
     - Старею, - проворчала он, зацепив котелок на треноге. - Старею и
слабею. Немало лет уж прошло с тех пор, как я в последний раз варила в нем
людские судьбы.
     - Людские судьбы?.. - Гвен стояла рядом с ней. - Что ты делаешь, Агата?
     - Да всего лишь немного стряпаю, детка, - усмехнулась старая ведьма. -
Разве я не сказала, что мы сварим здесь великое волшебство?
     Она отвернулась и принялась стаскивать с полка каменные кувшины.
     - Разожги мне огонь, детка. Мы будем жить, девушка, так как должны
жить; эта страна еще не дала нам отставку.
     Искра отлетела от кремня и кресала Гвен на трут. Гвен дула на
образовавшийся уголек, пока на лучине для растопки не заплясало небольшое
пламя. Подбрасывая в него все большие и большие щепки, она рискнула
заметить:
     - Ты выглядишь странно радостной, Агата, для ведьмы, лишенной того,
что она хотела.
     Старая ведьма тихо засмеялась и потерла тонкие костлявые руки.
     - Это радость ремесленника, детка, что хорошо выполняет свою работу и
видит перед собой великую задачу; так как возникла великая нужда в старой
Агате, И делаются великие деяния. Пресечение этой войны, о которой ты мне
рассказала, будет величайшей работой старой Агаты.
     Она взяла с полки мерку и принялась черпать порошки из различных
кувшинов и бросать их в котелок, а потом взяла маленькую лопатку и
принялась мешать варево.
     Гвен отшатнулась от поднявшейся из нагреваемого котелка вони,
     - Что это за отвратительная каша, Агата? Я никогда не слышала ни об
одной ведьме, прибегающей к такому способу творить волшебство, кроме как в
детских сказках.
     Агата перестала мешать и смерила Гвен печальным взглядом.
     - Ты еще молода, детка, и знаешь о колдовстве только разные байки.
     И снова вернулась к перемешиванию варева.
     - Верно, сила наша в голове, и только в голове. И все же верно также и
то, что ты всегда используешь лишь малую часть своей силы, детка. Ты не
знаешь ни глубины, ни ширины ее, ни цвета, Ни основы ее. В душе твоей есть
не обнаруженные тобой глубокие, невидимые тайники, и скрытую в них
глубинную силу нельзя вызвать по своей воле. Слишком глубоко она погребена,
там, где не дозваться. Нужно хитростью заставить ее выйти наружу, управлять
ею обманом и силками, а не волей. - Она пригляделась к дымящемуся,
булькающему котелку. - И делать это надо с помощью бурлящего отвара,
составленного из вещей, означающих те силы, которые ты желаешь вызвать из
глубин своей души и потаенных уголков своего мозга. Перья колибри,
означающие силу, быстроту и полет: пчелы, означающие их жала; семена мака,
означающие притупление ума; сажа, означающая подкрадывание и безмолвие
ночи; жимолость, чтобы привязать все к камню скал; пепел из очага,
означающий желание вернуться домой.
     Она подняла лопатку; густое варево медленно стекло с нее в котелок.
     - Еще недостаточно густо, - пробормотала старая ведьма и снова
принялась мешать. - Поставь, детка, кувшин обратно на полки; когда на кухне
прибрано, и стряпня хороша.
     Гвен взяла несколько кувшинов, но, сделав это, бросила взгляд на вход
в пещеру. Крики стали намного громче.
     - Старая Агата, они приближаются! Первый из селян ворвался в пещеру,
размахивая косой.
     - Их крики только улучшают вкус варева, - обронила старая ведьма с
восторженной кривой усмешкой. Она склонилась над котелком, тихо напевая
себе под нос. Крестьянин врезался в невидимый барьер марева и отлетел,
сшибив двоих следовавших за ним. Четвертый и пятый споткнулись об упавших
товарищей, увеличили кучу-малу. Куча заколыхалась, когда лежавшие в самом
низу попытались подняться на ноги. Верхние завопили, вскочили и побежали,
ударяясь, в объятия запоздало подоспевших подкреплений. Возникшая в
результате неистовая борьба была довольно энергичной, а ширины карниза
хватало для подхода только одного человека; крестьяне качались взад-вперед,
шатаясь опасно близко к краю обрыва, размахивая руками в попытке удержать
равновесие и в ужасе вопя.
     - Хорошо, что карниз такой узкий, они могут нападать на меня не
больше, чем по одному за раз. - Агата обернула ручку котелка тряпкой и
сняла его с крючка, Напрягая дряблые мышцы рук. - Быстрее, детка, -
Процедила она сквозь стиснутые зубы. - Треногу! Мой сын Гарольд нечто
большее, чем человек, но он не может надолго задержать их - где там, когда
их столько! Быстро! Быстро! Мы должны приготовиться помочь ему!
     Она проковыляла ко входу. Гвен схватила треногу и побежала за ней.
     Когда она установила треногу и старая Агата снова повесила на нее
котелок, о карниз глухо стукнулись две деревянные палки, торчащие над
камнем на два фута.
     - Штурмовые лестницы! - ахнула Агата. - Воистину, это дело, видно,
неплохо подготовили! Быстро, детка! Принеси мехи!
     Гвен побежала за мехами, желая знать, что планирует сделать старая
Агата.
     Когда она вернулась, вручив мехи Агате там, где та согнулась над
котелком посреди входа, на вершине лестницы появилась высокая бородатая
фигура и влезла на карниз. Боро