и слова, светит ему могила, а не земельный участок.
И деньжата пусть не зажимает, все равно отдаст должок, вот увидишь.
     Губы  девицы  побледнели.  Она  напыжилась  и  чуть  не  лопнула   от
переполнявших ее чувств. Дар сообразил, что необходимо предупредить взрыв,
поскольку солдаты не способны понять устремлений штатских.
     Дар же эти устремления воспринимал всеми фибрами.  После  длительного
отлучения от женского общества, он был готов воспринять все,  что  угодно,
лишь бы это исходило от прекрасного пола.
     Он продвинулся вдоль стойки, чтобы оказаться  под  прицелом  девичьих
глаз, улыбнулся со всей возможной искренностью и прощебетал:
     - Я вижу, обслуживание здесь не на высоте.
     Минуту незнакомка в полном замешательстве разглядывала нахала,  потом
поджала нижнюю губу.
     - Вы правы, здесь хорошо только смерть поджидать.
     - Похоже, вы ведете себя  так  вольготно  по  отношению  к  Костлявой
только потому, что упакованы в военную форму.
     - Вольготно?
     Дар оглядел свое облачение цвета хаки, потом бросил взгляд на солдат,
на чьих суровых рожах читалось настойчивое желание принять слова девицы за
оскорбление, и быстро заговорил, чтобы  не  дать  ей  возможности  ляпнуть
что-нибудь еще:
     - Боюсь, мисс, что не совсем вас понял. Во-первых, на мне не  военная
форма, во-вторых, за весь этот год Костлявая не унесла ни одной жертвы.
     - Конечно, не унесла, - отрезала она, - учитывая, что  сегодня  всего
лишь седьмое января, но разве не об убийстве толкуют эти бомжи?
     Хуже всего было то, что судя  по  акценту  эти  двое  были  родом  из
Нью-Перта, где слово "бомж" носит специфическое значение, ничего общего не
имеющее с нуждающимися в пособии по безработице.
     Старик рядовой разинул  пасть  и  собрался  рявкнуть,  но  Дар  успел
первым:
     - Это очки, мисс. Всего лишь очки. Хотите верьте, хотите нет, но  они
всего лишь подсчитывают очки.
     На какую-то долю  секунды  девушка  смешалась,  но  только  на  очень
крохотную долю. Затем ее лицо снова окаменело,  как  у  человека,  который
абсолютно уверен в своей правоте:
     - Почему я должна вам верить, и кто вы  такой,  если  не  причисляете
себя к солдатам?
     Дар собрал остатки душевного равновесия в кулак характера и попытался
сказать как можно более равнодушно:
     - Знаете, мисс, мне приходилось быть пилотом...
     -  И  ваше  признание  должно  произвести  на  меня  впечатление,   -
скривилась она.
     - Когда я вербовался, мне  сказали,  что  звание  пилота  вызывает  у
девушек непреходящий интерес, - вздохнул Дар. - Надеюсь, что  когда-нибудь
так оно и будет.
     - А я-то думала, что эта планета служит тюрьмой для солдат сухопутных
войск.
     - Так оно и есть. Но у армии тоже имеются звездолеты.
     - Зачем? - нахмурилась она. - Разве не флот осуществляет перевозки?
     - Вроде бы.
     - Вы говорите чересчур уверенно. Каким же звездолетом  вы  управляли?
Баржой?
     - Космическим буксиром.
     - А теперь чем занимаетесь?
     Дар пожал плечами:
     - Коммивояжерствую помаленьку.
     -  Вы  -  коммивояжер?!  -  она  выпалила  это   с   таким   яростным
негодованием, что даже Чолли отвлекся. Правда, на мгновение. -  А  значит,
принадлежите к бессовестным негодяям, которые преследуют бедных туземцев!
     - Бедных? - фыркнул старик-рядовой. Нет, не фыркнул, а  гаркнул,  что
больше соответствовало истине.
     Дар почесал в затылке:
     - Боюсь, здесь  какое-то  недоразумение,  мисс.  Я  даже  затрудняюсь
сказать, кто кого преследует: солдаты туземцев или наоборот.
     - Подобная проблема меня не волнует, - вспыхнула она. -  Шастаете  по
планетам, преследуете несчастных дикарей, пытаетесь отнять у них  землю  и
уничтожить их культуру: всегда одно и тоже!  Все  повторяется,  начиная  с
ацтеков  и  Кортеса!  [Эрнан  Кортес  -  исп.   конкистадор   (1485-1547),
возглавлявший завоевательный поход в Мексику, приведший к установлению там
испанского  владычества]  "Плевать  на  желания  этих  людей,   сунем   им
современную технологию! Не имеет значения, какова их собственная религия -
впихнем им библию! Нечего спрашивать, владеют ли они землей - загоним их в
резервации!" Да, мне приходилось  читать  о  том,  что  здесь  все  только
начинается, но если хотите знать мое мнение, это  -  геноцид.  Худший  вид
империализма.  И  все  это  безобразие  осуществляется  руками   чудесных,
лояльных,  бравых  солдатушек   нашей   поразительно   демократичной   ФИО
(Федерации Избирательных Округов), проклятые империалисты!
     Она смачно сплюнула себе под ноги.
     Солдаты негодующе выпятили грудь. По всем  признакам  вот-вот  должна
была разразиться буря, так что Чолли  пришлось-таки  отвлечься  от  весьма
содержательного диалога и заторопиться к  противоположному  концу  стойки,
чтобы вставить словечко-другое для примирения.  Проносясь  мимо  Дара,  он
успел пробормотать:
     - Вот что, парень,  говорю  тебе:  попробуй  логику.  Попробуй,  будь
другом, и увидишь, что старина Чолли  прав.  Только  логика,  Дар,  помни,
только логика.
     Дару казалось, что он и без напоминания  действует  логично,  но  его
усилия, к сожалению, были  напрасны  -  бритоголовая  оставалась  глуха  к
доводам собеседника. Молодой человек глубоко вздохнул и  решил  попытаться
вновь:
     - Понимаете, мисс, во-первых, мы не сами забрели сюда. Если уж на  то
пошло, желания у нас не спрашивали.
     Она нахмурилась.
     - О чем вы толкуете? А-а, хотите сказать, что это - тюремная  планета
для военнослужащих.
     - Да, что-то в этом роде.
     Девица пожала плечами.
     - Не вижу особой разницы: с вашего  согласия  или  без  него,  но  вы
здесь, и посылают вас сюда тысячами.
     - Ну, скорее, сотнями, если уж быть правдивым. - Дар почесал за ухом.
- Мы получаем в год двести-триста... э...
     - ...колонистов, - вставила рассерженная девица.
     -  ...заключенных,  -  закончил  свою  мысль  Дар.  -  Лично  о  себе
предпочитаю думать как о новобранце.
     - Все равно не вижу разницы, - обрезала она. - Значение имеет  только
то, что здесь творится после того, как сюда попали  вы.  Идет  беспощадная
война с невинными аборигенами, а беззастенчивые коммивояжеры,  вроде  вас,
попутно  обдирают  их  как  липку.  Я  знаю,  что  вы  задумали.   Слышала
собственными ушами.
     - Слышали? - навострил уши Дар. - Надо же, мы становимся знаменитыми.
И где вы о нас слышали, а?
     Обличительница пожала плечами.
     - Какое это имеет значение?
     - Большое. Для нас очень важно, слышали о твоей планете или нет. Если
торчишь  на  краю  обитаемой  вселенной,  так  приятно  хоть  на  какое-то
мгновение ощутить собственную значимость.
     - Вот вы о чем, - лицо девушки на мгновение смягчилось. -  Но  боюсь,
вам не очень понравится то, что услышите. На Терре я  работала  клерком  в
архивах Бюро Внеземных Сношений. Среди прочих попадались иногда  сообщения
и о Вольмаре.
     - Понимаю, - разочарованно протянул Дар,  -  всего  лишь  официальные
рапорта...
     Она кивнула с некоторой даже симпатией:
     - Да, этих бумаг никто не видит, кроме  бюрократов.  Ну  и,  конечно,
компьютера.
     - Знаю, - Дар тяжело вздохнул и расправил плечи. - И все же это лучше
чем ничего... О чем же в них говорилось?
     -  О  немногом,  но  достаточно,  -  мстительно  улыбнулась  она.   -
Достаточно для того, чтобы понять: эта планета - тюрьма для  провинившихся
солдат, управляемая генералом - садистом и мазохистом одновременно; что не
проходит и дня без боевых действий...
     - А как же праздники? - пробормотал Дар под нос. - А воскресенья?
     - Разве я  не  говорила,  что  у  вас  здесь  чрезвычайно  прибыльная
торговля с аборигенами? За растительный наркотик вы рассчитываетесь бусами
и запчастями, которые заказываете в метрополии через интендантскую службу.
Чем не праздник для хапуг?
     - И это все, что о нас известно? - удрученно спросил Дар.
     -  Все?!  -  она  возмущенно  уставилась  на  него.  -  Разве   этого
недостаточно?! Что еще хотите узнать о себе, может быть, предъявить реестр
военных преступлений?
     - Только не надо о преступлениях, вот они  где,  -  провел  рукой  по
горлу Дар. - Поговорим о чем-нибудь приятном...  На  Вольмаре  тоже  много
приятного, как, например, эта таверна, увольнительные подольше, а если  их
не выпишут, можно сгонять и в самоволку...
     - Скажете тоже, -  фыркнула  она.  -  Конечно,  останься  я  в  Бюро,
подобные откровения самовольщика могли бы очутиться на моем столе.
     Дар вскинул на нее глаза:
     - Разве вы уже не работаете в БВС?
     Она нахмурилась:
     - Как бы я оказалась здесь, работая в Бюро?
     Дар долгое время немо созерцал девицу, потом встряхнулся и сказал:
     - Мисс, я считаю, что единственной причиной  вашего  появления  здесь
могла бы быть командировка БВС. Скажите, ну  кто  в  здравом  уме  захочет
добровольно посетить планету-тюрьму?
     - Я, - произнесла она с сардонической усмешкой.  -  Взгляните:  разве
мои туалеты выглядят так, будто меня послало правительство?
     Дар перестал что-либо понимать. Он пожал плечами:
     - Извините,  но  я  слабо  разбираюсь  в  моде.  А  что,  в  качестве
правительственного чиновника вы выглядели бы иначе?
     - Конечно, - обозлилась она. - Я бы заявилась сюда  в  перманенте,  в
обтягивающем прозрачном платье и в туфлях на шпильке.  Целых  пять  лет  я
терпела подобное издевательство.
     - Вам не нравится модно одеваться?
     - А вам понравилось бы каждый день выставляться на обозрение  зевакам
противоположного пола?
     Губы Дара раздвинула улыбка, но он ничего не сказал.
     - А вот мне не нравится! - вспыхнула она.
     - И поэтому вы уволились?
     - Более того, - гневно бросила  она,  -  мне  настолько  надоело  это
конформистское шоу, что я уволилась со свистом.
     - Со свистом? - переспросил Дар.
     - Да, да, да! Уволилась! Бросила все к чертовой матери!  -  закричала
она. - Я стала хьюмисткой!
     - Хьюмисткой? А это еще что такое?
     На мгновение она опешила:
     - Вы действительно здесь, как у черта на куличках, ничего не знаете.
     - Я уже пытался намекнуть на это, мисс. Мы знакомимся с новостями три
раза в год, когда прибывает грузовой корабль. Так  что  пока  не  изобрели
сверхсветовое радио, мы узнаем о событиях на Терре спустя пару лет.
     Девушка покрутила головой:
     - Вот и говори после этого об аборигенах. Ладно... Хьюмы и  хьюмистки
- это люди вроде меня, нонконформисты.  Мы  носим  свободные  комбинезоны,
чтобы прятать тела от похотливых, алчных взоров. Мы обриваем головы, и нам
не  приходится  делать  прически  а  ля  маркиза  Помпадур.  Мы   избегаем
каждодневной каторги, которую общество называет работой.  Пусть  лучше  мы
останемся бедняками, мы свое отслужили, у нас есть сбережения  и  вдобавок
положенная доля правительственного годового дохода. А кроме  того,  мы  не
чураемся необходимого труда и умудряемся на это существовать. Нам хватает.
Мы делаем то, что хотим, а не то,  что  хочет  межзвездный  синдикат.  Вот
какие мы, хьюмы.
     От этого заявления Дар слегка обалдел и выпятил губы трубочкой:
     - Да. Вы не подчиняетесь никому и ничему.  Анархия  -  мать  порядка.
Понял.
     - Я не говорила про анархию, петух вы этакий. Я  сказала,  что  мы  -
нонконформисты.
     - Ясно, - согласился с девушкой  Дар.  -  Я  вижу  разницу,  то  есть
увидеть попытаюсь...
     Она хотела было наброситься на него, но Чолли поспел первым:
     - Правильно, парень! Попытайся,  попытайся,  я  тобой  век  гордиться
буду, если что-нибудь получится. Но хорошо  бы  тебе  почитать  книжки  по
истории: без этого нельзя понять, что происходит  в  обществе.  Первые  из
тех, кого впоследствии стали называть нонконформистами, появились в  конце
шестнадцатого века. Шекспир вывел одного из них в "Двенадцатой  ночи"  под
именем Мальволио. Это были пуритане, кальвинисты, баптисты,  члены  разных
протестантских сект, которые не входили в англиканскую церковь.  Ортодоксы
же свалили все конфессии [объединение верующих по  исповеданию  (католики,
протестанты, шииты...)] в кучу  и  обозвали  их  членов  нонконформистами,
поскольку те не подчинялись Единой церкви. Впрочем, коль тебе  приходилось
видеть их в голографическом кино, например, "круглоголовых" Кромвеля,  то,
наверное, заметил, что все они на экране походят  друг  на  друга,  словно
идеологические  близнецы!  Внутри   своей   оппозиционной   культуры   они
сомкнулись более тесно, чем главенствующая церковь, так оно и осталось  до
сих пор. Когда называешь их нонконформистами, это вовсе не  означает,  что
они не подчиняются стандартам своей группы, просто сама группа  не  желает
подчиняться доминирующей культуре. А  теперь,  сержант...  -  и  он  снова
погрузился в дискуссию о реальности.
     Хьюмистка озадаченно посмотрела вслед Чолли.
     - Если вдуматься, то ваш приятель безусловно  прав,  -  она  тряхнула
бритой головой и взяла Дара под перекрестье глаз: - Кто же он - бармен или
профессор?
     - Это Чолли, - объяснил Дар, - мой шеф.
     Хьюмистка наморщила брови:
     - Вы работаете на него?!
     Дар заметил, что она готова вспылить, и ухмыльнулся:
     - Верно, мисс. Чолли является владельцем, президентом  и  управляющим
Вольмарской фармацевтической торговой компании инкорпорейтед.
     -  Шеф  наркобизнеса,  -  потрясенно  воскликнула  она.   -   Главарь
гангстеров, капиталистический рабовладелец?
     - Это вы уж слишком. Скорее, бухгалтер в кооперативе.
     Она вытянулась в праведном гневе  и  открыла  варежку,  чтобы  изречь
уничтожающую реплику. Но ничего придумать не смогла и ограничилась  полным
презрения взглядом.
     Дар  послушно  превратился  в  типа,  достойного  презрения.   Девица
отвернулась, чтобы отпить глоток из своего стакана,  и  замерла,  внезапно
сообразив, что в руке у нее выпивка.
     Дар взглянул на Чолли. Тот подмигнул ему со значением, потом состроил
серьезную мину и вернулся к более серьезному занятию  -  толчению  воды  в
шейкере за неимением ступы.
     Из хьюмистки, казалось, выпустили воздух. Она вздохнула, поджала губы
и пригубила опять:
     - Во всяком случае, вы весьма  гостеприимны...  -  она  обернулась  к
Дару: - Но признайтесь, разве можно отрицать?
     Дар мотнул головой туда-сюда в надежде отыскать продолжение:
     - Отрицать что?
     - Да все, что я думаю о вашей планете. Ведь сказанное мной -  правда,
не так ли? Начиная с вашего генерал-губернатора.
     - Как вам сказать... Одно я знаю наверняка, генерал Шаклер не садист.
     - Но тогда мазохист?
     Дар помялся:
     - Он почти вылечился. Что же касается  остального...  Впрочем,  всего
отрицать  не  могу,  но  мне  кажется,  что  у  вас   создалось   неверное
впечатление.
     - Я открыта для любых доводов, - сказала хьюмистка,  ощетинившись.  -
Попробуйте доказать обратное.
     Дар покачал головой:
     - Доказывать, пожалуй, не буду. Надо все испытать самой,  посмотреть,
так сказать, собственными глазами.
     - Да, конечно, - она многозначительно закатила глаза.  -  И  как  же,
позвольте полюбопытствовать, мне удастся это сделать?
     - Ну, - Дар лихорадочно искал ответ, одновременно  просчитывая  шансы
вероятной  выгоды  против  возможного  риска.  Получалось   пятьдесят   на
пятьдесят. Он наконец решился: - Кстати, я  собираюсь  в  очередной  вояж.
Если хотите, присоединяйтесь. Конечно, гарантировать вашу безопасность  на
сто процентов не могу, но обычно торг проходит довольно спокойно.
     Хьюмистка покрутила головой, и Дар почти увидел, как она убрала рожки
и спряталась во внутреннюю раковину. Но потом створки щелкнули и в  глазах
девицы вспыхнули огоньки.
     - Ладно, -  она  допила  порцию  и  стукнула  стаканом  о  стойку.  -
Прекрасно! - она сползла с табурета и заложила большие пальцы в карманы. -
Я согласна, торгаш. Где же твой личный караван со снаряжением?
     Дар ухмыльнулся:
     - Мы не столь примитивны, как думают о нас на  Терре.  Снаряжение  на
заднем дворе.
     Он показал на неприметную дверцу рядом со стойкой.
     Девица одарила его  уничтожающим  взглядом,  но  снялась  с  якоря  и
задрейфовала за ним следом.
     Проходя мимо Чолли, они услышали,  как  распаленный  бармен  с  жаром
излагает:
     - ...и тогда Декарт [Рене Декарт  -  французский  математик,  философ
(1596-1650);  заложил  основы  аналитической  геометрии,  ввел   множество
алгебраических  обозначений;  пытался  доказать   существование   Бога   и
реальность  внешнего  мира]  понял,  что  ему  необходимо  все   доказать.
Понимаешь, все, буквально все, от начала до конца. Никаких, предположений,
одни голые факты.
     - Понимаю, - сержант кивнул, напряженно хмуря чело, -  предположи  он
что-нибудь и окажись это неверным, то все, что он потом  выдумает,  пойдет
прахом.
     - Верно, мой друг, верно! - с энтузиазмом поддакнул Чолли. -  Поэтому
он останавливается там, заказывает номер  в  гостинице  и  клянется  перед
всеми, что с места не сдвинется, пока не найдет хотя бы один факт, который
можно доказать, хотя бы один способ,  из  которого  будет  следовать,  что
имярек действительно живет и существует. Вот Декарт сидит, думает,  голову
ломает и наконец его осеняет.
     - И что же он надумал?
     - Он надумал, что  думает!  А  раз  думает,  то  должен  существовать
кто-то, которому эти все мысли пришли на ум! И  этот  кто-то  -  он,  Рене
Декарт, конечно. Вот так. Простой факт, что он мыслит, доказывает, что  он
существует!
     - Вот это да, - протянул сержант. Его лицо заметно просветлело.
     Хьюмистка даже остановилась в дверях и  прислушалась  чуть  ли  не  с
обожанием.
     Чолли же вдохновенно продолжал:
     - Вот так философ все разложил по полочкам, не сходя с  места  в  той
гостинице. Cogito, ergo sum - написал он. (А писал он на латыни.  Чтоб  ты
знал, приятель, все философы прошлого на ней изъяснялись).  "Cogito,  ergo
sum", что означает: я мыслю, следовательно, существую.
     - Ну и дела, - сержант почесал затылок и снова уставился Чолли в рот.
- Ага, усек. Значит, наши мысли делают нас людьми?
     Хьюмистка со свистом втянула воздух и поглядела на Дара:
     -  Вы  можете  мне  растолковать,  здесь  таверна   или   колледж   с
гуманитарным уклоном?
     - И то и другое, - сказал Дар неопределенно и толкнул дверь.  -  Пора
отчаливать!
     Снаружи пригревало полуденное солнце. Дар подвел хьюмистку к  длинным
и узким гравинартам, полностью заставленным ящиками, острые  углы  которых
угадывались под брезентом.
     - Как видите, места для нас не осталось. Придется идти пешком.
     - Только при условии, что я получу ответ.
     - Какой ответ? - удивился Дар.
     -  Ваш  шеф  -  он  кто?  Капиталист?   Развращенный,   беспринципный
воротила-торгаш? Простой бармен? Или профессор?
     - Так вы про Чолли... - Дар присел на корточки и проверил  надежность
строп-застежек, натянутых поверх брезента. - Вряд  ли  его  можно  назвать
капиталистом,  заведение  дохода  почти  не  приносит.  К  тому  же  Чолли
добродетелен как священник, принципиален до мозга костей и ни разу на моей
памяти никого не обжулил. Так что если  не  считать  всего  этого,  то  вы
угодили в самую точку, мисс.
     - Он и в самом деле профессор?!
     - Прежде преподавал в Лунном университете.
     Настал черед удивляться хьюмистке:
     - Как же так? Почему он стал барменом?
     Дар пожал плечами:
     - Кто это знает? Мне кажется, определенную роль сыграла его фамилия -
Бармэн.
     - Бармэн?  -  переспросила  она  недоверчиво.  -  Чолли  Бармэн?  Ха,
случайно это не Чарльз Т.Бармэн?
     Дар нехотя подтвердил.
     - Но он же знаменитый преподаватель! - воскликнула девушка.  -  Самый
известный педагог из ныне живущих!
     - В общем-то,  да,  -  Дар  в  последний  раз  подергал  крепления  и
поднялся. - У него были кое-какие теории  по  поводу  перестройки