на этой территории с оружием, кроме особых, чрезвычайных случаев. - Людмила перевела дыхание. - Одного в толк не возьму. Почему ты так лебезишь перед местным начальством? Мы подчиняемся федеральным властям...
     - Но находимся на территории республики, и не тебе, а мне постоянно приходится выяснять отношения с этим самым начальством. Если бы мы находились на необитаемом острове... А так я словно между двух огней.
     - Это ты точно сказал, Ашот! И ты не просто между двух огней! - Усмехнувшись, Людмила встала из-за стола и отошла к окну. - Ты - слуга двух, если не больше, господ. - Она принялась загибать пальцы. - Государства - раз, республиканского правительства - два, Кубышкина - три, местных воротил - четыре... Не многовато ли? - Она сжала пальцы в кулак и осуждающе посмотрела на директора. - Все ловчишь, лавируешь, дипломатию разводишь, угождаешь по мере сил. - Она гневно стукнула кулаком по подоконнику. - Зачем ты водку пьешь с Надымовым? Зачем эти сауны? Девочки-потаскушки, наконец?
     - Д-девочки? - поперхнулся директор. - Что ты городишь?
     - Ничего я не горожу. И ты это прекрасно знаешь! - сказала Людмила и отвернулась к окну. - Скажи, когда ты в последний раз был на кордонах?
     Что происходит с опергруппой? Машины стоят, бензина нет, и разве входит в мои должностные обязанности административная деятельность? Неужели я обязана выбивать тот же бензин, наконец? Я перестала заниматься научной работой, запустила свои дела, а у меня на носу делегация американцев, и как, спрашивается, я их приму в этих обшарпанных стенах, за этим колченогим столом? - Она отошла от окна и остановилась напротив директора, заложив руки в карманы пиджака. - Вот уже полгода мы говорим о ремонте, а воз и ныне там. Летом мы слишком заняты, осенью не меньше, зимой с начальством кутим и баб в саунах.., щупаем...
     - Людмила! - Ашот Саркисович схватился за голову. - Ты совсем с ума сошла! Если Марина услышит...
     - Услышит, услышит и набьет тебе морду, а я очень этому порадуюсь. Возможно, тогда ты поймешь что к чему и не будешь вести себя, как жертва общественного темперамента.
     - Ты невозможна! - Кочерян устало махнул рукой. - Ремонт начнем с понедельника, это я тебе обещаю. А бензин поступит через два дня.
     - Слава богу, успокоил! - Людмила опять села за свой стол и раскрыла потрепанный ежедневник. - Я думаю, тебе нужно договориться с Барсуковым о совместных рейдах. Я совершенно случайно обнаружила эту тайную коптильню, и подполковник вполне резонно заметил, что в тайге она, по всей вероятности, не одна. И есть кто-то, на кого эти мерзавцы работают. Не от голода же они такую пропасть мяса заготовили? Естественно, они его кому-то сбывают. - Она вздохнула. - Браконьеры обнаглели до крайности, а что мы им можем противопоставить? Ты даже не идешь на контакт с милицией!
     - На контакты с ней идешь ты, и семимильными шагами. - Ашот Саркисович успел собраться с мыслями, ободрился и потому позволил себе некоторую порцию яда в голосе. - В соседях числишься, да еще в спасителях милицейского начальства.
     Говорят, Барсуков оцепил это должным образом.
     - Что значит "должным образом"? - Людмила сердито сдвинула брови. - На что ты намекаешь?
     - Что ты, что ты, дорогая, разве я могу на что-то намекать? Но вы провели ночь вдвоем... - Директор достал из кармана пачку сигарет и повертел ее в руке, словно выбирал: то ли закурить, то ли продолжать разговор.
     Людмила перегнулась через стол, выхватила из его рук сигареты и стукнула пачкой по столу:
     - Не отвлекайся, давай сообщай те гадости, что твои дружки уже напеть успели!
     - Люда, поверь, мне наплевать на эти, как ты говоришь, "гадости", но, сама понимаешь, ты мой заместитель, а постоянно в контрах с начальством.
     Поэтому я вынужден предупредить тебя, что слухи ходят всякие...
     - И какие же? Что я встала в хвост длинной очереди к спальне Барсукова или что уже успела переспать с ним? Ты это решил мне сообщить? - Людмила оперлась ладонями о столешницу и с откровенной яростью посмотрела на Кочеряна. - Не думала, что ты поведешь себя как последняя баба!
     Почему это тебе взбрело в голову совать свой нос в чужие дела? - Она неожиданно усмехнулась, откинула со лба волосы и махнула рукой. - Ладно, черт с ними, со слухами! Я вполне допускаю, что скоро до того договорятся, будто это я лавину на дорогу спустила, чтобы подполковника на себя затащить, Специально, дескать, его подкараулила! Совратила и всяким Надькам да Зинкам не дала попользоваться!
     - Ладно тебе! - Кочерян явно смутился. - Действительно, ну их к черту! - Он накрыл ладонью Людмилину руку и слегка сжал ее. - Прости, что затеял этот разговор! Видишь, как неприятно оправдываться, когда ты ничего предосудительного не совершал.
     Людмила поморщилась и с язвительной усмешкой посмотрела на начальника. Но сказать ничего не успела: зазвонил телефон.
     Кочерян взял трубку, прижал ее к уху и тут же слегка отвел ее в сторону, закрыл микрофон ладонью и прошептал:
     - Твой ненаглядный Барсик! Тут как тут! Легок на помине!
     Людмила негодующе фыркнула, смерила начальника свирепым взглядом и выхватила у него трубку:
     - Слушаю. Ручейникова.
     - Здравствуйте, Людмила Алексеевна. - Она впервые слышала голос Барсукова по телефону и, если бы не подсказка Кочеряна, ни за что бы не узнала его. Голос подполковника звучал неожиданно бодро и по-молодому звонко. - Я прошу вас приехать в отдел. Тут мы одного "мичуринца", так, кажется, вы их называете, задержали. Хотелось бы, чтобы вы кое-что нам разъяснили по этому вопросу.
     - Это не тот, которого я подстрелила?
     - Нет, не тот, к сожалению. Но и с этим тоже очень интересная перспектива открывается. - Барсуков мгновение помолчал. И уже более глухо произнес:
     - Я могу машину за вами прислать... Минут этак через десять.

***

     На пороге РОВД ее встретил Стас:
     - Проходи ко мне! - Он взял Людмилу под локоть. - Кажется, намечается продолжение прошлогодней истории. Помнишь, когда дезертир со скалы сиганул?
     Она с явным испугом посмотрела на него:
     - Опять кто-то на кабаргу охотился?
     - И почему ты не у меня работаешь, Людочка? - Стас округлил в шутливом удивлении глаза и поднес ее руку к губам. - С твоими талантами и склонностью к аналитическому мышлению непременно нужно... - Он замер на полуслове, оставил руку Людмилы в покое и посмотрел куда-то через ее голову. Девушка обернулась. Подполковник Барсуков спускался со второго этажа и смотрел на них гораздо менее приветливо, чем она ожидала.
     Он вежливо поздоровался и перевел взгляд на Стаса:
     - Станислав Васильевич! Задержанного привели?
     - Нет пока. Я только-только решил обрисовать Людмиле Алексеевне ситуацию. Предварительно ознакомить с обстоятельствами, так сказать...
     Барсуков обвел их непонятным взглядом, но промолчал, лишь жестом показал Людмиле на открытую дверь кабинета Дробота.
     Стоило ей переступить порог, как она тут же почувствовала специфический запах мускуса, или "струи", кабарги. На столе Дробота возвышался яркий полиэтиленовый пакет. Людмила шагнула к нему и, разглядев содержимое, ахнула:
     - Господи, это что ж такое творится! - Она повернулась к Барсукову. - Я так понимаю, вы задержали этого мерзавца?
     - Задержать-то задержали, Людмила Алексеевна, - почесал в затылке Стас. - Но, похоже, не добытчика, а посредника. Пытался "струю" китайцам загнать. По доллару за грамм. Считай, раз в пять-шесть дешевле, чем обычно. А тут ее два килограмма пятьдесят граммов. Чуешь, сколько "зелененьких"?
     - Два килограмма? - прошептала Людмила потрясенно, приподняла пакет, словно проверяя его на вес, и обессилено опустилась на стул. - Вы хотя бы представляете, сколько этот подлец животных загубил, если одна железа где-то граммов пятьдесят весит? К тому ж эти сволочи кабаргу ловушками добывают, а капканы не разбирают, где самец, а где самка. На каждого убитого самца не меньше пяти-шести самок приходится. - Она обвела мужчин взглядом и гневно воскликнула:
     - Один человек здесь не справился бы! Тут несколько сволочей орудуют, причем в разных местах.
     - Ничего себе! - Стас озадаченно почесал в затылке и посмотрел на Барсукова, потом на девушку. - Действительно, целая пропасть получается. Ты права, Людмила, дело тут поставлено на широкую ногу. Но, думаю, все-таки не на нашей территории, а у соседей.
     - А что, от этого легче? - рассердилась Людмила. - Кабарга от них к нам мигрирует и обратно.
     Наша, не наша... Все тут наше, и не пытайся отбояриться от расследования. Я твою гнусную натуру знаю!
     - От расследования никто отбояриваться не собирается! - сухо сказал Барсуков. - Тем более гражданин, которого задержали сегодня на китайском рынке, достаточно хорошо известен вам. Это - Матвейчук, по кличке Пырей...
     - ..ползучий, - добавила Людмила машинально и развела руками. - И здесь, скотина такая, засветился. - Она с интересом посмотрела на Барсукова. - И как он объясняет, откуда у него "струя"?
     Охотой в настоящем смысле этого слова он не занимается, оружия сроду не имел.
     - В прошлом году мы у него обрез изымали, Денис Максимович! - подал голос Стас. - Он вздумал им свою благоверную попугать, а ее черта с два напугаешь! Кинулась в драку и этим самым обрезом Пырея по макушке и припечатала. Пырей вскоре, конечно, очухался и давай свое гнуть. Нашел, мол, обрез на огороде, когда картошку копал. Когда разглядели - действительно старье, проржавел весь.
     Вероятно, с Гражданской войны в земле валялся! - Он посмотрел на Барсукова. - Дело, конечно, заводить не стали, а вот десять суток за хулиганство Пырей схлопотал.
     - Я уже сказала, Денис Максимович, что кабаргу ловушками добывают, - вздохнула Людмила. - Дело это нехитрое, при определенном навыке - подросток справится. Но винтовка нужна, чтобы от волков отбиваться. Ведь "мичуринцы" у самца только железу вырезают, а тушки выбрасывают, как и погибших в ловушках самок. Вот волки и приходят поживиться дармовщинкой. Помнишь, Стас, того дезертира? Ведь рядом с его избушкой в распадке целая стая кормилась.
     - Как же мне его, Людочка, не помнить? - отозвался Дробот. - Он по дури со скалы спикировал, когда от моих хлопцев через осыпь пытался уйти, а мне в министерстве после того так по ушам настучали, что до сих пор чешутся. Так и не удалось выяснить, кто его нанял. Ведь не ветром же ему карабин занесло, да не какой-нибудь, а "вепрь", потом продукты... Даже рация у него была. Выходит, кто-то очень солидный пацана на это дело спонсировал!
     - Ты вспомни, сколько у него желез нашли! Килограмма три, не меньше!
     - Никак не меньше, Людмила Алексеевна, - ответил вместо Стаса Барсуков, встал со стула и подошел к пакету. - Если в долларах, то около двадцати тысяч получается. Деньги солидные, и рисковать за них и впредь будут, это уж как пить дать! - Он повернулся к Дроботу:
     - Подключай угрозыск. Пусть берут Матвейчука за жабры. И объяснят ему популярно, по какой статье пойдет, если старые песни петь будет.
     Стас вышел из кабинета, прихватив с собой пакет. Барсуков вернулся на прежнее место, заглянул в какую-то бумагу, потом отодвинул ее в сторону и, чуть насупившись, посмотрел на Людмилу;
     - Как у вас дела, Людмила Алексеевна?
     - Что конкретно вас интересует? - Она нахмурилась. - Скорее, это я должна вас спросить, как обстоят дела с розыском раненого браконьера? И что с "манлихером"? Нашли владельца?
     - Пока никаких результатов. Раненый так нигде и не объявился, карабина "манлихер" с подобным номером в республике не существует, да, по правде, такой марки вообще не зарегистрировано. - Барсуков вновь пододвинул к себе бумагу, задумчиво посмотрел на нее, но читать не стал, накрыл ладонью и посмотрел на девушку. - Тут интересная штука получается, Людмила Алексеевна: где-то в середине августа, шестнадцатого числа, появился в столице нашей республики некий гражданин из Турции, по документам Асхат Э'ерлы, сотрудник музея естественной истории из города Марат, имеющий лицензию на отстрел одного марала и одной ланки, якобы на чучело. Таможню он прошел благополучно, причем, если судить по декларации, при нем был карабин "Штейер-Манлихер 5В5" в разобранном виде. И номер один в один с вашим трофеем. - Он прихлопнул бумагу ладонью. - Час назад мы получили это сообщение из республиканской таможни.
     Людмила с удивлением посмотрела на него:
     - Вы что, серьезно считаете, что в меня этот турок стрелял? Ерунда какая-то получается. Не в партизаны же он подался?
     - Стрелял в вас конечно же не турок. Но вопрос не в этом. Сейчас нас очень интересует, как этот карабин оказался у браконьеров. Есть все основания полагать, что турок территории нашей республики не покидал, и, боюсь, не по своей воле. К тому же, как стало известно в ходе оперативно-розыскных мероприятий, он не появлялся ни в комитете по экологии, ни в охотинспекции. Прошел сквозь таможню в аэропорту и исчез, испарился. Пока тревогу по этому поводу не поднимали, но турок должен был покинуть Россию почти три месяца назад. Мы сделали запрос в Москву, откуда он должен был вылететь в Анкару, но ответа пока нет. Ориентировки на все вокзалы отправили, но там тоже никого похожего не видели, вернее, если и видели, то просто-напросто не обратили внимания. Наружностью он явный кавказец. А сколько их по вокзалам шныряет... Поэтому нам остается только надеяться, что с ним не случилось ничего печального.
     - Судя по интонации, вы не исключаете этого? - уточнила Людмила.
     - Профессия такая, Людмила Алексеевна, - усмехнулся Барсуков. - Да и опыт какой-никакой имеется: раз карабин объявился, и без хозяина, причем весьма дорогой и для наших мест редкий, значит, хозяин с ним расстался и, заметьте, опять же не по доброй воле, потому что обязан был предъявить его на таможне при выезде из России. Вывод один: у турка неприятности, если не хуже...
     - Хорошо, - Людмила поднялась со стула и подала ему ладонь. - Вы очень толково объяснили, что дело с мертвой точки не сдвинулось и в перспективе ничего обнадеживающего не предвидится. Поэтому позвольте попрощаться, у меня на сегодня еще много дел запланировано, и я боюсь, что не управлюсь с ними до вечера.
     Барсуков пожал протянутую ему руку, но не отпустил ее, задержал в своих ладонях и тихо спросил:
     - Вы продолжаете сердиться на меня?
     - За что мне на вас сердиться? - Людмила с едва заметной усмешкой посмотрела на него и попыталась освободить руку. - Да и стоит ли вспоминать о том, что необходимо как можно скорее забыть?
     - Вы считаете, что это следует забыть? - Барсуков слегка сжал ее руку. - Вы хотите закрыть эту тему?
     - Терпеть не могу, когда начинают говорить намеками! - рассердилась Людмила и не совсем вежливо отдернула руку. - Да, я не хочу больше вспоминать ни о лавине, ни о...
     - О том, что мы провели ту ночь вместе?
     - Вас что-то озаботило по этому поводу? - Людмила язвительно улыбнулась. - Лично к вам я никаких претензий не имею.
     Барсуков улыбнулся:
     - А вот я имею претензии, но не к вам, а к ночи. Вы не находите, что она слишком быстро закончилась? И не оставила нам даже светлых воспоминаний!
     Он с удовлетворением отметил, что Людмила едва сдерживает гнев. Сузившиеся зрачки и раскрасневшиеся щеки выдавали несомненное желание хозяйки показать ему где раки зимуют. И он уже приготовился достойно встретить удар, что она вот-вот нанесет ему. Словесный, естественно. Он был уверен, что судьба Надымова ему не угрожает. Не станет же эта чудачка драться с ним, начальником районной милиции, да еще в кабинете его подчиненного?
     И на этот раз он оказался прав. Хотя и отметил, как она сжала руки в кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Но сдержалась. Знал бы этот несносный и самоуверенный мент, чего ей это стоило!
     - Простите, но я была о вас лучшего мнения, Денис Максимович! А вы, оказывается, такой же пошляк, как и все ваше окружение, - произнесла Людмила сквозь зубы. - И поэтому зарубите себе на носу: никаких общих воспоминаний у нас быть не может! Никогда! - Она нервно сглотнула, обвела взглядом кабинет и презрительно усмехнулась:
     - А что от вас ожидать? Здесь дух мента, ментом здесь пахнет! И дух этот, увы, никогда не выветрить! - Она шагнула к порогу, у дверей на мгновение замедлила шаг, еще раз окинула явно неуважительным взглядом сконфуженного подполковника и покинула комнату.
     А Денис удрученно покачал головой. Уязвленное самолюбие - плохой помощник в налаживании добрососедских отношений. И ведь поначалу он совсем не хотел ее обижать. Он стиснул голову руками. Почему в присутствии этой женщины он постоянно не только чувствует, но и ведет себя как последний идиот? Почему все его благие помыслы разбиваются о глухую стену недоверия, граничащего порой чуть ли не с откровенной ненавистью?
     Неужели виной тому единственный и почти невинный поцелуй, на который он решился той ночью?
     Ночью, которую, как ни силился, до сих пор не сумел забыть! И что такое эта девчонка сотворила с ним, если при одном ее появлении на пороге РОВД у него появилось с трудом подавленное желание схватить Стаса за шиворот и отправить куда-нибудь, откуда этот самоуверенный красавчик не смог бы дотянуться до барсуковской неуступчивой и строптивой соседки.

Глава 12

     До самого вечера в голове у Людмилы царил полнейший сумбур. Смятение, охватившее ее в тот момент, когда она увидела этот слегка угрюмый взгляд серых глаз, заставило сердце бешено забиться, а потом ускользнуть куда-то в пятки, когда рука Барсукова стиснула се ладонь и она прочитала в его глазах то, чего боялась более всего на свете.
     Девушка вздохнула, высунула голову из-под тулупа и огляделась вокруг. К вечеру снег идти перестал и ощутимо потеплело. Луна из-за сопок переместилась на ту половину неба, что простерлась над широкой поймой реки. Прибрежные заросли черемушника отбрасывали на дорогу причудливые узорчатые тени.
     Дорога вилась по льду реки, обходя промоины, припорошенные снегом наледи и незамерзшие опасные быстрины.
     Людмила села. Кутаясь в тулуп, она глядела на блестевшую в лунном свете, убегающую назад дорогу, на темные клочки сена, раструшенного по ней вперемешку с конским навозом.
     - Надо бы уже в Вознесенском быть, - недовольно сказал дед Банзай, которого она подрядила свозить ее на кордон в Корсаковку, - зря в деревне задержались, ох как зря! - Он шмыгнул носом, провел под ним огромной овчинной рукавицей и пробурчал:
     - По телевизору кино интересное после "Времени", а перед ним - "Поле чудес", а я тут с тобой маюсь. - Он прикрикнул на лошадь, но та и ухом не повела и продолжала так же мерно трусить по дороге в сторону Вознесенского, чьи далекие огни уже поблескивали сквозь густые прибрежные кусты и раскидистые ивы.
     - Маетесь, Федор Яковлевич, но не бесплатно!
     За тридцатку, что вы с меня содрали, и без "Поля чудес" можно обойтись. - Людмила сбросила с себя тулуп и потянулась. - Ох, и давно я уже на санях не каталась! Здорово-то как!
     - Опять небось в конторе бензина нет? - справился Банзай, щелкнул кнутом и вновь прикрикнул на лошадь:
     - А ну шевелись, волчья еда! - Пожаловался:
     - Вредная лошаденка, ни на кнут, ни на крик не реагирует, только если пару матюгов подпустишь, тогда, глядишь, шаг слегка прибавит.
     - А давайте обойдемся без мата, - попросила Людмила. - Я понимаю, что вам хочется быстрее до дому добраться, поэтому, так и быть, еще пятерку добавлю, за моральный ущерб, так сказать.
     Банзай хмыкнул и, обернувшись, усмехнулся:
     - Что, шибко богатой стала, если пятерками разбрасываешься? Или начальник твой расщедрился, вместо бензина на овес деньгу стал выдавать?
     - Как же, дождешься от него! - Людмила слегка прищурилась, вглядываясь в набегающие огни Вознесенского. - Все из собственного кармана, дорогой Федор Яковлевич. Правда, обещают оплатить.., когда-нибудь, если деньги в кассе появятся.
     Но и то не все, а сколько там на командировочные расходы приходится. А они ведь