ативному аресту за различные смелые поступки в состоянии алкогольного опьянения.
     Из-за двери раздавался громкий, слегка раздраженный голос Дробота, из чего Денис заключил, что тот не один. Тем не менее толкнул дверь и вошел в кабинет. Первым, кого он увидел, оказался Надымов, с неприкрытым негодованием взиравший на вальяжно раскинувшегося в своем кресле майора.
     Стас, несмотря на томный вид, инициативу разговора держал в своих руках, это Барсуков определил по нервному подрагиванию пальцев Игоря Ярославовича, в которых тот сжимал листок белой бумаги, густо усыпанный мелкими фиолетовыми буковками.
     - Денис Максимович, - раздраженно произнес Надымов и поднялся со стула, - как это ни странно, но мы не нашли взаимопонимания с вашим заместителем. Станислав Васильевич наотрез отказывается принять у меня заявление по поводу хулиганских действий Людмилы Ручейниковой.
     - Я так понимаю, Игорек, тебе страсть как хочется засадить ее в "клетку" на пару с каким-нибудь алкашом? - лениво сказал Дробот и притушил сигарету о край пепельницы.
     - Я хочу, чтобы восторжествовала справедливость! - Надымов поджал губы и с осуждением посмотрел на подполковника, молча устроившегося на стуле рядом с книжным шкафом, забитым пожелтевшими от времени бланками и засиженной мухами юридической литературой.
     - Справедливость? - ласково протянул Дробот и почти незаметно для глаз сменил позу. Безмятежный повеса и бонвиван в мгновение ока уступил место жесткому и упрямому оперу, которым Стас и был на самом деле, лишь иногда любивший изобразить из себя пресыщенного жизнью персидского кота. - Вы захотели справедливости, Игорь Ярославович? - Он пододвинул к себе кожаную папку, вынул из нее несколько листков серой бумаги и пробежался по ним глазами. - Будет вам справедливость! - Он прихлопнул листки ладонью и, перегнувшись через стол, пристально посмотрел на сморгнувшего от неожиданности Надымова. - Итак, сколько косуль вы добыли прошедшей ночью, господин хороший, подчеркиваю, незаконным способом, с применением механических транспортных средств и в ночное время?
     - На отстрел косуль у меня имеется лицензия...
     - Возьми эту лицензию и подотрись ею, сам знаешь где! - ласково улыбнулся Дробот и вновь посуровел взглядом. - По моим сведениям, у вас были лицензии на трех косуль, а положили вы не меньше десятка, потому что с пьяного куража палили почем зря... Вот у меня показания свидетелей, и учти: нескольких, которые представляют нам достаточно впечатляющую картину ваших похождений, гражданин Надымов, в компании с директором акционерного общества "Факел" Арцыбашевым и владельцем частного предприятия, известного всем как лесопилка, господином Ивантеевым. Вооружившись тремя карабинами, вы загрузились в принадлежащий лично вам, гражданин Надымов, "джип-грандчероки" и отправились ни близко ни далеко, а аккурат на известную всему Вознесенскому поляну в урочище Аян, где дети, возглавляемые гражданкой Ручейниковой, еще в сентябре соорудили специальные навесы-кормушки для косуль и маралов, на случай экстремальных погодных условий, когда вышеозначенные животные не в состоянии добывать себе корм из-под глубокого снега...
     - Мы охотились не на территории заповедника. - Надымов обвел хмурым взглядом Дробота, потом повернулся к Барсукову:
     - Товарищ подполковник, когда прекратится этот произвол в отношении уважаемых в районе людей? Я вам ответственно заявляю, что не намерен более терпеть оскорбления от вашего заместителя! Вы, вероятно, еще не в курсе...
     - Я в курсе, - перебил Барсуков. И уточнил:
     - Я уже в курсе ваших художеств, господин Надымов.
     И намерен более детально заняться этим делом, в частности выяснить, какой материальный ущерб нанесен государственному заповеднику Малый Айдат, на чьи средства были сооружены уничтоженные вами кормушки. Помимо этого есть еще одно существенное обстоятельство, которое характеризует вас не совсем положительным образом. - Подполковник поднялся со стула и, остановившись напротив Игоря Ярославовича, заложил руки за спину и задумчиво произнес:
     - Я так думаю, вы уже успели распределить мясо добытых вами косуль под видом баранины в принадлежащие вам магазины и, в частности, в колбасный цех? И документы о закупке мяса у вас имеются, и справки о прохождении ветэкспертизы, липовые, естественно...
     - Позвольте, - пухлые щечки Надымова побагровели, - на каком основании?..
     - На вполне законном, Игорь Ярославович, на вполне законном, - успокоил его Стас Дробот и, лениво потянувшись, окинул Надымова скучающим взором. - Грубо работаете, Надымов, грубо и нагло!
     Учтите, времена меняются, и ваши бывшие приятели кто на пенсии, а кто и того хуже, в местах не столь отдаленных. Местечко вам греют на нарах, скучают, болезные!
     - А вы меня не пугайте, майор! - Надымов побагровел еще сильнее и начал хватать ртом воздух. - От заявления я все равно не откажусь, но только дополню его рассказом о том, как меня пытались запугать начальник районного отдела внутренних дел и его заместитель. Через час это самое заявление, - он потряс измятой бумажкой, - ляжет на стол прокурора района, и посмотрим тогда, кто из нас больше пострадает!
     - Давай, дуй! - Дробот легким движением руки показал Надымову на дверь и заявил уже в спину разгневанному предпринимателю:
     - Слушай, правдоискатель, может, посоветуешься с прокурором и насчет тех десяти бочек спирта, которые вчерашней же ночью сгрузили в подвал твоей бывшей тещи в Сухановке, где, по оперативным данным, действует подпольный заводик по производству бодяжной водки?
     - Какой заводик? - прошептал растерянно Надымов и застыл на пороге, не решаясь переступить его.
     - По всем расчетам, - Дробот посмотрел на часы, потом на Надымова, - мои ребята уже опечатали его и с минуты на минуту доставят твою разлюбезную бывшую тещу в сей кабинет. Представляешь, что она скажет, когда вы встретитесь здесь лицом к лицу? Ты же ей полную безопасность и неприкосновенность обещал, и вдруг такой конфуз!
     - При чем тут я? - вскричал Надымов и вновь вернулся к столу. - Никаких отношений со своей бывшей тещей я не поддерживаю и ни о каких заводиках понятия не имею!
     - Полностью с тобой согласен, - склонился в ехидном поклоне Дробот и вновь перешел на "вы", - о заводике вы не знаете, и откуда фальсифицированная водка в ваши торговые точки поступает, тоже ни сном ни духом. Ох, Надымов, Надымов, - покачал он головой и преувеличенно тяжело вздохнул, - мы ведь с вами в одном классе учились, не подозревал, что вы настолько тупой и ограниченный гражданин...
     - Хорошо, я понимаю, чего ты добиваешься. - Надымов медленно разорвал заявление на мелкие кусочки и высыпал их горкой на стол перед начальником криминальной милиции. - Черт с ней, с Людмилой! - Он перевел дух. - Но про заводик ничего не докажете! Здесь я чист как стеклышко!
     - Вали-ка ты отсюда кулем, Игорек, пока я добрый и тещенька твоя не прибыла! Глазоньки тебе она уж непременно постарается выцарапать, нутром чую, потому как с детства знаком с ее гнусной натурой!
     Надымов вновь побагровел, но ничего не сказал, лишь махнул с досадой рукой и покинул кабинет.
     - Я смотрю, ты, как всегда, опередил события, Станислав Васильевич, - улыбнулся Барсуков. - А что теперь прикажете делать с этой самой гражданкой Ручейниковой, которая дожидается меня у дверей кабинета?
     - А я предлагаю пойти на компромисс. Штрафанем ее рублей на двадцать, чтобы неповадно было морды бить в присутствии начальства, а вообще-то советую с ней познакомиться поближе.
     Верная подруга моей Тоньки и весьма оригинальная особа. Никакого внимания к собственной внешности, но в то же время одна из самых красивых девок в селе. И не замужем, учти, начальник!
     Правда, где-то жених сшивается, но никто его не видел, и, на мой взгляд, это просто индивидуальное средство защиты, вроде противогаза, от нежелательных ухажеров.
     - Красивая, говоришь, и оригинальная? - усмехнулся Барсуков. - Честно сказать, мне обратное показалось. Весьма дерзкая и неприятная девица.
     Вздорная и недалекая...
     - Ну-ну, - рассмеялся Дробот, - насчет дерзкой полностью согласен, а вот что касается всего остального, то это весьма проблематично! Ладно, не журись, Денис Максимыч! Пошли знакомиться! - Он поднялся из-за стола и удрученно вздохнул, кивнув в сторону окна, за которым обиженный Игорь Ярославович что-то нервно выговаривал своему водителю. - Ох, чует мое бедное сердце, не кончится эта история с мордобитием хеппи-эндом, попьет нашей кровушки Надымов, и когда уж только захлебнется от жадности, кровопивец!
     Барсуков промолчал, но одарил своего зама мрачным взглядом и первый вышел из кабинета.

Глава 3

     - Нет, Людка, с тобой точно каши не сваришь! - Антонина прошлепала босыми ногами по кухне и остановилась напротив подруги, уперев руки в бока. - Ты только посмотри на себя! Разве ты похожа на передовую сельскую интеллигенцию, на представителя науки, наконец? - Она удрученно покачала головой, наблюдая, как Людмила молча раздевается и определяет многострадальный бушлат на вешалку. - Стас только что звонил, на тебя жаловался. Что ты на его нового начальника взъелась? Чего вы с ним не поделили?
     - Препротивный товарищ этот новый начальник, грубый и неотесанный мужлан. - Людмила опустилась на табуретку у порога и протянула ноги все в тех же желтых носках с черными от грязи подошвами к печной дверке.
     Антонина с еще большим удивлением уставилась на ее ноги:
     - Боже, Людка! Ты почему босиком? Или в милиции тебя разули, чтобы не сбежала, а ты...
     - Естественно, сбежала! - Подруга с досадой посмотрела на нее. - Перекусила зубами решетки, на собственных колготках спустилась по отвесной скале и, подстрелив из пальца двух ментов, сумела уйти от погони. Ну что, спрячешь меня на некоторое время от своего злыдня Стаса? А потом в багажнике автомобиля переправишь за границы родной республики, в Минусинск, например, или дальше, в Туву.
     - Ох, Людмила, Людмила, - улыбнулась Тонька, - хватит уже зубы мыть. Пододвигай лучше табурет к столу, я тебя кормить буду. В милиции небось ужином не угостили?
     Она засуетилась около плиты, забренчала крышками кастрюль, не переставая корить подругу:
     - Сколько раз я тебе говорила, чтобы не связывалась с этим толстым отродьем. Стас говорит, еле отмазал тебя сегодня. Надымов крепко взъярился, даже хотел к прокурору идти жаловаться!
     - Брешет он, пугает только, - сказала Людмила устало, - он меня больше прокурора боится. А с заявлением в милицию потому пришел, чтобы нового начальника прощупать, посмотреть, чем тот дышит.
     - И чем же, если не секрет, он дышит? - полюбопытствовала Антонина, придвигая к ней тарелку с борщом.
     Людмила задумчиво повертела в руках ложку и усмехнулась:
     - Скверно он дышит, Тонечка, ох как скверно!
     Штраф мне надышал. Небольшой, правда, в двадцать рублей всего, но не это самое страшное. Завтра мне со школьной директрисой придется объясняться за пропущенные уроки, а ты знаешь, какие у нас с ней отношения.
     - Ладно, ешь пока, а после решать будем, как дальше жить. - вздохнула Тонька и опустилась перед подругой на колени. - Давай носки снимай! А то весь пол мне затоптала.
     Через пару минут Людмила отодвинула от себя пустую тарелку, потянулась к блюду с пирожками и опомнилась, лишь когда и оно опустело. Девушка сконфуженно улыбнулась и развела руками:
     - Прости, Тоня! Даже не заметила, как все съела! Наверно, опять без ужина тебя оставила?
     - Не беспокойся, я твои таланты знаю, поэтому пирогов и на свою долю, и на Стаськину оставила, - успокоила ее подруга.
     - Выходит, я не вовремя! - всполошилась Людмила - Ты Стаса ждешь?
     - Да я его каждый день жду, подруга, - вздохнула Антонина. - Но сама знаешь, как часто он заглядывает. Нет мужика, но и Стас тоже не мужик! В кои-то веки забежит, супу похлебает, смотришь, а у него уже глаза закрываются. До постели еле-еле доплетется - и вся любовь! На кой ляд мне такие отношения?
     Я неделю его выглядываю, машину где увижу, сердце замирает, а он придет, наестся до упора, хорошо еще, если в щечку поцелует, спасибо, дескать, Тонечка, - и на боковую. Ни ласки тебе, ни внимания.
     Проплачусь у него под боком, а что толку?
     - А может, вам пожениться?
     - Чтобы он со мной по обязанности спал? Ну уж нет! Лучше соберусь я как-нибудь с духом да устрою ему от ворот поворот. И замуж выйду, например, за Пашку Иватеева, по крайней мере всегда с дровами буду. Давно он меня за себя зовет.
     - И ты решишься променять Стаса на эту обезьяну?
     - А что мне остается, Людочка? Лучше уж с обезьяной спать, чем с милиционером. У него вся энергия на преступников уходит, а на меня уже ничего не остается. А Ивантеев - он шустрый, так и скачет, так и скачет, как мартышка по веткам, - усмехнулась Антонина и вдруг уткнулась лицом в плечо подруги. - Что толку от красивого мужика, если он ни богу свечка, ни черту кочерга... Это сейчас он хоть немного побаивается, что брошу его, где ж еще он на дурничку брюхо свое будет набивать, а распишемся - совсем обнаглеет, скажет, теперь уж никуда не денется.
     - Да-а, дела что сажа бела! - Людмила погладила подругу по голове. - А мне кажется, зря ты паникуешь: любит он тебя, просто работа у него такая.
     - А мне от этого легче? - Антонина подняла голову и сердито сверкнула глазами. - Если появится сегодня, то с ходу вопрос ребром поставлю: или я, или работа его поганая!
     - А если он все-таки работу выберет?
     - А я, думаешь, сомневаюсь в этом? Она же для него и мать, и жена, и любовница. Мент проклятый! - выругалась Антонина и вытерла кулаком глаза. - Совсем у меня крыша от него поехала! - И разрыдалась окончательно. - Люблю я его, Мила, просто спасу нет, как люблю! Позвонит на работу, жди, мол, вечером, и я тут же все, готова, поплыла от счастья, ничего не вижу, не слышу, через десять минут на часы пялюсь, когда уж можно будет домой бежать. А дома тоже покоя нет: под окнами туда-сюда бегаю, все слушаю да выглядываю, не подъедет ли. И хорошо, если, как обещал, вечером придет, а то ведь и под утро завалится - ни рожи ни кожи от усталости, а зачастую, бывает, только пообещает... - Она махнула рукой и опять обняла Людмилу за плечи. - Совет мой тебе, подружка, никогда не влюбляйся в милиционера, если лишних переживаний не хочешь.
     Людмила усмехнулась:
     - Вот уж на это точно не надейся! Я Вадика ни на какую милицейскую рожу не променяю, пусть она хоть золотой будет, или серебряной, или такой красивой, как у твоего драгоценного Стаса.
     - Ну, это ты зря про рожу-то! - обиделась вдруг Антонина. - Сама знаешь, что сейчас в райотделе ни одного подонка не осталось, с которыми ты прежде воевала. Всех разогнали! Пара алкашей, правда, еще имеется! Но Стас говорит: Барсуков им предложил по собственной инициативе рапорты написать, пока дело до греха не дошло.
     - Тоня, а за что его Барсом прозвали? - Людмила налила себе чаю из самовара и взяла из вазочки карамельку. - Шибко крутой, что ли?
     - Говорят, что крутой! Стас с ним вместе в Высшей школе милиции в Омске учился, правда на курс младше, так такие легенды о нем рассказывает! Девки за ним гуртом бегали, в волейбол, в футбол как бог играл, чемпион по боксу... И опером был классным. - Антонина вздохнула. - Милицейская, как ты говоришь, рожа, а школу и академию с красным дипломом закончил. И звание досрочно по приказу министра получил. В тридцать пять уже подполковник. Это для тебя что-нибудь значит? Голова, выходит, у него соображает.
     - Возможно, и соображает, только что ж он После академии и вдруг в нашу дыру согласился поехать?
     Или успел проштрафиться?
     Антонина посмотрела на подругу и, присвистнув от удивления, покрутила пальцем у виска:
     - Ты точно не от мира сего, Людка! Вся деревня уже в курсе, почему он сюда приехал.
     - Ну, так будь добра, доведи до сведения своей непутевой подруги эти сплетни.
     - Это не сплетни, - рассердилась вдруг Антонина. - Говорят, об этом даже в газетах писали. Самого Барсукова жена лет пять назад бросила и замуж за какого-то банкира выскочила. Сына с собой забрала... А прошлой зимой этого самого банкира в машине вместе с женой и грохнули. Сынишка Дениса Максимовича только по счастливой случайности спасся. Его из машины взрывом выбросило.
     Тяжелая контузия, сильные ушибы, но жив остался.
     Сейчас он в санатории вместе с дедом, отцом Барсукова. И все бы хорошо, да только не разговаривает мальчонка - то ли контузия на него повлияла, то ли до сих пор от шока прийти в себя не может.
     - О господи! - Людмила вздохнула. - Бедный ребенок! Выходит, Барсуков из-за сынишки сюда приехал? - Ну, наверно, не только из-за него. - Антонина внимательно посмотрела на нее. - Стас по секрету мне сказал, что Барсуков тех поганцев брал, которые взрыв устроили, и, кажется, не слишком благородно с ними обошелся. А поначалу ему в городе хорошую должность предлагали...
     - А сколько мальчику лет?
     - Точно не знаю, но вроде лет шесть-семь.
     - Господи, маленький совсем! - вздохнула Людмила.
     Антонина покосилась на нее:
     - А теперь скажи, по-честному только, как тебе его папаша показался?
     Людмила недовольно поморщилась:
     - Опять ты за старое! Я же сказала: весьма неприятный тип. Мрачный, смотрит исподлобья...
     Антонина закинула руки за голову и неожиданно громко рассмеялась:
     - Мрачный, говоришь? А что ж тогда этот неприятный тип самолично тебя до моего дома довез?
     - И до сих пор подобного порыва простить себе не может. Он, похоже, это из элементарной вежливости предложил и, поверь, даже зубами заскрипел от огорчения, когда я вдруг взяла да согласилась!
     - Ох и дура ты все-таки, Милка, любые души прекрасные порывы готова осмеять и извратить самым непотребным образом. Потому и шарахаются от тебя мужики, что ты им никакой свободы слова и действия не позволяешь.
     - У меня жених есть. - Людмила с неприязнью посмотрела на подругу. - Можешь что угодно по этому поводу думать, но я люблю Вадика и не собираюсь крутить за его спиной сомнительные романы.
     - Ну, как же, как же, в школе учились и кое-что из классики помним: "Но я другому отдана, и буду век ему верна...". Интересно, твой Вадим тоже посторонних женщин избегает или как?.. - Антонина с явно преувеличенным интересом заглянула в глаза подружки. - Сколько ему? Тридцать есть уже? Даже тридцать два? И как ты думаешь, он в вашу супружескую постель абсолютным девственником ляжет?
     - Антонина, - подруга грозно посмотрела на нее, - иногда мне хочется тебя удавить!
     - А мне тебя! - не растерялась Тонька. - Такой классный мужик в селе появился, а ты на него - ноль внимания, фунт презрения! Да твой Вадик ему и в подметки не годится! Смотри, подруга, брошу я своего криминалиста и вплотную займусь этим Барсуковым. Что-то глаз у меня на пего разгорелся!
     - Это твое личное дело! - сухо сказала Людмила. - Смотри только, чтобы спираль не перегорела от чрезмерного усердия, а то придется в темноте не глазами сверкать, а тем фонарем отсвечивать, что Стас не преминет тебе навесить, когда о твоих новых интересах прознает.
     - А ты за меня не бойся! - рассердилась Тонька. - Не хочешь любовь с милицейским начальством крутить - твое дело. Думаю, с этим у него и без тебя не заржавеет. Вон ко мне в дружину уже десять новых девок записались. Даже Надька из детсада рысью прибежала, свой священный долг исполнить, а попутно, если получится, начальника РОВД закадрить. А мне что, пусть пытаются, главное, теперь никаких проблем с дискотеками не будет - вон сколько добровольных помощниц появилось.
     - Что ж, этот Барсуков и на дискотеки твои ходит? - ехидно справилась Людмила.
     - Естественно! Танцевать не танцует, но время от времени появляется, контролирует ситуацию, общается с народом и тут же проверяет, как милицейский наряд службу несет. Да, к слову, - Тонька посмотрела на часы, озабоченно покачала головой, но тут же перевела взгляд на подругу, - завтра мы с ним к