вавшись, тяжело упал на мешанину из камней и снега вместе со свившейся в кольца веревкой. Павел помог ему подняться.
     - Как ты?
     Дмитрий, шатаясь из стороны в сторону, проговорил, задыхаясь:
     - Крючья, где крючья? Попытайся найти их.
     Павел пошарил в снегу и нашел три из четырех крючьев. Один, как он ни искал его, куда-то запропастился. Дмитрий мрачно усмехнулся:
     - Падать мне не впервой, но на этот раз обошлось синяками. И главное, хорошо, что упал, а то пришлось бы оставить крючья в скале, а они еще нам пригодятся. А вообще-то надо держаться подальше от скал - без кошек нам по ним не пройти.
     Павел и сам до самых глубин своей души был согласен держаться подальше от скал, но вслух ничего не сказал. Только подобрал веревку. Закрепил ее одним концом на поясе и из-под ладони посмотрел на перевал, столь же далекий и недосягаемый, как и утром.
     Дмитрий проследил за его взглядом, перехватил покрепче ледоруб.
     - Идем дальше, время не терпит.
     Он опять шел первым, прощупывая путь ледорубом. Павел обратил внимание, что он сократил интервалы в связке и удвоил веревку. Теперь они шли на достаточно близком друг от друга расстоянии, и Дмитрий все чаще и чаще подгонял Синяева, так как тот опять стал отставать, отчего веревка постоянно натягивалась и задерживала Незванова.
     Они давно уже шли не по прямой, то и дело обходя скальные стенки, огромные нагромождения камней, внушительные трещины или просто ледяные катушки, которые почему-то никаких ассоциаций с детством не вызывали. Часто приходилось возвращаться и искать более удобные и безопасные проходы между скал. Однажды, когда они добрых полчаса блуждали в лабиринте из камней и льда, Павел вдруг потерял всяческую ориентировку и с отчаянием подумал, что им уже никогда не выбраться из этого дьявольского скально-ледяного плена.
     Где-то на середине пути к перевалу, поел? нескольких бесплодных попыток обойти очередную трещину, Дмитрий подвел своих спутников к ее краю и объявил:
     - Перебираться будем здесь. Другого выхода нет.
     В этом месте находился нанос снега, соединивший два края трещины, - узкий и ненадежный снежный мостик. Павел заглянул вниз и невольно отшатнулся: дна он не увидел. Дмитрий проговорил за его плечом:
     - Снег нас выдержит, если мы будем ползти, чтобы распределить вес на большую площадь. Тебе придется идти первым.
     Синяев в смятении уставился на хлипкую снежную перемычку:
     - Я не пойду на ту сторону. Что я, с ума сошел?
     Павел, хотевший было сказать что-то подобное, услышав эти слова от Синяева, устыдился своего малодушия.
     - Ты будешь делать то, что тебе приказывают! - рявкнул он, адресуя эту фразу не столько Синяеву, сколько самому себе.
     Дмитрий опять удлинил интервалы в связке, чтобы каждый мог спокойно преодолеть четырехметровое расстояние, и Павел первым подошел к трещине.
     - Не на коленях, а по-пластунски, - приказал Дмитрий.
     Павел почувствовал, что каждая жилочка в нем натянута как струна, готовая вот-вот лопнуть от перенапряжения. Он лег на живот и, вспоминая, чему его учили в армии, извиваясь, пополз. Он двигался вперед и видел, как по краям перемычки с шелестом осыпается и пропадает в пропасти снег. Сзади него вилась веревка, но он представлял, с какой силой его шибанет о скалы, если мост рухнет. И все-таки постарался не показать свою радость, когда ощутил себя на другом краю трещины, где некоторое время лежал, задыхаясь и обливаясь потом. Затем встал на колени и помахал рукой оставшимся на противоположном краю.
     - Все в порядке? - спросил Дмитрий.
     - Как в аптеке, - ответил Павел и вытер пот со лба, такой обильный, каким не потел даже в бане.
     Теперь была очередь Синяева переползать над трещиной, но он, затравленно глядя на мост и отступив на шаг назад, истошно прокричал:
     - Какого черта! Сюда вы меня не загоните!
     - Тебя же, идиот, страхуют с двух сторон веревками, - сказал спокойно Павел, - ты и захочешь свалиться - не свалишься. Правда, Дима?
     - Конечно, - подтвердил Незванов и подступил к Синяеву, - давай, не тяни время!
     Но тот отскочил еще дальше и выставил перед собой ладони, словно защищаясь от нападения. Павел сплюнул на снег:
     - Ладно, черт с ним! Перебирайся сюда, а этого придурка оставь на той стороне!
     Синяев закричал еще истошнее:
     - Вы не должны бросить меня! - Он схватил Дмитрия за грудки. - Вы обязаны...
     - Ничего мы тебе не должны и ничем не обязаны. - Дмитрий оторвал его от себя. - Последний раз предупреждаю: или ты сейчас ползешь, или...
     - Господи! - Синяев перекрестился и подошел к трещине. На его лице был написан такой нечеловеческий ужас, что на мгновение Павлу даже стало жаль его.
     - Ложись на живот! - скомандовал Дмитрий.
     Синяев медленно опустился на колени и коснулся ладонями снега, словно проверял прочность перемычки.
     - На живот! - рявкнул теперь уже Павел.
     Синяев покорно опустился на живот и стал медленно ползти. Его трясло от страха, и дважды он останавливался, когда снег с сухим шорохом осыпался вниз. По мере приближения к Павлу его движения убыстрялись. И вдруг, не выдержав, он встал на четвереньки и почти побежал.
     - Кому сказал - ложись, козлина! - завопил Павел.
     Вверх взвился столб снежной пыли. Синяев с разбегу врезался в Павла и сбил его с ног. Мост с шумом рухнул в трещину, по горам прокатилось глухое эхо.
     Когда Павел поднялся на ноги, то сквозь пелену оседающей снежной пыли увидел растерянно взирающего на них Дмитрия.
     Павел резко повернулся и схватил Синяева, который лежал на снегу, широко раскинув руки, будто обнимая вновь обретенную земную твердь, за шиворот. Вздернув его вверх, он дважды врезал ему кулаком по лицу и прокричал, задыхаясь от гнева:
     - Сука! Самая последняя сука! Ты что наделал?!
     Голова Синяева мотнулась из стороны в сторону, в глазах была одна пустота. Павел отпустил его, и Синяев свалился на снег, бормоча что-то бессвязное. Ударив его еще раз ногой и выругавшись от отчаяния, Павел повернулся к Дмитрию:
     - Что же теперь делать, черт возьми?
     Дмитрий невозмутимо поднял ледоруб. Нацелив его как копье, приказал:
     - Отойди!
     Размахнувшись, он перебросил ледоруб через трещину, и тот вонзился в снег рядом с Павлом.
     - Вгони его в снег как можно глубже, - попросил Дмитрий. - Попробую перебраться с помощью веревки.
     - Речь идет о твоей жизни, - сказал глухо Павел, - поэтому, может, стоит придумать что-нибудь другое?
     - Ничего тут лучше не придумаешь, - оборвал ею Дмитрий, - мне не впервой перебираться через трещины таким образом. Страхуй меня тщательнее, и все обойдется.
     Павел начал закреплять ледоруб в снегу, ясно сознавая, что речь идет не только о жизни Дмитрия. Случись что с Незвановым, ему ни за что не выбраться отсюда, тем более привести помощь Таранцеву. Да еще этот ублюдок Синяев в придачу.
     Как гиря на ноге у каторжника.
     Он вогнал ледоруб в снег на три четверти и проверил, крепко ли он держится. Затем подошел к Синяеву, до сих пор тихо поскуливающему на снегу, снял с него веревку и перебросил конец Незванову.
     Дмитрий обвязался им и сел на край трещины.
     Вниз, в пропасть, он смотрел так же спокойно, как если бы сидел в кресле на балконе дома, распивая чаи и разглядывая прохожих на тротуаре.
     Павел закинул свою часть веревки за поясницу, намотал ее на локти и сел, упершись подошвами в основание каменного выступа метрах в двух от края трещины.
     - Если что, я тебя удержу, - пообещал он Дмитрию, по правде не слишком в это веря.
     Дмитрий натянул веревку, подергал ее и остался доволен.
     - Подложи что-нибудь под нее, чтобы не перетерлась.
     Павел стянул с себя вязаную шапочку и подоткнул под веревку там, где она соприкасалась с обледеневшим краем трещины.
     Дмитрий опять потянул веревку, смерил на глаз расстояние, нашел на противоположной стене трещины точку своего соприкосновения с ней и оттолкнулся руками.
     Павел увидел, как он нырнул в пропасть. Веревка резко натянулась, впилась в спину, и он уже хотел позвать на помощь Синяева, боясь, что сейчас полетит вверх тормашками вслед за Дмитрием. Раздался стук - ботинки журналиста ударили по стене трещины. Веревка не ослабла, с облегчением ощутил Павел, значит, выдержала натяжение. Он потянул веревку вверх, помогая Дмитрию вскарабкаться по стене. Но казалось, прошла целая вечность, прежде чем его голова появилась над краем трещины. Павел подхватил его под мышки и помог выбраться наверх. Дмитрий сел, вытирая пот со лба, неподалеку от края. Павел обнял его, стараясь сдержать слезы, которые так и норовили брызнуть из глаз. Он хлопал товарища по спине и шептал прерывающимся от пережитого волнения голосом:
     - Димка, ну ты молодец! Ты просто герой!
     Дмитрий отстранил его и окликнул Синяева:
     - Петр Григорьевич, вам не кажется, что вы не слишком хорошо поступили?
     Павел опешил от подобной деликатности. Он подошел и навис над Синяевым, широко расставив ноги и заложив руки в карманы куртки. Смотрел он на Синяева, а обращался к Дмитрию:
     - Ну что прикажешь делать с этим негодяем, Дима? Он же собственными руками заколачивает гвозди в наш гроб. - Павел схватил Синяева за воротник куртки и подтащил к краю пропасти. Тот не сопротивлялся, только по-рыбьи таращил бессмысленные от смертельного страха глаза. - Думаю, что здесь его путь и закончится.
     Синяев задергал губами, порываясь что-то сказать. По его лицу потекли слезы. Видно, понял, что Павел на этот раз не шутит.
     - Брось, Паша, - сказал брезгливо Дмитрий, - неужели ты убьешь беззащитного?
     - Только так, а не иначе, - отрезал Павел, - потому что думаю не только о нас с тобой, но и о тех, кто ждет нашей помощи. А этот спятивший ублюдок всех нас угробит.
     - Паша, Паша!.. - Синяев начал хватать его за руки, потом устремил умоляющий взгляд на Незванова:
     - Дима, не позволяйте ему убить меня. Я заплачу, я за все заплачу... У меня много денег, у меня очень много денег... Доллары...
     - Заткнись, - устало сказал Дмитрий, - и заткни свои деньги в задницу!
     Павел мстительно ухмыльнулся:
     - А может, следует эксперимент провести, а, Дима? Пусть повторит твой путь туда и обратно? - И, заметив, как побледнел Синяев, рассмеялся:
     - Что, кишка тонка, ублюдок?
     - Оставь его в покое, Паша, - сказал Незванов. - Бог ему судья.
     Павел нехотя отпустил Синяева:
     - Ладно, пусть пока живет. Но ты еще увидишь, кто из нас прав. Этот тип из той породы, что только под себя гребет. Ничего хорошего от таких не жди. - Он махнул рукой и повторил:
     - Пусть живет. Видно, от него нам по гроб жизни не отделаться.

Глава 23

     Артем никак не мог найти свою фляжку. Сначала он подумал, что оставил ее в штольне, в которой они провели первую ночь, и украдкой тщательно проверил каждый закуток, заглянул за каждый камень, но фляжки так и не обнаружил. И решил, что, вероятно, выронил ее, когда тащил пьяного Синяева, а может, когда стрелял из арбалета по грузовику или когда купался в озере...
     Потеря страшно огорчила его. Он чувствовал себя спокойнее, когда рядом находилась полная фляжка.
     Понимание того, что он, Артем Таранцев, мог в любой момент взять ее и отхлебнуть глоток, как ни странно, помогало ему преодолевать соблазн. Но сейчас он почувствовал вдруг подзабытую за последние дни почти болезненную потребность выпить и получить возможность долгожданного, воистину благословенного облегчения и забытья.
     В общем, он был не в духе, хотя ночь прошла спокойно, и после неудачной попытки поджечь мост ничего не случилось. И теперь, с наступлением утра, он размышлял, получится ли доставить камнемет к мосту незаметно для противника. Для этого требовалась мужская сила, а ее численность после ухода Пашки, Незванова и Синяева значительно сократилась. И если мужчины займутся камнеметом, то позиция у моста останется совершенно незащищенной. Надежды на то, что противник успокоится и уберется восвояси, не было никакой.
     Скорее они выжидали, когда подвезут новые доски, а это могло случиться и через час, и через два дня.
     Давно уже Артему не приходилось гадать о том, что происходит сейчас во вражеском стане, чтобы расцепить соотношение сил и возможностей, поэтому, видно, и захотелось ему с такой неимоверной силой выпить и избавиться от постоянного напряжения, которое измотало его и духовно, и физически.
     Он услышал, как скатился камешек за его спиной и, обернувшись, увидел подходившую к нему Ольгу. Артем махнул ей рукой, чтобы оставалась на месте, и, пригнувшись, пробрался к ней между камней.
     - Иди позавтракай. - Она ткнулась губами в его щеку, а когда он потянулся к ней, положила ему ладонь на грудь и слегка оттолкнула от себя. - Артем, не стоит всем демонстрировать наши отношения.
     - Наши отношения? - удивился Таранцев. - Разве мы вступили в какие-то отношения? Или я заспал и ничего не помню?
     - Не язви, - рассердилась Ольга, - может, я не правильно выразилась, но я не хочу, чтобы...
     - Чтобы - что? - Он резко притянул ее к себе за талию и повторил уже более настойчиво:
     - Ты не хочешь, чтобы - что?
     - Отвяжись, Таранцев!
     Она ударила его по рукам, что скользнули с талии ей на бедра, но он удержал женщину и, слегка оторвав от земли, прижал к себе и начал покрывать поцелуями лицо и шею.
     - Таранцев, - ахнула Ольга сдавленно и обхватила его плечи руками, - опусти меня сейчас же!
     Он осторожно опустил ее на землю, но накрыл ладонью грудь и опять потянулся к ее губам, раздвигая их языком, а когда она попыталась вывернуться, слегка прикусил нижнюю губу, а ладонями подхватил ее под ягодицы и прижал к своим бедрам.
     - Артем, - простонала Ольга умоляюще, - пожалуйста, прекрати! Не дай бог, кто увидит...
     - Хорошо. - Он покорно отпустил ее и виновато сказал:
     - Прости, потерял голову, еще секунду - меня бы и танком от тебя не оттащили бы.
     - Агнесса обнаружила у себя несколько разовых пакетиков растворимого кофе. - Стараясь не смотреть в его сторону, Ольга пригладила растрепавшиеся волосы, заправила в джинсы выбившуюся рубашку. - Решили, что это для тебя и Шевцова.
     Малеев молодой, чаем обойдется, у Юрия Федоровича и Аркадия Степановича проблемы с давлением, а вам пока здоровье позволяет.
     - Ну спасибо, - Артем обнял ее за плечи и вновь притянул к себе, - выходит, в моем здоровье ты не сомневаешься? А может, стоит все-таки проверить, сегодня вечером например?
     - Ты приглашаешь меня на свидание? - спросила Ольга тихо и посмотрела ему прямо в глаза.
     - Приглашаю. - Он сорвал крошечный одуванчик, проклюнувшийся между камней, и протянул ей. - Приходи после девяти к тому месту, где нас первый раз обстреляли.
     - Первый раз обстреляли... - произнесла она задумчиво и поднесла одуванчик к губам. - Раньше меня приглашали на свидание или к станции метро, или в парк... Но знаешь, Таранцев, на это свидание я приду с самым большим желанием и охотой. - Она опять быстро поцеловала его в щеку и подтолкнула в направлении их ночного убежища. - Иди давай, а я останусь, понаблюдаю.
     Что-нибудь за ночь произошло?
     Он покачал головой:
     - Пока все спокойно. Но они по-прежнему там, поэтому будь осторожна. Не высовывайся, а то они снесут тебе голову.
     Артем замолчал. Он вспомнил об ушедших, и ему показалось, что прошла целая вечность, как они распрощались с Пашкой и Незвановым, а ведь еще и суток не миновало. Он обвел взглядом белеющие прямо перед ним вершины Тагульскою хребта, будто пытался разглядеть пробирающихся где-то там, среди снегов и скал, людей, но лишь удрученно вздохнул и выругался про себя. Никогда и ни за что не простить ему той своей минутной слабости, когда позволил Пашке оставить на борту двух поганцев азеров.
     И еще ему не хватало Шевцова, его трезвости и рассудительности. Изготовление камнемета отняло у него человека, которого Артем - редкое исключение за последнее время - мог с полным на то основанием назвать своим другом. С Шевцовым он мог обсудить любую ситуацию, любую проблему, и не с тем, чтобы переложить на него часть ответственности, а чтобы самому лучше понять, что происходит на самом деле. И тогда он рассказал Ольге о том, что озабочен, как доставить камнемет к реке. К его удивлению, она все поняла и немедленно откликнулась:
     - Я тоже помогу спускать камнемет к мосту.
     Кое-какая силенка имеется. А что касается наблюдения, то не беспокойся, Агнесса и Надежда вполне справятся с этим. К тому же мы всегда сумеем прийти к ним на помощь, если с того берега начнут стрельбу.
     - Что ж, придется рискнуть, - сказал Артем медленно и пристально всмотрелся в противоположный берег. - Не нравится мне это затишье, не иначе, замышляют что-то, сволочи! Но делать нечего, надо идти в мастерскую, и чем раньше, тем лучше.
     - Отправь сюда женщин, а я буду, ждать тебя у озерка, - сказала Ольга и улыбнулась. - Смотри только, чтобы они не заговорили тебя до смерти.
     Чует мое сердце, еще пара дней, и ты станешь для них национальным героем.

***

     Артем вошел в убежище и с удовольствием взял в руки кружку с горячим кофе, пусть растворимым и пахнущим пережженной пробкой, но достаточно приличным на вкус. Между глотками он изложил женщинам свой план и заключил:
     - Очень многое ложится на ваши плечи. Поверьте, я ничем не могу помочь вам, разве только морально. На некоторое время мы оставим вас одних, потому что будем заняты с камнеметом.
     - Ничего страшного, - сказала Агнесса и приобняла Надежду Антоновну. - Мы с Надюшей - опытные бойцы и праздновать труса больше не собираемся.
     Чекалина смущенно улыбнулась:
     - Нам не из чего выбирать, Артем! Сейчас при любом раскладе они нас не пощадят. Так что будем сражаться, и если потребуется убивать - будем убивать!
     - Мы оставим два арбалета, зарядим их, но выстрелить вы сможете только два раза, потому что зарядить вторично просто не сумеете. Если начнется работа на мосту, выпускайте оба болта и отходите к лагерю как можно быстрее. - Артем вздохнул и печально улыбнулся внимательно слушающим его женщинам. - Если повезет, выстрелы их немного задержат и мы сумеем подготовиться к обороне. И ради бога, не собирайтесь в кучку, стреляйте из разных точек. Они уже хорошо изучили все наши излюбленные места.
     Поднимаясь к мастерской, Артем безостановочно прокручивал в голове варианты того, что может случиться в его отсутствие у моста. Он привык держать ситуацию под контролем, а тут, вдруг оставил позицию на двух практически безоружных женщин.
     И хотя он понимал, что теперь просто нет другого выхода, но всю дорогу тревожно прислушивался, не донесутся ли выстрелы со стороны реки. Он даже не оставил им автомат, потому что ни Агнесса, ни Надежда Антоновна понятия не имели, как из него стрелять, да и какой урон могут нанести противнику пули, выпущенные неопытным стрелком? Напряжение в нем продолжало расти и не ослабло даже тогда, когда ему навстречу из мастерской вышли Шевцов и Каширский.
     - Ну что, благополучно ушли ребята и наш общий друг Синяев? - спросил, усмехаясь, Шевцов.
     - Ушли, - ответил Артем и оглянулся в сторону Тагульского хребта. - Думаю, сегодня они подойдут к перевалу, по крайней мере, будем на это надеяться. - Он обошел вокруг камнемета, одобрительно хмыкая и покачивая головой. - А вы неплохо поработали! Каюсь, думал, вы не успеете к утру.
     Шевцов сделал вид, что щелкнул каблуками:
     - Рады стараться, товарищ командир! Сделали все, что смогли.., за такое короткое время и с такими материалами.
     - Но я все равно не понимаю, как он будет работать? - Артем еще раз обошел камнемет, с недоумением взирая на громоздкую и внешне несуразную конструкцию.
     - Камнемет сейчас в разобранном виде и готов к транспортировке, - ответил Шевцов, - в собранном виде он внушает гораздо большее уважение и производит впечатление даже на таких скептиков, как я.
     - Артем, Женя, - прервал их Каширский, - мне в голову вдруг пришла еще одна идея. Среди