осла до размеров абрикоса, и граф оглянулся по сторонам в поисках лакея, чтобы послать за примочкой для приятельского лба!
     Но вместо лакея в комнату уверенно вошел его старший брат и попросил Сергея перед отъездом в церковь уделить ему несколько минут. Он посмотрел на Фелицию, так и не выпустившую локоть жениха. Не мигая, она следила за тем, как вслед за Андреем в гостиной появляются мать Анастасии Меркушевой, две дамы со злорадным торжеством на лицах и сам Фаддей, прижимающий ко лбу уже не ладонь, а изящный кружевной платочек.
     Андрей с каменным лицом обратился к Фелиции:
     - Прошу вас, сударыня, остаться и присутствовать при разговоре!
     Фелиция почувствовала, что сердце ее подпрыгнуло, на мгновение зависло у горла, а затем стремительно скатилось вниз. Она побледнела, но более ничем своего беспокойства не выдала.
     - В чем дело, господа? - спросил Сергей и окинул прибывших ледяным взором. - Не желаете ли вы помешать мне исполнить свой долг по отношению к моей невесте? Что вам здесь нужно?
     Андрей гневно сверкнул глазами.
     - Нам нужно, - чеканя слова, произнес он, - чтобы ты одумался и посмотрел внимательно на ту особу, что стоит сейчас рядом с тобой! Мы хотим предостеречь тебя от непоправимого поступка, который ты вот-вот собираешься совершить. - Он повернулся к Глафире:
     - Извольте пригласить госпожу...
     - Тамбовцеву, - услужливо подсказала Дарья и уточнила:
     - Генеральшу Тамбовцеву.
     Глафира втянула за руку в гостиную маленькую невзрачную женщину с тощей рыжеватой косицей, выбившейся из-под капора. Она испуганно таращила маленькие, словно заспанные глазки, шмыгала, как после долгого плача, курносым носом и пыталась безуспешно высвободить руку из цепкой ладони Глафиры Афанасьевны.
     - Сейчас же расскажите графу все, что вы поведали мне три часа назад, - приказала Глафира своей пленнице. - Сознавайтесь во всех грехах сейчас же или вам не видать общества как своих ушей!
     - Хорошо! Как вам будет угодно, только... - Генеральша с испугом посмотрела на Фелицию и нервно сглотнула. Щеки Лубянской стали белыми как мел, а взгляд метнулся с Тамбовцевой на графа Андрея, от него - к Сергею и вновь вернулся к Андрею.
     Наконец ее глаза остановились на Тамбовцевой.
     - Если ты произнесешь хотя бы одно слово, - выдавила она из себя свистящим шепотом, - я тогда... я...
     - Что вы тогда сделаете, милочка? Неужто задушите ее, как обещали этой даме в последнем письме? - спросила Глафира, отпуская руку генеральши, и с презрением посмотрела на Лубянскую. - Думаю, вам стоит незамедлительно рассказать своему жениху о вашей гнусной деятельности, начиная с того, сколько раз за последние пять лет вы выходили замуж и сколько раз разводились с бедными мужьями, обирая их до нитки. Не такую ли участь вы уготовили и графу Ратманову? Назовите ему также, не забудьте, свое настоящее имя, Фекла Ивановна! И про свою профессию расскажите, чего уж тут скрывать, госпожа циркачка из цирка шапито.
     - Это все чистейший вздор! - ответила Лубянская, отпустив руку Сергея, повернулась к нему лицом и со всей твердостью, на которую была сейчас способна, заявила:
     - Я отказываюсь выслушивать этот бред! Неужели вы не видите, что эти люди преследуют однуединственную цель - женить вас на дочери госпожи Меркушевой? Иначе почему эта дама вдруг оказалась здесь? А это жалкое существо, эта серая мышь, - кивнула она в сторону Тамбовцевой, - вы только посмотрите на нее! Разве такой разумный человек, как вы, может поверить в ее бессмысленный лепет?
     Глафира открыла сумочку, достала из него письмо и швырнула его на пол. Оно спланировало к ногам Сергея.
     Фелиция взглянула на конверт, ее брови поползли вверх, она что-то простонала и закрыла лицо руками. Сергей молча наклонился и поднял его с пола.
     Лубянская, парализованная ужасом, наблюдала, как ее жених разворачивает и читает письмо. Дочитав до конца, он аккуратно сложил листок пополам и повернулся к невесте.
     - Объясните, пожалуйста, что это значит?
     - Вы не должны верить этому письму, дорогой! Я никогда не имела намерений навредить вам или обмануть!
     Сергей протянул ей письмо и пальцем провел черту под одной из строчек.
     - Прочитайте это вслух, и тогда я поверю, что мои глаза меня обманывают и я понял не правильно то, что вы хотели этим сказать.
     Фелиция отшатнулась, а Андрей взял письмо из рук брата и усмехнулся.
     - По-видимому, госпожа Лубенкова разучилась читать, поэтому позволь мне разобраться с этим посланием госпоже Тамбовцевой. - Он обвел взглядом собравшихся, на секунду задержался взглядом на Ольге Ивановне и прочитал:
     - "Я полагаю, что теперь надежно держу в руках Сергея Ратманова, и вам нет никакой нужды распространять слухи о том, что я являюсь любовницей обоих братьев. Общество должно забыть об этом раз и навсегда. Думаю, вам следует сейчас потрудиться над слухом о том, что прежние разговоры о моей персоне не имеют под собой никаких оснований. Гонорар вам будет выплачен сразу же, как только я удостоверюсь, что ваша работа выполнена должным образом!.." - Андрей вернул письмо графу, брезгливо поморщился и посмотрел на остолбеневшую Фелицию. - Полагаю, довольно, сударыня, или вы до сих пор надеетесь убедить моего брата в том, что это наговор.
     Глафира грозно посмотрела на Тамбовцеву:
     - Итак, кто пустил слух о том, что эта мадам любовница обоих графов? - Она неожиданно дернула генеральшу за косицу, и та плаксиво прочирикала, пряча глаза от всех собравшихся в гостиной:
     - Я! Я!
     - И сколько она вам заплатила?
     - Я уже три года служу ей, - запричитала Тамбовцева, - но я вынуждена была пойти на это. Я так бедствовала после смерти мужа, а ее брат, господин Райкович, ссудил мне небольшую сумму денег. Я не смогла отдать деньги в срок, и он предложил мне помогать госпоже Фелиции по дому, а потом она попросила меня ввести ее в общество, а дальше вы все знаете... но я никому не хотела причинить зла... Я уже сама решила рассказать обо всем вашему сиятельству...
     - Что-то долго вы собирались, милейшая, - подала голос Дарья, - и не связано ли ваше раскаяние с тем обстоятельством, что хозяйка отказалась оплачивать ваши услуги?
     Генеральша опять всхлипнула, а Глафира усмехнулась и заявила:
     - Если бы вы не оказались такой непроходимой дурой, сударыня, я бы просто выдернула вашу жалкую косицу или, лучше того, отхлестала вас по щекам, чтобы неповадно было заниматься подобной гадостью! - Она повернулась к Фекле-Фелиции, смерила ее взглядом и, не поворачивая головы, приказала Тамбовцевой:
     - А теперь скажите своей хозяйке все, что вы думаете о ней!
     Тамбовцева посмотрела на Лубянскую и пролепетала:
     - Простите меня, но Глафира Афанасьевна права, вы поступали низко, когда заставляли меня распространять эти подлые сплетни. Вы вместе с господином Райковичем воспользовались моей бедностью и вынудили заняться этим. Но вспомните, я все время говорила вам, что вы зашли слишком далеко, и предупреждала, что из этого выйдет. Вы хотели срубить дерево не по себе, и я сразу сказала вам, что на братьях Ратмановых вы сломаете зубы. А когда вы заставили моего сына во время танца толкнуть невесту графа, я готова была провалиться сквозь землю от стыда, - она тяжело вздохнула и уже более смело посмотрела в черные от чрезмерно расширенных зрачков глаза своей бывшей хозяйки. - Вы очень злая и коварная женщина, и теперь уже ничто не заставит меня служить вам!
     - Все это сплошная чушь! - закричала Фелиция и вцепилась в рукав жениха. - Сейчас же отдайте мне письмо! - И, не дожидаясь его согласия, вырвала конверт из рук графа и швырнула его в камин. Затем взяла Сергея за руку и заговорила, обращаясь к нему одному, словно никого в комнате больше не было:
     - Не может быть, чтобы вы поверили в подобную ерунду! Что касается этого письма, то это давняя история, не заслуживающая внимания, которое эти господа постарались ему придать! - Она бросила беглый взгляд на Ольгу Ивановну, потом на Андрея, на присевшего в углу Фаддея с прижатым ко лбу платочком и опять повернулась к Сергею. - Да, я вела себя дурно в некоторые моменты, - проговорила она, стараясь, чтобы ее слова звучали проникновенно и убедительно, - но не более, чем вы, граф, когда замыслили побег и совращение своей бывшей невесты. Все мои поступки были вызваны единственным чувством - огромнейшей любовью к вам. Я умоляю вас простить меня за прошлые ошибки и, зная ваш добрый и великодушный характер, уверена, что вы не разобьете моих надежд на тихое семейное счастье, которое вы пообещали мне дать всего лишь три дня назад. - Она встала на цыпочки и быстро поцеловала его в щеку, добавив шепотом:
     - А теперь поспешим в церковь. Батюшка уже заждался нас!
     Глафира быстро посмотрела на Ольгу Ивановну, та на нее, потом обе дамы взглянули на графа Андрея, но тот лишь слегка пожал плечами и уставился на младшего брата, борясь с сильнейшим желанием самым нелицеприятным образом оттрепать его за уши, чтобы не испытывал терпения людей, которые искренне обеспокоены его дальнейшей судьбой.
     На мгновение в гостиной установилась такая тишина, что стало слышно потрескивание углей в камине и неистовое карканье ворона, сидевшего на вершине огромной ели и возвещавшего на весь белый свет, как ему холодно и одиноко.
     Ольга Ивановна терялась в догадках, как теперь поступит Сергей. Лубянская сделала очень хитрый и умный ход, когда как бы не обратила внимания ни на компрометирующее ее письмо, ни на признание Там-бовцевой, а очень ловко представила свою вину чуть ли не шалостью во имя великой любви к графу Ратманову. Ольга Ивановна подозревала, к чему на самом деле испытывала любовь сестра Райковича, но справедливо решила не вступать в дискуссию и дождаться решения самого графа. Нервы ее были натянуты как струна. Сергей - человек чести, а Фелиция принадлежит другому кругу, ее бесчестный, гнусный поступок, возможно, не так осудят, как отказ графа жениться на женщине, которой он уже сделал официальное предложение.
     Неожиданно заговорила Глафира:
     - Ваше сиятельство, вероятно, вас это не касается, но брат этой особы, вашей невесты, держит сейчас взаперти девушку, которой вы еще три дня назад клялись в вечной любви. Он угрожает ее матери разорением, если Настя не выйдет за него замуж. Подумайте об этом, граф, если не хотите сделать ту, из-за которой вы совершили уже один отчаянный поступок, самым несчастным человеком на земле. Так совершите еще один смелый шаг - откажите этой даме немедленно! Я обещаю вам, что в свете незамедлительно узнают о ее отвратительном поступке. Она не будет принята ни в одном приличном доме.
     Сергей медленно обвел глазами всех собравшихся в гостиной, и в последнюю очередь его взгляд остановился на невесте. Она нервно стиснула руки и, задыхаясь, словно от недостатка воздуха, почти прокричала ему в лицо:
     - Могу ли я напомнить вам о ваших обязательствах передо мной? Повсюду уже знают о нашей свадьбе...
     - Я прекрасно помню о своих обязательствах, госпожа Лубенкова. - Жесткая складка легла между бровей Сергея, и он не менее жестко продолжал:
     - Но я нахожу невозможным не внять совету госпожи Дончак-Яровской. Я считаю своим долгом совершить еще один отчаянный поступок и взять свое предложение назад. Я отказываюсь жениться на вас, Фекла Ивановна. - Не слушая ее протестующих воплей, он подошел к Ольге Ивановне и, улыбнувшись, спросил:
     - Ваша дочь, госпожа Меркушева, еще не раздумала взять меня рабочим в свою экспедицию?
     - Конечно же, нет, Сережа. - Она подняла на него глаза и тихо добавила:
     - Настя по-прежнему любит вас, но сейчас нужно срочно ее спасать. Я боюсь, что Райкович недалеко ушел от своей сестры и способен на любую низость. Сегодня я получила письмо из Красноярска. В нем содержатся сведения, позволяющие подозревать его в убийстве моего мужа и его проводника.
     - Вы еще поплатитесь за все, что здесь происходит, все поплатитесь! - вскричала за их спиной отвергнутая невеста, и тут раздался спокойный и чрезвычайно язвительный голос Глафиры:
     - Вдобавок ко всему, что я вам уже успела сказать, у меня есть еще несколько писем, отправленных вами в разное время на имя мадам Тамбовцевой. Вы желаете, чтобы я зачитала их на ближайшем "вторнике" у великой княгини Евгении Михайловны? Уймитесь, милейшая. Вам придется признать, что вы проиграли на этот раз. Надеюсь, в последний раз!
     Сергей обернулся и сказал сухо:
     - Вы можете воспользоваться моей коляской, чтобы добраться до города! Постарайтесь никогда не попадаться мне на глаза!
     Фелиция фыркнула, окинула всех негодующим взглядом и покинула гостиную.
     Андрей положил руку на плечо Сергея.
     - Поторопись, братец! У тебя в распоряжении всего десять часов до конца суток. Если мы поскачем верхом, думаю, успеем вызволить Настю из рук Райковича. И если все сложится удачно, надеюсь уже вечером поздравить тебя с законным браком!

Глава 36

     Мрачное строение с узкими стрельчатыми окнами и четырьмя башенками по углам напоминало средневековый замок довольно внушительных размеров и совсем не подходило под определение "дача". Со всех сторон его окружал высокий забор, затянутый по периметру колючей проволокой. И сколько ни вглядывались братья Ратмановы, заметили только одни ворота напротив входа в дом. Единственным утешением было то, что ворота, в отличие от забора, были старыми и светились множеством щелей, что позволяло наблюдать за происходящим во дворе, по которому сновали то ли слуги, то ли стража господина Райковича. Второе было вернее, так как для лакеев у них были слишком широкие плечи, крепкие кулаки и физиономии, не предвещающие ничего хорошего для тех, кто осмелил-' ся бы проникнуть на территорию "дачи" их хозяина.
     Серый осенний день клонился к вечеру. Сумерки уже окутали дальний лес, прибрежные луга и затянули сизой дымкой огромный пруд за домом Райковича.
     Андрей взглянул на часы. До того часа, когда темнота полностью ляжет на землю, оставалось совсем немного времени. Он тихонько свистнул, и из ближайших кустов выглянула темная голова бабушкиного дворецкого, Петра. И уже в следующую секунду Петр ужом скользнул между пожухлых кустов лопуха и крапивы, где отсиживалась большая часть Андреева войска, подобранного из наиболее крепких лакеев и конюхов.
     Поначалу братья решили отравиться на встречу с Райковичем вдвоем, но потом старший Ратманов изменил тактику. Зная подлый характер антиквара, можно было нарваться на что угодно, поэтому следовало произвести штурм его владений более осторожно и осмотрительно. В скором времени они ожидали подкрепление из уголовной полиции. Фаддей взялся сообщить туда о происшествии, но, зная о степени расторопности местных сыскарей, братья не слишком надеялись, что помощь подоспеет достаточно быстро.
     Неожиданно для себя они выяснили, что рослый и моложавый бабушкин дворецкий, который недавно появился в доме графини, имеет звание унтер-офицера, более двадцати лет отслужил в отряде пластунов, был награжден за военные подвиги двумя "Георгиями" и потому сразу сориентировался в ситуации, попросив господ не лезть куда не следует и не мешать ему советами.
     Тем временем стемнело уже настолько, что оба брата и славный дворецкий быстрыми перебежками от куста к кусту миновали открытое пространство и залегли почти вплотную к воротам. Сквозь щели прекрасно просматривался весь двор. С наступлением темноты движение за забором постепенно утихло. Андрей привстал на колени и попытался разглядеть, сколько сторожей находится перед домом. В этот момент над входом вспыхнул фонарь - настоящий прожектор, и осветил весь двор ярким, слепящим глаза светом. С крыльца дома спустился человек, прошел к воротам, открыл небольшую калитку, врезанную в одну из створок, и вышел наружу. Он оперся спиной на столб, поддерживающий забор, и закурил. Петр махнул рукой, и братья отползли вслед за ним до ближайших кустов и притаились там.
     Сторож стоял так близко, что они чувствовали запах дегтя, исходивший от его сапог. Он курил махорку, от ее едкого дыма у притаившихся в засаде першило в горле и слезились глаза. Наслаждаясь процессом курения, он перебирал в кармане то ли монеты, то ли ключи: явственно слышалось легкое позвякивание.
     Сергей поднял голову и посмотрел на окна "дачи". Лишь в трех из них горел свет, остальные были темными. Он вздохнул. А если все их попытки напрасны, и Насти здесь нет, как и самого Райковича? Этот хромоногий прохиндей мог придумать что угодно, пока они добирались до Москвы, собирали свое войско, выясняли, не приезжал ли сегодня антиквар в свой особняк или в магазин. Но продавцы и прислуга божились, что Райкович не появляется ни дома, ни в магазине вот уже двое суток, и единственное место, где он мог сейчас находиться, - это дача в Сокольниках. Ну вот, "дача" на месте, но там ли Райкович, и там ли Настя, об этом они пока не знали.
     Внезапно из-за поворота послышался стук копыт, и пара лошадей вынесла на дорогу, ведущую в воротам, знакомую всем коляску. Безмятежно куривший человек встрепенулся, подбежал к коляске и помог даме в темных одеждах сойти на землю. Именно с ней оба графа расстались не совсем мирным путем несколько часов назад.
     Фелиция махнула рукой кучеру, быстро вошла в ворота и, придерживая рукой юбку, почти бегом преодолела двор и вбежала на крыльцо. Кучер тем временем громко свистнул, прикрикнул на лошадей, те развернули экипаж, и он скрылся за поворотом.
     - Да-а, ваше сиятельство! - протянул за спиной Сергея дворецкий. - Дамочка-то в ярости, кабы чего не натворила!
     - Так чего же ты тянешь, скажи на милость? - спросил Сергей сердито и вновь посмотрел на дом. В нем вспыхнули еще два окна, а человек, который встретил Фелицию, вернулся к воротам, устроился теперь уже по другую их сторону и запалил новую цигарку.
     - Не беспокойтесь, барин! - усмехнулся Петр. - Подождите чуток.
     Какое-то время они ничего не слышали, кроме вздохов сторожа да шуршания песка под его сапогами, только один раз пронзительно и хрипло прострекотала где-то неподалеку сорока, и опять все стихло. Дворецкий оживился.
     - Двоих уже взяли, ваше сиятельство! - радостно сообщил он.
     - Откуда ты знаешь? - удивился Андрей.
     - Сорока на хвосте принесла. - Сергею послышался смешок в голосе дворецкого, и он понял, кто принес новости "на хвосте". Сороки ночью не кричат, ночью они спят.
     Вдруг из-за поворота дороги, за которым скрылась коляска, донеслось громкое и нестройное пение. Оно становилось все громче и громче, и наконец в поле их зрения появились трое мастеровых, что было мочи горланящих "Живет моя отрада...". Двое в этой веселой компании шли по дороге, шатаясь и спотыкаясь, а третий, видимо перебравший больше приятелей, висел у них на руках и с трудом переставлял ноги. Сторож затоптал окурок, подошел к калитке, приоткрыл ее и всмотрелся в темноту. Свет выхватил три качающихся силуэта. Сергей приподнял голову, ему показалось что-то знакомое в фигуре одного из пьяниц, но Петр надавил ему на плечо.
     - Не шевелитесь, ваше сиятельство! Не мешайте! Пьяные приблизились к воротам и вдруг принялись бить ногами по воротам и, размахивая бутылкой, орать:
     - Эй, выходи, парень, выпей с нами! Сегодня получку выдали! Гуляем, братцы!
     Сторож вышел из калитки и, похоже, стал уговаривать гуляк не шуметь. Они окружили его, и Сергей заметил, что человек Райковича отрицательно качает головой, но пьяные продолжали наседать на него и требовать, чтобы он выпил с ними. Внезапно бутылка, которую сжимал в руках один из дебоширов, взлетела вверх, потом вниз, и сидевшие в засаде даже на расстоянии услышали звук удара.
     - О боже! - вырвалось у Сергея. - Надеюсь, они его не убили?
     - Все в порядке, - отозвался Петр и добавил насмешливо:
     - Я их попросил учесть толщину лба.
     В следующую минуту пьяные чудесным образом протрезвели и проникли за ворота, втянув за собой обмякшее тело сторожа.
     Слева и справа показалось еще несколько человек. В двоих из них Сергей узнал бабушкиного повара