вздернула острый нос и с негодованием произнесла:
     - Товарищ Таранцев, я вам ответственно заявляю, что все это никуда не годится! Вы должны немедленно повернуть обратно! В противном случае я позвоню своему мужу, а у него большие связи в Аэрофлоте, и у вас будут крупные неприятности.
     Артем демонстративно пропустил мимо ушей обещание неприятностей и улыбнулся своей самой что ни на есть обворожительной улыбкой. По-видимому, дамочка продолжала жить в другом измерении, в котором все еще существовал Аэрофлот и колбаса за два двадцать. Но тем не менее Таранцев постарался ее успокоить:
     - Надежда Антоновна, я постоянно летаю по этому маршруту, и, поверьте, в нем нет ничего страшного.
     Но на лице женщины уже отчетливо проступил страх - страх не перед полетом, страх перед высотой. Сидя в комфортабельном салоне авиалайнера, она могла побороть его, потому что там высота ощущается по-другому. Далекую землю закрывают облака, и нет жуткого чувства, что летишь над пропастью. В вертолете к тому же отсутствовало то самое внутреннее оформление, что делает салон самолета похожим на гостиную, здесь было все до предела упрощено. Голый металл, побитый и исцарапанный, да многочисленные детали, трубы и провода - изнутри машина напоминала собой вскрытое для исследования тело гигантского животного.
     И тут вертолет резко дернулся вниз. С лица Артема моментально слетела улыбка, но машина выровнялась и вновь заскользила над первыми, еще невысокими холмами, и Таранцев еще раз уверил вконец испуганную Чекалину:
     - Все будет хорошо, Надежда Антоновна! - и повернулся к последней сидящей в этом ряду женщине.
     Несомненно, это была Агнесса Дыль. Высокая загорелая женщина с готовностью улыбнулась ему.
     "На вид ей около сорока пяти или чуть меньше", - отметил Таранцев. Агнесса Дыль была вполне моложавой и красивой женщиной, но слишком уж, на его взгляд, спортивной и мускулистой. Даже высокая, полная грудь, которую несколько вызывающе подчеркивала обтягивающая светлая майка, никаких особых чувств у Артема не вызвала. Губы Агнессы тоже были полными и красиво очерченными, именно такие всегда нравились Артему, но и в этом случае он ничего, кроме досады, не ощутил. Госпожа Дыль, судя по всему, была женщиной самоуверенной и в мужчинах знала толк, это он понял по быстрому оценивающему взгляду, словно наждаком прогулявшемуся по нему с головы до ног.
     - Вы впервые в наших краях, Агнесса Романовна? - спросил Артем, избегая смотреть ей в лицо. Ему казалось, что ярко-голубые глаза учительницы просверлили его насквозь и словно нацепили на крючок.
     - Нет, я очень часто бываю здесь. - Голос у Агнессы не в пример взгляду был мягким и приятным. - Я прожила здесь много лет, потом мужа перевели в Йошкар-Олу, пришлось переехать. Но вот уже пять лет я встречаюсь со своими подругами в Горячем Ключе. Посплетничаем, подлечимся, по горам походим. - Она толкнула ногой высокий станковый рюкзак. - Нормальные бабы наряды да косметику чемоданами привозят, а мы - альпинистское снаряжение.
     - Вы альпинистка? - вежливо поинтересовался Артем.
     - Нет, скалолазка. Жаль, что у нас мало времени, я бы вам объяснила, в чем тут принципиальное различие.
     "Ты бы объяснила... - подумал Артем. - К такой даме только попадись в руки". А вслух спросил:
     - Что вы преподаете, Агнесса Романовна?
     - Лучше просто - Агнесса. - Женщина недовольно повела плечом. - Я работаю учителем физкультуры. И каждое лето сгоняю жирок в Саянах. - Она похлопала себя по плоскому животу и опять пнула рюкзак. - Побегаешь недельку с этим чудовищем на спине, станешь стройной как кипарис. А впечатлений сколько!..
     Артем вежливо улыбнулся в ответ, отметив для себя, что Агнесса Дыль не в меру словоохотливая особа, и вновь повернулся к Чекалиной:
     - Надежда Антоновна, посмотрите в иллюминатор. Где еще вы увидите такую красоту? Горы, озера, реки, тайга, наконец... Это вам не "Клуб путешественников" - все вживую. Знаете, мы иногда уступаем просьбам пассажиров и делаем незапланированную посадку где-нибудь в особо живописном месте.
     - Нет-нет, совсем не стоит беспокоиться, - испуганно проговорила Чекалина.
     - Ну что вы так паникуете? - Агнесса доброжелательно, но с едва заметной снисходительной усмешкой посмотрела на соседку. - Клянусь, за две недели, что мы с вами пробудем в Горячем Ключе, я сделаю из вас настоящую таежницу.
     Артем ободряюще улыбнулся Чекалиной, и она ответила ему слабой улыбкой. А в ярких глазах Агнессы появился странный блеск, от которого у Таранцева вдруг пересохло в горле. И он вспомнил, что до сих пор не приложился к своей заветной фляжке.
     - Эй, командир, - послышалось у него за спиной. Он обернулся. Господин Синяев был вне себя от гнева. - Какого дьявола вы летите между скал, того гляди, зацепитесь лопастями о камни. Неужели нельзя подняться чуть выше?
     - Нельзя! - коротко ответил Артем и уже более мягко посоветовал:
     - Вы бы оделись потеплее, Петр Григорьевич!
     Синяев неожиданно захохотал и пропел:
     - Моя жаркая любовь меня греет вновь и вновь! - Он вытащил из кармана пиджака плоскую бутылку и помахал ею. - Это у меня вместо дубленки.
     В это мгновение Артем узнал в Синяеве себя, и ему стало страшно.
     - Как хотите, - сказал он сухо и вернулся в кабину.

Глава 4

     Стрекоча, как гигантская швейная машинка, вертолет шел над руслом реки Агбан, в тени крутых скальных откосов, обрамляющих его с обеих сторон. Это был давно испытанный, выверенный маршрут, помогающий преодолеть Джебский хребет на хорошей скорости и в самое благоприятное время.
     Пашка, слегка развалясь, сидел в кабине и с упоением мурлыкал какую-то веселую мелодию. Артем сел на свое место и некоторое время наблюдал за показаниями приборов, потом перевел взгляд на каменную стену, проносившуюся слева от вертолета так близко, что можно было разглядеть распустившиеся на скальных выступах цветы кандыка и крохотные звездочки мать-и-мачехи.
     Затем еще раз проверил курс и сказал:
     - Держи азимут двести тридцать на перевал Чойган и скажешь мне, когда заметишь триангуляционный пункт.
     Он посмотрел вниз на землю и с удовольствием обнаружил знакомые приметы: серебряную ленту притока, впадающего в Агбан справа, крохотную полуразвалившуюся избушку охотника-промысловика, в которой уже лет пять никто не обитал, и старый, разрушенный прошлогодним наводнением мост, им тоже уже несколько лет никто не пользовался. Проходивший в этом районе участок тракта до границы с Монголией из-за особой его сложности лет эдак десять назад спрямили, а ставший ненужным мост гнил, распадался на бревна, пока не разметало его взбесившейся водой до основания, и только у берега еще ясно просматривались остатки деревянных опор, когда-то поддерживающих бревенчатый настил.
     За два года работы на "АвиаАрс" Артему приходилось довольно часто летать по этому маршруту, а летом - практически ежедневно, и он уже назубок выучил не только крупные, но и мелкие земные ориентиры и точно знал, опаздывает на данный момент или нет. Северо-западный ветер, предсказанный метеорологами, на самом деле был гораздо сильнее, чем ожидалось, поэтому Артем приказал Павлу слегка подправить курс и позволил себе немного расслабиться. До Горячего Ключа оставалось чуть больше часа лету, но впереди еще был дьявольский каньон реки Ара-Шутгулай, самый сложный участок маршрута, здесь Таранцев брал управление вертолетом на себя вплоть до самой посадки на ручье Хойто-Гол, рядом с которым располагалось несколько горячих источников, бьющих из-под огромных валунов.
     Еще до революции по приказу золотопромышленника Корзунова выстроили в этих местах несколько деревянных ванн, укрытых в небольших домиках - "банях". Как рассказывали Артему старожилы, "корзуновские бани" просуществовали до середины шестидесятых, потом их раскатали в угоду какому-то чиновнику от медицины, посчитавшему их вредными для здоровья трудящихся. Только сами трудящиеся на подобную заботу о своем здоровье глубоко чихали и в конце концов совместными усилиями не за год, не за два, но выстроили большую избу для отдыхающих, в которой в самый "курортный" для Саян сезон, в июле месяце, проживало до пятидесяти человек, и это не считая палаток и появившихся за последние два года десятка неплохо обустроенных коттеджей.
     - Проходим Чойган, - прервал его мысли Пашка, - слева по курсу триангуляционный пункт.
     - Вижу, - коротко откликнулся Артем и взглянул на часы. Нет, несмотря на приличный боковой ветер, они почти не выбиваются из графика: над перевалом прошли с отставанием в шесть минут. Артем повернулся к напарнику и неожиданно весело подмигнул ему. Теперь можно спокойно ждать появления следующего ориентира - скального останца, похожего на голову древнего воина в гигантской бараньей папахе. Артем сидел и смотрел, как проплывают мимо и под ними серые скалистые выступы, огромные поля курумов, чахлые ельники, редкие кедровые куртины и куда ни кинь взгляд - небесного цвета блюдца озер, напоминание о древних ледниках. Он помнил названия самых крупных - Эхин-Нур, Саган-Нур, Тохой-Нур, но сколько еще их было безымянных, совсем уж крошечных... Словно незабудки на заливном лугу, украшали они серое, унылое однообразие гор.
     Впереди по курсу, уже совсем близко, замаячили покрытые снегом вершины Джебского хребта. Артем решил перекусить и достал из пакета бутерброды с ветчиной, которые Пашка купил перед полетом. Тут же захотелось и сделать пару глотков из фляжки, но неожиданно в памяти возникло испитое лицо Синяева, и вдруг словно что-то взорвалось в душе Таранцева - впервые за последние годы желание выпить исчезло также быстро, как и появилось.
     Пашка посмотрел на компас и сказал:
     - Поправка курса на тридцать секунд.
     Артем вгляделся в голые скалистые вершины, выросшие прямо по курсу, - до противной похмельной отрыжки привычная картина. Некоторые из этих вершин были ему слишком хорошо знакомы. Например, Тобан-Эхин всегда указывала ему путь. А вот Хутэл-Добан была страшным и коварным врагом. В ней наверняка живут злые горные духи, насылающие на непрошеных гостей ветры, снежные бураны и туманы. Но Артем знал об этих фокусах не понаслышке и не боялся их, потому что хорошо изучил горы и умело избегал таящуюся в них опасность.
     Теперь он взял пилотирование на себя и стал мягко давить на рычаг. Опыт подсказал, как правильно сделать поворот, чтобы не коснуться винтами огромных скальных карнизов, загораживающих вход в ущелье. Ноги работали столь же слаженно, как и руки. Вертолет, слегка наклонившись на правый борт, плавно вошел в узкий проем в каменной стене.
     Артем слизнул капельку пота, скользнувшую по губе, и мысленно перекрестился: самый трудный участок маршрута пройден. Еще час полета - и, дай бог, такое же благополучное приземление в Горячем Ключе... Эту мысль он потом долго не мог себе простить: дурная примета - заранее мечтать о благополучном приземлении, а он так некстати забыл об этом...
     - Артем Егорович, - произнес Пашка за его спиной необычайно тихим голосом. И Артема удивил как раз такой Пашкин голос, а не то, что второй пилот не назвал его привычно "командир", а обратился вдруг по имени-отчеству. А это было в их практике всего дважды, и тогда, когда Артем был особенно недоволен напарником.
     Артем не отозвался.
     - Артем Егорович, - повторил Пашка.
     Голос его прозвучал совсем уж жалобно, и Артем наконец перевел взгляд со стен каньона, пролетавших справа и слева от вертолета, казалось, на расстоянии вытянутой руки, на Пашку и в тот же миг услышал прозвучавший над ухом металлический щелчок. Артем оцепенел. Прямо в лоб ему глядело дуло автомата. Он быстро сморгнул, не веря собственным глазам. Автомат сжимал в руках один из непонятным образом основательно похудевших кавказцев, а второй стоял за спиной у Пашки, приставив к его уху пистолет.
     "О, черт, - было первой мыслью Артема, - как они умудрились проникнуть в кабину незаметно?"
     Но вслух он произнес:
     - Вы что, орлы, с ума сошли?
     Кавказец, держащий на прицеле Пашку, осклабился:
     - Не сердись, командир, и не дергайся! Полетим сейчас другим маршрутом. Перевал Додо-Хутэл знаешь?
     - Знаю. - Артем обвел бандитов угрюмым взглядом. - Только не говорите, что приняли меня за таксиста и готовы платить баксами, чтобы я отвез вас к девочкам порезвиться.
     - Баксы тут, в стволе. Целых тридцать штук, - вступил в разговор кавказец с автоматом, - но тебе и одного хватит. Разнесет башку на куски.
     Артем усмехнулся:
     - Нет, вы, голуби, и впрямь приняли меня за таксиста. Но если так настаиваете, я могу и уступить свое место. Давайте ведите вертолет хоть к черту на кулички, только ведь его еще и посадить надо, и до того, как кончится топливо, чтобы не грохнуться ненароком.
     - Заткнись! - рявкнул стоящий рядом с Пашкой бандит. - И слушай, что тебе говорят. Как только пройдешь ущелье, выходи на азимут сто восемьдесят два.
     "Азимут... Сто восемьдесят два." - хмыкнул про себя Артем и съязвил вслух:
     - И откуда только слов таких набрались? Долго учили?
     - Меняй курс, - угрожающе прошипел бандит с пистолетом, - или я снесу тебе башку. Будешь тянуть время - пристрелим, как бешеную суку. Твой Пашка поведет вертолет, а твои мозги потекут вот здесь. - Он кивнул на обшивку.
     Артем медленно положил руки на штурвал и посмотрел вперед: там уже виднелся выход из каньона. Кавказцы за его спиной замолчали, Пашка тоже молчал, потом вдруг стал тихо насвистывать какую-то мелодию. Поначалу Артем решил, что у парня от страха поехала крыша, потом прислушался внимательнее. Мелодия была знакомой, очень хорошо знакомой, однако он, как ни напрягался, все никак не мог ее вспомнить. Но тут они миновали выход из каньона, напряжение спало, и как молния высветились в памяти и название, и слова: "Поет морзянка за стеной знакомым дисконтом..." И тотчас Таранцев перевел взгляд на наушники с микрофоном, висевшие справа от него. Если включить микрофон, громкий разговор услышат в эфире, бандитам же будет невдомек, что через минуту о захвате вертолета станет известно всему свету.
     - Вы что, в Монголию собрались рвануть? - усмехнулся Артем, а левая рука как бы случайно сползла со штурвала.
     - Полетишь, куда тебе скажут, - лениво произнес бандит за его спиной.
     - Ну что ж, в Монголию так в Монголию, но, по мне, лучше куда-нибудь южнее. К синему морю, пальмам и страстным мулаткам. - Артем нащупал пальцами рычажок микрофона и, включая его, чтобы замаскировать свои действия, слегка отклонился вправо, будто решил посмотреть на приборы, расположенные напротив Пашки. Затем с облегчением откинулся па спинку кресла и громко проговорил:
     - Ничего у вас не выйдет, господа кавказской национальности! Если через полчаса вертолет не приземлится в Горячем Ключе, по тревоге поднимут и МЧС, и армию, и милицию, и еще массу всякого народа. Это ведь не иголка в стоге сена.
     К тому же редко какой угон воздушного судна заканчивается удачно для угонщиков. В небе ведь всякое может приключиться.
     - Ты хитрый, командир, а мы - умные, - рассмеялся державший его на прицеле бандит. И перед лицом Артема появился пучок разноцветных проводов. - Радио не работает, дорогой.
     Артем почувствовал, как у него пересохло во рту и похолодело где-то в низу живота. Он посмотрел на скалистую гряду, вырастающую прямо по курсу, и его охватил страх. Эти горы были ему незнакомы.
     Они таили в себе нешуточную опасность. Страх усилился. И за себя, и за Пашку, и за пассажиров...

***

     В пассажирском салоне было холодно и неуютно. Сидевший рядом с Евгением Шевцовым зоолог Рыжков достал из нагрудного кармана пилюлю и положил под язык. Пассажиры не разговаривали, понимая всю бесполезность этих попыток: рев двигателей перекрывал все звуки. И лишь губы Надежды Антоновны Чекалиной постоянно находились в движении, и не потому, что дрожали от холода или страха, а потому, что она почти без умолку говорила, склонившись к уху Агнессы Дыль. Вероятно, она уже преодолела приступ страха, а может, пыталась таким способом избавиться от него? Журналист сосредоточенно перелистывал свою записную книжку. Евгений перевел взгляд на соседку справа.
     Ольгу Прудникову, похоже, ничто не беспокоило.
     Вытянув вперед длинные стройные ноги в темных джинсах, она окончательно погрузилась в свою куртку и дремала, не обращая внимания ни на рев двигателей, ни на холод. Зуевы, прижавшись друг к другу, тоже, кажется, дремали... Взгляд живых черных глаз Шевцова еще раз прошелся по салону, затем Евгений посмотрел в иллюминатор, расположенный между ним и Каширским, и внезапно нахмурился.
     В этот момент Зуев тоже посмотрел в иллюминатор и недоуменно пожал плечами. Шевцов сказал ему:
     - По-моему, мы летим сейчас почти на юг, но, если мне не изменяет память. Горячий Ключ гораздо западнее.
     - А вы недурно ориентируетесь для простого пассажира, - улыбнулся Рыжков и тоже взглянул в окно, - а по мне, все вокруг одно и то же - горы, снег, тайга...
     - Насколько я помню, - произнес обеспокоенно Зуев и опять взглянул в окно, - озеро Обогол расположено значительно южнее и должно остаться далеко в стороне, а мы только что пролетели над ним.
     - Боря, ты уже столько лет не был в этих местах, - с мягкой укоризной заметила Вера Яковлевна. - И потом, ты же не видел их с вертолета.
     - Может быть, и так, - неуверенно согласился Зуев, - но в одном я не сомневаюсь: мы прошли над Обоголом. Это озеро в здешних местах самое большое и красивое.
     - Не волнуйся, дорогой. - Вера Яковлевна ласково посмотрела на мужа, - пилот знает, куда лететь. Мне он очень понравился. Весьма толковый молодой человек. И очень симпатичный.
     Шевцов между тем молча размышлял о некоторых событиях, на которые, похоже, никто не обратил внимания. Два пассажира кавказской национальности вот уже четверть часа не показывались из отсека, в котором находился туалет, а из него ничего не стоило прошмыгнуть в пилотскую кабину, особенно если обзор закрывает ситцевая занавеска. Евгений успел разглядеть и запомнить каждый завиток простенького растительного орнамента, украшавшего занавеску, а кавказцы все не появлялись. Недоумение стало перерастать в беспокойство, а тут еще Синяев подлил масла в огонь.
     В карманах его куртки хранился солидный запас спиртного. Он уже успел извлечь оттуда на свет Божий вторую бутылку и наполовину опустошить ее.
     Причем пил Петр Григорьевич не закусывая, пьянел излишне быстро и еще быстрее приходил в состояние воинственного возбуждения.
     Заметив на себе взгляд Шевцова, он сделал очередной глоток из бутылки и возмущенно заявил:
     - Нет, вы видели этого наглеца? Летун, мать его!..
     Знал бы он, кого пытался осадить! Я ведь этого так не оставлю! Посмотрим еще, кто кому рот заткнет!
     Шевцов отвел взгляд и посмотрел на Рыжкова, за весь полет они едва обменялись двумя-тремя ничего не значащими репликами. Зоолог по-прежнему сидел, уткнувшись взглядом в толстенную книгу - судя по рисункам, в какой-то справочник о грызунах, - и время от времени делал карандашом пометки на полях.
     Так время и шло: господин Синяев допивал вторую бутылку, сосед с упоением читал про сусликов, Надежда Антоновна продолжала изводить разговорами свою соседку. Но кавказцы до сих пор не вернулись... Евгений Александрович нервно зевнул и уставился на огнетушитель, пожарный топор и аптечку первой помощи, висящие напротив него.

***

     - Смотри, командир, - приказал стоящий за спиной Артема кавказец, - видишь площадку? Сажай машину туда.
     Артем подался вперед, чтобы рассмотреть между камней площадку, и ужаснулся. Среди нагромождения валунов и снега он разглядел крошечный пятачок, расположенный на скальном карнизе, вырубленном на склоне горы. Он едва успел окинуть его взглядом, как пятачок вновь исчез из поля зрения.
     - Кому сказал, приземляйся! - рявкнул бандит и ткнул Артема дулом автомата в ухо.
     Артем заложил вираж и пошел по кругу, постепенно снижаясь и стараясь рассмотреть, насколько площадка пригодна