Волоцкой встретиться с Кириллом Адашевым и самой во всем убедиться. Но отмахнуться от столь резонных аргументов означало провалить сию ответственную миссию, и Саша с помощью Серафимы предприняла некоторые меры предосторожности с целью обезопасить себя от душки Кирдягина, баронессы и, самое главное, сохранить душевное равновесие князя.

***

     ...Поздним вечером в один из последних дней октября к воротам огромного княжеского дома, из-за башенок, стрельчатых окон и подвесного моста через широкий канал, похожего скорее на средневековый замок, подъехала небольшая карета. Сторожа, открыв массивные створки ворот, попросили подождать, пока доложат о приезде неожиданных визитеров.
     Графиня вышла из кареты. Справа от дома угадывалось огромное озеро, слева - темная чаща леса. Ожидание постепенно переросло в нетерпение, а затем девушку стала бить отвратительная дрожь, которую она не могла остановить. Саша со страхом вдруг подумала, что со дня увольнения Екатерины прошло уже около месяца и все ее старания окажутся тщетными: князь наверняка успел подыскать учителя.
     Наконец появился старый морщинистый лакей и провел ее в дом. Саше не раз приходилось бывать в домах европейской и петербургской знати, но она и не предполагала, что с таким удивлением и восхищением будет разглядывать вестибюль сельской усадьбы. Лестница прекрасного старого дуба широкой спиралью поднималась с первого этажа на третий. Куполообразный потолок украшала искусная лепнина: белоснежный парусник рассекал белоснежные волны. Слева и справа в полукруглых нишах стояли статуи Аполлона и Венеры. На белом мраморном полу с прожилками всех оттенков - от золотого до нежно-абрикосового, плавало отражение огней нескольких люстр. Саше показалось, что они зажжены специально, чтобы осветить ей путь в волшебный замок, где ее ждет не дождется заколдованный принц...
     Но тут из боковой комнаты вышел невысокий сутулый дворецкий, жестом показавший ей на лестницу, ведущую на второй этаж; потом так же молча они свернули налево и остановились перед широкой двухстворчатой дверью. Дворецкий бесшумно отступил, Саша толкнула створку, и дверь неожиданно распахнулась. Взрыв хохота и оживленные мужские голоса вырвались наружу, а в сполохах огня в камине девушка разглядела большую комнату, заставленную книжными шкафами, и две мужские фигуры, покоившиеся в глубоких креслах рядом с низким круглым столиком. Несколько бутылок вина, высокие бокалы и оживленные лица подсказали графине, что хозяин и знакомый ей черноусый красавец основательно навеселе.
     Судорожно сжав кулаки, Саша решительно переступила через порог и набрала полные легкие воздуха.
     - Господа, мне необходимо видеть его светлость князя Адашева!
     Мужчины, подняв головы, с недоумением уставились на высокую женскую фигуру, возникшую перед ними в самый интересный момент: Павлуша Верменич рассказывал о своих похождениях на балу у вдовствующей соседки-помещицы. Эмоциональное описание местных красавиц было прервано шорохом многочисленных юбок - женщина, не дождавшись ответа, смело шагнула на середину комнаты, под их несколько осоловевшие очи.
     - Чем могу служить? - насмешливо протянул князь, не поднимаясь. Неучтивость друга удивила Верменича, а Сашу поразила до глубины души. Она ожидала от князя всего, но не такого свинства. И это в ответ на ее довольно низкий реверанс!
     Ни поздняя гостья, ни слегка ошарашенный Павел не догадались об истинных мотивах поведения Кирилла Адашева, а объяснялось все лишь слабостью его нижних конечностей, и только поэтому он предпочел показаться невежей, чем свалиться у ног так некстати заявившейся незнакомки.
     Однако дама, не моргнув глазом, вытащила из муфты узкий конверт и протянула его князю.
     Тот, хмыкнув, отставил в сторону бокал с темно-вишневым вином и попытался сосредоточиться на бумагах.
     Притихший Верменич зажег свечи в подсвечнике и подвинул его к приятелю. Но князь уже закончил чтение, поднял брови и еще раз, уже внимательнее, оглядел застывшую перед ним женщину. Потом, положив бумаги на стол, принялся в раздумье постукивать по ним пальцами.
     Поднявшийся Павел, прислонившись к полке камина, наблюдал за происходящим.
     Наконец Кирилл вновь взглянул на посетительницу:
     - Итак, я полагаю, вы очередная претендентка на место учительницы моих сыновей? Позвольте вам сообщить, что как раз сегодня утром я вынужден был расстаться с мистером Олдебрауном ввиду его непроходимой тупости и незнания русской истории. А чем же вы, сударыня, изволите нас порадовать? - Скептическая ухмылка на княжеских устах стоила Саше неимоверных усилий, чтобы сдержаться и не нагрубить этому задаваке. Лишь чуть-чуть дрогнул ее голос, но Павел Верменич отметил его красоту и мелодичность и пристальнее вгляделся в женское лицо. Но его прикрывала густая вуаль, и старания Павла были напрасны.
     - Я достаточно хорошо, ваша светлость, разбираюсь не только в истории, но и в географии, изучала также курс математики...
     - Граф Волоцкий пишет, что вы знаете четыре языка, - не слишком учтиво перебил ее князь. - Для молодой особы, согласитесь, это довольно необычно.
     - Не так уж я и молода! - сухо проговорила женщина. - Но если вы обратили внимание, граф упоминает и о других моих способностях...
     - Да, я уже это отметил, рисование, верховая езда, вышивание... - Адашев неожиданно улыбнулся. - Не думаю, что последнее вызовет большой интерес у моих сорванцов.
     - Постойте! - пришел в себя Верменич, поняв, что женщина знакома с семейством Волоцких. - Неужели вы знакомы с Сашенькой Волоцкой?
     - Да, я знакома с молодой графиней и даже имела счастье давать ей уроки. - Женщина даже не повернула головы в его сторону.
     - Ну и как она? Говорят, чертовски хорошенькая барышня!
     Мне трудно об этом судить, я не являюсь знатоком женской красоты. - Павел готов был биться о заклад, что вуаль укрыла ядовитую усмешку.
     Женщина наконец открыла свое лицо. Павел поперхнулся и громко закашлялся, а князь даже приподнялся с кресла и, ухватившись за его спинку, уставился на физиономию учительницы, усыпанную крупными веснушками. Глаза девицы прятались за круглыми стеклами очков, а всю композицию венчал нелепый старомодный капор, который беспрестанно сползал ей на лоб и был того же жуткого цвета, что и платье - темно-коричневое с маленьким белым воротничком.
     - Н-да! - отметил про себя насмешник Верменич. - Красотка еще та! Самый подходящий объект для юных пакостников!
     - Madame! - несколько неуверенно произнес Адашев.
     - Excusez-moi, prince! Je suis mademoiselle! Мадемуазель Александра Полынцева.
     - Мадемуазель Александра, - Верменич почувствовал, что друг слегка нервничает. - У вас отличные рекомендации, у меня нет повода не доверять им, но... - князь, неожиданно стушевавшись, растерянно оглянулся на приятеля, однако тот старательно раскуривал трубку. - Дело в том, что я решил отказаться от услуг женщин-гувернанток. Мне сейчас нужен человек, который приучил бы моих сыновей к дисциплине и порядку. Через несколько лет им отправляться в Морской корпус, я хочу их видеть настоящими офицерами, а не изнеженными хлыщами, способными лишь на целование дамских ручек и шарканье по паркету... Увы! - Адашев развел руками. Хмель рассеялся, и он снова был в состоянии здраво мыслить. Гувернантка молча воззрилась на него, дожидаясь продолжения. Кирилл смутился. Он, оказывается, до сих пор не предложил ей сесть. - Прошу вас! - Князь показал на кресло рядом с Верменичем и виновато улыбнулся. - Простите, что не сделал этого с самого начала.
     Гувернантка, кончиками пальцев приподняв юбки, опустилась в кресло. Павел посмотрел на Адашева, но тот, занятый своими мыслями, похоже, не заметил, что мадемуазель сделала это с грацией царственной особы, привычно занявшей свое место на троне.
     - К сожалению, в пределах нашей губернии такового сыскать не удалось. - Кирилл подошел к окну. Ветер разошелся не на шутку, и сад сердито шумел, а снег на сугробах швыряло длинными шлейфами в разные стороны.
     Князь спиной ощущал взгляд учительницы. Странная робость и беспокойство, охватившие его с момента ее внезапного появления на пороге кабинета, усиливались. Пауза затянулась, Адашев, резко оттолкнувшись от подоконника, снова подошел к столу. Положив руки на высокую спинку кресла, он оглядел выпрямившуюся под его взглядом гувернантку.
     - Через пару месяцев я уезжаю в Петербург и там надеюсь отыскать толкового учителя.
     - Получается, месяца два-три ваши сыновья будут бить баклуши?
     - Выходит так, но я постараюсь сократить этот срок.
     Круглые стекла очков мадемуазель Александры отразили всплеск огня в камине, и князю показалось, что взорвался заряд шрапнели и, кажется, слегка его контузил.
     - Смею вас просить, ваша светлость, позволить мне заниматься с вашими сыновьями, пока вы не найдете более достойного учителя. - Мадемуазель поднялась с кресла. - За это время я постараюсь не причинить вреда мальчикам, как вы того опасаетесь, и смогу найти себе хорошее место.
     Павел заметил волнение гостьи. Она нервно теребила в руках маленький кружевной платочек, но голос ее не дрогнул, и головы перед князем она не опустила. Верменич неожиданно почувствовал странную симпатию к этой незнакомой, похожей на огородное чучело барышне. Ей, видно, несладко приходится в жизни, но помимо недюжинного характера в ней ощущалось несомненное достоинство и то необъяснимое свойство женской натуры, сводящее мужчин с ума, которое французы окрестили словом "шарм".
     - Ну что ж! - Адашев задумчиво посмотрел на гувернантку. - Возможно, это наилучший выход в данный момент. Учтите, мало кто выдерживает и такой срок. Предупреждаю, сыновья у меня трудные, но нытья и жалоб я не выношу. Если вы согласны встретиться с испытаниями за то жалованье, что я плачу учителям, добро пожаловать ко мне в дом...
     - Благодарю вас, ваша светлость! Я не боюсь трудностей, с детства приучена справляться с ними.
     - Что ж, Бог вам в помощь! - знакомая Павлу скептическая усмешка заиграла на княжеских устах. - Посмотрим, на сколько дней хватит вашего пыла, мадемуазель Александра, перед отъездом я намерен провести строгий экзамен и проверить, как хорошо мои сыновья усвоили те знания, коими вы их собираетесь наделить. Да, - спохватился вдруг он. - Перед вашим появлением мы с моим другом спорили о том, в каком году и в каком сражении впервые участвовал ваш тезка Александр Македонский?
     - В августе 338 года до Рождества Христова в битве при Херонее. - Учительница обвела мужчин невозмутимым взглядом. - Что вас еще интересует, князь?
     Спасибо! Более ничего! - Адашев несколько оторопел, а Саша со злорадством подумала, что это уже не первое очко, которое ей удалось сегодня отыграть. Не зря провела она два дня в отцовской библиотеке в окружении многотомной "Истории цивилизации", готовясь к провокационным вопросам, которые так любит задавать этот привереда на экзаменах. Ничего, первое препятствие пройдено, но завтра встреча с сыновьями князя... Как она сложится?
     - Прекрасно! - Адашев уже справился с потрясением. Впервые он получил столь быстрый и правильный ответ на один из смертельных для учительской репутации вопросов и был немного уязвлен этим обстоятельством. - Весьма и весьма похвально! Надеюсь, что и в других науках вы преуспели не меньше.
     Стоило мадемуазель покинуть кабинет, как Павел Верменич, выступавший пока в роли наблюдателя, залился смехом:
     - Ну, какова голубица, а? Словно с кукушкиного яйца срисована, но гонору! Здорово она тебя, Кирюша, стреножила с Алексашкой Македонским! Смотрю, даже протрезвел, mon cher ami!
     - Это ни о чем не говорит! Девице с подобной внешностью ничего не остается, кроме как интересоваться древней историей.
     - Тут ты ошибаешься! Знал я несколько таких же конопатых дамочек, ох и горячи они в любви, княже, особенно если с зелеными глазами. Ты случайно не заметил, какие у нее глаза?
     - Только и дел у меня, как на нее заглядываться! - недовольно процедил князь, закуривший сигару. Сильно затянувшись, выпустил струю дыма в потолок и задумчиво добавил:
     - Вероятно, я совершил ошибку, когда согласился взять ее гувернанткой. Представляю, что за скандал разразится завтра после ее встречи с Ильей и Андрюшкой, хотя у меня появится повод выдрать этих джентльменов.
     - Лучше не загадывать! По себе знаю, что ни к чему хорошему это не приводит. Но чует мое сердце, Кирилл, эта особа настроена весьма решительно и намерена продержаться здесь до нового учителя. Готов поспорить на свою лучшую борзую, что она с этим справится.
     - На мой взгляд, это слишком опрометчивое заявление! - усмехнулся Адашев. - Но пари принимается. Против твоей борзой ставлю набор курительных трубок. По моим наблюдениям, ты давненько к ним приглядываешься.
     Приятели ударили по рукам. А Павел продолжил разговор:
     - У меня тут своя корысть, Кирюша! Хочу я эту расписную мадемуазель расспросить о Сашеньке Волоцкой. По моим сведениям, она до сих пор ни с кем не обручена и ждет не дождется встречи с прекрасным героем ее снов - Павлом Верменичем.
     Рвение, с которым ты стремишься получить по физиономии от этого "наказания", вероятно, достойно лучшего применения, милостивый государь! - Князь открыл дверь кабинета. - Пошли лучше спать! Мне завтра рано вставать, да и устал я от разговоров безмерно. Эти учительницы мне уже поперек горла стоят и в кошмарных снах являются! Даже те, с которыми мы в детстве воевали. На свою голову я опять кашу заварил и утром придется ее расхлебывать!

16.

Первые две недели ноября для князя пронеслись быстро. От Лазарева пришло письмо, в котором он извещал Адашева о решении, принятом Государем Императором по поводу его проекта, и предлагал немедленно представить на рассмотрение Адмиралтейств-совета развернутый доклад. Кирилл с головой зарылся в бумаги и только по окончании работы вспомнил вдруг, что в доме появилась новая учительница, удивительнейшим образом пока не напомнившая ему о себе.
     В те дни, когда он погружался в работу, никто в доме не смел отвлекать его и бразды правления брала на себя нянька. Она строго следила за тем, чтобы ему вовремя приносили в кабинет обед и ужин, и не отходила от Кирилла, пока он все не съедал. Адашев часто засыпал над бумагами, и тогда Агафья, прокравшись в кабинет, накрывала его толстым пледом и задувала свечи. Павел же пока перестал появляться в имении В компании соседа он носился на Шалом за зайцами. За неделю добыл их с десяток и отчаяние хвастался охотничьими трофеями на вечере у со седей по случаю субботы. Ждали в гости и князя, но он так и не приехал.
     Но сегодня Кирилл неожиданно появился в доме своего товарища, пригласив прокатиться ним верхом. Застоявшийся Тамерлан вытанцовывал под князем, а сам он выглядел бодрым и даже отдохнувшим после двухнедельного сидения в четырех стенах.
     Вначале разговор вертелся вокруг решения Государя и его предложений по доработке проекта. Замечания были конкретными и дельными, что говорило о заинтересованности Николая Павловича и знании им сути вопроса.
     - Более всего Его Величество интересует вопрос о возможности дальних экспедиций на стимботах. И я решил, Павел, построить паровую яхту и предпринять на ней путешествие к берегам Русской Америки, чтобы показать преимущества моих предложений и упрочить намерения Государя заняться переустройством флота. Поначалу думаю посетить с этой целью Порт-Росс (Центр русской колонии в Калифорнии), а потом на север - к Аляске. Надеюсь, ты согласишься помочь мне?
     - С величайшим удовольствием! Но смею спросить, не планируется ли сие совместить со свадебным путешествием? - полюбопытствовал Павел.
     - Вполне возможно! Не сегодня-завтра приезжает Полина, и я предполагаю сделать ей предложение...
     - С чего вдруг такая спешка, mon ami? Или все сомнения преодолены, и Полине дозволено перейти из разряда вечных невест на положение супруги?
     - Я не понимаю твоего сарказма, Павел. Чем она тебе не нравится?
     - При чем тут я, Кирюша? Тебе с ней жить! Но скажи откровенно, думаешь ли ты о ней день и ночь, мечтаешь ли, затаив дыхание, о той прекрасной минуте, когда вы останетесь одни?..
     - Прекрати! - Адашев сердито свел брови. - Терпеть не могу подобные романтические бредни! Для меня важнее всего на свете спокойствие в собственном доме и семье, а Полина вполне с этим справится. На мой взгляд, в ней есть все, что поможет ей стать хорошей матерью и женой. Она искренне желает мальчишкам добра, ладит с ними, мне этого достаточно...
     - А ты уверен, что настолько хорошо ее знаешь?
     - Я привык доверять своим впечатлениям и еще ни разу не ошибся.
     - По-моему, ты самоуверен сверх меры! Мой совет, отложи свое решение хотя бы до Рождества. Ничего не случится, если баронесса подождет еще немного!
     - Ты что-то знаешь о ней, но не решаешься рассказать мне? - Адашев натянул поводья, и Тамерлан остановился на краю высокого обрыва. - О ней ходит много слухов, но сплетни - удел каждой хорошенькой и к тому же одинокой женщины. Я им не верю, Павлуша!
     Верменич слегка пожал плечами:
     - Я ни в чем не собираюсь тебя убеждать. И роль престарелой сплетницы не мое амплуа, Кирилл. Хочу напомнить о том разочаровании, которое тебе принес первый брак, а в нем не хватало такой ничтожной малости, как любовь!
     - А много ли радости от великих Любовей, которыми переполнена твоя жизнь, Павел? Или ты более меня счастлив? - Князь изо всех сил огрел Тамерлана плеткой, и конь, опешивший от подобной несправедливости, недовольно заржал и принялся по узкому уступу спускаться с обрыва на берег озера. Оказавшись на ровном месте, Адашев спешился и прокричал застывшему наверху приятелю:
     - Желание продолжить свой род свойственно любому живому существу. Но только человек сподобился распускать слюни по якобы неземным чувствам. Ко всему надо подходить гораздо проще и естественнее!..
     В следующее мгновение Павел оказался рядом с ним, Адашев впервые увидел своего друга разъяренным.
     - Ты жалкий и низкий циник, Кирилл! - Верменич, соскочив с. дончака, ухватил приятеля за отвороты казакина. - Не смей подобным образом говорить о самом светлом из всех человеческих чувств, тем более если сам его так и не испытал! Теперь я вижу, что ты действительно глупец и ничего не смыслишь в женщинах, раз готов первой же подвернувшейся под руку красотке сделать предложение...
     - Что ты сказал? - Адашев в свою очередь притянул Павла к себе.
     - То, что слышал! Верменич вскочил на Шалого. - Очень мне хочется посмотреть на тебя, когда ты по-настоящему влюбишься, а это произойдет потому что я знаю тебя лучше, чем ты самого себя. Брак с баронессой окажется, уверяю, тяжелее тех колодок, в которых турки пленных обряжают, чтобы те не сбежали...
     - Постой, брат! - Князь ухватился за седло Павла. - Я совсем не хочу ссориться и согласен повременить с предложением...
     - Это будет самым разумным на сей момент! И прислушайся к моему совету, Кирилл! Наведи справки о самой баронессе и ее кузене Кирдягине.
     - Ты, вероятно, прав, Павел. - Адашев посмотрел на друга. - Но я уверен, что твои подозрения напрасны.
     - Братец ты мой, жен нам, конечно, подбирают на небесах, но чем черт не шутит, когда Бог спит! И твоя Полина вполне может оказаться совсем не тем милым ангелочком, каким хочет предстать в твоих глазах...
     - Согласись, что в некоторых вопросах ты из меня веревки вьешь, Павлуша?
     Вот как раз в этих вопросах, а не в баталиях с учителями и собственными детьми ты и должен проявить необходимую твердость. Кстати, как там поживает мой набор курительных трубок?
     - Ты слишком самоуверен, и, если я прислушиваюсь к некоторым твоим советам, это не значит, что я всегда ошибаюсь в своих предположениях! - недовольно заметил князь, направив Тамерлана вдоль берега. - Две недели слишком короткий срок, чтобы делать какие-то выводы.
     - Помнится, кто-то утверждал, что гувернантка сбежит на следующее утро?
     - Ну и утверждал, что из этого? - Адашев расстегнул казакин.