Евгений внезапно пригнулся и, блокируя удар лопаткой, перехватил левой рукой противника за запястье и резко рванул на себя, а правый кулак что было силы вогнал ему в живот чуть выше брючного ремня. Бандит согнулся пополам и упал, хрипя и хватаясь за камни и траву.
     Освободив противника от автомата и лопатки, Евгений достал у него из кармана запасной магазин и, не медля ни секунды, отбежал в сторону и затаился среди камней. Ждал он недолго. Парни на посту забеспокоились через десять минут. Поначалу они пытались свистом привлечь внимание приятеля, затем тихими окликами, а чуть позже - уже более громкими. Наконец один из них не выдержал и, бормоча сквозь зубы ругательства, отправился в том же направлении, что и его незадачливый товарищ. Вот его-то и поджидал Шевцов. Второй его жертве достался удар плашмя лопаткой по голове.
     Бандит без звука повалился Шевцову под ноги, лишь автомат глухо клацнул о камни.
     Евгений прислушался. Ни единого звука. И вдруг откуда-то издалека, похоже сверху, гулко, словно в пустую бочку, грохнул взрыв. "Живы!" - метнулась у него мысль. Радость на мгновение притупила бдительность, но Шевцов тут же вспомнил о поверженных врагах и занялся ими. Но второй, уже более мощный взрыв вновь отвлек его внимание. Опять он некоторое время прислушивался. Но второй взрыв вызвал очевидное беспокойство у оставшихся на посту бандитов. Они громко, уже не боясь быть услышанными, начали окликать и звать своих исчезнувших приятелей и даже клацать затворами, что Евгению совершенно не понравилось.
     Быстро оттащив свои жертвы под прикрытие двух больших камней, он уложил их лицом вниз, связал руки за спиной брючными ремнями, ноги - шнурками от ботинок. В рты забил кляпы - одному из носового платка, второму из трикотажной шапочки, обнаруженной у того за пазухой. Еще один автомат и три запасных магазина перекочевали в руки Евгения, но самая большая награда за труды находилась у второй его жертвы в карманах: две гранаты "РГД", которые направили мысли Шевцова в новое русло.
     Правда, тут следовало быть осторожным - гранаты могли сдетонировать при ударе о камни, и осколки бы основательно посекли и бывшего владельца гранат, и самого Евгения.
     Но видно, удача пока не отвернулась от генерала Шевцова, и он приступил к осуществлению идеи, которая созрела в его голове в тот самый момент, когда он обнаружил гранаты в карманах бандита...
     Подкравшись к посту, он понял, что не ошибся: два оставшихся часовых были крайне встревоженны и растерянны. Они нервно переговаривались, крутили головами, но окликать ушедших приятелей, по-видимому, уже не отваживались. И это замешательство врага как нельзя лучше помогло Шевцову. Он выскочил из тумана внезапно, и парни, принявшие его в первое мгновение за одного из пропавших, именно на это последнее в своей жизни мгновение и опоздали. Первого он свалил выстрелом из пистолета, истратив тем самым последний патрон, второго - ударом приклада в лицо, размозжив ему череп.
     Они упали, не успев издать ни звука, но выстрел на противоположном берегу услышали, и это вызвало громкие крики и беспорядочную стрельбу с вражеской стороны.
     Взревел мотор грузовика, Евгений не мешкая перемахнул через бруствер, сооруженный вокруг окопа, и бросился к мосту с единственным желанием не пропустить еще одну группу врагов. Грузовик только-только въехал на мост, и обе гранаты, брошенные с берега, влетели точно в его кабину. Два взрыва слились в один. Грузовик мгновенно охватило пламенем. Евгений успел увидеть, как из кузова выпрыгивают люди. Пытаясь сбить с себя пламя, они метались по мосту. Грузовик полыхал уже вовсю. "Сейчас рванет!" - мелькнуло у Шевцова в голове. Он упал в камни, прикрывая голову руками. И тут же грохнул третий взрыв, более мощный, чем два предыдущих. Взорвался бензобак. Над Шевцовым со свистом пролетели обломки досок, кусочек щепы впился в тыльную часть ладони, и это было пока единственное ранение, которое он получил в ходе сегодняшних схваток.
     Наконец пыль и дым от взрыва осели, и Шевцов, подняв голову, посмотрел на плоды своей деятельности и радостно присвистнул - в центре настила зиял пролом метра в два шириной, а ближайшие доски взрывом были превращены в щепу.
     Вдобавок ко всему взрывной волной полностью снесло перила с левой стороны и изрядно покорежило с правой. Самого грузовика на мосту не было, вероятно, сбросило взрывом в реку. Недалеко от проема он заметил два темных пятна, судя по всему, это были трупы погибших при взрыве бандитов. Остальные, по всей видимости, вернулись на свой берег.
     Евгений поднялся на ноги, отряхнул джинсы и, не обращая внимания на отчаянные крики и стрельбу с противоположного берега, вернулся в окоп. Оба часовых были мертвы, и он закидал их камнями.
     Потом осмотрел автоматы, выбрал из них два в приличном состоянии, оставшиеся разбил о камни. Потом растолкал по карманам запасные магазины.
     Ножи, которые были у парней, повесил на ремень и усмехнулся про себя: ну чисто торговец, рекламирующий свой товар.
     Из четырех лопаток он также выбрал самую новую и подумал, что расправился сейчас не просто. с бандитами, а с бойцами солидно вооруженными, но все-таки мало каши евшими по сравнению со старым пограничным волком генералом Шевцовым, хоть и сидевшим в последнее время большей частью в кабинете, но не утратившим былой закалки и той лихости, которой он славился, наверное, вплоть до полковничьих погон. Правда, затем высокие должности потребовали солидности и серьезности, но он гордился, что не поддался-таки соблазнам более спокойной жизни и не отрастил себе ни большой живот, ни широкий зад... Генерал с удовольствием повертел в руках саперную лопатку и вспомнил вдруг старый анекдот о самом страшном роде советских войск - стройбате и его смертельном оружии - ломе и лопате...

***

     Нога у Артема совсем разболелась. Прежде чем начать подъем в гору, он вновь туго перевязал ее, но все равно нормально наступать на нее не мог.
     Это сильно затрудняло передвижение по камням и создавало гораздо больше шума, чем это было позволительно в его условиях.
     Он шел следом за группой, организованной Шахбазом для облавы, и, к счастью, они производили значительно больше шума, чем он. Они поминутно спотыкались, соскальзывали с камней и мокрой травы, падали, чертыхались и в целом работали скверно, выдавая себя за километр, если не больше.
     У Артема же были свои проблемы. Нести одновременно автомат и арбалет было тяжеловато и неудобно, и он решил избавиться от арбалета, но потом передумал. Это оружие имело свои преимущества, и, возможно, так сложатся обстоятельства, что ему придется применить оставшиеся две стрелы там, где не с руки будет стрелять из автомата.
     Внезапный рык Шахбаза, приказавшего своим людям возвращаться на дорогу, поверг Артема в смятение. Он быстро нырнул в дебри молодого пихтарника, надеясь, что сквозь колючие заросли вряд ли кто полезет. Так оно и случилось. Враги обогнули его укрытие и ушли вниз, а Артем улыбнулся, вспомнив, с каким раздражением Шахбаз орал на свое войско. По-видимому, план белобрысого оказался для них предпочтительнее - противник решил переключиться на него. В подтверждение предположений Артема у моста раздался рев автомобильных моторов.
     Облава в горах, окутанных туманом, как и следовало ожидать, окончилась безрезультатно. Белобрысый, чувствовалось, лучше понимал обстановку и знал, что делать.
     Артем выругался от отчаяния. Он вдруг отчетливо представил, что может произойти наверху, если противник обнаружит их тайное убежище, а что касается людей в старой штольне, то они погибнут в первую очередь... И, несмотря на боль в ноге, он опять прибавил шагу. Теперь, когда склон горы был свободен, он мог держаться ближе к дороге, а значит, легче ориентироваться в тумане и срезать себе путь, где это было удобно. Вскоре рев моторов усилился, и Артем понял, что грузовики движутся по дороге. Их оказалось только два, третий остался освещать подступы к мосту. Это он понял по мутному световому пятну, проступающему сквозь туман.
     Пропустив машины, Артем безбоязненно вышел на дорогу. Он был уверен, что это вполне безопасно. Если сзади и появится еще один грузовик, то он услышит его издалека, и времени, чтобы спрятаться, будет предостаточно. И все же Артем шел держась ближе к краю дороги, с автоматом наперевес, вглядываясь изо всех сил в серое пространство перед собой.
     Но прошел он совсем немного, где-то около полукилометра, когда наверху, в районе самого узкого участка дороги, послышалось несколько одиночных выстрелов и прогремели один за другим два взрыва.
     Над скалами горловины взметнулось пламя, а стрелять уже стали очередями и из нескольких автоматов. Артем метнулся с дороги в сторону - и вовремя.
     Сверху послышались чьи-то тяжелые и быстрые шаги. Он затаился в камнях, не замечая, что пот катится по лицу градом.
     Человек спешил что было сил. Он пробежал мимо и скрылся в тумане. Артем вышел на дорогу и продолжил свой трудный путь наверх. Но через полчаса оглушительный взрыв, взметнувший вверх багровое пламя, раздался уже внизу, у моста, и Артем замер в беспокойстве. Но тут же просветлел лицом. Похоже, генерал тоже вышел на тропу войны и ведет бой хоть и в одиночку, но не менее успешно, чем Артем. Он не допускал и тени сомнения в том, что Шевцов жив, и был уверен, что взрыв в районе моста - его рук дело. Артему очень хотелось в это верить, потому что такой силы взрыв вряд ли был случаен, как не были случайны взрывы наверху. Его товарищи с честью выполняли задание, которое он когда-то им определил. С этого "когда-то" прошла уже целая вечность, и он подумал, что безумно соскучился по Ольге. Он знал наверняка, что она не погибла, и сознавал каким-то шестым чувством, что она где-то неподалеку и, вполне возможно, тоже наблюдает за разгорающимся над дорогой заревом.
     Еще через километр пути он понял, что зрение и слух его не обманули, - впереди что-то горело, пламя окрашивало клубы тумана в неяркие розовые тона. Артем остановился, чтобы оценить обстановку. Судя по всему, впереди было два очага огня - один близко, другой метров на сто дальше.
     Он решил поверху обогнуть места пожаров и выйти вновь на дорогу. Но любопытство влекло его подобраться ближе, туда, где, возможно, находились и белобрысый, и громкоголосый Шахбаз. Конечно, стрелять в рядовых бандитов в данном случае смысла не имело, но, если удалось бы убрать главарей, вся их операция наверняка бы провалилась. Теперь основной целью для Артема должны стать Шахбаз и белобрысый, и он приложит все усилия, чтобы они побыстрее оказались у него на мушке...
     Туман был настолько густым, что Артему никак не удавалось разглядеть, что же происходит, но по доносившимся от дороги крикам он определил, что горловина заблокирована. "Черт возьми, - подумал Артем, - ведь именно тут Рыжков с профессором хотели запустить кабельный барабан. Похоже, что эта штука здесь и сработала, но откуда взялся огонь?" Он решил подобраться еще ближе.
     Внезапно больная нога опять подвернулась, и Артем тяжело упал, выпустив из рук арбалет. Тот с ужасающим, как Артему показалось, грохотом ударился о камни. Сам Таранцев приземлился на локоть и зашипел от пронзившей его острой боли.
     Это случилось совсем рядом с дорогой, недалеки от второго очага пламени, и он лежал, с трудом сдерживая себя, чтобы не застонать, и ждал, что его вот-вот обнаружат.
     Но противник был слишком занят расчисткой дороги, и, к счастью, в общем шуме и гаме никто ничего не услышал.
     Боль слегка отпустила. Артем попытался подняться, но тут, к ужасу своему, обнаружил, что рука, в которой он держал автомат, очутилась в ловушке - попала в щель между двумя камнями.
     Он попробовал осторожно вынуть ее, но автомат, звякнув, уперся в камень. И Артем опять замер.
     Он опустил руку ниже и не нашел там опоры.
     В любое другое время над этим можно было бы только посмеяться. Он оказался в положении той обезьяны, которая не смогла вытащить из кувшина руку с зажатым в ней яблоком. Артем тоже не мог высвободить руку, не выпустив автомата. Он хорошо запомнил, с каким грохотом арбалет ударился о камни при падении. К тому же Артем не знал, насколько глубока расщелина и сумеет ли он достать автомат с ее дна.
     Поэтому ничего не оставалось делать, как постараться освободить руку с помощью осторожных манипуляций и маневров.
     Вдруг он застыл. Совсем рядом раздались голоса.
     - Я же говорил, что мой план лучше. - Это был голос Шахбаза.
     Другой голос был бесцветным и жестким. Скорее всего, он принадлежал белобрысому.
     - И что он дал, твой план? Одну сломанную и две ушибленные ноги? Устраивать облаву в горах при такой погоде - все равно что ловить блоху в отаре овец. И вообще, ты все завалил с самого начала. Устроил погоню, как оказалось, за двумя вонючими бомжами. В итоге два мертвяка, а настоящий гэбист, получается, все время был у тебя под носом, знает все здешние ходы и выходы, так что твоя первейшая задача - схватить Малеева.
     Как уж ты это сделаешь - не моя забота, но он не должен уйти отсюда живым.
     Шахбаз пробурчал:
     - А твой план что, лучше? - И добавил уже более агрессивно:
     - Смотри, что произошло. Два грузовика уничтожены. Четверо убитых. Дорога заблокирована. Нет, надо было все делать по-другому.
     Белобрысый ледяным тоном возразил:
     - Все произошло из-за твоей глупости. Тут тебе не прогулка по бульвару. Какой-то пьяница сделал из тебя дурака, и поделом.
     - Не забывай, он хоть и пьяница, но бывший военный, полковник...
     - Я тоже бывший военный, и тоже полковник, - ответил белобрысый, - и не в пример тебе понимаю, что времени у нас в обрез. И если мы через сутки не смоемся отсюда, то всем нам крышка. Деревянная, с гвоздями, чтобы навечно нас с тобой заколотить.
     А ты знаешь, что это сделают быстрее, чем мы с тобой "а" успеем сказать в свое оправдание. Учти, им нужны не оправдания, им нужен товар.
     - Но такой туман обычно держится дня два-три...
     - Вот и моли Аллаха, чтобы дольше продержался, и за это время ты должен всех переловить, чтобы ни один не ушел... Слушай, Шахбаз, перед тобой горстка безоружных пассажиров, и они держат тебя здесь уже неделю. Неделю! - повысил он голос. - Восемь человек убиты, куча раненых, и все по твоей милости, из-за твоей неосмотрительности и медлительности. Я, конечно, не хочу обвинить тебя в трусости, но, прости, порой мне кажется, что ты слишком трясешься за свою шкуру. В самом начале операции ты не обеспечил охрану моста. Ты должен был встретить вертолет у места посадки. Вместо этого ты гонялся за двумя ублюдками, которые все равно бы сдохли в тайге...
     Шахбаз и белобрысый прошли мимо Артема, и он возобновил свои попытки освободить руку.
     "Черт возьми! - ругался он про себя. - Эти твари были совсем рядом, под носом, а я не сумел ничего, абсолютно ничего сделать. Ведь их можно было уложить всего одной очередью, а потом спокойненько смыться..."
     Он слышал, как орали и матерились бандиты, расчищавшие дорогу от сгоревших машин. Потом они занялись барабаном. Чтобы откатить его, им понадобилось два часа, и все это время Артем лежал в десятке метров от них и обливался холодным потом - эти часы показались ему вечностью.

Глава 32

     Взобравшись на камень, Агнесса и Каширский наблюдали за разгорающимся внизу заревом. Незадолго до этого им удалось обнаружить достаточно глубокий грот в скале. Подойти к нему можно было лишь по узкой звериной тропе, которая огибала его по карнизу с одной стороны, взбиралась на крутой утес и терялась среди камней на его вершине. Вход в грот находился под утесом и был не заметен на фоне скалы, но они решили заложить его на всякий случай камнями. И тут звуки выстрелов и взрывы на дороге привлекли их внимание. Оставив Надежду Антоновну в их новом убежище, Агнесса и профессор выбрались наружу.
     Сквозь густой туман они видели только ярко-красные и желтые всполохи, но и этого было достаточно, чтобы понять: Ольга и Сергей постарались на славу.
     - Только бы они остались живы! - прошептала Агнесса одними губами и перекрестилась. Она взяла профессора за руку. - Юрий Федорович, каким богам нам нужно молиться, чтобы все они - и Артем, и Оля, и Сергей, и Евгений Александрович - не погибли? Скажите только, вы же знаете!
     - Дорогая моя, голубушка, - Каширский сжал ее ладонь и печально покачал головой, - к сожалению, нам остается только надеяться. Никакие боги нам не помогут, если мы потеряем веру в себя.
     Сейчас для нас главное - терпение. Мы не должны мешать тем, кто умеет воевать. Мы не должны путаться у них под ногами. Мы должны сидеть и ждать, более ничего нам не остается.
     - Нет, - Агнесса выдернула руку из его ладони, - я так не могу. Это не по мне - сидеть и ждать, когда кто-то придет и спасет меня. Я хочу быть там, - кивнула она в сторону их прежнего лагеря. - Я никогда себе не прощу, если ребята погибнут, а я в это время буду отсиживаться в безопасном месте.
     - Но здесь тоже только относительно безопасно, - возразил Каширский, - стоит исчезнуть туману, и бандиты обшарят каждый кустик, каждую щель, под каждый камень заглянут.
     - Я это знаю, - сказала Агнесса тоскливо, - но я все-таки вернусь в лагерь. Простите меня, Юрий Федорович, и поймите, мне просто необходимо быть там, хоть что-то узнать... Неизвестность хуже всего.
     - Я все прекрасно понимаю, голубушка Агнесса Романовна, - сказал мягко Каширский, - если вы так решили, то я не смею вас переубеждать. Возможно, это даже лучше. Если ребятам придется отступать, то вы поможете им найти сюда дорогу.
     Агнесса обняла его, поцеловала в заросшую седой щетиной Щеку - сегодня профессор впервые изменил своей привычке бриться по утрам - и скрылась в тумане. А Юрий Федорович медленно побрел в гору, к их новому с Надеждой Антоновной убежищу. На полпути он внезапно остановился и с интересом огляделся. Новая идея пришла ему в голову, и, кажется, совсем неплохая идея, ее следовало непременно претворить в жизнь. И, не сходя с места, Каширский взялся за дело, готовя неожиданный неприятный подарок для всех непрошеных гостей.
     В лесу было тихо, но это была обманчивая тишина, и он понимал, что в любой момент она может взорваться яростными криками, выстрелами и даже предсмертными стонами. Правда, у него не было полной уверенности, что его новая уловка спасет им жизнь, но он просто не мог ничего не делать, поэтому и решил устроить западню.
     В том месте, где тропа заворачивала за скальный выступ, он выкатил и укрепил плоскими, поставленными на попа камнями два приличных валуна, прибавив к их окружению пару увесистых скальных обломков. Потом к тем камням, что поддерживали хрупкое равновесие, протянул тонкую прозрачную леску - ее он успел снять с удочки, которой Незванов и Пашка ловили рыбу в первый после аварии день, - и тщательно обмотал ею камни, опасаясь в любую минуту оказаться жертвой собственной неловкости. Достаточно было легкого рывка, чтобы привести валуны в движение. Он слегка присыпал петлю мелкой щебенкой, оглядел ловушку - все выглядело вполне безобидно.
     Вдруг внизу послышались шаги. Каширский присел за камень, настороженно вглядываясь в неряшливые космы тумана, закрывающие нижнюю часть тропы. Внезапно из тумана вынырнула голова человека, затем он показался уже по пояс, и профессор облегченно вздохнул. Он узнал Рыжкова.
     - Аркадий Степанович, - окликнул Каширский полушепотом, - куда путь держим?
     Зоолог вздрогнул, как от удара, и нервно завертел головой по сторонам:
     - Юрий Федорович, вы?
     - Я, я, - ответил Каширский, поднимаясь из-за камней, - идите вверх по тропе, но осторожнее, там я на всякий случай устроил ловушку.
     Поддерживая Рыжкова под локоть, он провел его мимо опасного места. Через некоторое время они устроились на камнях перед входом в грот.
     - Там слишком мало места, - пояснил Юрий Федорович, - едва-едва помещаются три человека, и то нужно сгибать ноги в коленях. Надежде Антоновне сейчас нужен покой, и мы с Агнессой решили больше находиться с