, склоны гор. Прихватив Рогдая за поводок, Лена бежала по покрытому вечерними тенями лесу. Вдруг, сильно потянув, Рогдай повел ее в сторону от маршрута. Лена перевесила карабин с плеча на грудь, в сумерках в лесу можно ждать любого сюрприза. Спустившись в ложок, пес вывел ее к едва заметной тропе, но утренний снежок прикрыл все следы, если они там и были когда-либо. Но Рогдай не отступал. Нетерпеливо повизгивая, он прижал уши к голове: просил отпустить его. И Лена отстегнула поводок от ошейника. Дальнейший путь вспоминался потом как кошмарный сон. Рогдай шел по тайге каким-то немыслимым зигзагом. Как потом объяснил Семен Яковлевич, лайка с хорошим чутьем улавливает запах зверя или человека спустя двое, а порой и трое суток, тем более в тайге, где запах остается не только на земле, но и на ветках, на листьях, на коре деревьев, к которым случайно прикасаются.
     Лена молила Бога: только бы не сломались лыжи в невообразимом хаосе валежника, камней и глубокого, по пояс, снега. Но Всевышний хранил не только ее, но и заблудившихся детей. Через час изнурительного бега она неожиданно оказалась на большой поляне, уставленной зародами сена. Рогдай с лаем бросился к одной из копен, и, к ее великой радости, из нее высунулись три взлохмаченные, обсыпанные сенной трухой головенки. Сено, да еще запас хлеба и сала позволили ребятишкам осмотрительно отсидеться в стоге, когда они, окончательно заблудившись, набрели на спасительную поляну.
     Выстрелив из ракетницы зеленой ракетой, означающей: ребята найдены и живы, Лена принялась отпаивать мальчишек горячим чаем из термоса. Жадно прихлебывая настоянный на меде и травах чай, мальчишки наперебой рассказывали, как прошлой ночью к стогу приходили маралы и объедали сено, а потом недалеко выли волки, и вот тогда было немножко страшно. Рогдай с чувством выполненного долга свернулся клубком у их ног и только изредка поднимал голову, напрягал уши, прислушивался к глухому шуму готовящейся к ночи тайги. Тогда и спасителей, и спасенных подобрал лесхозовский вертолет. Но сколько бы после этого ни приходилось Лене бывать с Рогдаем в тайге, он всегда выводил ее к тому месту, откуда они начинали свой путь. И как бы далеко они ни заходили, пес ни разу не сбился с пути, оставаясь верным своей привычке возвращаться обратным, или, как говорят охотники, "пятным", следом.
     Послышался шум мотора, хлопнула дверца...
     Лена подняла голову, Алексей вошел в дом, удивленно посмотрел на нее.
     - Вы всю ночь двери не запираете? А, понимаю, - он увидел Рогдая, - ваш телохранитель, как всегда, на посту.
     Лена выпроводила пса на улицу, покормила Флинта. Алексей посмотрел на жадно лакающего похлебку пса.
     - Кажется, ему здесь нравится не меньше, чем мне!
     - Давайте я посмотрю вашу руку. - Лена коснулась повязки. - Бинты надо поменять, слишком грязные.
     - Да уж, сегодня им досталось, дел в доме невпроворот.
     - Что же вы в директорском доме не поселились?
     Там ничего не надо доделывать и переделывать.
     - В этом мавзолее? - Он передернул плечами. - Зачем мне такие хоромы? Решили отдать его музыкальной школе, мне и этот великоват, но просто выбора не было. В гостинице сами знаете: ни помыться как следует, ни побриться. А вас не смущают размеры вашего дома, не боитесь заблудиться?
     - Надеюсь, что я не всегда буду одна.
     - И много кандидатов, желающих скрасить ваше одиночество?
     Лена промолчала, но Алексей заметил, что ей не понравился вопрос, и решил опасную тему оставить в покое. Девушка тем временем очистила рану перекисью водорода, наложила тампон с мазью и крепко перебинтовала руку.
     - Все-таки есть небольшое воспаление.
     - Не знай я, что вы учитель, подумал бы - сестра милосердия. Ну как? До утра не отвалится? - Он провел рукой по повязке.
     - Из своего опыта могу сказать: ночь продержитесь, а утром не поленитесь обратиться к врачу.
     - Утром в пять часов я уже буду по дороге на биостанцию.
     - Тем лучше, покажитесь там фельдшеру. - Лена выбросила грязные бинты, вымыла руки. - Самовар включите, если будете чай пить, остыл совсем.
     Сокрушенно почесав в затылке, отчего волосы встали по-детски трогательным ежиком, Алексей неожиданно виновато спросил:
     - Елена Максимовна, а пельменей у вас не осталось? Что-то опять проголодался.
     Лена заглянула в кастрюлю, засмеялась:
     - Тут вам еще и на завтрак останется.
     Усевшись за стол, он радостно потер руки.
     - Я так понимаю, вы меня и на завтрак приглашаете?
     - А вы, определенно, нахал, - улыбнулась ему хозяйка.
     - Что вы, я наглею только на голодный желудок.
     Алексей взглянул на Лену и почувствовал, как у него пересохло в горле. В простеньком домашнем халатике, раскрасневшаяся, с милыми ямочками на щеках, она была так хороша, что у него защемило в груди. Каким-то удивительно грациозным движением она поднялась со стула и, приподняв крышку самовара, заглянула в него. При этом полы халата резко разлетелись в стороны, на мгновение открыв стройные бедра и тонкие колени.
     Алексей судорожно сглотнул. Лена, не заметив, какой неожиданный эффект произвели на гостя ее несложные маневры с самоваром, принялась разливать чай.
     - Вам с молоком или с вареньем? - Она недоуменно посмотрела на мужчину. - Что-то случилось? Вы так странно на меня смотрите.
     - Лена. - Голос звучал чуть хрипловато, а взгляд был столь пристальным, что она испуганно присела рядом. - Лена, - повторил он, одновременно боясь отвести взгляд и в то же время пугаясь завораживающей зеленой глубины, в которую он погружался все больше и больше.
     - Вам плохо? - прошептала девушка и прикоснулась кончиками пальцев к его руке, сжимавшей чайную ложку.
     Алексей вздрогнул, как от удара током, обхватил ее руку своей и, потянув, усадил девушку к себе на колени. Охнув, Лена попыталась освободиться, но он, словно жаждущий в пустыне путник, приник к ней, раздвинул языком горячие губы. Как два давно не видевших людей странника, они устремились навстречу друг другу. Мужчина и женщина слились в поцелуе яростном, страстном, сметающем все преграды. Лена обхватила руками голову Алексея, запуталась в его волосах, которые на ощупь были такие мягкие и шелковистые. Она чувствовала, как его руки нашли застежку халата и тут же спустились к груди и захватили ее в плен. Непередаваемое, не испытываемое ранее даже в самые счастливые минуты чувство восторга охватило ее. Она изогнулась под руками Алексея, нежно поглаживающего пальцами ее груди. Он захватил губами розовую окружность вокруг соска, втянул вместе с соском в рот, ласково касаясь его языком. Тело перестало подчиняться сознанию, и она прекратила сопротивляться своим желаниям. Напряжение в ней росло, и она застонала от нетерпения, когда Алексей, прекратив ласки, легко поднял ее на руки и понес в гостиную. Она обхватила его за шею, прижалась обнаженной грудью к его пылающему от возбуждения телу.
     Моля об одном, чтобы хватило терпения не взять ее прямо у порога, на ковре, он донес девушку до дивана. Осторожно опустил ее на подушки, встал перед ней на колени, до конца расстегнул халат и умело снял его с плеч. Лена осталась лишь в одних маленьких кружевных трусиках. Алексей отвел ее руки, стыдливо прикрывающие грудь.
     - Не бойся меня, покажи, какая ты красивая!
     Обведя языком розовые полушария, он слегка поиграл сосками и принялся рисовать узоры любви на животе, на бедрах, спускаясь все ниже. Лена окончательно потеряла ощущение времени и реальности происходящего. Тело требовало все большего наслаждения, все более смелых ласк. Тупая сладостная боль билась в ней, искала выхода, спускаясь вслед за пальцами мужчины, и, когда он снял с нее последнюю преграду, выгнулась ему навстречу, застонав, раздвинула ноги. Подняв затуманившиеся от желания глаза, Алексей словно спросил согласия и смело коснулся ее самого сокровенного места. Сладостные судороги пронзили тело, она закричала от неописуемого восторга. Подняв высоко колени, откинулась головой на спинку дивана, приглашая мужчину окончательно овладеть ею. Лихорадочно сбросив одежду, он опустился коленями на край дивана и резко вошел в нее. Женщина вскрикнула, подалась всем телом навстречу мужчине, обняла его руками за талию. Каждый мощный толчок ввергал ее в пучину неимоверного блаженства, которое все нарастало, нарастало...
     - Алеша, еще, не останавливайся! - умоляла она, а он, подхватив ее под ягодицы, шептал что-то несуразно нежное и в неистовой вечной схватке двух начал вел ее к вершинам непомерного счастья. Окружающий мир вспыхнул и распался на тысячи частей. Они издали одновременно то ли вскрик, то ли всхлип и упали в объятия друг друга. И в этот момент телефон взорвался звонками. Уставшая, в каком-то сладостном томлении, Лена протянула руку и услышала голос подруги:
     - Ты еще не спишь? Завтра везем Германа в Белогорье на лыжах кататься. Будь готова к шести утра.
     Мы за тобой заедем.
     Этот звонок окончательно привел ее в чувство.
     Она словно со стороны увидела до крайности неприличную сцену: переплетенные руки и ноги едва знакомых мужчины и женщины, его ищущие губы у ее груди. Она резко столкнула голову Алексея.
     - Господи, что же я наделала! - Сев на диване, она быстро натянула на себя халат.
     Алексей тоже сел, пригладил рукой волосы.
     - Лена, что-то не так? - встревоженно спросил он.
     - Все не так! - Девушка застегнула последнюю пуговицу, швырнула ему джинсы и рубашку и, не решаясь посмотреть прямо в глаза, приказала:
     - Убирайся, да поживее!
     И этот крепкий, красивый, такой уверенный в себе мужчина растерялся. Он привык доставлять женщинам удовольствие и принимать от них как должное проявление ответного восторга, но с такой неприкрытой агрессивностью, завершившей их умопомрачительное соединение, столкнулся впервые. В душе он признавал, что ни от себя, ни от нее не ожидал такого взрыва эмоций. Совершенно чужие друг другу, а он любил ее с неожиданным, небывалым для него восторгом и догадывался, что и девушка не притворялась, она испытала то же самое.
     Алексею нестерпимо захотелось вновь сжать ее в объятиях. Но Лена отошла к окну, нервно теребила в руках край шторы. Дождавшись, когда он более-менее приведет себя в порядок, опять же не глядя в глаза, зло отчеканила:
     - Вы здесь в последний раз, и надеюсь в дальнейшем с вами нигде и ни при каких обстоятельствах не встречаться.
     Ошеломленно глядя на нее, Алексей попробовал все-таки ее обнять, попытаться что-то объяснить, успокоить, но она, вырвавшись, закричала с гневом и слезами в голосе:
     - Воспользовался, негодяй, что я здесь одна.
     Убирайся, я тебе сказала, пока Рогдая не позвала!
     - Простите, мадам. - Напоминание о Рогдае окончательно отрезвило Алексея. - По-моему, вы этого хотели не меньше моего?
     Звонкая пощечина не дала ему довести мысль до конца, и, криво усмехнувшись, Алексей покачал головой и вышел на улицу.
     До прихода "уазика" с биостанции он так ни разу и не прилег. Нервно ходил по комнате, много курил и, чертыхнувшись, вновь и вновь бросал взгляд в сторону дома соседки.
     Там, за темными окнами, тоже не спали. Сбив простыни в комок, скинув ночную рубашку, Лена металась по постели в каком-то странном полусне-полуяви, в котором невообразимо синие глаза, приблизившись вплотную, смотрели на нее с немым укором, будто спрашивали: "Что же ты наделала, Лена?"

Глава 6

     В пять утра Лена была уже на ногах. Во времена своей недолгой журналистской карьеры ей пришлось научиться просыпаться быстро, без раскачивания, в любое время суток после самого короткого сна. Приготовив лыжи, она упаковала в рюкзак термос с чаем и несколькими бутербродами. По прошлому опыту она знала, с каким размахом готовились к подобным мероприятиям Мухины - Шнайдеры, и ее бутерброды были просто данью привычке.
     Шум мотора за окном всполошил Рогдая. Пес завизжал и запрыгал, скребясь лапами о калитку. За воротами у незнакомого микроавтобуса с "галстуком" - синей милицейской полоской - ее поджидала Верка, грызя большое зеленое яблоко. Саша хмуро посматривал через полуопущенное стекло салона. Незнакомый мужчина открыл ей дверцу и, поздоровавшись, помог загрузить в салон лыжи и рюкзак. Верка, отшвырнув в сторону огрызок, негодующе фыркнула:
     - Мой-то с утра словно с левой ноги встал: хмурый, злой, и вроде вчера не много выпил.
     Мужчина, помогавший Лене, вышел из салона и подошел к ним.
     - Ты меня представишь, в конце концов, Елене Максимовне, или мне самому проявить инициативу?
     - Конечно, смотри, Лена, и запоминай, иначе при следующей встрече лет через пяток и не узнаешь. Это мой драгоценный старший братец Герман Семенович, гроза бандитов и покоритель женских сердец в строго отведенные для этого часы. Мужчина он у нас неглупый, местами даже красивый, но...
     Герман ухватил Верку за нос и потянул вниз.
     - Ну и балаболка же мне в сестры досталась, проси пощады!
     Наблюдая за затеявшими веселую потасовку братом и сестрой, Лена заметила, что они похожи как две капли воды. Герман, правда, выглядел несколько старше своих тридцати четырех. Небольшие залысины в густых темно-русых волосах, карие, почти черные глаза, крупный, красивой формы нос, жесткая линия губ и более твердый, чем у сестры, подбородок говорили о многом: владелец их был человеком с характером, привык отдавать приказы и не любил, если их не выполняли. Но веселые чертики в глазах указывали и на некоторую бесшабашность - от наследственности не избавишься, - при случае Герман, видно, был не прочь посмеяться и подурачиться. Обняв сестру за плечи, он подтолкнул ее к машине, подал руку Лене и помог зайти в салон.
     В автобусе они сели рядом на одно сиденье. Вера устроилась напротив, а Саша растянулся на заднем, решив дотянуть свою обычную норму сна. Место водителя занял парень в спортивном костюме.
     Путь их лежал за сто километров от Привольного, в знаменитое Белогорье. Сюда в летнее время съезжалось множество горнолыжников чуть ли не со всей Сибири, а порой даже из Москвы и Санкт-Петербурга. Чудесное это было место! Высокие горные пики, переходящие в доступные для лыжного спуска склоны, покрывал не тающий все лето снег. Цепь озер, которая осталась на месте растаявшего многие тысячи лет назад ледника, драгоценным ожерельем легла в ложе долины, заросшей вековым пихтарником.
     Неописуемой красоты горы, волшебная синева озер, великолепие лугов настолько очаровывали побывавших здесь хоть раз людей, что они надолго заболевали этими местами. Их не пугало отсутствие самых элементарных удобств. Наоборот, очереди у примитивных подъемников, жизнь в палаточном городке или тесной избушке, ночные бдения у костра настолько сближали людей, что большинство приезжало сюда много лет подряд, сначала с детьми, а потом уже и с внуками. Лена радовалась любому случаю побывать в Белогорье. Яркие костюмы лыжников, улыбки на черных от горного загара лицах, ультрамарин неба и изумрудная, сверкающая на солнце зелень, множество горных ручьев и речушек, торжествующе пляшущих на перекатах и разбивающихся на миллиарды брызг в крутую радугу над водопадами. Именно в таких местах человек получает особый энергетический заряд, который очищает душу от вредных наслоений цивилизации. Окружающая природа обостряет в человеке чувства любви, милосердия и самоотдачи. Возвращаясь из этих мест домой, Лена чувствовала себя не просто отдохнувшей: каждая клеточка ее тела была словно промыта некоей живительной водой, от которой втрое прибавляется сил, а мир вокруг вновь становится чудесным и привлекательным.
     Микроавтобус шел по асфальту почти бесшумно и, только свернув на старую лежневку, изредка вздрагивал на неровностях, отчего успевшие задремать пассажиры открывали глаза и сонно таращились по сторонам. В одно из таких пробуждений Лена, к собственному стыду, поняла, что голова ее покоится на груди у Германа, а он сосредоточенно рассматривает ее лицо.
     - Простите. - Лена подняла голову, уселась удобнее, подтянула "конский хвост", в который собрала волосы. - Простите, - повторила она, - не заметила, как задремала...
     - Ничего страшного, мои родственники спят вовсю, даже всхрапывают. Намаялись ночью, бедняжки!
     Лена покраснела, поняв, какой смысл вложил Герман в свои слова, и тут же вспомнила, почему сама не выспалась. Низ живота пронзила сладостная боль, груди напряглись. Тело опять не подчинялось ей, хотя без чувства досады и стыда о прошедшей ночи она не могла вспоминать. Отодвинувшись от соседа подальше, чтобы он не заметил ее смущения, Лена спросила:
     - Вы надолго в Привольный? По делам или в отпуск?
     - И по делам, и отдохнуть немного. Я ведь здесь, почитай, лет пять не был. Даже на свадьбе у сестренки не смог присутствовать - в больнице провалялся.
     Лена знала о тяжелом ранении, которое получил Герман незадолго до ее приезда в Привольный, а так бы они могли познакомиться еще на свадьбе. Веркин брат ей понравился. От него веяло спокойствием и уверенностью, чего так не хватало сейчас ей самой.
     Герман взял ее за руку и принялся задумчиво перебирать пальцы.
     - Не сочтите за комплимент, но в действительности вы оказались даже лучше. Верка мне все уши про вас прожужжала в письмах, а вчера вечером особенно, фотографии показывала, так что морально я к встрече подготовлен.
     - Герман, - Лена отняла руку, - не надо так, с ходу. Вы приятный человек, брат Веры, я рада знакомству с вами, но только не нужно сразу на абордаж...
     - Вы меня не правильно поняли, Лена, я не собираюсь навязывать свои ухаживания. - Герман огорченно вздохнул. - Очевидно, вас уже достали комплиментами, намеками... Я совсем не то имел в виду. За свою жизнь я встречался со многими женщинами и научился по их лицам считывать всю информацию. Со стопроцентной гарантией, не хвастаюсь, - он усмехнулся, - могу определить, насколько женщина умна, образованна, интеллигентна, наконец. Я говорю о женщинах вашего круга, не имея в виду своих клиенток.
     - А что вы читаете на их лицах?
     - Тоже хватает чем заняться. Патологическая лживость, истеричность, зачастую дурной вкус, но при этом, как ни странно, высокий уровень интеллекта и полное отсутствие интеллигентности даже при наличии высшего образования.
     - Вот вы как хитро все закрутили.
     - Результат многолетних наблюдений и выводов, я уже говорил об этом. Да и сейчас многому переучиваться надо. Современные бандиты по старинке с кистенем на большую дорогу не ходят, а передовой опыт гораздо быстрее нас усваивают и перенимают.
     - Не такая уж я дремучая. "Человек и закон" периодически смотрю, да и детективы о Льве Гурове с удовольствием читаю, - улыбнулась Лена.
     - Значит, вы человек подкованный и за себя, как сеструха давеча уверяла, постоять умеете?
     Лена смутилась:
     - Неужели надо было бежать по улице и голосить на весь белый свет? Эти подонки просто не ожидали сопротивления. Привыкли, что при виде их рож все цепенеют, а они от безнаказанности наглеют.
     - Лена, я понял, вы человек смелый, но все до поры до времени. Люди эти, если их можно так назвать, существа беспринципные: они и лежащего до смерти ногами забивают, и старика и ребенка при случае не пожалеют. Походя над женщиной надругаются, да еще похваляться этим станут.
     Верка открыла глаза, сладко потянулась.
     - Ты, конечно, за старое, братик. - Она выглянула в окно. - Заканчивай политинформацию. Слава богу, приехали!
     Пока мужчины разгружали вещи и отгоняли на стоянку машину, девушки прошли по лагерю горнолыжников, выбирая, где можно устроиться. К сожалению, все лучшие места оказались занятыми. По обилию палаток и вытоптанной вокруг них траве было видно, что многие живут здесь уже несколько дней.
     Тут и там на камнях вдоль ручья виднелись фигурки в ярких спортивных костюмах. Люди умывались, чистили зубы, брились, весело переговаривались друг с другом. Кое-где поднимался дымок костров, слышались звяканье посуды, негромкие разговоры. Между деревьями, как сигнальные флажки на флагманском корабле, развевались на ветру развешанные для п