юбви.
     Ольга ничего не ответила. Артем обнял ее забинтованной рукой, а другой скользнул под рубаху и медленно повел ладонь вверх к груди. Она рывком освободилась от него и изо всей силы ударила по лицу. Артем отпрянул, а Ольга закричала, даже не пытаясь скрыть, что плачет:
     - Ты - слабак! Ты - жалкий слюнтяй, Таранцев! Ты как раз из тех, кого убивают и едят! Тебе все время нужно утешение - в водке или в женщине, для тебя нет особой разницы. Ты - трус с мелкой, никчемной душонкой, и мне очень жаль, что я сейчас здесь и вижу, как ты мотаешь сопли на кулак, вместо того чтобы просто высморкаться!
     - Господи, что ты знаешь обо мне? - проговорил он растерянно, в самое сердце уязвленный презрением, звучавшим в ее голосе. Но Артему это презрение было предпочтительнее, нежели жалость, которая, как он чувствовал, разъедает душу гораздо сильнее, чем даже ненависть. И нет ничего опаснее на свете, чем жалость к самому себе, потому что она убивает в человеке желание сопротивляться обстоятельствам...
     - Кое-что знаю! - сказала Ольга с вызовом, прекратив плакать. - А то, что я знаю, мне не особенно нравится. Но мне теперь известно, что ты хуже Синяева. Он - слабый человек и не в состоянии что-то изменить. Ты же, Таранцев, - сильный, так зачем же ноешь, как ничтожный алкаш Синяев? Ты все время разглядываешь свой пупок, словно это центр мироздания, и мучаешься оттого, что нет никого на свете, кто бы заметил твои страдания, посочувствовал бы, вытер слезы!
     - Посочувствовал? - взорвался он. - В гробу я видал твое сочувствие! С людьми, которые лезут ко мне со своей жалостью, я не общаюсь. Мне это совсем не нужно!
     - Дурак ты, Таранцев, - сказала Ольга устало, - это всякому нужно. Мы все испытываем страх - это слабость каждого, и любой, кто говорит обратное, врет без зазрения совести. - И, понизив голос, спросила:
     - Таранцев, ты раньше не был таким, что случилось?
     Артем обхватил голову руками. Он и сам чувствовал, что в нем что-то надломилось. Стены и бастионы, которые он возвел в своей душе и за которыми так долго прятался, с какого-то момента стали вдруг рушиться. Он ясно понял, что слова Ольги - правда: его внутренний страх - не что-то ненормальное, а вполне свойственное человеку чувство, и нет ничего постыдного это признать.
     И Артем рассказал ей все - о том, как падал вниз его подбитый вертолет, и о горящей копне рассказал, и о гогочущих боевиках, и о той волне безысходности, которая накрыла его с головой, когда он вынужден был уйти в отставку и оказался не нужен не только своей стране, но и самому себе. Не скрыл и тою, что явилось началом целой цепи неудач и поражений, к которым он не был готов и поэтому оказался столь уязвимым: то самое подленькое письмо, навсегда поселившее в нем ненависть и обиду, и стойкое убеждение, что людская низость не знает границ, а зло неискоренимо.
     Ольга слушала его, не замечая, что слезы текут по ее щекам, лишь машинально смахивала их ладонью. В глубине души она испытывала непомерный и жгучий стыд за то, что посмела усомниться в его стойкости, обозвала слабым, сравнила с Синяевым.
     Она притянула Артема к себе и прижала его голову к своей груди. Его всего трясло.
     - Все хорошо, - приговаривала она, по-матерински поглаживая его по голове. - Все будет хорошо, Артем.
     Ольга всем сердцем ощущала, как он опустошен, но вместе с тем и понимала, какое это для него несказанное облегчение - освободиться наконец от того, что угнетало, терзало его душу многие годы. И то, что он доверился другому человеку, рассказал обо всем, что давило на его сознание, делало его безвольным и слабым, - это приподнимет его, придаст сил и уверенности в себе. Она чувствовала, что в нем как бы вскрылся огромный нарыв, в котором, будто гной, копились и злость на окружающий мир, и безысходность, и обида на всех и на самого себя... Ольга отважно приняла на себя весь этот поток выстраданных, окрашенных горечью слов и утешала его редкими отрывочными, почти бессмысленными фразами, но Артем, как ни странно, понимал ее и все теснее прижимался к ней, да и говорил он теперь гораздо спокойнее и тише. При этом ей казалось, что она и старше, и моложе его одновременно, и это несколько смущало, потому что она не знала, что ей делать дальше.
     Но Артем за нее решил, чем должно будет закончиться это первое их свидание, к которому оба так стремились, но и оттягивали всяческими правдами и не правдами.
     Ольга ощутила вдруг уверенное, настойчивое касание мужских губ и солоноватый привкус поцелуя... Луна освещала его волосы, отражалась в глазах - хотя лицо его и было скрыто в тени. Она не различала, с каким выражением Артем смотрит на нее. Главное, что он смотрел на нее неотрывно, и она чувствовала, как в нем вновь растет напряжение, но это напряжение было другого свойства и в равной мере возбуждало и пугало ее.
     Артем еще крепче сжал ее плечи, и Ольга услышала, как он тихо рассмеялся, наклоняясь к ее волосам и нежно целуя их.
     - Оля, я должен тебе сказать...
     - Не надо, - резко прервала она его, - не надо ничего говорить!
     - Но почему?
     - Не сейчас. - Она провела пальцем по его груди, слыша, как учащается его дыхание. - Потом...
     Артем притянул ее ближе и неожиданно приподнял и посадил к себе на колени. Его ладони скользнули по ее рукам и легли на талию, отчего она вздрогнула, как от внезапного озноба. Голова закружилась. Ольга ответила на его поцелуй нетерпеливо и пылко, как никогда себе в жизни не позволяла, желая лишь одного, чтобы Артем не передумал, не отступил назад. Главное сейчас - справиться с волнением, которое грозило завладеть ее телом и сознанием. Ей стоило больших усилий успокоиться, унять дрожь, не показать, как ей хочется зарыться лицом в его мягкие волосы, целовать его лицо, губы, руки, гладить плечи, затылок и слиться с ним воедино.
     У Ольги все плыло перед глазами, она обняла Артема за плечи и безвольно прильнула к нему, полностью сдаваясь и подчиняясь. А он покрывал поцелуями ее щеки, подбородок, веки, лоб... Сначала - нежно, настойчиво-любопытно, поддразниваюше... Потом - дерзко, бесстыдно, соблазняюще... Ольга услышала вдруг какие-то странные звуки, неясные, приглушенные, и не сразу поняла, что это ее собственное дыхание. Она уже не сознавала, то ли напугана, то ли крайне возбуждена, или то и другое вместе.
     Он прижался губами к ее шее и прошептал, задыхаясь:
     - Оля, как здорово ты пахнешь - солнцем, хвоей, травкой какой-то...
     Его прикосновения и объятия становились все более настойчивыми и, как ей казалось, немножко дикими. И это откровенное желание овладеть ею поразило Ольгу, потому что в прежней жизни она привыкла к более сдержанному проявлению эмоций. Нет, Артем не просто целовал ее - он поглощал ее волю и сознание, отнимал последние силы к сопротивлению. Он не обнимал - он завоевывал.
     Ольга с трудом боролась со своими чувствами, напуганная столь яростным порывом физического влечения и не желая выглядеть в его Глазах слишком уступчивой и бесстыдной.
     Никогда прежде она не испытывала ничего подобного и совершенно не ожидала от себя такой реакции на мужские ласки и поцелуи. Предчувствие близости с Артемом, ощущение запаха и тепла его кожи, силы его тела сводили ее с ума, и она едва сдерживала себя, чтобы не закричать от восхищения и неимоверного счастья, наполнявших ее сердце и готовых затопить ее от пальцев ног до копчиков волос. Чувствуя себя неопытной, испуганной девчонкой, Ольга громко всхлипнула - и напугалась еще сильнее, услышав этот отчетливый звук, слишком понятный для любого посвященного в святая святых человеческих отношений. Нет, все же что-то не так с ее телом и эмоциями, если она окончательно перестала себя контролировать.
     Что же происходит с ней сейчас и что же происходит с ним?
     Но этот громкий всхлип, похоже, очень понравился Артему. Он едва слышно прошептал что-то, прижимаясь губами к ее шее, и провел языком от подбородка до ключицы, отчего она задрожала как в лихорадке, откинула голову и, уже не стесняясь, застонала во весь голос. В этот момент его губы снова нашли ее губы, и Ольга почувствовала прикосновение его горячего языка... Настойчивые руки Артема обхватили ее бедра, но не прижали женщину к себе, как она ожидала, а слегка приподняли и посадили на камень.
     Через мгновение они уже лежали на своих куртках, брошенных на мох, и Ольга чуть не закричала, когда ощутила твердый выступ мужской плоти возле своего бедра. По ее телу пробежала обжигающая волна сильнейшего желания, и Ольга полностью отдалась этой волне. Все, что было в ее жизни до Артема, весь опыт отношений с мужчинами внезапно перестали существовать. Осталась только страсть. Ольга не знает, не помнит и не хочет никого, кроме человека, который находится рядом и сжимает ее в своих объятиях... Человека, который открывает ей новые, неизведанные ранее ощущения, ведет за собой в невероятный мир незнакомых чувств и стремлений, от предвкушения которых горит лицо и сохнут губы. Она ответила на его ласки, непроизвольно раздвинув ноги так, чтобы он стал еще ближе к ней. И она искренне наслаждалась обретенной вдруг свободой - дразнить, требовать, соблазнять этого подаренного ей судьбой мужчину..
     Артем целовал ее - бесстыдно, грубо - и пытался нащупать руками "молнию" на ее джинсах, а когда долго не мог с ней справиться, Ольга в нетерпении укусила его за шею. Забыв о своих стараниях казаться более скромной, она оттолкнула его на мгновение, встала на колени, расстегнула джинсы и вновь упала рядом с Артемом. Он понял это однозначно и начал быстро раздеваться. И не сводил с Ольги глаз, пока она снимала через голову свитер и рубашку, стаскивала джинсы. Они разделись почти одновременно, и прохладный воздух тут же охватил их разгоряченные тела.
     Свет луны рельефно высветил тело Артема, и Ольга судорожно вздохнула. Сложен он был великолепно, к тому же она зримо убедилась, насколько сильным было его желание. Она вновь закрыла глаза и откинула голову назад, у нее захолонуло сердце, когда он принялся целовать ее живот и бедра, сжимая ладонями ягодицы. Сгорая от нетерпения и страсти, она приподнялась на локтях, расстегнула бюстгальтер и отбросила его в сторону. Потом опять опустилась на спину и подняла ноги, помогая ему избавить ее от остатков одежды.
     Артем рукой раздвинул ее бедра. Ольга подчинялась каждому его движению - и это доставляло ей бесконечное удовольствие. Под настойчивой лаской его пальцев она застонала от наслаждения.
     Опершись на локоть, Артем не спускал с нее глаз, его рука проникала в нее все глубже и глубже. Ольга задрожала, когда он нащупал большим пальцем самое чувствительное место, - и прикусила зубами ладонь, чтобы не закричать во весь голос. Она вдруг вспомнила об эхе, способном разносить звуки, не предназначенные для чужих ушей.
     - Спокойно. Расслабься... - Артем снова поцеловал ее в губы.
     Она хотела ответить, но не смогла вымолвить ни единого слова. Артем, приблизив голову к ее груди, медленно провел языком по ее твердым, набухшим соскам. Она, едва сдерживая себя, сжала кулаки, бедра ее стали двигаться в такт движениям его пальцев и языка. Внезапно Ольга почувствовала, что уже не может терпеть, еще мгновение, и она взорвется, как петарда... А Артем все продолжал и продолжал водить языком по ее соскам, а она билась в его руках, сжимая зубами ладонь, и глухо стонала от сжигающей ее страсти.
     В горле пересохло, Ольга облизала губы и выгнулась ему навстречу. То, что она испытывала, было сродни пытке или агонии, но она скорее бы умерла, чем отказалась от этого. Она изгибалась, извивалась под мужским телом и стонала, забыв обо всем на свете: и про скоротечность жизни, про которую недавно размышляла, и про неотвратимость смерти, которая угрожала им с противоположного берега, - обо всем она напрочь забыла, отдаваясь беззаветно и безрассудно немыслимому наслаждению, которое дарил ей этот слегка сумасшедший, красивый и сильный мужчина, ее любимый, ее единственный и неповторимый мужчина...
     На какой-то миг Артем приподнял голову, прислушался и огляделся по сторонам. Вокруг было тихо и спокойно. Луна стыдливо подглядывала за ними сквозь густые ветви, и где-то далеко уныло кричала ночная птица.
     Когда Ольга пришла в себя, она с удивлением поняла, что лежит голой спиной на мху, а обе куртки сбились к ногам. Рука Артема покоилась на ее груди, и, хотя он смотрел в сторону, его лицо было так близко, что она ощущала на щеке его дыхание.
     Артем повернул голову и улыбнулся, а она чуть удивленно улыбнулась в ответ, потому что никогда не предполагала, что ей может быть так хорошо, так легко с кем-нибудь - не говоря уже о том, что едва знакомый ей человек за эти пять дней стал для нее самым родным и близким.
     Они ничего не говорили, понимая друг друга без слов. Ольга бедром вновь почувствовала возбуждение Артема. Его рука нежно скользнула по ее телу, и Артем прошептал:
     - Боже, зачем я столько терпел?
     Она тихо засмеялась. У нее заныл низ живота - Ольга снова испытала сильнейшее желание.
     - Я хочу почувствовать тебя, - прошептала она, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от нетерпения. - Хочу, чтобы ты.., вошел в меня...
     И он проник в нее, сперва очень осторожно и не глубоко. Потом подождал секунду, чтобы она привыкла к нему, и, выгнувшись назад, резко вошел в нее полностью. Ольга вскрикнула, забилась под ним, как пойманная в силки птица, стараясь попасть в такт его движениям.
     - Я буду любить тебя долго, - услышала она хриплый шепот Артема.
     - Да, - прошептала она в ответ, - делай что хочешь, только не останавливайся.
     - Скажи, что ты чувствуешь? - спросил он, вновь пронизая ее на всю глубину.
     - Мне кажется, что я сейчас взлечу! - Она приподняла бедра, словно демонстрируя свою готовность к полету, но скорее для того, чтобы ему было удобнее, а ей - еще острее ощущать это сводящее с ума движение в себе.
     - Скажи, скажи еще что-нибудь, - не успокаивался он, покрывая жадными поцелуями ее лицо, шею, грудь, - расскажи, как тебе хорошо.
     Лес, луна, склоненное над ней лицо Артема поплыли у Ольги перед глазами.
     - Нет, не сейчас... - простонала она, - я не могу... - И закричала требовательно:
     - Не останавливайся, иначе я умру!
     - Если не скажешь, перестану, - пригрозил он.
     - Нет, не перестанешь, - яростно запротестовала она, впилась пальцами в его плечи, а ноги забросила на спину. - Попробуй только остановиться!
     Артем застонал и подчинился. Теперь его движения стали грубее и настойчивее. А Ольга впервые в жизни словно выпустила наружу свою дикую натуру: она царапалась, кусалась, визжала от неимоверного наслаждения и восторга.
     Их тела - сильные, молодые, горячие - двигались в вечном любовном танце, даря друг другу наслаждение, и требуя еще; большего взамен. Они были и соперниками, и партнерами одновременно.
     Они завоевывали и покоряли, отдавали и принимали... Куртки давно оказались где-то в стороне, но они не замечали ни холодного мха, ни жесткости камней - они любили друг друга, и поэтому им были сейчас безразличны все скучные и суровые реалии этого мира!

***

     Артем достал половинку сигареты - заветный запас, который он хранил на из ряда вон выходящий случай, когда одна затяжка равнозначна спасению жизни. И этот случай, кажется, наступил. Он только что пережил не просто лучшие минуты в своей жизни, а самые что ни на есть упоительные, минуты счастья и восхищения другим человеком - женщиной, которая лежала сейчас рядом с ним. Он взглянул на Ольгу и подумал, что она в тысячу раз лучше всех женщин, которых он знал до сих пор.
     Он считал себя знатоком женщин и понимал, что говорить им подобные вещи вовсе не обязательно.
     По крайней мере, в первую ночь...
     Нет, он знал, конечно, что женщины любят цветистые эпитеты и прилагательные в превосходной степени, - и, уж конечно, ни одной из них не понравится, если ее вдруг начнут сравнивать с другой.
     Тем более вслух. К тому же женщины обычно предпочитают вообще ничего не знать о прошлом мужчин, с которыми бывают близки. Впрочем, то же самое можно с полной уверенностью сказать и о мужчинах...
     И все же с Ольгой ему хотелось быть честным до конца. Ведь то, что произошло между ними, было самым искренним из всего, что он когда-либо испытывал в жизни. После того, когда она сбросила с плеч усталость, забыла о тревогах и опасности... Господи, какой она стала смелой! Требующей и дающей, необузданной и горячей...
     Ее волосы рассыпались по его руке. Гладкая шелковистая кожа матово поблескивала в сумраке лунной ночи, спина чуть заметно выгибалась с каждым вдохом и выдохом. Она спала на животе, лицо ее было повернуто к Артему, а рука лежала в его ладони.
     Стараясь не разбудить, он прикрыл ее рубашкой и, тихонько откинув волосы со лба, всмотрелся в лицо Ольги. Да, она была младше его, определенно лет на десять или чуть меньше. Сейчас, когда она отдыхала, черты ее лица стали удивительно спокойными, чистыми - совершенными. Неужели всего час назад она, горячая от страсти, задыхалась в его объятиях и не могла насытиться им? Но ведь это было! При воспоминании об этих мгновениях Артема вновь охватило желание. Когда он только заметил ее в вертолете, даже когда впервые держал ее в объятиях, то и предположить не мог, что их близость будет настолько прекрасна и удивительна.
     У Артема было много женщин, но только с Ольгой он получил такое наслаждение.
     И конечно же ему очень хотелось узнать, испытывала ли она нечто подобное с другим мужчиной, с мужем, к примеру, или с любовником. Он не сомневался, что у такой красивой женщины обязательно должен быть любовник, особенно у одинокой женщины... И догадывалась ли она, что с ним, с Таранцевым, такое возможно? И почему вдруг она, элегантная и независимая и, по всей видимости, состоятельная женщина, перешагнула через общепринятые приличия, через здравый смысл и всего па шестые сутки их знакомства подарила ему эти мгновения счастья и любви? Что побудило ее?
     Жалость, сострадание, а может, страх, растерянность, неуверенность в том, доживут ли они до завтрашнего вечера, до нового свидания? Или же ее безошибочная женская интуиция подсказала ей, что им предстоит пережить минуты неповторимого, почти сказочного блаженства вдвоем?
     Он с нежностью провел ладонью по ее волосам.
     Ольга все еще спала в той же позе, не вынимая руки из его ладони.
     - У тебя так бывает со всеми? - прошептал Артем едва слышно. - Или только со мной?
     Он совершенно не надеялся на ответ, который хотел бы услышать. Но ему отчаянно хотелось быть исключением в се жизни... Артем погасил окурок.
     Он уже успел по ней соскучиться, но пора было возвращаться в лагерь, пока их не спохватились и не отправились на поиски.
     - Эй, - тихо позвал он, чуть сползая вниз, так, чтобы их лица оказались совсем рядом. - Э-эй, - повторил он и погладил ее по спине, - просыпайся!
     - М-м-м? - сонно пробормотала она, но тут же открыла глаза и, потянувшись к нему, обхватила его руками. - Артем, так не хочется возвращаться. - Потом осмотрелась уже более осмысленным взглядом и виновато сказала:
     - Прости за все, что наговорила тебе сгоряча.
     Он улыбнулся и поцеловал ее в щеку:
     - Нет. Это ты прости, поначалу я вел себя как законченный негодяй.
     - У тебя были на то свои причины.
     Он повернулся, нашарил в темноте одежду и принялся одеваться. Закончив, вскочил на ноги.
     - Ты не против, если я уйду первым? Мне надо каким-то образом отвлечь их внимание. Пожалуй, я извинюсь перед Евгением и Сергеем. Кажется, я их совсем заездил.
     - Ты прав. Они работают больше всех, а ты набросился на них с упреками, причем необоснованными, когда разладился камнемет.
     Артем покаянно вздохнул:
     - Я знаю. Просто сорвался. Я был в жутком состоянии. Но я и вправду извинюсь перед ними.
     Одевшись, Ольга тоже поднялась с земли и сказала:
     - А лучше всего просто пойти и помочь им.
     - Хорошо, я сейчас пойду, - сказал он послушно, думая уже о другом. Неужели она все-таки р