воим безрассудным поведением. Она боялась начать этот разговор, но Андрей решился на него первым, и слова, которые он произнес, подействовали на нее как гром среди ясного неба. Он спросил:
     - Оля, ты ведь не откажешься обвенчаться со мной в самое ближайшее время?
     - Ты с ума сошел! - Ольга Ивановна села и, поведя озябшими от ночной свежести плечами, натянула на себя жакет. - Ты хочешь выставить нас на всеобщее посмешище?
     - Не понимаю тебя! - Андрей поднялся следом, обнял женщину за плечи и привлек к себе. - Кто помешает нам пожениться, если мы любим друг друга?
     - Помешает твое проклятое наследство! Неужели ты забыл, кого ты должен произвести на свет в самое ближайшее время?
     - По-моему, мы сегодня сделали первый шаг для достижения этой цели. И заметь, гораздо раньше намеченного срока.
     - Андрей, не говори чушь! - Ольга Ивановна вскочила на ноги и принялась натягивать на себя нижнюю юбку. - Ты же сам говорил, что тебе необходимо найти молодую особу, которая сподобилась бы...
     - ...родить мне сына? Но я уже нашел ее! - Андрей, не стесняясь собственной наготы, приблизился к женщине, обнял ее и опять увлек за собой на импровизированное ложе из сильно измятого сюртука. - Это молодая, очень красивая женщина, тридцати с небольшим лет, которая сводит меня с ума с первых минут встречи с ней! - Он прижался губами к маленькому женскому уху и принялся играть языком с ее мочкой, то вбирая ее в рот, то вновь выпуская, прикусывая при этом зубами. Ольга Ивановна задохнулась от нахлынувшего желания, но нашла в себе силы и мягко отстранила его от себя.
     - Андрей, прошу тебя, выслушай меня! Я никогда не смогу стать твоей женой, хотя и очень люблю тебя, - она опять вскочила на ноги и быстро пошла к воде.
     - В чем же дело? - Андрей догнал ее уже у кромки берега. - Неужели у тебя кто-то есть?
     - Побойся бога, Андрюша! Никого у меня нет и никогда не будет. - Ольга Ивановна повернула к нему заплаканное лицо и вдруг бросилась ему на шею. - Зачем ты сказал, что любишь меня? Мне было бы во много раз легче пережить твою женитьбу, не зная этого...
     - Ничего не пойму! - Андрей одной рукой обнял ее за талию и прижал к себе, другой принялся вытирать слезы с ее лица. - Вероятно, ты боишься, что не сможешь родить мне сына? Но это прежде всего зависит от меня. Даю тебе слово, что все свои нерастраченные силы направлю на преумножение рода Ратмановых. И мы еще покажем кое-кому, где раки зимуют!
     - Дело не в этом, - всхлипнула Ольга Ивановна. - Я действительно не смогу родить тебе ребенка. Костя тоже очень хотел сына, но через год после рождения Насти я упала с лошади, у меня случился выкидыш, и после этого, как сказали мне врачи, я уже никогда не буду иметь детей.
     Рука Андрея, гладившая ее затылок, замерла на мгновение, но потом он еще сильнее прижал ее к себе.
     - Ну, что ж! Хотя это и не совсем приятный сюрприз, но есть еще мой младший братец и твоя дочь, Оля! Оставим за ними право спасать род Ратмановых от исчезновения, а я, честно говоря, вполне могу обойтись и без этого чертова наследства!
     - Не сходи с ума, Андрей! - Ольга Ивановна решительно отстранилась от него. - Не будем смешить людей. Твоя бабушка, вероятно, успела подыскать для тебя более подходящую невесту. А я совсем не хочу, чтобы за моей спиной шептались, что я воспользовалась своим отчаянным положением и поймала тебя на крючок.
     - Неужели опять слухи и сплетни встанут между нами? - Голос Андрея звучал разочарованно, и сердце ее сжалось в предчувствии близкой и непоправимой потери. - Оказывается, ты совсем не изменилась и по-прежнему отказываешься от любви в угоду жалким сплетникам и интриганам?
     - Да, я такая! - ответила она жестко. - И меня уже не переделать! Поэтому забудем раз и навсегда, что было между нами.
     - Ты не просто жестокая, ты еще и циничная! - Андрей с горечью посмотрел на нее. - Но как ловко ты научилась притворяться и изображать страсть.
     - Ты не ошибся, - она гордо вздернула подбородок, - жизнь научила меня многому, и прежде всего тому, что нельзя доверять людям, которые клянутся тебе в вечной любви, а потом изменяют с первыми попавшимися гулящими девками.
     - Хорошо, я вас понял! Больше никаких вопросов и предложений не последует, можете мне поверить! - Не оглядываясь, он пошел через протоку к лодке, а Ольге Ивановне ничего более не оставалось, как поднять повыше юбку и преодолевать протоку вброд. Оскорбленный до глубины души граф вмиг забыл о своем джентльменском воспитании, а возможно, и о ней самой, потому что она еле-еле успела запрыгнуть в уже отплывающую лодку. Но, заметив его отсутствующий взгляд, удержалась от ядовитых замечаний, занявшись знакомым уже делом - спасением лодки от преждевременной гибели...
     Сейчас граф Ратманов сидел вполоборота к ней, упорно глядел в пол, почти не поднимая глаз на своих спутников. Но это позволяло Ольге Ивановне достаточно хорошо рассмотреть его лицо: аккуратно подстриженные темные волосы обрамляли высокий красивый лоб, густые брови слегка изогнуты, словно он постоянно и напряженно думает о чем-то не очень приятном для него. Прямой нос, слегка впалые щеки... Серые глаза подернуты ледком со вчерашней ночи, и даже бестолковые шутки и замечания Фаддея не в состоянии его растопить. Губы его сжаты до толщины лезвия, но и в таком состоянии он был очень и очень привлекательным человеком. И у нее никак не укладывалось в голове, почему, будучи очень красивым и богатым мужчиной, он до сих пор не сумел уговорить ни одну из столичных наследниц даже более солидных состояний, чем то, которое дожидалось его теперь, выйти за него замуж. Без всяких сомнений, особых трудностей в поиске подходящей невесты он не испытывал и, конечно же, не испытает и в будущем. Сердце ее болезненно сжалось. Как бы ей хотелось оказаться рядом с ним перед алтарем, но у нее нет на это никаких прав. Она ни за что не позволит ему приносить такие огромные жертвы в угоду давней любви к бесплодной вдовушке...
     Карету особенно сильно качнуло. Фаддей со всего размаху всадил локоть в бок дремлющего Райковича, и под его заливистую ругань экипаж покатил вниз с горы к переправе через очередной приток Волги. Паром только что подошел к берегу, и несколько длинных арб, груженных арбузами и дынями, первыми въехали на паром. Пытаясь утихомирить Ратибора и успокоить расстроенного поэта, а потом и примирить их, Ольга Ивановна не заметила, что Андрей пристально вглядывается в одну из телег, спешно отъехавшую от берега и уступившую место на пароме их карете. Он едва слышно хмыкнул, покачал головой и вымолвил:
     - Думаю, Ольга Ивановна, вы правы! Нам нужно как можно скорее добираться до Самары и встречать молодых людей у трапа парохода. А вас, господин Райкович, - произнес он сердито, - если не перестанете ругаться при даме, как пьяный извозчик, обещаю непременно выставить из кареты. Придется тогда продолжать путешествие на своих двоих или верхом на вашей изящной тросточке. И ты, Фаддей, тоже успокойся! А будешь и дальше вести себя, как слон в посудной лавке, составишь компанию Райковичу.
     Его спутники замерли от столь откровенной и неожиданной грубости, переглянулись и пожали в недоумении плечами. Но графу, похоже, было глубоко безразлично, что о нем думают. Завернувшись в плащ, он закрыл глаза и очень вежливо попросил:
     - Надеюсь, вы позволите мне подремать до ближайшего постоялого двора?

Глава 13

     Настя проснулась от шороха, и чье-то теплое, пахнущее парным молоком дыхание коснулось ее лица. Она открыла глаза и прямо над собой увидела морду коровы, равномерно двигающую челюстями в опасной близости от ее головы. Животное меланхолично пережевывало сено и равнодушно смотрело на девушку огромным фиолетовым глазом. Множество мух облепили ее губы, корова недовольно мотнула головой, отгоняя докучливых насекомых. Два искривленных рога чуть ли не со свистом пронеслись над Настей слева направо, туда и обратно, а корова снова отщипнула от стога клок сена и принялась с прежним старанием его пережевывать. Настя взвизгнула и подалась спиной в глубь стога. Тут же с противоположной стороны вынырнул Сергей и, подхватив хворостину, отогнал корову от стога. Потом присел рядом с девушкой и, обняв ее за плечи, привлек к себе.
     - Ну и Аника-воин! Мишани не испугалась, а коров, значит, боишься?
     - Никого я не боюсь! - Настя отстранилась от него. - И ты бы не сдержался, если бы проснулся и увидел над собой это чудовище с рогами!
     Сергей расхохотался. Настя с порозовевшим то ли от сна, то ли от негодования лицом сердито сверкала глазами, нервно теребила кончик косы, в которой запуталось множество соломинок. Но он не слышал, что она говорит, и, сосредоточив все свое внимание на ее губах, гадал, как она поведет себя, если он сейчас же, немедленно, ее поцелует? Эта ночь показалась ему самой длинной в его жизни. За хрупкой преградой из сена спала девушка, о которой он мог только мечтать и которую пока осмелился лишь поцеловать. Вчера в свете луны, когда они отыскали этот стог для ночлега, он заметил явное разочарование в ее глазах. Еще бы, он приготовил два ложа, но с разных сторон стога! Настя ничего не сказала, да и он промолчал. Разве он мог в открытую признаться этой юной и чистой девушке, что его мысли не совсем целомудренны и он на грани того, чтобы окончательно потерять голову. Но муки от желания обладать ею были несопоставимы с угрызениями совести, которые он беспрестанно испытывал с того самого момента, когда окончательно осознал, что не мыслит своего дальнейшего существования без этого очаровательного создания с невыразимо прекрасными глазами.
     Сергей легонько коснулся указательным пальцем ее щеки, скользнул к губам, и девушка замерла. Широко раскрытые глаза смотрели на него с ожиданием и надеждой. И он не выдержал...
     Какое-то время они просто целовались. Но на этот раз прикосновения мужских губ не были так нежны, как прежде. Они стали более жесткими и требовательными. Его сильное тело придавило ее к земле, и даже сквозь толстый слой сена она спиной чувствовала корни деревьев, выступавшие на поверхность. Настя боялась пошевельнуться, и, когда мужские руки осторожно сняли с нее блузку, она только зажмурилась от смущения. Сергей осторожно дотронулся до ее груди, Настя выгнулась ему навстречу и притянула его за плечи к себе. Он принялся неистово целовать ее обнаженные плечи, шею, руки...
     Впервые мужские руки касались ее столь откровенно, впервые мужские губы ласкали и мучили ее тело. Но Насте знала, что и ей, и ему уже мало этих ласк. Она лихорадочно шептала имя Фаддея, ее пальцы проникли под его рубашку. И он застонал, словно от нестерпимой боли, когда девушка принялась нервно пощипывать его кожу, а потом вдруг прижалась губами к его уху и прошептала:
     - Прошу тебя, ничего не бойся!
     Сергей замер на мгновение, медленно поднял голову и потерянно посмотрел на нее.
     - Настя, родная! Мы можем зайти слишком далеко!
     - Я разрешаю тебе поступать со мной, как ты этого пожелаешь! - прошептала она и, заметив растерянность, промелькнувшую в его глазах, спросила недовольно:
     - Или что-то не так?
     - Все не так! - он осторожно отвел ее руки, поднялся и сел рядом, старательно пряча глаза. - Я уже переступил все границы. Я позволил тебе подумать, что между нами возможно что-то большее, чем простая дружба.
     - Дружба?! - закричала Настя с отчаянием, поднялась на колени и, не заботясь о том, что почти обнажена, схватила Фаддея за плечи и принялась его с остервенением трясти. - Скажи, чего ты боишься больше, потерять расположение графа или сказать мне наконец, что ты любишь меня? Или я ошибаюсь? - Она прекратила попытки вытряхнуть из него душу и заглянула в его глаза. - И все твои поцелуйчики ровно ничего не стоят, а ты лишь забавляешься, чтобы хоть как-то скрасить долгую дорогу?
     - Ох, и глупая ты! - Сергей вновь обнял ее. - Я люблю тебя с того момента, как ты появилась на том постоялом дворе. И бросился вслед за тобой только потому, что боялся потерять навсегда! Но давай трезво все обсудим. Ты должна сделать свой выбор раз и навсегда. Пойми, это очень трудно - прожить всю жизнь рядом с нищим поэтом, терпеть нужду, а зачастую и голод. Не лучше ли вернуться к жениху и забыть про это приключение? По крайней мере ты получишь деньги деда и сможешь направить экспедицию на поиски золота твоего отца.
     - Ах вот оно что? Я и не думала, что ты такой прагматик, - Настя задумчиво посмотрела на него, - все просчитал, все разложил по полочкам... А ты учел, что я тоже люблю тебя? Или ты ради моего блага готов уступить меня графу чуть ли не за понюшку табака? Постой, постой, - она презрительно усмехнулась, - я, кажется, поняла, чего ты боишься! - Она яростно сверкнула глазами и вновь перешла на "вы". - Все ваше благородство на самом деле гроша ломаного не стоит! Вы, сударь, боитесь набить мозоли на своих ручках! Кропать жалкие стишки и отираться рядом с богатыми приятелями, жить на их подачки гораздо легче, чем в поте лица своего добывать хлеб насущный и достойно содержать свою семью. - Она поднялась на ноги. - Я ненавижу подобных людей, Фаддей! Прошу вас более не прикасаться ко мне. Я очень жалею, что в какой-то момент осмелилась подумать, что люблю вас. Это не любовь, это элементарная жалость к никчемному человеку, который из-за собственной лени не может достойно распорядиться своей судьбой!
     - Настя, вы неоправданно жестоки! - пробормотал Сергей.
     Все опять вернулось на круги своя, но стена, которую он только что самолично выстроил, нужна была в первую очередь ему, чтобы не навредить этой строптивой, невоздержанной дурочке. Ее слова действовали как холодный душ, были неприятны и несправедливы, но умом взрослого опытного мужчины Сергей понимал, что скоропалительная любовь может привести к такому же быстрому разрыву и горькому разочарованию. И, зная ее взрывной и непредсказуемый характер, решил окончательно убедиться, действительно ли она любит его и готова на все. Что ж, убедился! Но опять умудрился упустить тот момент, когда почти безболезненно мог повиниться перед ней. Теперь Настя определенно напрашивалась на серьезную ссору, но он постарался не оправдать ее ожиданий и вполне миролюбиво обратился к своей рассерженной спутнице:
     - Ну как, мы едем в Самару или я разворачиваю коляску и везу вас назад к маменьке?
     - Вы негодяй, мерзавец и трус! - Настя занесла руку для удара, но Сергей успел вовремя перехватить подлетающую к его щеке карающую десницу, завести ей за спину, и они вновь упали на сено.
     И опять Сергей не удержался и принялся целовать девушку в слегка приоткрытые губы. Вдыхая аромат ее кожи, смешанный с запахом свежего сена, он молил бога, чтобы она оттолкнула его, ударила, наконец, чтобы успеть вовремя остановиться. Но девушка принялась отвечать ему с таким пылом, что он чуть ли не с животным стоном оторвался от нее, откатился в сторону и застыл, уткнувшись лицом в сено.
     - Фаддей, что с вами? - Настя осторожно потрясла его за плечо. - Вам плохо?
     "Не просто плохо, а смертельно плохо!" - хотел ответить Сергей, но только отвел ее руку и пробормотал:
     - В следующий раз, если вы вздумаете оскорблять меня, я буду наказывать вас ("И в первую очередь себя", - подумал он с горечью) именно таким способом.
     - Вы имеете в виду, что каждый раз будете целовать меня? - Настя опустила глаза и покраснела.
     - Да, - Сергей сел и потер виски, стараясь смотреть в сторону, - надеюсь, неприятные поцелуи никчемного поэтишки отрезвят вас и позволят реально оценить положение.
     - Я вполне с вами согласна. Мне противны, мне отвратительны ваши поцелуи, и я буду стараться изо всех сил, чтобы не дать вам повода прикоснуться ко мне хотя бы пальцем!
     Сергей поднялся на ноги и подал девушке руку. Но она сделала вид, что не заметила его жеста, подхватила свой драгоценный саквояж и почти бегом направилась к коляске.
     - Настя, - слова Сергея настигли ее в нескольких шагах от лошадей, - вы половину стога решили с собой унести? - Сложив руки на груди, он лениво оглядел ее и усмехнулся. - Придется вам опять менять туалет, милая барышня. В этом наряде у вас просто неприличный вид. Костюм изрядно помят да еще щедро присыпан сеном...
     - На себя посмотрите! Огородное чучело выглядит привлекательнее! - огрызнулась Настя.
     - Это я и имел в виду, когда предлагал поменять наши туалеты.
     - И каким же образом? - ехидно заметила девушка. - Или в кустах у вас припрятан сундук с одеждой?
     - Сундук отсутствует, а более-менее приличный магазин находится за двадцать верст отсюда.
     - Ну, и каков же выход?
     - Предлагаю подождать меня здесь. Я постараюсь провести разведку ближайших окрестностей, достать одежду и что-нибудь из хлеба насущного. Предупреждаю, нос далеко не высовывайте, новых знакомств не заводите. Что касается коровы, - он задумчиво смерил взглядом расстояние до бурой животины, уткнувшейся мордой в соседний стог, - воспользуйтесь моей хворостиной, если вздумает вновь заинтересоваться вашей персоной.

***

     Сергей вернулся через два часа и теперь с восхищением наблюдал за Настей. В простой крестьянской одежде: сарафане и сорочке, вышитой по вороту и рукавам черно-красными жар-птицами, в светлом полушалке - она казалась еще более юной и беззащитной. Заметив его взгляд, она с вызовом посмотрела ему в глаза и спросила:
     - Надеюсь, теперь вам не стыдно находиться рядом со мной?
     - Ну, что вы! - Сергей снял картуз и самым изысканным образом поклонился ей. - Я просто очарован вашим перевоплощением!
     - Вдобавок ко всему вы еще и лицемер! - Настя сделала сердитое лицо, но Сергей в достаточной мере научился распознавать ее истинные чувства. Его слова возымели определенное положительное воздействие, и из глаз его невесты исчезли настороженность и напряжение. Ее саму, похоже, забавлял этот маскарад. Но тем не менее крестьянская одежда самым наилучшим образом подходила для путешествия. В ней было не жарко, она была просторнее и не так мялась.
     Сергей тоже переоделся в длинную ситцевую рубаху, плисовые шаровары, на голову натянул старый картуз, только сапоги не сумел найти подходящие и поэтому остался в своих, смотревшихся несколько не в лад с остальной одеждой. Настя окинула его придирчивым взором, задержалась взглядом на щегольских сапогах, хмыкнула, но ничего не сказала.
     По правде, в своем новом обличье Фаддей понравился ей даже больше. Сейчас он выглядел настоящим деревенским парнем - сильным, уверенным, надежным. И неожиданно ей пришло в голову: как здорово было бы поселиться в деревне, жить настоящей крестьянской жизнью, работать, не покладая рук, от зари до зари, любить друг друга, воспитывать детей...
     Настя сжала от волнения руки в кулаки. Несмотря на утреннюю ссору, она все-таки продолжала любить Фаддея и более всего на свете желала иметь от него детей, таких же крепких, голубоглазых, красивых...
     Сергей занялся лошадиной упряжью. Ему удалось обменять коляску на телегу с невысокими бортиками и скамеечкой для возчика. На дне телеги на соломе лежала толстая кошма. И Настя подумала, что при хорошей погоде вполне можно ночевать в телеге.
     - Устраивайтесь, Настя! - проговорил за ее спиной Фаддей и, не успела она ответить, подхватил ее за талию и посадил на телегу. - Тут неподалеку река, а рядом с ней большой баштан. Предлагаю купить пару арбузов и позавтракать где-нибудь около реки. Если захотите, можно будет искупаться, а потом переправимся на другую сторону на пароме. Ну, как вам мой план?
     - Прекрасный план! - вздохнула Настя. - Поехали на баштан, и, думаю, парочкой арбузов мы не обойдемся.
     - Вполне вас понимаю, - согласился с ней Сергей. - Сейчас я вашу подружку-корову съел бы на обед и даже не заметил!..

Глава 14

     Широко и привольно раскинулся перед ними баштан. Густая шершавая ботва заплела его, казалось, от одного края горизонта до другого. Из-за толстых корней и уже желтеющей вырезной листвы виднелись гладкие полосатые и темно-зеленые бока арбузов. Баштан был огромен и потому охранялся не одним