- Папка, - Лена поднесла руки к щекам, загоревшимся от прилившей крови, - папка, тебе что-то удалось узнать?
     - Не все, конечно. Кое-какие факты, фотографии... Многое еще засекречено, но я попытался выжать все до максимума, нашел тех, кто учился с ним, учителей, воспитателя в детдоме, ребят из его разведгруппы. Я думаю, мы, его самые близкие люди, практически ничего о нем не знали. А он, оказывается, блестяще владел английским, свободно разбирался в местных языках и диалектах. Тебе это о чем-то говорит?
     - Папка, я была замужем полтора года, а вместе мы провели чуть больше месяца. Я знаю, что он сирота. Подкидыш, завернутый во вкладыш из "Огонька", отсюда и фамилия. Знаю, что окончил ГПТУ, служил в армии, потом училище, потом Афганистан... О том, что он знает языки, Сережа никогда не говорил. - Лена вспыхнула. - Если я начинала о чем-нибудь спрашивать, он смеялся: нам еще долго вместе жить, сразу все узнаешь, и скучно со мной станет...
     Отец обнял ее за плечи, прижал к себе.
     - Что-то в статье тебя может шокировать, приготовься к этому. - Максим Максимович затянулся сигаретой. - Люди не ангелы, дочка, тем более на войне.
     - Спасибо тебе. - Девушка уткнулась ему в колени. - Ты у меня самый-самый хороший!
     Отец погладил ее по голове.
     - И как самый хороший отец, очень хочу тебе счастья. - Он поднял ее голову, заглянул в глаза. - Очень мне, Леночка, хочется внука дождаться, как ты думаешь, есть у меня перспектива?
     - А на это пока на надейся. - Лена шутливо щелкнула его по лбу. - Нос не дорос еще до внуков! - Она пригладила волосы и вытерла слезы платочком. - Ты лучше сознайся, ведь не только из желания меня отсюда вытащить ты приехал. Я же по глазам вижу, разве не так?
     - Конечно, если бы ты письмо прочитала, то сама бы уже давно догадалась. Впрочем, от тебя и так ничего не скроешь. - Сконфуженно улыбнувшись, отец притушил окурок в пепельнице. - Что ж, слушай внимательно...
     Еще в прошлом году, собирая материалы для своей передачи в архивах КГБ, он случайно наткнулся на интересные документы. В мартовские дни 1953 года, когда вся страна оплакивала смерть горячо любимого вождя всех времен и народов, здесь, в окрестных горах, бесследно исчез караван с большим грузом золота. Добывалось оно на руднике в девяноста километрах от Привольного. Непосредственно золото добывали и работали на обогатительной фабрике вольнонаемные, а на самых трудных участках применяли труд заключенных, на лесоповале например. У них два локомобиля было, чтобы энергией производство снабжать, вот лес там почти подчистую и вырубили.
     - Ну, это я уже отвлекся. - Максим Максимович раскурил новую сигарету, но Лена отобрала ее и затушила:
     - Сам, смотри, в локомобиль не превратись.
     Отец погрозил ей пальцем, но рассказ продолжил.
     Караван с грузом должен был отправиться еще в феврале. Но зимние пурги и необычайно сильные снегопады задержали его выход. В последний момент лошадей заменили на северных оленей, может, потому, что они лучше приспособлены к движению по снегу и корм сами себе добывают.
     - Ну а что все-таки случилось с караваном? - Лена вся подалась вперед. - Я здесь уже три года живу и ничего об этом не слышала.
     - А потому, что прииск был в системе ГУЛАГа. До сведения вольнонаемных и тем более заключенных никто об исчезновении каравана не доводил. А непосредственных исполнителей расстреляли, так все и покрылось мраком. Тем более, что это произошло в период всеобщей сумятицы, вызванной смертью Сталина, а затем смещением Берии... Я не хочу сказать, что караван никто не искал. Тайгу прочесали всю вдоль и поперек, но так ничего и не нашли, никаких следов, словно на небо в одночасье вознеслись. Были, конечно, разные версии. Больше всего на лавины грешили. Где-то могло их лавиной накрыть, но ведь более двадцати оленей, тридцать охранников, сопровождающие, собаки. Это тебе не фунт изюма. Охрана, говорят, была до зубов вооружена, специально обучена. Если какая-то банда на них вышла, а их в то время много по тайге шастало, то без стрельбы не обошлось бы. Нет, никто ничего не слышал, сгинули бесследно, словно и не было каравана.
     - Но что-то ведь должно было остаться? Ведь, очевидно, была схема маршрута, да и след на снегу должен был остаться. Хотя, конечно, парочка хороших метелей - и следов как не бывало.
     - Вполне возможно, что они маршрут изменили в силу каких-то обстоятельств. Но об этом в документах ничего не говорится. Вот я и решил хоть что-то разузнать, но сама понимаешь, почти сорок лет прошло. Вряд ли кто из работавших тогда на прииске еще жив. Алексей Михайлович обещал со мной на прииск сбегать. Говорят, его в пятьдесят восьмом закрыли. Но дома еще относительно целые. Вход в шахту, правда, завалили для безопасности...
     - Как это сбегать? - опешила Лена. - Ты представляешь, что это значит - бегать по тайге? Это тебе не проторенная дорожка в городском парке!
     - Прости, Лена, я не правильно, конечно, выразился. В пятницу и субботу я праздник поселковый поснимаю, а вот в воскресенье мы с директором вашим собираемся в путь отправиться.
     - Отец, не знаю, как твой Алексей Михайлович, но ты определенно сошел с ума! - Лена возмущенно заходила по балкону. - Девяносто километров по тайге, это, считай, двести по степи. В горах еще не полностью сошел снег. Медведи месяц назад из берлоги вышли. Тебе хочется закончить свои дни в желудке голодного, ободранного медведя?
     - Лена, не усложняй! До биостанции мы доедем на машине, а там возьмем лошадей, и напрямик, если верить карте, там остается каких-нибудь тридцать - сорок километров до рудника.
     - Как ты легко бросаешься доброй полестней километров! - С досадой Лена почувствовала, что ее доводы совершенно не доходят до седого упрямца. - Конечно, дылде-директору ничего не стоит отмахать по тайге десяток-другой немереных километров, а тебе, вспомни, пятьдесят три года, ты сроду по тайге и горам таких больших переходов не делал. Учти, ночевать придется в палатке, а в ней нисколько не теплее, чем снаружи. Ночи в горах сейчас еще очень холодные, а днем жара, комары, пауты, мухи, а это, я тебе скажу, удовольствие небольшое.
     - Ленка, - отец с наигранной строгостью посмотрел на нее, - ты зачем меня в древнюю развалину превращаешь? Я еще даже очень ничего, прилично выглядящий мужчина в самом расцвете сил. Ты бы видела, какой шумный успех я имел у местных дам. Все вечера до конца пребывания расписаны - визит за визитом, и, как я надеюсь, с отменным угощением местными яствами.
     - И отменными возлияниями, что тебе абсолютно противопоказано, - сердито посмотрев на улыбающегося отца, добавила она с досадой. - Очень хочу посмотреть, каким успехом ты будешь пользоваться после возвращения из тайги.
     - Ага, сдалась! - Хитрейший из мужчин, которых она знала за все свои двадцать восемь лет, легко подхватил ее и закружил по балкону. - Если уж мне твою маму удалось уговорить замуж за меня выйти, то мне сам черт не страшен!
     - Особенно если этот черт твоя единственная дочь! - Лена решительно оттолкнула отца, подошла к столу, оперлась на него ладонями. - Слушай сюда, папуля! В тайгу ты пойдешь, иначе, я знаю, с горя зачахнешь, и мне же потом с тобой мучиться. Пойти - пойдешь, но не только с Алексеем Михайловичем. Я тоже решила пробежаться, как ты говоришь, по тайге и за тобой пригляжу, если понадобится.
     - Лена, но...
     - Никаких но... По тайге я хожу лучше тебя.
     Надеюсь, что и стреляю не хуже. Новый карабин, который ты в прошлом году подарил, у меня пристрелян, и разрешение есть. Что еще? - Лена наморщила лоб. - Не забывай, что я мастер спорта по альпинизму, кое-что в этом соображаю и в горах могу пригодиться.
     - Ленок, я не против, но ведь не я это решаю...
     - Знаю, кто это решает. Поэтому, будь добр, используй все свое обаяние и дипломатический талант и убеди несравненного господина Ковалева. - Лена многозначительно подняла палец. - Слышишь, убеди его, что твоя дочь О-БЯ-ЗА-ТЕЛЬ-НО должна сопровождать тебя. И, как шпион шпиону, тебе советую: лучше действовать прямо сейчас, пока он в расслабленном состоянии после трудовых свершений. - И, подтолкнув отца к выходу из мансарды, шутливо добавила:
     - Давай, папка, действуй, и сам знаешь - на щите или со щитом!

Глава 11

     Прошло два дня. Лена так и не знала, чем закончился разговор отца с Алексеем. Известный пройдоха рано утром, задолго до того, как она проснулась, смылся в тайгу. Эльвира Андреевна рассказала ей, что Алексей забрал его ни свет ни заря на два дня, что они решили побывать на биостанции, у сборщиков папоротника, заглянуть попутно в летний животноводческий лагерь. Лесхозовское немалое стадо коров каждое лето в конце мая угоняли за перевал, где скотники и доярки жили все время травостоя, меняясь каждые десять дней.
     В наспех нацарапанной записке отец сообщал, что будет вечером в четверг, и ни слова больше. Из чего Лена сделала вывод: самоуверенный наглец директор уперся, как бык, и отцу пока не удалось уломать его.
     Но внутреннее чутье подсказывало ей: вещи собирать нужно. Воспользовавшись именем отца, она подала директору заявление о предоставлении недели в счет отпуска. Достала из еще не разобранной коробки испытанный не раз большой рюкзак. Положила в него два толстых, связанных вручную свитера и два комбинезона - один из тонкого прочного брезента, другой более плотный и просторный - джинсовый. Приготовила утепленную куртку из водоотталкивающей ткани, легкую штормовку и три пары шерстяных носков.
     Из обуви Лена решила взять резиновые сапоги до колена и прочные швейцарские горные ботинки с крепкой рифленой подошвой и особым двойным швом.
     Порядочно набралось и всякой мелочи, без которой в тайге не обойтись.
     Подумав, выложила брезентовый комбинезон, решив поначалу идти в нем. Он был очень удобен в лесу, не стеснял движений. Специальные тесемки стягивали рукава на запястьях и ворот, спасая от гнуса, особенно от мелкой надоедливой мошкары. Одевшись по-походному, она затянула талию широким офицерским ремнем, повесила на него фляжку и широкий охотничий нож в кожаных ножнах. Оглядев себя со всех сторон в зеркало, она удовлетворенно улыбнулась: "Мальбрук в поход собрался". Тем же вечером она еще раз пристреляла новый карабин по консервным банкам, уйдя для этого почти до самого Бяшки.
     Почуявший запах пороха Рогдай радостно приплясывал на месте и громко взлаивал на каждый выстрел.
     Он чувствовал возбуждение хозяйки, не отходил от нее ни на шаг, постоянно заглядывал в глаза, поскуливал и вилял хвостом.
     В школе о своих планах Лена не стала распространяться. Ее очевидное желание побыть с отцом всем было понятно. И только Верка, частично посвященная в ее планы, хотя и молчала, но изредка выразительно крутила пальцем у виска.
     Поселок жил тем временем в ожидании праздника. Как-то так сложилось, что за более чем трехсотлетнюю историю поселения его ни разу не отменяли. Даже во время войны умудрялись, пусть скромно, без привычного размаха, вспомнить тех, кто первым пришел на берега Казыгаша, соорудил небольшой острог, чтобы в дикой тайге, негостеприимных горах защищать границы великого государства Российского. Население маленькой крепости постоянно то вымирало от голода и болезней, то вырезалось бойкими кривоногими конниками на низкорослых лошадях. Но восставал из пепла этот маленький оплот царя и Отечества, росло село, усиливались позиции Российского государства. Все новые и новые переселенцы из Малороссии, Вятской и Астраханской губерний осваивали пустоши, строили крепкие дома, рожали детей.
     Особенно большой приток переселенцев пришелся на конец XIX века, после отмены крепостного права. Царь пообещал всем, кто не испугается сибирских морозов и осядет там навечно, земли, сколько душа пожелает, и в течение двадцати пяти лет не брать сыновей поселившихся здесь смельчаков в солдаты. И слово свое сдержал. Только во время Первой мировой войны переселенцев призвали в армию, но не в действующую, а в ратники народного ополчения. Охраняли они склады, мосты, железные дороги в тылу.
     Два года на быках добирались смельчаки до Привольного. Летом сеяли хлеб, дожидались урожая, а осень и зиму ехали с убогим скарбом, голосящими женами и многочисленной детворой в надежде найти за Уральскими горами землю обетованную, которая их согреет и накормит, убережет от всех немыслимых бед. Истинные христиане, они переняли от коренных жителей обычаи поклоняться злым и добрым духам гор и тайги. До сих пор на перевалах сохранились фигуры каменных идолов и священные деревья, увешанные разноцветными тряпочками - дань человека в обмен на благополучие и избавление от всяческих бед. Во время праздников зажигали большой костер на священной для местных жителей горе Чембулак в память основателей Привольного. И хотя эти языческие обряды нещадно преследовались церковью, а позже и советской властью, праздник, посвященный рождению села, отмечавшийся в последние дни мая, больше смахивал на древние празднества в дохристианские времена трехсотлетней давности. Конечно, большинство состязаний стали вполне современными, но соревнования лесорубов, шишкобоев, стрелков из лука, скачки без седла на приземистых местных лошадях сохранились еще со времен первых поселенцев. Революции и войны, раскулачивание и индустриализация всей страны с помощью ГУЛАГа основательно проредили ряды коренных привольчан, но традиций не убили. Слишком упорный народ сибиряки. Триста лет шел естественный отбор самых сильных, самых красивых, самых умных, так что семидесяти лет все-таки не хватило, чтобы полностью уничтожить то, к чему стремилась природа.
     Во всех домах пекли, жарили, парили. Из сундуков и вместительных шифоньеров доставали сотканные за зиму половики, вязаные шали, свитера, варежки, вышитые полотенца и скатерти, соленья, варенья и маринады. Из магазинов исчезали все более или менее нарядные платья и костюмы. Саша Шнайдер с товарищами сновали в край и в район, туда и обратно, делая запасы напитков и сладостей для детей. На все дни праздника негласно устанавливался сухой закон, но волнений местной милиции праздник приносил достаточно. На машинах, мотоциклах, лошадях на праздник съезжались гости со всех окрестных сел. Даже из района и края прибывали многочисленные земляки, по воле судеб покинувшие отчий дом. Всегда, конечно, находились любители выпить тайком или затеять драку. В последнее время появилась еще одна забота.
     Залетные воришки пользовались тем, что поселок на время пустел, и в прошлом году было ограблено несколько домов.
     Лена тоже готовилась к соревнованиям, в которых участвовали наиболее подготовленные спортсмены поселка.
     От участников требовалась немалая сноровка, сила и выносливость. Трасса длиной более десяти километров проходила по отвесным скалам, курумникам, высокогорной тундре и заболоченной тайге. Участники бежали налегке, но на определенных этапах использовали лошадей и байдарки. Помимо всего, они должны были уметь хорошо стрелять, пользоваться компасом и картой.
     Самые зрелищные виды соревнований были вынесены ближе к финишу: скачки на лошадях, водный слалом на байдарках и, самое главное, подъем и спуск по отвесной, более ста метров высотой, скальной стене.
     Обычно к этим состязаниям готовились весь год.
     Состав участников был известен задолго до праздника. По трассе шли парой: мужчина и женщина Причем пары формировались по принципу лотереи за несколько минут до старта.
     В прошлом году Лене попался слабый партнер - молоденький метеоролог с биостанции, и, как она ни старалась, первое место уплыло от них вместе с байдаркой, на которой паренек не смог миновать слаломные ворота и перевернулся. Титул Господина и Госпожи Удачи завоевали супруги Шнайдер. Действительно, госпожа удача улыбнулась им, и действовали они слаженно, четко и быстро.
     Конечно, Верка не верила в повторение счастливого исхода жеребьевки. Подруги с волнением ждали, кто же станет их партнером на этот раз. К тому же в четверг стало известно, что один из участников попал в больницу с переломом ноги. В довершение всего Саша вынужден был спешно уехать в край за товаром. Верка - капитан женской команды - извелась. Каждые полчаса она звонила Лене, докладывая о результатах, но найти участников, прошедших специальную подготовку, конечно же не удалось.
     Теперь придется сокращать женский состав на два человека - подруги были в унынии. Процедура предстояла неприятная. Все девушки упорно готовились целый год, и отказать кому-то в участии просто несправедливо. Если же прибегнуть к жеребьевке, то и того хуже, где вероятность, что им самим удастся остаться в команде.
     Ко всем неприятностям примешивалась тревога за отца. Эльвира Андреевна, уставшая беспокоиться в одиночку, перебралась к Лене, и они, устроившись на балконе, то и дело вглядывались в темнеющую внизу дорогу.
     Часов в десять позвонила Верка и сообщила, что она уговорила Германа участвовать в соревнованиях.
     - Ты с ума сошла. Вера? Он же трассу не знает!
     - Ничего подобного! Пока в край не смотался, несколько раз ее пробегал, и очень даже неплохо.
     Правда, это лет десять назад было, но подготовочка у него дай боже. Думаю, выдержит.
     Герман выхватил у сестры трубку:
     - Леночка, я слышу, что вы сомневаетесь в моих физических возможностях? Придется завтра доказать на деле. Горю желанием, чтобы господин великий случай свел вас со мной, а не с этой чертовкой, моей сестрицей. - Лена услышала звонкий шлепок, очевидно, Герман жестоко поплатился за свои опрометчивые слова.
     В подтверждение ее догадки Верка выхватила трубку у брата:
     - Ничего, Елена Максимовна, посмотрим завтра, кто кого. Я специально все сделаю, чтобы ему Барби досталась. Пусть полюбуется, как у нее титьки при беге трясутся.
     Герман тем временем справился с разошедшейся не на шутку сестрой. В трубке послышалось его несколько сбившееся дыхание.
     - Вы на нее посмотрите, Лена. Два часа меня уговаривала, а теперь мне какую-то Барби подсовывает вместо вас. Все, ставлю ультиматум: или я бегу с Еленой Максимовной, или вообще не бегу!
     - Хорошо, хорошо! - Верка сбавила голос на полтона. - Это не брат, а жалкий бесчестный вымогатель!
     Поднабрался у своих клиентов опыта. - Она вздохнула. - Ты, главное, сегодня хорошо выспись, я тоже бай-бай отваливаю. - Она положила трубку.
     Эльвира Андреевна, слышавшая весь разговор, спросила:
     - Так вы, Леночка, тоже участвуете? Это ведь очень трудно, наравне с мужчиной, по тайге...
     - Конечно, трудно, но мы помогаем друг другу.
     И не всегда мужчина бывает лидером в паре. Женщина зачастую оказывается выносливее.
     - Что ж, с удовольствием буду болеть за вас. - Эльвира Андреевна подсела поближе. - А кто этот Герман, если не секрет? Ваш кавалер или просто друг?
     - Не то и не другое. Герман - брат моей подруги.
     Мы и виделись с ним пару раз всего. Приятный мужчина, - она озорно улыбнулась, - хотя и с бандитами дело имеет. Говорят, периодически, и довольно часто, их ловит. На днях приехал в командировку в район. Очевидно, что-то неладно в наших краях.
     - А я-то думала, здесь тихо, спокойно. - Эльвира Андреевна боязливо посмотрела в темноту. - Вам не жутко одной в большом доме рядом с лесом? Мне вот как-то не по себе.
     Лена успокаивающе накрыла своей рукой ее руку:
     - Не беспокойтесь, я думаю, это связано с браконьерством в тайге и нападением на пастухов. Я слышала, он работает сейчас с милицией из соседней республики. Оттуда все идет.
     - Господи, а наших мужчин до сих пор нет, может, случилось что? - И как будто в ответ на ее слова где-то внизу затарахтел мотор и свет фар высветил поляну перед домом.
     Женщины радостно выбежали навстречу. Отец, похудевший, загоревший, поднялся на веранду, обнял дочь.
     - Слава богу, добрались! Как ты тут, соскучилась?
     Эльвира Андреевна что-то щебетала около машины. Отец вернулся к машине. Лена видела, как он с благодарностью обнял Алексея, поцеловал руку его матери. Усталость никак не сказалась на его