наружи. Кстати, - спросил он Рыжкова, - вы ее встретили?
     - Да, и она очень толково рассказала, как вас найти. Только вот одного не пойму, - Рыжков покачал осуждающе головой, - ну почему эти дуры бабы так быстро влюбляются? И порой в первого встречного...
     - Скажем, Евгений Александрович - не первый встречный, и я бы даже удивился, если бы никто из наших дам в него не влюбился.
     - Так вы тоже заметили? - поразился Рыжков. - И вы считаете это нормальным?
     Каширский пожал плечами:
     - Нормальнее некуда. И думаю, что это прекрасно в любом возрасте и в любой ситуации. А в нашем положении - особенно! Вы заметили, как Артем воспрянул духом? По сравнению с тем, что мы видели в первый день, - совсем другой человек. И я очень рад, что они с Олей нашли друг друга.
     - Но я все равно не понимаю, - раздраженно произнес Рыжков, - Агнесса мчалась вниз на всех парусах, и, когда я сказал, что там она будет для всех обузой, она сильно на меня рассердилась.
     - Аркадий Степанович, сколько вам лет? - спросил мягко Каширский.
     - Пятьдесят пять, - ответил с вызовом Рыжков, - и вот уже тридцать лет я женат на чудесной женщине. И я уверен, что она не побежала бы сломя голову за первым встречным. Маша у меня - очень серьезная и ответственная женщина.
     Каширский молча пососал пустую трубку и ничего не сказал на это, но подумал, что сделал бы Рыжков, если бы влюбленная в него женщина поспешила разделить с ним опасность, не думая о последствиях, как поступила только что Агнесса, а несколькими часами раньше - Ольга.
     Некоторое время они сидели молча, прислушиваясь к звукам, доносившимся снизу. Зарево между тем приобрело зловещую окраску, и Каширский сказал:
     - Вот это зрелище! Неплохой спектакль ребята устроили, а?
     - К сожалению, я не видел, что произошло.
     Сергей и Оля спровадили меня в убежище. Но потом они вернулись и сказали, что сожгли две машины бутылками с керосином.
     - Неужели? - обрадовался профессор. - Выходит, "молотовский коктейль" и впрямь потрясающая штука?
     - Именно так Сергей и сказал, - подтвердил Рыжков, потом исподлобья посмотрел на Каширского. - А вы в курсе, кто такая Оля на самом деле? - И пояснил свой вопрос:
     - Я это потому спрашиваю, что у нее, оказывается, есть пистолет, а Малеев называет ее, похоже, по званию - "капитан". Я это случайно услышал, а когда они вернулись в убежище, то она уже без утайки сняла кобуру, знаете, такую, которую под мышкой носят, и стала умываться.
     Я, конечно, не посмел спросить, но меня удивляет, почему она не сказала, что у нее есть оружие, когда мы в нем так сильно нуждались?
     - Вероятно, потому, что она и вправду офицер и выполняет какое-то задание и оружие это наверняка служебное. И видно, сначала она не слишком нам доверяла, если решила не демонстрировать его налево и направо. Полагаю, у нее для этого были очень веские основания, - жестко ответил Каширский и вновь посмотрел вниз.
     - Как вы думаете, - спросил Рыжков, - они еще далеко?
     - Какая разница, - вздохнул Каширский, - они уже на этом берегу, и, если туман утром исчезнет, никому из нас не поздоровится.

***

     - Это тупик, наш последний рубеж. - Сергей окинул взглядом тропу, ведущую к убежищу. - Звучит, конечно, высокопарно, но что еще можно сказать в подобном случае? Если мы уйдем в тайгу, они выловят нас через пару часов, а так, по крайней мере, мы сумеем отвлечь их внимание от остальных.
     - У меня восемь патронов, - сказала Ольга. - И еще запасная обойма. Значит, плюс восемь. По одному на каждого желающего подойти сюда поближе. И несколько бутылок с горючей смесью.
     - У нас есть еще с десяток банок тушенки и ведро воды, - подала голос Агнесса. - На какое-то время хватит.
     - Что ж, от голода мы не умрем, - констатировал Сергей, - и от жажды тоже.
     - Ради бога, не болтай языком что попало, оборвала его Ольга. - Лично я считаю, что мы отсюда выберемся. Я никогда не верю предчувствиям, но сейчас такое ощущение, что все непременно образуется.
     - Постучи по дереву, - сухо посоветовал Малеев и спросил Агнессу:
     - Как там Надежда Антоновна и Каширский?
     - А что можно сказать про женщину с пулевым ранением и старика с больным сердцем? Ведь Юрию Федоровичу уже шестьдесят семь... Ему ли по этим горам скакать и с бандитами сражаться? - Агнесса жалобно посмотрела на Малеева. - Сережа, скажите, есть у Евгения Александровича, - она бросила взгляд на Ольгу, - и у Артема шансы спастись?
     Сергей виновато отвел глаза. Помолчал секунду и вдруг резко произнес:
     - Думаю, что нет. - И, повернувшись, быстро пошел к выходу из убежища.
     Ольга догнала его и молча сунула в руку пистолет. Он кивком поблагодарил ее, постоял на выходе, вглядываясь в ночную мглу, окутавшую весь мир вокруг, затем лег на камни, положил рядом пистолет, запасную обойму и стал ждать, глядя на медленно падающие крупные узорчатые снежинки. Снегопад в горах нередок даже в начале лета...

***

     Снег пошел неожиданно, и Дмитрий с Павлом решили не рисковать, остановившись на ночлег в неглубоком углублении в скале. Рюкзак и оба мешка положили друг на друга у входа в виде невысокого хлипкого барьера, который хоть как-то должен был их защитить от ветра и снега. Еще через полчаса им удалось развести чахлый костер, пламя которого дышало на ладан, но позволило им разогреть банки с тушенкой. Пальцы у них заледенели и не слушались, мозг работал вяло, каждое движение давалось с неимоверным усилием. Все же, когда костер разгорелся, стало чуть-чуть теплее и уютнее.
     Поверх барьера из мешков Дмитрий при помощи крючьев и одеяла соорудил что-то вроде защитного тента. К счастью, ветер дул со стороны перевала поверх стены, под которой они устроились. Но иногда боковые его порывы все же проникали к ним, занося с собой снежные вихри и почти задувая костер.
     Дмитрий приказал Павлу раздеться и осмотрел его. Увы, с диагнозом он, кажется, не ошибся. Павел не мог вдохнуть воздух полной грудью и морщился от каждого прикосновения Диминых пальцев, обследовавших его грудную клетку.
     - Как ты думаешь, успеем мы за два дня дойти до поселка? - спросил он, натягивая на себя рубашку и постанывая от боли при каждом движении.
     - Дойдем, - уверенно ответил журналист, хотя на самом деле сомнения не покидали его. Тревожило состояние Павла - со сломанными ребрами вряд ли он сумеет идти быстро. Но и собственная нога причиняла Незванову массу беспокойства.
     Очевидно, началось нагноение, он чувствовал это по характерному подергиванию, но был бессилен.
     Даже сделать перевязку должным образом не получалось, поэтому он обходился тем, что изредка прикладывал к ране пригоршню снега, снимая на время боль.
     - Огня нам на всю ночь явно не хватит. - Павел посмотрел на несколько сухих веточек, которые удалось подобрать среди камней прежде, чем наступила ночь. - Поэтому придется все время двигаться. Мы как-то зимой с дедом в подобную заварушку попали, сутки в сугробе отсиживались. Так дед мне спать не давал, все заставлял шевелить пальцами рук и ног, растирать щеки, нос, уши. - Помедлив, он спросил:
     - Который час?
     Дмитрий взглянул на часы:
     - Четверть десятого.
     Павел чертыхнулся сквозь зубы. Еще девять часов до рассвета, а он уже начинает замерзать. Порывы ледяного ветра пронизывали его насквозь, не помогала даже теплая куртка.
     Дима достал мешок Синяева и протянул Павлу:
     - Натяни на ноги, будет теплее.
     Павел взял мешок, затолкал в него ноги и обмотал поверх голеней полотенцем, которое они нашли в том же мешке.
     - Дима, скажи, ты раньше попадал в такие переделки?
     - Бывало, что и в худшие попадал. Но только какое у меня тогда было снаряжение! Теплые носки из козьей шерсти, горные ботинки на толстой подошве с шипами, отличный пуховик, прочная нейлоновая палатка, надежная капроновая веревка, репшнуры, стальные крючья, карабины... В общем, в нашем положении об этом можно только молча мечтать, но вслух не вспоминать.
     - Никак не могу понять, зачем люди лезут в горы? Неужели им мало приключений на ровной поверхности? Если получится отсюда выбраться, слово даю, буду смотреть на них только по телевизору или сверху из кабины вертолета. Оттуда они гораздо симпатичнее!
     - Честно сказать, я сам этого не знаю, почему лезу в горы. - Дмитрий угрюмо наблюдал за постепенно гаснущим пламенем костра. - В прошлом году я основательно грохнулся, и с большой высоты, во время одного не слишком сложного восхождения. Думаю, просто наступил предел везению, вот и все. Когда встал на ноги, не мог смотреть на горы без содрогания, даже по телевизору, даже на картинке. Решил с этим делом завязать, но видишь, не получилось. Не хотел показаться трусом и шел поначалу не чуя под собой ног от страха. А потом в один прекрасный миг вдруг понял, что ничего не боюсь. И свалиться не боюсь, и этого чертова перевала не боюсь, и даже замерзнуть не боюсь, потому что самое страшное я в своей жизни пережил, смерть обманул, а теперь и подавно ей в лапы не дамся. - Он поднял руки, сделал несколько быстрых круговых движений и улыбнулся Павлу. - Ну а ты как, нормально?
     - Нормально! - улыбнулся тот в ответ. - По-прежнему мерзну, но в общем терпеть можно.
     - Я думаю, засыпать нам все-таки не стоит. Поэтому давай разговаривать и петь песни.
     И они запели. Звуки легко отражались от скальной стены, и их голоса звучали, как выразился Дима, словно у двух основательно поддатых, поющих в остывшей бане мужиков:

     Главное, ребята, сердцем не стареть,
     Песню, что придумали, до конца допеть...

Глава 33

     На дороге у горловины было тихо. Голоса раздавались выше и в стороне от места, где находилось убежище. Судя по всему, бандиты рыскали среди камней, пытаясь отыскать тех, кто устроил им аутодафе на дороге. Тошнотворный запах горелой резины и краски стлался над долиной по направлению к реке, зарево уже сникло, машины почти догорели. Сквозь туман на фоне более светлой скалы просматривались их черные, искореженные огнем останки.
     Артем разжал руку, и автомат, глухо звякнув, упал на камни внизу. Он вытащил затекшую руку из щели и стал ее разминать.
     Одежда его отсырела, он продрог и пожалел, что не снял с погибшего возле камнемета часового теплую куртку, - Аслану она больше никогда не пригодится. Тогда Артем не захотел тратить понапрасну время, да и занятие было не из приятных, но сейчас решил, что, наверное, все-таки зря.
     Минут пять он просидел без движения, опасаясь пошевелиться и не зная, услышал ли кто-нибудь шум от падения автомата. Потом спустился вниз и выудил его из щели с помощью арбалета.
     Затем поднялся выше по склону горы, стараясь как можно скорее отойти от дороги.
     Он решил пройти к убежищу по склону - так он не рисковал неожиданно встретиться с бандитами. Они не слишком остерегались нападения и поэтому двигались с таким шумом и гомоном, что не составляло никакого труда улизнуть от них даже с больной ногой. Лодыжка у него распухла, страшно болела, и Артем знал, что долго идти не сможет.
     Надо было как-то дотянуть до убежища, перевязать как следует ногу и отсидеться хотя бы до утра.
     Когда наконец он вышел к камням, за которыми начинался подъем к убежищу, он едва передвигал ноги от усталости. И чуть не наскочил на часового. Он наткнулся на него среди камней, за которые тот зашел, прячась от ветра, и чуть не выругался во весь голос от неожиданности.
     Услышав шум, часовой резко вскинул голову - глаза у него округлились, челюсть отвисла. Прежде чем он успел что-то крикнуть, Артем отшвырнул оружие на камни и зажал ему рот ладонью. Другой рукой он крепко прижал его к груди, и парень принялся отчаянно молотить его кулаками по спине. Артем знал, что не в силах драться сейчас врукопашную, и вспомнил о висевшем на поясе ноже. И мгновенно решил покончить с часовым, полагаясь лишь на быстроту и неожиданность своих действий. Резко оттолкнув его от себя, он шагнул вперед и, воспользовавшись тем, что тот, пытаясь сохранить равновесие, замахал руками, выхватил нож и сильным движением вогнал его парню под ребра.
     Часовой судорожно икнул, закашлялся и повалился прямо на Артема. Сделав глубокий вдох, он захрипел, тело его обмякло и сползло на камни...
     Артем нагнулся, вытащил нож из груди убитого, и струя горячей крови брызнула ему на руки. Он постоял с минуту, прислушиваясь, потом подошел к брошенному автомату и поднял его. Палец скользнул по предохранителю, и Артем с запоздалым ужасом осознал, что автомат был готов к стрельбе и от удара о камни мог выстрелить.
     Но все уже было позади. Теперь нужно было каким-то образом подняться по крутому карнизу к убежищу, переждать ночь, а потом попробовать пристрелить Шахбаза и белобрысого, но прежде всего найти Ольгу, иначе все запланированное не имело никакого смысла.
     Артем ощущал необъяснимую легкость в голове. За очень короткое время он убил трех человек, причем впервые в жизни он убивал врага лицом к лицу, и чувствовал, что способен убивать и дальше, если это потребуется. Он вспомнил, что испытывал подобное состояние в Чечне перед тем, как его сбили. Нервы натянуты до предела, все чувства обострены, и в мозгу - ничего лишнего, только приказ и предстоящий бой.
     Артем снова нагнулся и обшарил карманы убитого. И - о радость! - обнаружил в одном из них непочатую пачку сигарет. Пачку дешевых сигарет "Прима". И обрадовался этому, как ребенок радуется неожиданному подарку. Жизнь вновь засияла для него всеми цветами радуги, и он вдруг понял, что прошлое уже никогда не вернется, а будущее не закончится завтра!

***

     С полчаса Шевцов наблюдал, как суетятся на противоположном берегу оставшиеся там бандиты.
     После того как он пару раз полоснул короткими очередями по добровольцам, решившим проверить ширину проема, зиявшего почти в центре моста, попытки разведать обстановку моментально закончились, но тревожный галдеж не прекратился. "Словно воронье на свалке", - с усмешкой подумал Евгений.
     Потом перевернулся на спину, поудобнее устроился в камнях и развернул маленькую плитку шоколада, которую нашел в кармане одного из убитых им бандитов. И только сейчас почувствовал, насколько голоден.
     Он разломил плитку на две части, одну положил в рот, вторую, завернув в фольгу, - в карман куртки, оставшись верным старой привычке всегда оставлять про запас какую-то часть продуктов.
     Шоколад не насытил его, лишь наполнил рот густой вязкой слюной, но Евгений тут же забыл о голоде и неприятном сладком привкусе во рту, потому что вдруг заметил дрожащее желтоватое пятно в районе бывших горных разработок. И сразу вспомнил о взрывах, грохнувших один за другим на дороге, когда он разбирался с бандитами. Это, наверное, они окрасили туман тусклыми всполохами пламени, "О, черт! - Евгений вскочил на ноги. Похоже, там шло сражение. Он вспомнил про бутылки с керосином, которые Ольга и Артем приготовили с легкой руки профессора. - Неужели ребята гробанули машины? - подумал он и тут же усомнился. - Не может быть, слишком невероятно..."
     Он подхватил оружие и помчался в гору, но на полпути остановился, вспомнив про бочки с горючим и контейнеры с оборудованием. Ведь бочки буквально в полусотне метров от контейнеров. И если умудриться каким-то образом спустить их чуть ниже и поджечь, оборудование, которое стоит немалых денег, тю-тю, погорит ясным пламенем, как и наркота, которую он спалил в таежном распадке.
     Бочки он обнаружил на прежнем месте. Рыжков укрыл их лапником, и, судя по тому, что ветки были не потревожены, бандиты сюда свой нос еще не успели сунуть, а вот возле контейнеров прохаживался часовой, и в сторожке находилось никак не меньше двух человек - это Евгений определил по разговору, который они вели, нисколько не остерегаясь, что их могут услышать.
     Часовой, видно, мерз, потому что то и дело подходил к небольшому костру, присаживался на корточки и грел ладони над низким, едва заметным среди камней пламенем.
     Поначалу Евгений не хотел его убивать. Часового вполне можно было оглушить и оттащить в сторону, а потом тем же манером, что и у моста, расправиться с остальными. Но бандит оказался проворным и не робкого десятка. Очевидно ощутив движение воздуха, он мгновенно переместился в сторону и назад и оказался позади Шевцова.
     Автомат висел у него за спиной, но бандит не спешил применять оружие. Он решил ударить противника профессионально изготовленной, залитой свинцом дубинкой.
     Евгений опешил от подобной резвости - долгое отсутствие практики сказалось незамедлительно. И только когда бандит размахнулся, чтобы нанести удар, Евгений понял, что ведет себя как последний идиот, и уклонился в сторону. Если бы дубинка врезала ему по голове, то, самое малое, он получил бы тяжелое сотрясение мозга, в худшем случае - его череп треснул бы как орех.
     Однако, к счастью, удар пришелся по плечу, и правая рука у Шевцова полностью онемела.
     Но он успел все-таки пнуть противника по голени, проведя ботинком от колена до лодыжки. Взвыв от боли, бандит отскочил в сторону и потянул на грудь автомат. Но саперная лопатка тем и хороша, что ею можно с одинаковым успехом пользоваться как правой, так и левой рукой. И хотя Евгений ударил лопаткой вполсилы, кровь из разрубленной шеи бандита хлынула ему на руки и на грудь, и бандит как подкошенный свалился на камни. На лице его застыло недоумение, а потянувшаяся к ране рука так и замерла на полпути. Он захрипел, выгнулся, а кровь пульсирующим потоком полилась у него и изо рта.
     Евгений постоял, прислушиваясь к голосам в сторожке. Ощущая во рту неприятный привкус желчи, он вытер окровавленное лезвие лопатки об одежду убитого и снял с него автомат. В нагрудном кармане куртки обнаружил еще один запасной магазин и усмехнулся про себя: обзавелся оружием чуть ли не на воинское отделение, и, если не считать ушибленной правой руки, досталось оно ему без особых проблем.
     Кроме того, стоит учесть, скольких бандитов он успокоил навеки.
     Он прикинул расстояние от бочек до контейнеров и подумал, что бочку вряд ли удастся спустить вниз без грохота и шума. Но насколько Шевцов помнил, недалеко от сторожки валялось ведро с проржавевшим дном, и если заткнуть дыру травой, то вполне можно набрать солярки и керосину из бочек и облить контейнеры. Запалить их не составит труда, а потом, когда огонь займется, бандиты выскочат из сторожки, и он перестреляет их из-за камней, как перепелок.
     Действительно, хватило пяти ведер, чтобы огонь запылал. К тому же Шевцов успел привалить к ним несколько длинных и сухих веток, и вскоре деревянные контейнеры превратились в огромный костер.
     Бандиты, выскочив из сторожки, ошалело уставились на пламя, потом принялись палить из автоматов во все стороны и что-то громко кричать на своем языке. Откуда-то сверху раздались ответные крики, и, не раздумывая ни секунды, Евгений полоснул очередью по незадачливым часовым. Оба упали, но у него уже не было времени выяснять, живы они или убиты. На бегу он успел заметить, что крыша сторожки тоже вспыхнула, и подумал, что, пока подоспеет помощь, от нее и контейнеров останутся одни головешки.

***

     За час до рассвета, когда только-только посерело небо, Дмитрий и Павел решили покинуть свое ночное укрытие. Снег перестал идти, но дул пронизывающий ветер, и видимость была не больше десяти метров. Павел поразился: внизу во нею уже царствует лето, здесь же настоящий февраль, а ведь разница по высоте не более километра. Он прокричал Дмитрию в ухо:
     - Ничего себе сквознячок, как бы не сдуло!
     Незванов повернул к нему лицо, искаженное от холода и ветра, и спросил:
     - Как у тебя грудь? Болит?
     Грудь у Павла болела страшно, но он вымученно улыбнулся и сказал:
     - Пустяки, дело житейское! Я за тобой, как нитка за иголкой, куда угодно пойду.
     Они решили оставить себе лишь одеяла, которые накинули на плечи поверх курток, да рюкзак Агнессы с веревками и двумя оставшимися банками тушенки. Автомат Дмитрий повесил на плечо, и они пошли вниз, обойдясь на этот раз без за