топтал. Только вот проклятой гордыни в нем чуть больше, да, возможно, еще осторожность мешает. Обжегшись раз на молоке... Он вздохнул, в который раз окинув взглядом реку и противоположный пологий берег. Никого! Ни единой живой души!
     Он вскарабкался повыше. Балансируя руками, оступаясь и скользя на мокрых валунах, преодолел каменную запруду, почти перегородившую реку.
     Оставалось перепрыгнуть через узкий, метра в полтора шириной, но мчащийся с ужасающей скоростью поток воды. Он слегка присел, изготовившись к прыжку, и вдруг поймал боковым зрением почти незаметное для глаз движение слева от себя. Стремительно оглянулся и увидел волка, пытавшегося справиться с буйным потоком и вместе с тем не выпускавшего из зубов край куртки, помогая Людмиле оставаться на плаву. Женщина, судя по всему, уже из последних сил держалась на поверхности: из воды выглядывала лишь ее голова, да иногда взлетала вверх рука, видно все еще стараясь помочь Темуджину выгрести на мелководье.
     Денис не помнил., как очутился на берегу и, схватив первую подвернувшуюся под ноги лесину, устремился к воде. Темуджин был уже у самого берега.
     Когда Денис, бросившись к нему, ухватил Людмилу за воротник куртки, потянул к себе, волк испуганно метнулся в сторону, и поток тут же подхватил его, закрутил, ударил о камни.
     - Темуджин! - закричал что было сил Денис, когда голова зверя скрылась в воронке у подножия одного из валунов. - Темуджин! - опять прокричал он, но напрасно. Волк не вынырнул, и Барсуков выругался яростно, во весь голос, отбросил от себя ненужную теперь лесину и склонился над Людмилой. Она была в сознании и смотрела на него полными слез глазами.
     - Темуджин?.. - прошептала она едва слышно. - Темуджин.., погиб?..
     - Ну что ты! Выплыл твой Темуджин! - Денис встал перед ней на колени и принялся растирать Людмиле руки, пытаясь хоть немного согреть ее. Но она отстранилась, села и попыталась стащить с себя куртку. С трудом, но ей это удалось. Только отбросив ее в сторону, она уткнулась в колени лицом и зарыдала в голос. Денис обнял ее за плечи, потом привлек к себе. Женщина плакала у него на плече, повторяя как заклинание: "Ну почему он не выплыл, почему же не выплыл?.."

***

     Целый час они поднимались по откосу вверх.
     Сначала сняли с дерева Алика, потом раз пять останавливались на более-менее пологих участках и по очереди старались рассмотреть в бинокль противоположный берег в надежде, что Темуджин все-таки справился с течением и выплыл. Людмила уже успела рассказать Денису, как спас ее волк, подрывшись под сарай, как порвал руку Алику. На что хмуро слушавший ее бандит сверкнул глазами и пробормотал сквозь зубы, что Аллах наказал злобную тварь за его искалеченную руку, утопив волка в пороге.
     - Заткнись, ублюдок! - прикрикнул на него Денис и повернулся к Людмиле:
     - Я уверен, что он выплыл, просто его очень трудно разглядеть среди камней, даже в бинокль.
     Людмила печально улыбнулась и покачала головой:
     - Возможно, вы правы, Денис Максимович! Будем надеяться, что все-таки выплыл...
     Наконец они преодолели последний, самый трудный участок пути, мелкую осыпь, заросшую кедровым стлаником, и Денис помог Людмиле вскарабкаться на крутой скальный карниз, с которого она слетела вниз. Потом пришла очередь бандита. Оставшиеся до вершины несколько десятков метров он почти полз по камням, очевидно сильно потянув ногу при падении. Но мог с тем же успехом и притворяться, чтобы усыпить бдительность противника. Поэтому, чтобы не купиться на эту хитрость, Денис втянул его за шиворот наверх и приковал наручниками к толстому, выступающему над камнями корню огромного кряжистого кедра, росшего почти на самом краю обрыва. Затем поспешил вслед за Людмилой. Услышав ее удивленный вскрик, припустился бегом, преодолел скопление камней, за которыми еще пару часов назад лежал, отстреливаясь, и тоже застыл в удивлении.
     А потом, выругавшись про себя, подошел ближе и поднял с земли обрывок веревки, которой совсем недавно была связана Людмила. Ею же был привязан к дереву Надымов. Мерзавцу самым необъяснимым образом удалось освободиться. Портфеля в камнях тоже не оказалось. Барсуков принялся осматривать веревку более внимательно. Хмыкнул сердито и протянул ее Людмиле:
     - Смотри! Перепилена! И весьма острым ножом - края не слишком разлохмачены. Но где он взял нож? - Он огляделся по сторонам и вдруг с досадой хлопнул себя по лбу. - Придурок! Чего тут не понять! Видно, тот нож, что я в сторону отбросил, приземлился где-нибудь поблизости, вот этот подонок и воспользовался. - Денис огляделся по сторонам, потом посмотрел на Людмилу и огорченно вздохнул. - Как же я лопухнулся? Теперь он и вооружен, и при деньгах.
     - Деньги и оружие он, ясное дело, прихватил с собой... - Людмила подошла к балагану, заглянула внутрь. - Спальник забрал и рюкзак с продуктами. Да, - она выпрямилась и посмотрела на Барсукова, - если он пешком решил удрать, вряд ли мы сумеем его быстро отыскать. А вот если на лошадях... - Она улыбнулась. - Мы ж его в два счета нагоним: они подковами мох сдирают, да и сами следы разве только слепой не разглядит.
     Денис посмотрел на ее улыбающееся лицо, радостно блестящие глаза, и сердце его мучительно сжалось. Еще совсем недавно он думал, что безвозвратно потерял ее. И готов был пожертвовать всем, чтобы вновь увидеть эту ставшую для него единственной женщину живой и невредимой. Пусть такой, как сейчас, - чумазой, с синяками и ссадинами на лице, в изодранных о камни брюках и штормовке, с обломанными ногтями и просящими каши ботинками.
     Людмила подняла в удивлении тонкие брови и посмотрела на него с едва заметной усмешкой в глазах. Точно так же она смотрела в тот день, когда он беззастенчиво пялился на нее из окна кабинета.
     Именно тогда ему впервые нестерпимо захотелось обнять ее... А потом это желание не проходило никогда, хотя природная осторожность и здравый смысл всякий раз удерживали его от опрометчивого шага, пока не свела их вместе в тесном деревенском переулке незабываемая и безрассудная новогодняя ночь... Он нервно сглотнул, сжал зубы и отвел глаза, чтобы не выдать взглядом, что испытывает сейчас, не показать, что душа его рвется на части, на мелкие кусочки, стоит только представить, как потянется навстречу эта безрассудно смелая и отчаянная женщина, раскроет доверчиво губы и...
     - Эй, начальник, - пробурчал за его спиной прикованный к дереву Алик, - руку перевяжи, закровила опять.
     - Не сдохнешь! - Денис проверил пистолет, вставил новую обойму, подошел к бандиту и приказал:
     - Вставай! - Когда тот с трудом поднялся на ноги, спросил; - Куда направляется Надымов?
     Алик пожал плечами и, сплюнув, процедил сквозь зубы:
     - Дорог в тайге много. Кто ж его знает?
     - Выходит, не знаешь? Или знаешь, но не скажешь?
     - Тебе виднее, начальник! - Алик с откровенным злорадством посмотрел на Барсукова.
     - Послушай, Аликпер, - Людмила подошла к ним, - ты зря запираешься. Надымов от нас не уйдет. Часом раньше, часом позже, но мы нагоним его. Только ведь и тебе с нами идти придется, а рана у тебя поганая, инфицированная. Загноится, что делать будем?
     - Ничего, олений мох приложу, все пройдет! - Бандит ухмыльнулся. - А вот идти быстро я не смогу. Ноги болят, да и настроения нет.
     - Ничего, - Денис похлопал его по плечу, - ноги я тебе живо вылечу и настроение подниму до такой степени, что впереди нас вприпрыжку помчишься. - Он намотал рубашку бандита на кулак, притянул его к себе. - А не пойдешь с нужной скоростью, пристрелю при попытке к бегству. Тем более, что одна уже была. Чуешь, сволочь, что я говорю?
     - Чую. - Алик отвел взгляд в сторону. - Ладно, начальник, твоя взяла, только и вправду нога болит, ушиб сильно, когда с горы летел.
     - Ну что ж, тогда придется тебя оставить здесь, - развел руками Денис. - Но только опять приковать к дереву. И учти, мы ведь можем не один день по тайге за твоим хозяином гоняться. А если вовсе не вернемся? Ты ведь особого интереса для следствия не представляешь.
     - Как это не представляю? - Аликпер бешено сверкнул глазами. - Я, начальник, такое зна... - Далекий выстрел и раздавшийся вслед за ним приглушенный расстоянием крик заставили его замолчать. Денис быстро переглянулся с Людмилой. Надымов?!
     ...Через полчаса навстречу им из тайги вышел с дробовиком в руке торжествующий Банзай, ведущий в поводу двух лошадей. На одной из них лежал, перевалившись через круп как мешок с мукой, Надымов, связанный по рукам и ногам, стенающий и кроющий во всю ивановскую проклятого старика, которому он вовремя не оторвал голову.
     - Смотри, японска мать, как лается. - Старик удрученно крякнул и вдруг по-молодому, бесшабашно рассмеялся, подмигнув ошеломленным донельзя Барсукову и Людмиле, - А что, лихо я ему задницу продырявил? - Он перекинул дробовик Людмиле. Подержи пока! - Потом строевым шагом, насколько позволяла чавкающая под ногами грязь, подошел к Денису, поднес руку к виску. - Разрешите доложить, товарищ подполковник! Разыскиваемый вами беглый бандит задержан мной у Васильева Ключа. Пытался бежать, поэтому пришлось стрелять по мягким местам. Кроме того, захвачены трофеи: две лошади, портфель с деньгами, автомат и обрез, а также нож. Дед вытащил из-за голенища знакомый Денису клинок с широким лезвием и передал его подполковнику. - Будешь начальству докладывать, скажи, что дед Банзай не зря в свое время на самураях тренировался: ни одна дробинка мимо надымовской задницы не пролетела! - Потом Банзай хитро посмотрел на Людмилу:
     - Видишь, Людмилка, нет у меня никакой возможности без ружжа прожить, пока такие медведи по тайге шастают!

Глава 35

     Банзай проводил их до самой дороги. Проследил, как Денис устраивает на заднем сиденье Надьмова.
     Тот мог стоять лишь на коленях, и Барсуков пристегнул его наручниками к поручню над задней дверцей.
     Так что бывший предприниматель вынужден был всю дорогу находиться в несколько вытянутом положении. Ухватившись руками за поручень, он морщился от каждого толчка и ругался сквозь зубы, старательно отводя взгляд от Людмилы, которая сидела рядом с обрезом на коленях. Алику определили место рядом с Барсуковым, зацепив его наручниками за другой поручень перед ветровым стеклом. Тоже не совсем удобная позиция, но, в отличие от своего хозяина, бывший экспедитор ехал все-таки сидя, хотя и без особого почета.
     Дед похлопал Дениса по плечу:
     - Ничего, ловко ты с этой мерзостью обращаешься! Я всегда говорил, что настоящий мужик должен наперед действовать, а не размышлять! А то как начнут подсчитывать, раздумывать, вычислять, а дело-то и не с места али совсем завяло! - Он высморкался на сухую прошлогоднюю траву и подмигнул Барсукову. - Зауважал я тебя сегодня, командир, право слово, зауважал. Ты ведь как настоящий волкодав работал, ей-богу, вот те крест! - Дед перекрестился.
     - Ну ты и скажешь, Федор Яковлевич! - рассмеялся Денис. - - Какой еще волкодав?
     - Да ты не смейся, я ведь тоже не шишел-мышел в свое время был, - усмехнулся хитровато дед. - Но не хочешь говорить - и ладно! - Банзай прищурился, окинул подполковника взглядом. - И не кори меня, что не пошел поначалу за тобой. Заробел, однако, под старость лет. А потом совесть начала грызть, ну прямо спасу нет. Вот и пришлось ружьишко выкопать.
     - Ох, дядя Федор, дядя Федор, - укоризненно произнесла Людмила из машины, - Как-нибудь дойдут у меня руки и до тебя!
     - Так это еще когда они дойдут, - хихикнул Банзай и поднял с земли тючок с упакованным в него медвежонком. - Забирай-ка свое шкодье! Я, грешным делом, думал, что он от этих паразитов в тайгу сбежал, а он, вишь, под кровать забился. - Дед горестно вздохнул. - Всю избушку мне разорил, паршивец, а сахару сколько сожрал! Ну прямо пропасть целую! У-у, медвежья твоя морда! - Протянув руку в открытую дверцу, он потрепал медвежонка за ухо. - Как еще до меда не добрался, японска мать!
     - Не успел, видно! - рассмеялся Денис. - Вот подрастет и нагонит свое. Все ульи тебе пересчитает по старому знакомству. - Он сел за руль и протянул деду руку. - Ну, прощай пока, Федор Яковлевич!
     Спасибо за помощь, и особенно - за Надымова!
     - Только не отпускай их, Денис Максимыч! - Старик поморщился. - Иначе никакой тебе веры больше не будет от народа. Шибко уж много они нагадили, нельзя их опять отпустить!
     - Не бойся, Федор Яковлевич, теперь уж точно им суда не избежать, да и от срока приличного не отвертятся. - Денис поднес руку к козырьку. - Ну, бывай пока!
     Машина рванулась с места, а дед, проводив ее взглядом, взгромоздился на лошадь, оставленную ему до установления истинного владельца во временное пользование, и потрусил медленно к пасеке, где дожидались Красный Кхмер и разгромленное медвежонком жилище.

***

     Денис сидел, положив перед собой руки на стол, и занимался тем, что сжимал и разжимал ладони.
     Это все, на что он был сейчас способен. Потому что позволил себе слабину, разрешив мыслям о Людмиле заполонить разум. И все по той причине, что до сих пор так и не встретился с любимой женщиной, не объяснился, не признался ей в любви. Только собственной трусостью, а не чрезвычайной занятостью объяснял тот факт, что все три дня после возвращения из тайги он не вылезал из отдела и с Людмилой виделся лишь мельком сегодня утром, когда заехал домой, чтобы переодеться перед поездкой на совещание в город.
     До Вознесенского они добрались уже за полночь.
     Пока Барсуков разбирался с задержанными, прибежал Дробот, на радостях отстранил начальника от дел и отправил домой отдыхать. Только тогда Денис спохватился, что обещал Людмиле довезти ее до дому.
     Прошло уже более двух часов, а он совсем забыл за делами, что она дожидается его в машине. Чертыхнувшись с досады, он на рысях помчался извиняться.
     Но дежурный водитель доложил ему, что по собственной инициативе отвез Людмилу Алексеевну домой, а то она совсем уже валилась с ног от усталости, да и медвежонок заблажил в голос, видать, с голодухи.
     После этого она не позвонила, не объявилась, не интересовалась даже, как обстоят дела. Хотя в последнем он несколько сомневался. Иметь в подругах столь квалифицированного информатора, как Антонина, и не знать последние милицейские новости?..
     Барсуков подозревал, что в некоторых вопросах работы правоохранительных органов гражданская супруга его заместителя ориентировалась нисколько не хуже профессионального криминалиста, а интуиция, смекалка и природное чутье на разного рода происшествия и скандалы делали ее несомненным лидером в складывающемся семейном дуэте. Дробот не слишком распространялся перед начальством, в силу каких обстоятельств они не торопятся оформить свои отношения. Но заметно округлившийся живот Антонины и все более редкие уходы Стаса "в засаду" на собственную квартиру говорили о том, что вскоре в Вознесенском РОВД на одного холостяка станет меньше.
     Хотя и сейчас уже от его холостяцкой жизни остались рожки да ножки, как заявил будущий отец, наблюдая из окна кабинета, как его Антонина, переваливаясь, будто гусыня, спешит на работу в Дом культуры.
     - Сегодня коляску едем покупать. - Он отвернулся от окна и задумчиво посмотрел на Дениса. - На УЗИ вчера Тоньку смотрели, сказали, что мальчик будет.
     - А свадьбу, что ж, с крестинами вместе объедините? - усмехнулся Денис.
     - Да нет, неделю назад заявление подали, аккурат перед декретом и поженимся.
     - А зачем тянуть было, если все уже и так решено?
     - А это у Антонины спроси. Людмилу она ждала, никого больше не хотела в свидетельницы брать.
     - Что за блажь такая? Потакаешь дамским капризам?
     - Честно сказать, она мне проговорилась, что хотела бы Людку замуж раньше себя отдать, а то, мол, недосуг будет, когда ребенок родится, заниматься обустройством подружкиной судьбы.
     - И за кого твоя Антонина собралась отдать ее замуж?
     Стас хмыкнул, скосил глаза на окно, словно проверял, не стоит ли там его вездесущая половина, и огорченно покачал головой:
     - Были тут две перспективные кандидатуры, но, как говорится, не судьба. Сойтись с Людмилой Алексеевной характерами - все равно что в "Спортлото" миллион выиграть, вроде бы и легко, но практически невозможно!
     - Да, характер у нее не подарок! - согласился со Стасом Барсуков и перевел разговор в другое русло, профессиональное, что было и проще, и безопаснее.

***

     Утром перед поездкой в город ему позвонил Кочерян и Христом Богом попросил захватить его с собой, чтобы встретить высокого гостя из Красноярска. Директорская "Волга" стояла на приколе из-за отсутствия запчастей, и Кочерян выходил из положения, напрашиваясь в попутчики к местным начальникам.
     На этот раз Барсукову пришлось не только терпеть чересчур говорливого спутника, но и везти его в аэропорт к самолету.
     В здании аэропорта было безлюдно и прохладно, гораздо прохладнее, чем на улице. Ждали недолго.
     Бело-голубой "ан" словно свалился с неба, пробежал немного по бетонной дорожке и замер напротив аэровокзала.
     Денис курил около "Волги", когда возбужденный встречей гостя Кочерян появился на аллее, ведущей к автомобильной стоянке. Его спутник был выше среднего роста и настолько увлечен беседой, что зацепился шляпой за ветку дерева и с несколько виноватой улыбкой подхватил ее. Светлые редкие волосы рассыпались по лбу, глаза с худощавого, слегка одутловатого лица посмотрели на Дениса с каким-то почти испуганным изумлением. Тот сразу понял, почему Ашот Саркисович на протяжении всего пути до города старательно избегал называть важного визитера по имени.
     Гость с перекинутым через одну руку плащом, сжимая в другой емкий коричневый портфель, вслед за Кочеряном приблизился к машине и подчеркнуто вежливо и с достоинством пожал руку Денису:
     - Вадим Павлович Шатунов! - Рукопожатие оказалось неожиданно крепким, но настороженность в глазах, спрятанных за темными стеклами очков, проявилась в улыбке. Денис понял, что гость нервничает, потому что тоже знает, кто он такой и почему не слишком дружелюбен в обращении.

***

     Минутная стрелка отсчитала еще четверть часа, и Денис не выдержал, вызвал Сергея и поехал домой.
     Отец копался в огороде и на вопрос сына, где Костя, махнул рукой в сторону соседей:
     - У Славы в гостях, медведя кормят.
     Мальчишки, устроившись на крыльце, с восторгом наблюдали за медвежонком, который, присев на тощий задок, одной лапой прижимал к себе бутылку с молоком, а второй замахивался на атакующего его щенка. Смелый, припадая передними лапами к земле, звонко лаял и даже пытался рычать на еще более мохнатого конкурента, появившегося в соседнем дворе.
     Денис, облокотившись на забор, наблюдал за раскрасневшимся от смеха сыном. Мальчик хватал своего старшего приятеля за рукав, прижимался к его плечу головой и хохотал так, как, наверное, еще ни разу не хохотал после смерти матери. Наконец медвежонку надоел наглый сотоварищ по двору. Он сердито рявкнул, смешно переваливаясь на бегу, устремился к крыльцу, мгновенно преодолел несколько ступенек и, обхватив Костю за ногу, заныл, заскулил, словно прося защиты от настырного щенка.
     - Слава, смотри! - Костя вскочил на ноги. - Он мне руку сосет!
     Денис от неожиданности выронил сигарету и застыл на месте, не веря своим ушам: Костя заговорил! И произнес первые за весь год слова легко и свободно, словно и не было этих долгих месяцев молчания.
     Славка тоже вскочил на ноги, уставился на Костю, как па чудо из чудес. Потом заметил столь же ошеломленного Дениса, подхватил мальчика под мышки и слегка потряс его, словно проверяя, насколько реально то, что только что произошло.
     - Костя, повтори, что ты сказал?
     - Слава, он мне руку сосет, - повторил удив-; ленно мальчик и добавил:
     - Молока хочет...
     Денис перемахнул через забор, подхватил Костю на руки, прижал к себе:
     - Скажи еще что-нибудь, не бойся!
     Сын обнял его за шею и хитро улыбнулся:
     - Папа, скажи дедушке, чтобы взял меня завтра на рыбалку.
     - Господи, Костя