была холодной как лед, и Сергей не удержался, поднес ее к губам и попытался согреть своим дыханием. Лицо Насти приблизилось почти вплотную к лицу молодого человека, она смотрела на него своими огромными глазами, совсем темными в сумраке ночи и оттого казавшимися бездонными, как и небо, раскинувшее над ними свой купол.
     - О господи, - прошептала она, не сводя с него глаз.
     - Я начинаю думать, что ваш жених непроходимый тупица, - пробормотал граф, отпустил девичью ладонь, снял с плеча поклажу и в следующее мгновение привлек Настю к себе и приник губами к ее прекрасному рту, недоумевая, почему не сделал этого раньше. Крепко обнимая свою бывшую невесту, граф Ратманов только в первый момент ощутил ее легкое сопротивление, и тут же, к его величайшему изумлению, она стала отвечать ему. Да так, что Сергей уже в который раз пожалел, что находится сейчас не в спальне молодоженов, а вдали от человеческого жилья, среди мрачных и угрюмых деревьев, молчаливых свидетелей их первого поцелуя.
     Внезапно девушка отстранилась и, прижав руки к щекам, потрясение произнесла:
     - О боже! Я хуже графа Ратманова, в этом нет никакого сомнения! Господин Багрянцев, прошу вас, простите меня. Я не должна была позволить вам этот поцелуй. Я думаю, все дело в том, что я крайне раздосадована и огорчена, поэтому не сумела вовремя остановить вас.
     Граф с удивлением посмотрел на нее, заметил блестевшие на глазах девушки слезы и опять осторожно приблизился к ней. Мягко обняв ее за плечи, он привлек ее к себе.
     - Милая Настя, вы сами не понимаете, что говорите! Здесь нет вашей вины. Это я воспользовался вашей растерянностью и злоупотребил вашим доверием. Сумеете ли вы простить меня?
     Настя виновато улыбнулась и коснулась пальцами его щеки.
     - Как хорошо, что вы не граф! Несмотря ни на что, мне с вами легко и спокойно. - И совсем тихо добавила:
     - И целуетесь вы восхитительно!
     - Правда? - так же шепотом ответил Сергей и с неожиданной горечью подумал, что, очевидно, не понадобится особого труда, чтобы совратить это милое создание, но испытает ли он при этом то непередаваемое чувство, которое он ощутил, целуя ее, в этом он совсем не был уверен.
     Он продолжал смотреть на девушку не отрываясь. И Настя почувствовала, как теплая волна омыла ее сердце и разошлась по всему телу. "О чем он думает? - забеспокоилась она внезапно. - Неужели он из той же породы, что и мой бывший жених? Вполне возможно, поцелуи для него что-то вроде спортивного состязания, а соблазнить девушку - все равно что завоевать кубок на скачках". Она уже наслышана о подвигах подобных спортсменов-любителей, но втайне все-таки надеялась, что Фаддей не из числа подобных ловеласов. Но, с другой стороны, его стихи все поголовно посвящены дамам, чьи инициалы включают в себя большую часть алфавита...
     Поглощенная этими мыслями, Настя не заметила, что ее рука, словно сама по себе, все еще гладит слегка шершавую от выступившей щетины мужскую щеку. Она вздрогнула, когда он бережно отвел ее руку от своего лица и прижался губами к тонкому запястью.
     - Не надо, - прошептала девушка тихо и попыталась отнять руку. - Я поступила, как глупая гимназистка, позволив вскружить себе голову. Клянусь, что в дальнейшем я не допущу ничего подобного!
     - Я очень жалею о том, что я не граф и не могу предложить вам руку и сердце, - ответил Сергей, продолжая удерживать ее руку. - Увы, я беднее церковной мыши. Кроме безупречной родословной и нескольких томиков стихов, у меня за душой ни копейки. Я живу за счет издания своих стихов, но этих средств недостаточно, чтобы содержать семью. Будь я графом Ратмановым, я бы упал перед вами на колени и умолял принять мое имя. Но поскольку я не Ратманов, то в состоянии сделать вам единственное предложение: не отпускать мою руку, пока мы не достигнем хутора. - Граф вскинул на плечо их невеликий багаж, сжал в своей руке узкую девичью ладонь, и они сквозь темноту, сквозь недружелюбно затаившийся лес направились к хутору, который, судя по лаю собак, был не так уж и далеко.

Глава 4

     - Но куда она могла подеваться? - Ольга Меркушева, все еще очень красивая женщина, в тревоге ходила по гостиной, то и дело выглядывая в окно, словно там вот-вот должна была появиться ее дочь, которую уже третий час разыскивали по всему дому и окрест-
     Костям усадьбы. С утра она была в своей спальне, наотрез отказавшись встретиться с матерью и обсудить последние приготовления к встрече жениха - графа Сергея Ратманова.
     - Мама, я полностью полагаюсь на тебя, - твердо сказала дочь, не впустив мать дальше порога своей комнаты. - Мне глубоко безразлично, в каких ливреях лакеи будут встречать при входе в дом твоего будущего зятя. Я не хочу видеть его вплоть до венчания и прошу оставить меня одну хотя бы несколько часов!
     Настя захлопнула дверь перед носом матери, и та, оскорбленная до глубины души подобной бесцеремонностью дочери, спустилась на первый этаж дома и окунулась в шумную сутолоку, всегда предшествующую таким важным событиям, как венчание в церкви и следующая за этим свадьба.
     Прибывших на торжество гостей плохая погода не выпускала в приусадебный парк, они томились от безделья, слоняясь по дому, раздражая хозяйку бестолковыми вопросами и советами. К четырем часам пополудни Ольга Ивановна устала безмерно, но к встрече все было готово. И теперь два десятка дюжих лакеев в прекрасных новых ливреях, белоснежных париках, с напудренными лицами застыли по обе стороны парадного крыльца и вестибюля в ожидании приезда братьев Ратмановых. Чуть в стороне от въезда в усадьбу стояла в полной боевой готовности старинная пушка. И отставной солдат Тимофей Зубарев ждал сигнала, чтобы запалить фитиль и возвестить всей округе о том, что жених пересек границы имения своей невесты. Тут его должны были встретить юные красавицы в народных костюмах, спеть величальную молодому графу, поднести ему хлеб-соль и проводить под белы руки к парадному крыльцу, где уже ждала мать невесты в платье, специально к этому дню доставленном из Парижа. Прекрасный атлас цвета чайной розы выгодно подчеркивал свежесть кожи Меркушевой-старшей и необычайно шел к ее темно-карим глазам, которые оставались такими же прекрасными, как и двадцать лет назад.
     Только ее строптивая дочь, никогда прежде не доставлявшая никаких хлопот, вдруг взбунтовалась и ни в какую не желала участвовать в этом "спектакле", который, по ее словам, разыграла мать, желая не ударить в грязь лицом перед богатым и влиятельным женихом. Но эта дуреха просто не понимает своего счастья и потому восприняла известие о неизбежной свадьбе как смертный приговор.
     Ольга Ивановна вздохнула и, посмотрев на Ратибора Райковича, давнего, еще со студенческих времен, приятеля своего покойного мужа, сказала:
     - Не знаю, что и думать, Ратибор! Горничная помогла Насте примерить подвенечное платье, а через десять минут она исчезла, будто испарилась! Уже где только ее не искали: и в оранжерее, и в парке... Все закоулки, весь дом обшарили...
     - Успокойся, дорогая, - Райкович взял женщину за руку и подвел к изящному диванчику. - Посиди немного, отдохни! Пойми, девочке надо побыть одной. Вспомни себя накануне свадьбы. Неужели ты сама не испытывала тревоги, неужели не боялась предстоящей встречи со своим будущим мужем?
     - По-моему, Настя сейчас думает только о том, как досадить мне! - Ольга Ивановна сердито поджала губы и снова выглянула в окно. - Что еще она задумала? С нее станется сотворить такое, что одной моей мигренью дело не кончится!
     Стук в дверь заставил женщину замолчать, и она с надеждой посмотрела на Райковича.
     - Пожалуйста, Ратибор, открой! Вероятно, это дворецкий с новостями о поисках Насти.
     - Терпеть не могу твоего дворецкого! - с негодованием проговорил Ратибор, но направился к дверям. - У тебя, ma chere, поразительная способность окружать себя людьми, которые ничего, кроме неприятностей, не приносят.
     - Что ж, в чужом глазу немудрено и соломинку заметить, особенно, если в собственном бревно торчит, - парировала Меркушева, но Райкович то ли сделал вид, то ли вправду не расслышал ее ядовитого замечания. Толкнув створку двери, он молча вернулся к дивану и, вытащив свою видавшую виды трубку, принялся набивать ее табаком.
     Ольга Ивановна поспешила навстречу дворецкому.
     - Что скажешь, Антон? Нашли ли Настю?
     - Боюсь, что у меня для вас плохие новости, барыня, - произнес угрюмо Антон и опустил глаза. - Барышня была на конюшне, велела оседлать свою Звездочку. Конюхи говорят, что на этот раз она была не в обычном костюме для верховой езды, а в платье, и, похоже, в подвенечном...
     - О господи, что такое? - Ольга Ивановна в растерянности оглянулась на Райковича. - Неужели она вздумала бежать?
     - В подвенечном платье? - скептически скривился тот. - Очередной каприз, и только. Думаю, через четверть часа появится твое непослушное чадо, так что не нервничай, дорогая!
     - Но как же не нервничать?! - вскричала Меркушева со слезами в голосе. - Виданное ли дело - скакать по полям в подвенечном платье! Что от него после этого останется?!
     - Что-нибудь да останется! - философски заметил Райкович и выпустил изо рта струйку дыма. Заметив взгляд дворецкого, произнес, побагровев от раздражения:
     - Что уставился, мужлан? Тебе более дел нет, как околачиваться в гостиной барыни?
     - Остынь, Ратибор, - остановила его Ольга Ивановна. - Ты опять с ног до головы в табаке и в пепле. Неужели нельзя обращаться со своей трубкой аккуратнее?
     - О, и это все? - недовольно сморщился Райкович и принялся отряхивать с праздничной одежды пепел, недовольно-ворча:
     - Провинциальный болван, проклятая деревенщина. Совсем не хочет понять, где его место.
     - Барыня, - дворецкий, похоже, даже ухом не повел на столь нелестную для него характеристику и обратил свой взор на хозяйку, - граф Ратманов только что приехал и желает лично поговорить с вами.
     - Как! - вскричала Меркушева. - Граф уже здесь, а меня никто не удосужился об эт,ом предупредить! Неужели Тимофей проспал? - она гневно посмотрела на Антона. - Почему не стреляла пушка?
     - Вы велели старику встречать экипаж при въезде в имение, а граф прискакал, верхом совсем не с той стороны, с которой его ожидали.
     Впервые с того момента, как она обнаружила исчезновение дочери, Ольга Ивановна испытала чувство, напоминающее панику. У Насти была причина искать уединения - вполне понятная и простительная предсвадебная истерика. Но почему граф таким образом явился в имение? Где Багрянцев, где Андрей, наконец?
     Не на шутку встревоженная, она сказала:
     - Пожалуйста, Антон, проводи графа в кабинет. Я сейчас выйду к нему.
     Дворецкий поклонился и направился к двери, а Ольга Ивановна добавила ему вслед:
     - Немедленно сообщай мне все новости о барышне, и не прекращайте поиски, пока не отыщете ее!

***

     Граф Андрей Ратманов, заложив руки за спину, стоял у широкого окна, смотревшего в старинный парк. Лучи солнца пробились сквозь тучи, окрасив стволы деревьев в розовато-желтый цвет. Ему нестерпимо захотелось пройтись по заросшим травой дорожкам,
     Вдохнуть влажный воздух, настоянный на запахах мокрой зелени, первых грибов и огромных, недавно распустившихся флоксов и астр. Он вздохнул, скорее бы закончилась эта суета, связанная с женитьбой брата. С минуты на минуту должна появиться мать невесты, которой он должен сейчас объяснить, почему его драгоценный брат задержался в пути. Он вспомнил взгляд Сергея, которым тот проводил его от ворот постоялого двора. Как бы ни страдал его младший братец, но жертвоприношение состоится уже сегодняшним вечером, и наступит черед старшего брата подыскивать себе невесту.
     В отличие от Сергея, которому был предложен весьма жесткий вариант обретения семейного счастья, Андрей был волен в выборе невесты, но ему вменялось в обязанность произвести наследника в течение года со дня свадьбы. И только в этом случае он получал свою долю наследства. А пока он с сочувствием мог только наблюдать за страданиями брата. Младший Ратманов в последние дни перед свадьбой вел себя, как приготовленный к закланию баран - смотрел на мир затуманившимся от дурных предчувствий взором. Он часто впадал в гнев и беспрестанно ссорился то с безмятежным Фаддеем, то вдруг решался отточить молодые рога на старшем брате, но без особых успехов.
     За его спиной послышался звук легких шагов, и Андрей обернулся, приготовившись встретить будущую тещу брата самой обворожительной улыбкой...
     - Простите, граф, что заставила вас ждать! - торопливо проговорила Ольга Ивановна, направляясь к стоящему у окна ее кабинета Ратманову. - Вы... - она запнулась на полуслове и невольно отступила назад.
     Вместо ожидаемого с нетерпением будущего зятя на нее смотрел Андрей Ратманов с застывшей на устах улыбкой. Меркушева с трудом подавила в себе невольный тяжелый вздох. Не в такой ситуации ожидала она встречи со своим бывшим женихом. Ольга Ивановна с усилием улыбнулась и проговорила, указав гостю на широкое кресло в глубине кабинета:
     - Садитесь, прошу вас! Очевидно, случилось что-то непредвиденное, раз вы прибыли в имение один?
     - Извините меня великодушно! - Ратманов сделал несколько шагов навстречу женщине, церемонно поклонился и весьма учтиво произнес:
     - Позвольте представиться, граф Андрей Ратманов, брат вашего будущего зятя. К сожалению, Сергей вынужден задержаться на некоторое время. У нашей кареты лопнула рессора, и он вместе с Фаддеем Багрянцевым ожидает на постоялом дворе, когда закончится ремонт.
     - Но в чем же дело? - воскликнула Ольга Ивановна и торопливо отвела глаза в сторону, чтобы не выдать своего разочарования. Граф не узнал ее! - Я сейчас же распоряжусь послать за ним свой экипаж.
     - Не стоит беспокоиться! Я думаю, что они уже на полпути к имению. - Андрей учтиво склонился к ее руке, на мгновение прижался к ней губами и вымолвил, слегка прищурившись:
     - Я и не подозревал, что у меня будет такая очаровательная родственница. Не знай я о том, что вы мать невесты, подумал бы, что вижу ее старшую сестру.
     Ольга Ивановна слегка покраснела от неожиданного комплимента, но не успела и слова произнести в ответ. За ее спиной раздался знакомый, слегка скрипучий голос Райковича.
     - Братья Ратмановы известные мастера славословий, дорогая Ольга! Так что не обольщайся! Будь я женщиной, и то, наверно, не остался бы без внимания графа Андрея, или я ошибаюсь, ваше сиятельство?
     - Естественно, но я очень рад, что вы никогда не будете женщиной, господин Райкович! - сухо ответил граф и повернулся к хозяйке. - Смею заверить вас, я был совершенно искренен и воистину восхищен вашей красотой.
     - Но, но, граф, - проговорил с откровенным не-
     Довольством в голосе Райкович. - Слишком уж стремительны вы в своих атаках! Эта женщина не про вашу честь!
     - Ты с ума сошел, Ратибор! - воскликнула в негодовании Меркушева. - Кто тебе дал право на подобные разговоры и вдобавок в моем присутствии? Я сама в состоянии постоять за себя и уверена, что граф не имел в виду ничего дурного.
     - Я здесь нахожусь по праву старинного приятеля твоего мужа. Умирая, он просил помогать тебе и, если нужно, защищать от поползновений охотников за твоим состоянием!
     - Нет, Ратибор, ты окончательно спятил! - прошептала потрясение Ольга Ивановна, прижала пальцы к вискам и повернулась к своему будущему родственнику. - Простите его, граф! Очевидно, у Ратибора очередной приступ подагры, ничем другим я не могу объяснить его поведение.
     - Я всегда знал о том, что ты весьма легкомысленная особа, - желчно проворчал Райкович и, смерив графа презрительным взглядом, покинул кабинет.
     - Он живет здесь? - спросил Андрей и, повинуясь ее приглашающему жесту, опустился в кресло рядом с диваном, на котором расположилась хозяйка дома.
     - К счастью, нет! - ответила Ольга Ивановна. - Тут он по случаю свадьбы. Мы привыкли, что он постоянно допекает слуг, и они уже научились пропускать его замечания мимо ушей, но сегодня его словно бес попутал, вздумал вдруг беспокоиться о моей чести.
     - Простите, возможно, мой вопрос покажется вам не совсем учтивым, но не преследует ли Райкович несколько иные, сугубо личные цели?
     - Я понимаю, что вы имеете в виду, - усмехнулась Ольга Ивановна. - Об этом и речи не может быть! Я его с трудом выношу и терплю в доме только потому, что он друг моего покойного мужа и был к тому же свидетелем его гибели в тайге во время экспедиции, - она несколько виновато взглянула на графа. - Простите, но вы наверняка устали с дороги? Сейчас дворецкий покажет вам вашу комнату, вы сможете принять ванну, переодеться, а тем временем и ваш брат подъедет...
     - Барыня, барыня, - истошно голося, в кабинет влетела Ульяна с листком бумаги в руках, - сбежала барышня, в Москву сбежала! Я вот записку нашла у нее под подушкой!
     Ольга Ивановна медленно протянула руку, охнула, разобрав несколько безжалостных слов в письме Насти, и, покачнувшись, упала прямо в руки графа Андрея...
     Очнулась она от прикосновения холодного стекла к своим губам. Граф, склонившись над ней, пытался напоить ее водой, а рядом стоял Райкович с трубкой в одной руке и флаконом с нюхательной солью в другой. Ольга Ивановна попыталась приподняться и обнаружила, что лежит на широком кожаном диване в своем кабинете, а ее голову поддерживает незнакомый молодой мужчина лет тридцати пяти. Меркушева сконфуженно улыбнулась, отвела руку графа, села на диване и огляделась по сторонам. Никого более, кроме этих трех мужчин и ее самой, в комнате не было.
     Незнакомец, долговязый, с заметным брюшком и открытым добродушным лицом, никак не походил на молодого графа, каким она запомнила его по фотографии. К тому же он был достаточно небрежно одет, а братья Ратмановы всегда славились особой аккуратностью и элегантным внешним видом. Но если это Фаддей Багрянцев, то где же тогда граф?
     - Позвольте представить вам Фаддея Багрянцева, Ольга Ивановна, - опередил ее вопрос Андрей и оглянулся на Райковича, который отошел тем временем к окну и вновь занялся своей трубкой.
     Фаддей бережно принял ее руку, пожал ее и мягко произнес:
     - Я бесконечно рад познакомиться с вами, госпожа Меркушева! Я слышал о вашей необычайной красоте, но действительность превзошла все мои ожидания! - Ольга Ивановна была приятно удивлена восхищением, вспыхнувшим в бледно-голубых глазах поэта, и, невзирая на некоторое беспокойство, ощутила несомненное удовольствие от того, что он задержал ее руку в своей несколько дольше, чем позволяли приличия. Но в этот момент она краем глаза отметила два быстрых взгляда - откровенно раздраженный Райковича и чрезмерно язвительный графа Андрея, - и тут же ее настроение вновь испортилось. Она вспомнила, какое горестное событие вызвало ее обморок.
     Ольга Ивановна отняла свою руку и тихо попросила:
     - Прошу вас, господа, садитесь! - и посмотрела на Ратманова-старшего. - Ваш брат уже здесь?
     Андрей как-то странно взглянул на нее, но ничего не ответил, а лишь подошел к дивану и вместо предложенного кресла сел рядом с ней. По-прежнему угрюмый Райкович так и остался стоять у окна, и только Фаддей Багрянцев опустился в глубокое кресло рядом с диваном. Но по тому, как он вдруг отвел взгляд в сторону, Ольга Ивановна поняла: произошло что-то неладное.
     - Господа, не томите меня! Я вижу, случилось что-то нехорошее!
     Граф поднял на нее свои темно-серые глаза, глубоко вздохнул, нахмурился и осторожно спросил:
     - Госпожа Меркушева, вы стойкая женщина?
     - Я... я не знаю, - Ольга Ивановна почувствовала, что язык перестал слушаться ее, а сердце сжалось от страха. - Не щадите меня, граф! Говорите, что с Настей? Почему ваш брат до сих пор не появился здесь? Или он узнал о ее побеге и отказался венчаться с ней?
     - Дорогая Ольга! - шагнул к ней от окна Райкович. - Я неоднократно предупреждал тебя о том, что молодой Ратманов неподходящая партия для нашей Насти...
     - Замолчите, Райкович, в противном случае я возьму вас за шиворот и выкину