принципиальные
вопросы такого типа, как судьба Вселенной, не решают при помощи  перехвата
чужих эмиссаров и прочей уголовщины. Здесь  явно  готовилось  что-то  куда
более сиюминутное и конкретное. И раньше,  чем  я  приложу  усилия,  чтобы
убраться отсюда подобру-поздорову, мне нужно  было  хоть  в  общих  чертах
уяснить - что тут затевается. А для этого требовалась свобода передвижения
- хотя бы в пределах Заставы. Свобода же  начиналась  с  устранения  этого
типчика.
   Впрочем, сейчас он  уже  не  сидел,  привольно  развалившись.  Он  весь
собрался, готовый вскочить в любую минуту. Кажется, желание поговорить  со
мной по-мужски уже вызрело в нем до такой степени, что вот-вот должно было
посыпаться зерно. Оставалось добавить совсем немного.
   - Ну, я вижу, насчет умывания  ты  не  специалист,  -  констатировал  я
печально. - А в чем ты  специалист?  На  что  ты  вообще  способен,  кроме
сидения на стуле? А, да, жрать ты здоров - это я еще  за  столом  заметил.
Жаль только - у тебя все в жир  уходит.  (Мой  собеседник  плотно  стиснул
челюсти и засопел носом, все громче и громче; мне это понравилось.)  А  ты
еще хочешь, чтобы тебя боялись. Вот смотри: я сейчас подойду и дерну  тебя
за нос - и ничего ты мне не сделаешь...
   И я на самом деле встал, в три шага приблизился  к  нему  и  решительно
вытянул руку в направлении его носа.
   И тут он наконец взорвался. Толчком метнулся вперед (стул отлетел  и  с
треском впечатался в стену), заранее вытянув руки с  увесистыми  кулаками.
Кажется, он пытался  что-то  сказать,  но  получилось  одно  лишь  громкое
шипение - словно челюсти его свело судорогой  и  он  не  в  состоянии  был
разжать их.
   Ярость, однако, не заменяет умения. Мне и до того  представлялось,  что
драться этот парень любит, но не умеет - я имею в виду, профессионально. И
выпаду его можно было лишь улыбнуться. Он, конечно, заслуживал того, чтобы
поиграть с ним - однако я чувствовал,  что  времени  у  меня  в  обрез,  и
поставил ему мат в один ход, легко уклонившись и рубанув его ребром ладони
в переносицу. Это серьезный удар. Страж упал и выбыл из  строя,  думается,
надолго.
   Секунду-другую  я  постоял,  прислушиваясь.  Кажется,  наша  возня   не
привлекла ничьего внимания. Я осторожно отворил дверь. Тихо. Я двинулся по
коридору - бесшумно, как меня учили на Ферме. В доме царил  покой,  где-то
недалеко звучали голоса. Я определил направление. Приблизился, остановился
перед двухстворчатой дверью. Она вела в то самое помещение, в  котором  мы
вели переговоры;  я  установил  это,  потому  что  такая  дверь  была  тут
единственной, остальные - попроще, одностворчатые. Я  вслушался.  Говорили
двое. Один голос я узнал  сразу:  то  был  Охранитель.  Другой,  низкий  и
хрипловатый, принадлежал, как мне припомнилось, тому здоровенному  мужику,
которого я тоже отметил с первого взгляда. К сожалению,  начало  разговора
прошло без моего присутствия, но и продолжение  его  оказалось  достаточно
интересным.
   - ...Непростительно. Две попытки - и обе неудачны. Вы  потеряли  время.
Магистр, и не выиграли ничего.  Я  начинаю  сомневаться,  способны  ли  вы
вообще добиться успеха.
   - Стечение обстоятельств. Охранитель,  способно  разрушить  даже  самые
лучшие планы. Но в третий раз осечки не будет.
   - Наоборот, теперь она гораздо более вероятна. Они там  не  младенцы  и
понимают, что два покушения - это уже система. Они неизбежно примут меры.
   - И все же я...
   - Хорошо, хорошо. Но пусть это будет запасным вариантом.
   - А что же - основным?
   - Подумайте о ней.
   - О...
   - Да, именно. Потому что  ведь  если  со  сцены  сходит  она,  законная
передача власти произойти не может, не так ли? И это  дает  вам  некоторые
шансы. То есть, во всяком случае ваши шансы тогда уравняются.
   - Вы правы. Охранитель.
   - Отправляйтесь и сделайте это. Я напоминаю еще и еще раз: у  нас  мало
времени. Если через самое большее две недели мы не начнем схватку -  можно
будет ее вообще не начинать: все окажется бесполезным.
   - Я помню это. Охранитель. Вы распорядились о моей отправке?
   - Разумеется. Вам нужно будет лишь назвать адрес.
   - Я сделаю это сию же минуту. Позвольте лишь один вопрос.
   - Да?
   - Вы и в самом деле полагаете, Охранитель, что этот... капитан, как  вы
его называете, захочет работать на вас?
   - Я не придерживаюсь столь низкого мнения об  эмиссарах  Мастера.  Нет,
конечно.
   - Но вы все же собираетесь отпустить его?
   - Я рассматривал такую возможность. Если бы вы обеспечили  качественное
наблюдение  за  ним  на  планете,  мы  через  него  обнаружили  бы  и  его
сообщников. Я не буду до конца спокоен,  пока  они  скрываются  где-то  на
Ассарте - и, безусловно, действуют.
   - Кучка людей - следует ли вам опасаться их?
   - Маленькая горсточка песка  способна  вывести  из  строя  громадный  и
точнейший механизм. Но сумеете ли вы сейчас обеспечить наблюдение?
   - Увы, нет, - после паузы последовал ответ. - Я потерял слишком  многих
в этих двух попытках.
   - Я так и думал.
   - Следовательно, мне не надо будет опасаться встречи с ним на Ассарте?
   - Можете быть спокойны. Он не уйдет отсюда.
   - Вы... ликвидируете его?
   - Ни в коем случае! Тогда он снова окажется в  распоряжении  Мастера  -
уже в другом качестве.  Нет,  нет.  Пусть  пока  побудет  здесь;  а  время
покажет.
   - Благодарю вас. Охранитель. И еще одно...


   Мне очень хотелось услышать, в  чем  заключалось  это  "еще  одно".  Но
больше рисковать нельзя было. Я должен был опередить Магистра,  стартовать
прежде, чем это сделает он: ведь для меня  они  вряд  ли  станут  включать
транспортную систему. И я без колебаний  покинул  свой  пост  у  дверей  и
бросился по коридору в его дальний конец.
   Я действовал не совсем наугад,  но  исходил  из  того,  что  планировка
жилища Заставы должна была в общих чертах походить на ту, по которой  была
создана Ферма. На Ферме транспортное помещение находилось на втором этаже,
а лестница начиналась в самом конце коридора. Так  оказалось  и  здесь.  Я
промелькнул по ней, едва касаясь ступеней. На втором  этаже  было  так  же
безлюдно. Я обратил внимание на  то,  что  даже  условные  обозначения  на
дверях тут были такими же, как на Ферме; что же - большое спасибо,  теперь
я не рисковал ошибиться. Вот за этой дверью - связь; на мгновение  у  меня
возникла  нахальная  мысль:  войти  туда  и  передать  сообщение  Мастеру.
Наверное, я так и поступил бы, но сейчас  самым  важным  было  все-таки  -
выбраться отсюда живым  и  по  возможности  здоровым.  Связь  можно  будет
установить и с Ассарта, - думал я, не замедляя шага. Будущее показало, что
в этом я ошибался; но даже знай я  это  заранее,  все  равно  не  стал  бы
задерживаться.
   Вот и нужная мне дверь. Я рывком распахнул ее. И на мгновение застыл от
неожиданности. Почему-то я решил, что здесь  будет  пусто,  никто  мне  не
помешает. Однако в транспортном помещении находился  человек  -  наверное,
один из обслуживающих эту сверхтехнику. Он повернулся ко мне -  брови  его
полезли вверх, рот стал  медленно  открываться...  Я  пожалел  его  задним
числом - когда он уже лежал, скорчившись, в углу и судорожно  хватал  ртом
воздух. В конце концов, он ни в чем не был виноват. Но ведь и я,  кажется,
тоже?
   Встав на светящийся круг посреди комнаты, я едва не  назвал  Ассарт.  И
спохватился лишь в последний миг. Лететь отсюда  на  Ассарт  нельзя  было,
потому что я попал бы в их точку выхода - и вряд ли меня встретили бы  там
гостеприимно. Мне надо было оказаться там, где еще ждали, как я  надеялся,
меня - а не Магистра. И я скомандовал:
   - Точка Таргит!
   В тот неуловимо малый промежуток времени, что проходит между командой и
ее выполнением, я успел  еще  заметить,  как  стала  отворяться  дверь  из
коридора. Наверняка это был Магистр. Но он опоздал. Темное облако упало на
меня - и все исчезло. Это означало удачный старт.



3

   В Жилище Власти в Сомонте царила суета и  взволнованная  неуверенность,
какие всегда сопровождают конец старого и  начало  нового  правления.  Все
понимают, что перемены неизбежны, при этом одни надеются, что изменения их
не коснутся, другие - что  преобразования  окажутся  к  лучшему  для  них,
третьи  с  тоской  предчувствуют  свой  закат.  Самые  немногочисленные  -
четвертые - предпочитают во благовремении уйти самим, не  дожидаясь,  пока
сверху им придадут поступательное движение в направлении черного хода. Все
знали, что сейчас, до Проводов усопшего Властелина в Великую Семью, ничего
не произойдет, но  потом  изменения  посыплются  лавиной;  и  остававшиеся
день-два были самыми мучительно-беспокойными. Пока же новым был  лишь  сам
Властелин. Когда он, возвратившись из Летней Обители,  впервые  вступил  в
Жилище  Власти  пусть  еще  официально  не  утвержденным   традицией,   но
фактически уже полноправным Властелином, выражение лица его было  мрачным,
и многие сердца дрогнули. Все успели уже утвердиться в  мысли,  что  он  -
человек суровый и решительный и действовать будет круто,  так  что  многие
сразу же бросились в поисках соломы, чтобы своевременно подостлать  ее  на
том месте, куда предстояло упасть.
   Однако и в первый день правления, и  во  второй  не  произошло  ничего.
Властелин, как все понимали, скорбел об отце; как-то не  думалось  о  том,
что ведь сам он отца и убил: все понимали, что не сын  убил,  но  Порядок,
так что никому и в  голову  не  приходило  применить  к  Властелину  такое
определение, как "отцеубийца"; ему самому, кстати, тоже. Тем не менее,  на
лице его была скорбь - но лишь он один (и разве что еще Ум Совета)  знали,
что вызвана она была не смертью отца,  -  смерть  эта  была  неизбежной  и
необходимой, - но непонятно сложившимися отношениями с Ястрой,  Жемчужиной
Власти. А ведь раньше казалось, что где-где, но тут не приходится  ожидать
никаких подводных камней...
   Об этом и  размышлял  Властелин,  когда  вошел  Ум  Совета.  Вошел  без
доклада, воспользовавшись привилегией, предоставленной  ему  еще  покойным
Властелином много лет тому назад. Выглядел старик необычно торжественно, и
одет был во что-то, ранее ни на ком не виданное: в длинный черный  балахон
с капюшоном, оставлявшим на виду только  глаза  и  нос.  Изар,  недовольно
подняв голову, сперва даже не узнал его; мгновенно и суматошно  ударила  в
виски не мысль,  но  какой-то  внутренний  отчаянный  крик:  "Убийца!  Вот
оно!.." - и рука сама потянулась к  рукоятке  кинжала,  который  висел  на
поясе постоянно. Но старик успел  заговорить,  и  звук  его  голоса  сразу
привел Властелина в сознание.
   - Вставай, Властелин. Пойдем.
   - Куда и зачем? - спросил Изар, тоном выказывая недовольство. -  И  что
это на тебе за черные паруса?
   В другом случае Ум Совета наверняка ответил бы шуткой; на  сей  раз  он
остался торжественно-серьезным.
   - В этот день ты должен вознести просьбу Богу Глубины.
   - Ага, - пробормотал Изар, понимая. - Посвящение?
   - Да. Только сперва надень это.
   Он выпростал из балахона руку со свертком. Изар развернул. Там оказался
такой же маскарадный наряд.
   - Цвет мог бы повеселее быть, - упрекнул он.
   - Придумано не нами. Черный - цвет Глубины.
   - Глубины чего? Моря?
   - Всего. Земли. Пространства. Постой. Помогу тебе облачиться.
   Изар набросил на себя одеяние.
   - Люди шарахаться будут... - пробормотал он.
   - Мы никого не встретим по дороге. Я приказал. Меня еще слушаются -  по
старой памяти.
   - Куда же мы пойдем?
   - Увидишь. Недалеко.
   Они вышли. Долго шли коридорами,  сворачивая,  опускаясь  на  несколько
ступенек, потом опять поднимаясь;  человеку,  плохо  знакомому  с  Жилищем
Власти,  заблудиться  в  его  переходах  ничего  не  стоило.  Потом  стали
спускаться по лестнице  -  одной  из  заброшенных,  каких  в  Жилище  было
множество. Оказались на первом этаже. Еще одна лестница вниз. Подвал.
   - Ты ведешь меня в преисподнюю?
   - Здесь это слово неуместно. Будь осторожен в речах. Кто знает...
   Старик не закончил, умолк.
   - Мы придем когда-нибудь?
   - Еще немного терпения, Властелин.
   Узки подвальный ход. Протискиваясь по нему,  Изар  задевал  плечами  за
стены. Потом ход расширился. И кончился, упершись в железную дверь.
   - Что это, Ум Совета?
   - Тут ты должен называть меня: Посвященный.
   Изар  повиновался,  невольно   проникаясь   ощущением   серьезности   и
таинственности предстоящего.
   - И все-таки: что там, Посвященный?
   - Не забудь:  Жилище  Власти  некогда  было  крепостью.  Она  строилась
постепенно, разрасталась век за веком. Вот эти стены сложены четыре тысячи
лет тому назад, а может быть, и еще раньше... Конечно, дверь куда новее. А
за ней начинается подземный ход.
   - Тоже древний?
   - Под нашим городом целый подземный лабиринт, а под Жилищем  Власти  он
особенно разветвлен. Никому не известно, когда он создавался.
   - Во времена самой первой Истории?
   - Первая она для нас. Но ведь и до нее что-то могло быть...
   - Ты веришь в это?
   - В молодости не верил. Как и ты сейчас.  Но  чем  больше  живешь,  тем
лучше понимаешь простую истину: в этом мире все  возможно.  Потому,  может
быть, что, как сказано в легендах - хотя и не прямо, - этот наш мир  тесно
переплетается с другими мирами - не "этими" и не "нашими".
   -  Наверное,  чтобы  размышлять  о  таких  вещах,  нужно  иметь   много
свободного времени... Но чего мы ждем?
   - Я жду, пока ты перестанешь внутренне суетиться. Постарайся  ко  всему
относиться серьезно.
   Они постояли перед дверью еще минуту-другую.
   - Теперь можем идти.
   Замысловатым  старинным  ключом  Посвященный  отпер  замок,  с  усилием
отворил дверь. Первым вошел в подземный ход, подождал, пока не  перешагнул
высокий порог Изар, и запер дверь изнутри. Их охватила мертвая темнота.
   - Если бы ты предупредил, я взял бы фонарь...
   - Это было бы неуместно. Обожди немного.
   Во мраке  лишь  по  шуршанию  одежды  можно  было  понять,  что  старик
совершает какие-то движения, делает шаг, другой... Потом звякнуло  железо,
посыпались искры - невиданной, как  подумалось  Изару,  яркости.  Впрочем,
вероятнее всего, это в темноте так казалось. Еще удар, еще... Затлел трут.
Старик дул, закашливаясь. Потом возник язычок  пламени:  загорелся  тонкий
лоскутик древесной коры. И неожиданное пламя осветило ход, в  котором  они
стояли - каменную кладку стен, пол, сводчатый потолок.
   Это загорелся факел, который старик теперь держал в руке.  Из  стенного
зажима он вынул еще один, зажег от первого, вручил Властелину.
   - Теперь можем идти.
   Двинулись. Ход изгибался, местами от него ответвлялись другие коридоры,
поуже или пошире; Ум Совета  шел  уверенно,  ни  разу  не  замедлив  шага.
Свернули еще раз; за поворотом ход стал опускаться все ниже и ниже. Воздух
был сыроватым, но не затхлым - наверное, тут существовала какая-то система
вентиляции. Глубже, глубже, еще глубже...
   - Подниматься назад будет весело, - проворчал Изар.
   - Нелегко, да. Особенно мне. Но я проделываю этот путь, надо  полагать,
в последний раз.
   - Почему?
   - Надеюсь, что теперь Посвящение перейдет на тебя. И освободит меня.
   - Разве у меня и так мало дел?..
   - А тебе ничего не придется делать. Отцу твоему, во всяком случае,  это
ни разу не доставило никаких забот.
   - Зачем же тогда вообще...
   - Так повелось издавна.
   - Форма осталась, смысл утерян?
   - Можно судить и так. А  может  быть  -  не  было  надобности  в  наших
действиях.
   - Какие же действия, если суть дела непонятна?
   - Понадобилось бы - стала бы понятной.
   Изар не стал возражать, справедливо полагая, что  со  стариками  вообще
спорить бессмысленно: они уже мыслят иными  категориями.  Да,  собственно,
так и должно быть.
   Наконец  (одна  Рыба  знает,  сколько  они  уже  прошли)  уклон   начал
уменьшаться, скоро совсем исчез, пол снова стал горизонтальным. А  впереди
почудился свет. Нет, не  почудился:  на  самом  деле  оказался.  Светилось
непонятно что: как будто самый потолок - бледным,  но  вполне  достаточным
светом; достаточным, чтобы и без помощи факелов  увидеть,  что  ход  здесь
кончается, упираясь в гладкую каменную стену. Не дойдя  до  нее  несколько
шагов, Ум Совета остановился.
   - Пришли, - сказал он.
   Изар осмотрелся вокруг. Ничего не было. Просто кончился ход. Или, может
быть, не стена была перед ними, а тоже какая-то дверь особого толка?
   Он высказал эту догадку вслух. Старик кивнул.
   - Да. Глубина начинается за ней.
   - Почему же ты не откроешь? Чего мы ждем?
   - Ничего. Открыть ее нам не только не по силам; нам запрещено  пытаться
проникнуть за нее именем Бога Глубины.
   - Зачем же мы пришли?
   - Совершить обряд. Преклони колени.
   Ум Совета сам опустился на колени, Изар повторил движение.
   - Теперь ты будешь повторять за мной.
   - Хорошо...
   Старик помолчал. Вздохнул. И начал:
   - Повелитель Глубины, стоящей на страже Вселенных и Миров...
   Он сделал паузу. Изар повторил слова.
   - Глубины, лежащей на  ободе  колеса  Времен...  Глубины  уязвляющей  и
уязвимой... Повелитель сущего, мнимого и неведомого... Твои слуги стоят на
страже недреманно... И теперь  пришла  пора  смены.  Я,  преклоняющийся  и
посвященный, ухожу. Но прежде посвящаю сего преклоняющегося. Узнай его,  и
найди, и пришли посланца. Мир Глубине!
   С минуту помолчав, старик встал. Отряхнул колени.
   - Вот и все, - сказал он. - Возвращаемся в молчании...


   Было холодно и сыро. Я сидел на траве, медленно приходя в себя. Похоже,
в точке Таргит что-то разладилось с транспортировкой иди я по  неопытности
не совершил каких-то необходимых  действий;  так  или  иначе,  когда  меня
раньше перебрасывал Мастер, это проходило без всяких неприятных  ощущений.
Сейчас же я был в состоянии  крепкого  похмелья.  Надо  было  окончательно
очухаться и собраться с мыслями.
   Я попал сюда ночью. Стояла густая темнота. Это несколько удивило  меня.
Я никогда не бывал на Ассарте, но знал, что темных ночей здесь практически
не бывает - ну, несколько в год, не больше. Ассарт ведь находился в центре
звездного скопления, и ночное небо на нем - это не наше звездное небо даже
в самую ясную погоду; наш звездный пейзаж - лишь хилый намек  на  то,  что
видно - или во всяком случае должно быть видно  -  в  ассартских  небесах.
Великое множество звезд,  составляющих  скопления  Нагор  и  расположенных
относительно недалеко друг от друга, делают ночное небо Ассарта похожим не
на черный бархат с блестками - как хотя бы у  нас  на  Земле,  на  окраине
Галактики, - но наоборот, на серебряную сферу,  на  которой  лишь  кое-где
заметны темные пятна. Здесь множество звезд видно даже среди бела дня - во
всяком случае, так объясняли мне те, кто готовил меня к этому путешествию.
Но сейчас все это великолепие надежно закрывали от меня черные облака,  их
слой был, видимо, достаточно толстым, и они пропускали свет не больше, чем
ватное  одеяло,  наброшенное  на  ночник.  И  это  в  общем-то  пустяковое
обстоятельство почему-то сильно портило  мне  настроение,  которое  и  так
было, откровенно говоря, не блестящим. Потому что все началось не так, как
предполагалось, а я по давнему опыту не люблю плохих  начал.  И  в  голову
лезла всякая ерунда.
   Хотелось  думать,  что  меня,  пусть  и  не  лучшим  образом,  все-таки
забросили на Ассарт. Но не было гарантии, что именно в то место, где  наши
должны были ждать. Да и если бы - что толку? Я прекрасно понимал, что  все
уговоренные сроки моего прибытия прошли  и  меня  больше  никто  не  ждет.
Потому что нас было  мало,  а  дела  много.  Каким-то  образом  надо  было
выбираться самому. Куда? Вероятнее всего, в столицу. И начинать  работать.
Скверно, конечно, что какое-то время придется действовать в  одиночку.  Но
действовать надо: ведь я  могу  найти  своих,  а  они  -  меня  только  по
результатам нашей работы. Если даже ты угодил на дно