рестом  был  нанесен  поверх  тесной  группы
зданий. Впрочем, может быть, это было  лишь  одно  здание,  но  обладающее
очень сложной планировкой.
   Перекрещенный  кружок  -  это   Эла   давно   знала   -   был   знаком,
предупреждающим  о  большой,  очень  большой,   страшной   опасности.   Он
употреблялся очень редко, но был известен каждому на Ферме - и не только.
   На плане не было ни единой надписи, которая позволяла бы понять,  какой
именно город на нем изображен.
   Однако Эла, человек Космической стадии, и не нуждалась в надписях.  Она
знала, что каждая вещь, созданная разумным существом, хранит в себе и свое
имя, и принцип действия,  и  назначение  -  все  то,  что  было  в  мыслях
человека, когда он изготовлял этот предмет.  Каждая  вещь  могла  подробно
рассказать о себе - надо было только уметь спросить ее.  Люди  Планетарной
стадии этим умением не обладали, но у Элы оно теперь было.
   Она спросила - и без труда  выяснила,  что  город  назывался  Сомонт  и
находился  на  планете  Ассарт.  А  место,  отмеченное   знаком   страшной
опасности, являлось резиденцией  правителей  Ассарта.  План  сообщил  даже
название этой резиденции: Жилище Власти.
   Эле понадобилось несколько секунд, чтобы надолго запечатлеть  в  памяти
этот план со всеми его  подробностями  -  чтобы  потом  не  описывать  его
Мастеру, но просто воспроизвести и показать.
   Решив, что она  увидела  здесь  все,  что  нужно  было,  она  не  стала
задерживаться. И вскоре Застава осталась далеко позади.
   Она не поднялась на второй этаж; сделай она это - и Эла  обнаружила  бы
странную машину, находившуюся в одной из комнат.  Это  открытие  оказалось
бы, возможно, даже важнее найденного ею плана.
   Но она не сделала этого и растворилась в пространстве.
   Она сделала это как раз вовремя.  Потому  что  в  следующую  минуту  на
Заставе  появился  Охранитель.   Встревоженный   появлением   неизвестного
человека в мертвом пространстве, он летал туда, чтобы поймать пришельца  и
вывести его из игры.
   Вернувшись на Заставу, он обнаружил ясные следы непрошенного посетителя
уже на своей территории. Он расценил  это  как  признак  того,  что  Ферма
пытается начать активные действия против него.
   Волнуясь, он взбежал наверх,  к  машине.  Но  она  оказалась  в  полном
порядке. И Охранитель несколько успокоился.



7

   Наверное, со стороны это выглядело красиво. Той  красотой,  от  которой
почему-то делается немного не по себе.
   Возможно,  тут  немалую  роль  играет  неожиданность.  Представьте:  вы
наблюдаете - и не видите ничего, кроме совершенно пустого  пространства  -
конечно, пустого лишь по нашему восприятию, но ведь для нас только  оно  и
важно. И внезапно в нем возникает корабль,  военный  космический  крейсер,
сложная  конструкция  из  сферических  корпусов,  длинных   соединительных
коридоров,  широко  распахнутых,   непрерывно   пошевеливающихся   антенн,
параболических ходовых зеркал и еще всякой всячины, которой  мы  не  знаем
даже названий. Это выглядит неестественно, необъяснимо - точно так же, как
для нас выглядело  бы  само  сотворение  мира  в  результате  одного  лишь
движения Высшей силы.
   А ведь это появился, вынырнул из сопространства после прыжка всего лишь
один корабль. Если же  возникает  из  ничего  целая  эскадра,  впечатление
становится намного сильнее.
   Наблюдатели, обозревавшие пространство в центральной области  звездного
скопления Нагор, увидели зрелище, еще более внушительное. Потому  что  для
их глаза, просматривавшего все скопление Нагор, материализовалась сразу не
одна лишь эскадра, но целых семнадцать.
   У одного из наблюдателей это зрелище вызвало  удовлетворенную  усмешку.
Двое других, в иной части нашего Мироздания, напротив, нахмурились.
   Первый наблюдатель, правда, пробормотал, обращаясь к самому себе:
   - И все-таки не опоздать они не могли!..
   Вторые же - их было двое - обменялись репликами:
   - Итак, они все-таки на позиции.
   - Да. Но с запозданием.
   - С очень небольшим. Вряд ли оно сыграет роль.
   - Пока - нет. Но они накапливаются. И, я надеюсь, еще будут.
   - Мы сейчас никак не можем повлиять на них?
   - К сожалению, нет...
   Но вернемся к военным кораблям.
   Выход из сопространства никогда не происходит - и не может происходить,
даже теоретически - с совершенной точностью.  Поэтому  эскадры  уходили  в
прыжок   -   каждая   со   своей   позиции   -    предварительно    сильно
рассредоточившись, чтобы при  возвращении  в  свое  пространство  избежать
столкновений.  Так   что   сейчас,   завершив   переход,   они   оказались
разбросанными в пространстве на значительном  удалении  кораблей  друг  от
друга. Убедившись, что переход прошел благополучно и ни  кораблям,  ни  их
экипажам  не  был  причинен  никакой  ущерб,  командующие  эскадр   отдали
приказание своим капитанам - сближаться и занимать отведенные им  места  в
боевом строю. Одновременно каждая эскадра  устанавливала  связь  со  всеми
остальными, поскольку они не находились в пределах прямой  видимости  одна
для другой, а также с Центром Коалиции, который должен был  координировать
действия всех эскадр и подавать нужные команды.
   Перестроение кораблей в боевые  порядки  также  произошло  относительно
благополучно - если не считать того, что оно потребовало  больше  времени,
чем можно было предположить. Но в этом  нет  ничего  удивительного.  Флоты
семнадцати миров скопления Нагор были созданы и обучены в  первую  очередь
для оборонительных, а не наступательных действий, и операции  такого  рода
были им в новинку, времени же для серьезной тренировки и военных учений им
просто не дали. Так что адмиралам и капитанам приходилось решать новые для
них задачи "с листа". Учитывая это,  надо  признать,  что  они  справились
совсем неплохо.
   Впрочем,  первый  наблюдатель   остался   недоволен.   Хотя   ему   это
простительно: он никогда не был ни адмиралом, ни даже командиром крейсера.
   Когда каждая эскадра упорядочила, наконец, построение  своих  кораблей,
наступил следующий этап операции:  каждая  эскадра  должна  была  найти  в
пространстве и занять точно установленное для нее место. С таким действием
они тоже сталкивались впервые: при  обычных  операциях  по  патрулированию
своего околопланетного пространства, а также при дружественных  визитах  в
другие  миры  Нагора  или  в  учебных  походах  такая  точность  вовсе  не
требовалась, потому что после выхода из сопространства  не  имело  особого
значения, по какой именно траектории пойдут корабли  -  был  бы  правильно
рассчитан курс. Здесь же дело обстояло иначе.
   Цель у всех семнадцати эскадр  была  одной  и  той  же:  целью  являлся
Ассарт.  Сейчас,  заняв  позиции,  которые  в  этой  операции  именовались
промежуточными, эскадры могли,  конечно,  устремиться  к  Ассарту,  развив
полный ход в своем привычном пространстве. Однако в составе каждой эскадры
были корабли разных классов,  обладавшие  различными  тактико-техническими
данными;  и  если  во  время  сопространственного  перехода  их   скорости
уравнивались - тут на них работало само сопространство, в котором, как  мы
уже знаем, не существует времени, а следовательно, нет  и  самого  понятия
скорости, -  то  при  действиях  в  обычном  пространстве  каждая  эскадра
двигалась бы, как легко понять, со скоростью самого тихоходного  из  своих
кораблей.  В  результате  переход  занял  бы  так   много   времени,   что
оборонительные силы Ассарта  успели  бы  не  только  заметить  приближение
противника, но и самим занять выгодные для его встречи  позиции,  а  также
привести  в  боевую  готовность  войска  на   поверхности   планеты,   что
значительно затруднило бы предполагаемую высадку десантов или  сделало  ее
вообще невозможной.
   Следовательно, единственно выигрышным  вариантом  являлся  именно  тот,
который Коалиции и предстояло осуществить: заняв с точностью  до  десятков
метров свои места, корабли должны были снова совершить  сопространственный
прыжок - с тем, чтобы вторично возникнуть из  ничего  уже  не  то,  что  в
пределах видимости, но в непосредственной близости планеты - и немедленно,
не тратя более времени ни на какие уточнения и перестроения, приступить  к
высадке  десантов  и  к  уничтожению  оборонительных   кораблей   Ассарта.
Предполагалось, что главные силы воинственной планеты к тому времени  сами
уже отправятся в  поход  по  семнадцати  различным  направлениям  и  будут
находиться  в  сопространстве,  где  не  смогут  ни  получить   какую-либо
информацию, ни тем более изменить курс на обратный, чтобы прийти на помощь
своим немногочисленным и слабым кораблям защиты. План, как мы  видим,  был
выигрышным, но выполнение его сулило  множество  сложностей,  и  в  первую
очередь - ту, что второй выход из  сопространства  предстояло  осуществить
буквально на пятачке, и уж  тут  так,  чтобы  избежать  не  только  прямых
столкновений (вероятность которых, по подсчетам, была необычно велика), но
и  просто  путаницы,  когда  корабли  разных  эскадр,  подчиненные  разным
командующим, могли оказаться в одном  и  том  же  районе  пространства,  и
опять-таки потребовалось бы время, чтобы каждый из них нашел свой район  и
эскадры вновь обрели способность действовать слаженно  и  четко.  Избежать
подобных  неприятностей  можно  было,  лишь  начиная  переход  из   строго
определенной точки и уходя  в  сопространство  по  точно  рассчитанному  и
соблюдаемому курсу. Все это было непривычно и ново.  Так  что  нет  ничего
удивительного в том, что и капитаны, и адмиралы, да и все экипажи  изрядно
волновались, готовясь к решающему броску,  -  а  волнение,  как  известно,
плохой помощник в делах, в которых требуются спокойствие и точность.
   Спокойному, деловому настроению экипажей и даже  командиров  отнюдь  не
способствовало и еще одно обстоятельство. Совершенно непонятным образом по
кораблям  -  и  не  одной  какой-нибудь  эскадры,  но  всей   Коалиции   -
распространились странные и нелепые слухи о появлении на кораблях какой-то
женщины, уже получившей в кубриках имя "Улыбающейся дамы".  Согласно  этим
слухам, она совершенно неожиданно возникала то в центральных постах, то  в
кают-компаниях, то в кубриках, то у корабельных инженеров. Она была молода
и красива,  почти  всегда  улыбалась  -  правда,  улыбкой  не  обязательно
доброжелательной, ни с кем не разговаривала, но  ко  многим  приближалась;
она, как гласили те же  слухи,  совершенно  точно  понимала  все,  что  ей
говорили - хотя охотников завести разговор с  Улыбающейся  дамой  было  не
так-то много,  -  на  сказанное  реагировала  изменением  выражения  лица,
немногими жестами, при попытках вступить с нею в физический контакт  могла
тут же исчезнуть - но были якобы случаи,  когда  дама  тут  же  появлялась
снова в другом конце помещения; она внимательно читала показания приборов,
что посторонним ни в коем случае не полагалось делать; однако не  пыталась
каким-либо образом повлиять на действия людей или  на  движение  кораблей.
Говорили, что один из младших офицеров некоего корабля  (правда,  названия
тут приводились разные, что лишний раз свидетельствует о том, что все  эти
истории были высосаны из пальца и являлись обычной травлей, без  какой  не
обходится ни на одном корабле) испугался до  такой  степени,  увидев,  что
дама протягивает руку к пульту управления огнем крейсера, что  выпустил  в
нее семь пуль из личного оружия - и без всякого успеха (шепотом прибавляли
даже, что одна из пуль срикошетировала  от  переборки  так  неудачно,  что
поразила в плечо самого стрелка, которого пришлось подменить  на  вахте  и
отправить в  госпитальный  отсек).  Командирами  кораблей  и  командующими
эскадр, а  также  старшими  офицерами  всех  боевых  единиц  были  приняты
серьезные меры для искоренения  вредоносных  слухов  -  вплоть  до  чтения
лекций  о  материализме  как  единственно  верном  философском  учении.  С
глубоким сожалением мы должны  отметить,  что  нижние  чины  кораблей,  не
возражая против материализма как такового,  от  веры  в  Улыбающуюся  Даму
нимало не отказывались, ибо, по  их  представлениям,  она  была  не  менее
реальна, чем, скажем, командующий эскадрой. Однако проведенная работа  все
же увенчалась определенным  успехом,  заключавшимся  в  том,  что  о  Даме
перестали говорить  громко  и  в  присутствии  командиров.  Если  уж  быть
совершенно откровенными, мы должны упомянуть и о том  обстоятельстве,  что
сами старшие офицеры в Улыбающуюся Даму верили не меньше,  а  может  быть,
даже больше,  чем  их  подчиненные  -  поскольку  в  офицерских  каютах  и
кают-компаниях она появлялась даже чаще, чем  среди  нижних  чинов.  Одним
словом, эти труднообъяснимые явления,  как  мы  уже  упоминали,  никак  не
способствовали спокойствию и четкости действий экипажей  по  нахождению  и
занятию промежуточной позиции перед решающим броском на Ассарт.
   Однако всему на свете бывает конец - в том числе и маневрам космических
крейсеров. Нужные позиции  были  наконец  заняты  с  большей  или  меньшей
точностью - но командование убедилось, что более высокой точности  достичь
просто невозможно, потому что пока одни корабли,  чуть  дыша  двигателями,
уточняли свое местоположение, другие со  своих  мест  сходили  -  хотя  бы
потому, что из-за близости кораблей  друг  к  другу  возникали  неучтенные
гравитационные влияния. Так что в Центре Коалиции в  конце  концов  решили
уповать на  Бога  (не  входя  в  обсуждение  -  какого  именно,  поскольку
семнадцать миров обладали семнадцатью  основными  религиями  и  неучтенным
количеством мелких конфессий) и дали команду на старт.
   И вот только что оживленное, как воскресный базар,  пространство  вдруг
заколебалось, семнадцать эскадр двинулись - и снова наблюдать  можно  было
лишь равнодушную пустоту.


   Ничто не утомляет так, как отдых.
   К такому выводу я пришел, когда наступил третий день моего  заключения.
Действительно, условия для отдыха здесь были если и не первоклассными, то,
во всяком случае, вполне приемлемыми. Было на чем спать и на  чем  сидеть,
кормили неплохо, потому что за неимением специального тюремного  хозяйства
в Жилище Власти мне подавали все то, что готовилось для самого  Властелина
и его оравы; допросами мне не докучали - тот памятный  разговор  с  Изаром
так и остался единственным, потому что ему сейчас, надо полагать, было  не
до меня, а с другими мне и  разговаривать  было  не  о  чем  -  или,  если
вдуматься, это  им  нечего  было  мне  сказать.  Соблюдалось  и  еще  одно
непременное условие  настоящего  отдыха:  отсутствовали  все  и  всяческие
средства  массовой  информации,  так  что  политика  -  основной  источник
нервного расстройства в любом, обществе - для меня в  эти  дни  оставалась
совершенно черным ящиком. То есть все было, как по  заказу,  приспособлено
для того, чтобы расслабиться и набраться сил для возможных  -  а  я  думал
даже, что неизбежных - усилий и неприятностей.
   И все же мне было не по себе. Чего-то не хватало. Сперва я  думал,  что
Ястры. Потом, на миг представив ее в этих апартаментах, ясно  понял:  нет,
не ее. Недоставало чего-то другого. Я слегка напрягся и  сообразил:  дела.
Дела мне не хватало. Я,  к  сожалению,  давно  разучился  отдыхать  больше
одного дня, и с этим ничего нельзя было поделать.
   Придя к выводу, что мое пребывание здесь  слишком  уж  затягивается,  я
мысленно произнес несколько неодобрительных слов в  адрес  Руки,  который,
вопреки обещаниям, после единственного  визита  сюда  так  ни  разу  и  не
показался. Впрочем, я ругал его не очень крепко,  потому  что  понимал:  в
нынешней неопределенной обстановке и с ним каждую минуту  могло  произойти
нечто подобное тому, что случилось со-мной - а  могло  и  намного  похуже.
Самым разумным было бы набраться терпения и ждать. Однако  терпение  здесь
не выдавалось ни на завтрак; ни  на  обед,  ни  на  ужин,  а  прежний  мой
скромный запас я успел уже целиком растратить. Так что терпеть я более  не
желал.
   Тогда я нашел наконец  подходящее  для  моего  положения  и  достаточно
увлекательное занятие, а именно - принялся обдумывать способы, при  помощи
которых можно было бы как можно скорее и надежнее, выбраться  отсюда  -  и
так, чтобы по возможности никогда не возвращаться в эту гостеприимную,  но
уж очень надоевшую мне камеру.
   Способов было множество, но выбрать из них подходящий  оказалось  делом
очень затруднительным. Те, кто изобретал эти способы, явно не имели в виду
меня и мое положение. Например, мне пришлось  начисто  отвергнуть  вариант
побега  с  перепиливанием  оконной  решетки.  Причиной  послужило   полное
отсутствие как пилящего инструмента, так и самой решетки, а равным образом
и окна, которое она должна была украшать. Конечно, классическая литература
рекомендует в таких случаях получать пилку  или  напильник  в  пироге  или
хлебе; но и то, и другое мне подавали  в  нарезанном  виде,  Ястра  же  не
догадывалась, видимо, что просто обязана поддерживать  меня  передачами  -
видимо, она читала какую-то  другую  литературу,  не  ту,  что  я.  Да  и,
откровенно говоря, я прекрасно понимал, что  ей  сейчас  наверняка  не  до
передач: не исключено, что и сама она находилась под арестом - пусть  даже
домашним. Властелин, насколько  я  мог  судить,  был  на  нее  очень  зол.
Вообще-то его можно было понять, если захотеть.  Другое  дело,  что  я  не
хотел.
   Другой способ побега заключался в том, чтобы вырубить стража, когда  он
доставит мне очередной поднос  с  кормежкой,  переодеться  (опять-таки  по
классическим образцам) в его  униформу,  засунуть  его  в  бессознательном
состоянии и в упакованном виде под койку, запереть камеру снаружи  и,  как
ни в чем не бывало, выбраться на свет Божий. Этот вариант, как мне  сперва
показалось, лежал ближе к истине, потому  что  для  его  осуществления  не
требовались никакие передачи с воли: обе руки были при  мне,  пара  ног  -
тоже, и умение ими  пользоваться  меня  пока  еще  не  оставило.  То  есть
технически этот проект можно было реализовать  -  во  всяком  случае,  его
первую часть. Аллегро кон грациа.  Но  вот  дальнейшее  -  Аллегро  мольто
виваче - как-то не очень конструировалось. Потому что я достаточно  хорошо
помнил путь, которым меня доставили сюда - по всем этажам и переходам, - и
представлял, что прежде, чем  обрести  свободу  действий,  я  должен  буду
миновать, самое малое, три запирающихся и охраняемых двери; причем  охрана
будет находиться не по мою, а  по  другую  сторону  каждой  двери;  охрана
принадлежит к той же самой команде, что и тот парень, который принесет мне
еду - и трудно предположить, что они примут меня за него и любезно отворят
двери, чтобы позволить нокаутировать себя с первого  удара.  Нет,  хотя  в
этом варианте что-то и было, но при тщательном анализе  он  показался  мне
слишком уж сложным; а я всегда, начиная с первого класса начальной  школы,
предпочитал решать задачки в один, от силы  в  два  вопроса,  а  вовсе  не
систему уравнений с тремя неизвестными, да еще под радикалом.
   Что еще? Сделать подкоп? Но из орудий у меня  были,  как  уже  сказано,
лишь руки, а для того, чтобы пробиться через бетонный пол, десять  пальцев
- не самый лучший инструмент.
   Иными словами,  могло  показаться,  что  все  классическое  образование
ничего не стоит, если не может подсказать  верного  способа  выбраться  из
заключения. Однако классика всегда способна постоять за себя - если только
сохранять верность ей. Так получилось и в моем случае.  Классика  все-таки
помогла. Правда, не она одна, но еще и  те  разнообразные  умения,  какими
меня наделили на Ферме, когда я проходил там ускоренный  курс  эмиссарских
наук. Помню, тогда я сперва изрядно удивился  тому,  что  эмиссар  Мастера
должен уметь не только вести сложные дипломатические переговоры  на  любом
уровне, но и драться, и даже умирать. Да, между прочим, умирать  меня  та