м, было даже лишним: когда нимало не сопротивлявшихся  людей
укладывали в машину, в лицо каждому  из  них  еще  дополнительно  брызнули
усыпляющим газом. Так что теперь - всю дорогу - четверо безмятежно  спали,
никак не отзываясь на нередкие толчки: дорога была  не  из  лучших,  да  и
тяжелый транспортер слишком уж отличался от  правительственного  лимузина,
но спящим было хоть бы что. И тем не менее, тарменары  оставались  начеку:
слишком уж убедительно показали себя эти  четверо  совсем  еще  недавно  в
рукопашной схватке, так что были все основания  ожидать  от  них  каких-то
неприятностей.
   Однако  расстояние  до  столицы  все  сокращалось,  а  никаких  попыток
освободиться схваченные не предпринимали. Они продолжали мирно спать.
   Да, собственно, то, что они при  задержании  сложили  оружие,  даже  не
пытаясь сопротивляться, говорило о том,  что  они  признали  превосходство
ассартских гвардейцев над собой.
   Итак, все развивалось наилучшим образом.


   После окончания сеанса с капитаном, выждав еще с полминуты,  Уве-Йорген
просигналил мощно - благо, все трое адресатов находились тут же рядом:
   - Тревога. Немедленная готовность. Пятиминутная задержка дыхания.  Всем
отвечать: как поняли?
   Ни один не шевельнулся, не издал ни звука. Но  три  ответа  возникли  в
сознании Рыцаря почти одновременно.
   - Начинаю, - предупредил он. - Стоп дышать. Каждый  -  по  одной  дозе.
Дальше по обстановке. Я первый, через три секунды.
   И, мысленно отсчитывая, языком передвинул во рту  первую  крохотную,  с
водяную капельку размером, ампулу. Сжал зубами, раздавил, резко выдохнул и
задержал дыхание.
   Каким бы слабым ни был звук лопнувшего шарика, но он был непривычным  -
и ближайший  тарменар  настороженно  повел  взглядом.  Но  все  оставалось
спокойным. Пленники спали. Тарменар тоже зевнул.  Голова  словно  налилась
свинцом. Шея  отказывалась  держать  ее.  Оружие  выпало  из  разучившихся
сжиматься  пальцев.  Он  попытался  перевести  взгляд  на  ближайшего   из
товарищей, глаза не повиновались. Уже не  чувствуя  этого,  он  съехал  на
тряский пол, задышал редко и глубоко.
   То же самое произошло и с остальными.
   Те четверо, что только что сладко спали, через мгновение оказались  уже
на ногах и были готовы к действию.
   - Берем машину? - спросил Питек деловито.
   Рыцарь покачал головой:
   - Ни к чему. Нам сейчас - в разные  стороны.  Выходим.  Вот  разве  что
ранцы захватим - для скорости могут понадобиться.
   Ранец-ракеты разобрали без суеты, но надевать  пока  не  стали.  Задние
двери отворили без труда. Снаружи светало.  Серая  полоса  дороги  убегала
назад. Скорость была не очень большой; наверное, водитель приустал за ночь
и не хотел рисковать.
   Питек выглянул из задней двери, чтобы лучше  осмотреть  окрестности.  И
едва слышно присвистнул.
   - Что там? - немедленно спросил Рыцарь.
   - Боюсь, - проговорил Питек, - что  мы  немного  поторопились  с  этими
ребятами.
   И он кивнул в сторону обездвиженных тарменаров.
   - Пожалуй, они могли бы еще пригодиться.
   - Короче!
   - Дорога впереди перегорожена. Груда валунов.
   Уве-Йорген выглянул и сам.
   - Умело, - оценил он. - Дорога как раз идет  в  выемке.  На  кривой  не
объехать.
   - Водитель что - тоже уснул? - пробормотал Георгий. - Пора бы и...
   Он  не  закончил:  словно  услышав  его,  водитель  нажал  на  тормоза.
Одновременно его голос прозвучал из динамика:
   - Парни, засада! Если нет других мнений, я разворачиваюсь, пока по  нам
еще не стреляют.
   - Бесполезно, шофер! - громко ответил ему Рыцарь. - Позади уже  городят
баррикаду. Останови. Мы выйдем.
   - Кто там? Кто говорит?
   - Свои, парень, - ответил уже индеец. - Не бойся, тут  все  в  порядке.
Виляй по дороге и стреляй - когда увидишь куда. Только не  останавливайся,
сразу станешь целью.
   Водитель  выругался.  Но  послушался:  машина  завиляла  из  стороны  в
сторону.
   - Оружие проверили? - спросил Рыцарь. - Рожки, гранаты? Тогда -  пошли.
В воздух, и огонь сверху, кто бы там ни был.
   Прыгнули, Рыцарь - последним. Встали, отряхиваясь.  Сразу  же  включили
ранцы-ракеты. Взвились.
   - Видите их?
   - Видим и слышим, - усмехнулся Питек.
   И в  самом  деле:  внизу  уже  заиграли  огоньки  автоматных  очередей.
Прерывистые звуки проникали сквозь свистевший в ушах ветерок.
   - Разошлись! - скомандовал Рыцарь. - Огонь со всех румбов!
   И, легкими движениями стоп, управлявших  рулями,  изменив  направление,
первым зашел для атаки.


   Засевшие в глубоком кювете вели огонь по  машине  и  никак  не  ожидали
нападения сверху. Пока они сориентировались, семеро из  двадцати  засевших
тут уже выбыли из строя. С опытом поражения летящих целей у людей  Миграта
было не совсем благополучно. Но, конечно, главная ошибка их заключалась  в
том, что этот боемобиль они приняли за машину Изара. Правда, и та и другая
были одного типа, различались только в деталях, но издали  разглядеть  это
никто и не смог бы.
   Две разорвавшиеся на их позициях - по обе  стороны  полотна  -  гранаты
завершили разгром. Четверо или пятеро уцелевших бросились кто куда, бежали
зигзагами, падая, вскакивая и продолжая убегать.
   Может быть, если бы они укрывались там, где еще уцелел лес, им  повезло
бы больше. Однако там -  как  без  труда  установила  их  разведка  -  уже
расположились  люди  Охранителя.  Для  отряда  Миграта  они  были   просто
неизвестными конкурентами. Вступать с ними в  бой  ради  более  выигрышной
позиции было бессмысленно: противник  явно  превосходил  численностью.  Но
перехватить Властелина люди Миграта  должны  были  первыми.  Они  привыкли
точно выполнять приказы. Вот и пришлось подстерегать Властелина не в самых
удобных условиях.
   Будь сам Миграт среди них, он бы такой ошибки, конечно, не допустил. Но
его-то с ними и не было.


   - Добьем? - спросил  Питек,  когда  все  четверо  вновь  сблизились  на
расстояние нескольких метров.
   - Они не вернутся, - ответил Рыцарь.  -  Пусть  бегут.  А  мы  спокойно
приземлимся - посидим на камушках...
   Они  плавно  снизились.  Скинули  с  плеч  ранцы  не  без   облегчения:
тяжеловаты все же были аппараты, куда проще было летать  без  них.  Однако
преждевременно засвечиваться не было нужды.
   - Продолжаем так, - сказал Уве-Йорген. - На  всякий  случай  ты,  Рука,
проводи их сверху,  этих  партизан,  -  только  не  очень  маячь.  Выпусти
облачко. Установи - кто, чьи, где,  сколько  -  ну,  не  мне  тебя  учить.
Остальным: слушайте задачу. Сразу предупреждаю: каждый додумывает все  для
себя,  выбирает  маску,  я  даю  только  ожидаемый  результат.  Первым   -
Георгий...
   Все слушали внимательно, уяснив задачу, каждый  кивал.  Все  заняло  не
более пяти минут. Под конец Рыцарь сказал:
   - Капитан - на своем прежнем месте. В случае чего - связь  через  него.
Как только определитесь - дайте ему свои координаты.
   - А потом? - не утерпел Питек.
   - Разговоры, - сказал Рыцарь строго. Но, подумав, добавил:
   - Об  остальном  знаю  не  больше  вашего.  Надо  полагать,  обстановка
покажет.  Значит,  так.  Сейчас  мы  все  скрытно   -   по   местам.   Там
сориентируемся: что мы - в первый раз, что ли, с трубкой на крыше?
   - А с этим что? -  спросил  Питек,  протянув  руку  в  сторону  машины.
Боемобиль стоял в полусотне метров, едва не уткнувшись бампером в валуны.
   - Пусть постоит, - сказал Рыцарь. - Команда  скоро  проснется,  сами  и
поработают. Нам недосуг. Вперед - марш.
   Лишь через час на дороге появились прибежавшие  из  города,  из  Жилища
Власти, на помощь тарменары. Но поиски бежавших  ни  к  чему  не  привели.
Четверо словно сквозь землю провалились. Успевшие  прийти  в  себя  Черные
Тарменары в разговоры особо не вступали,  прятали  глаза:  подоспевшие  на
помощь были горцы, войско  Жемчужины,  и  оказаться  перед  ними  в  таком
положении было по меньшей мере унизительно.
   Только позже выслали следопытов,  но  ничего  полезного  обнаружить  не
удалось. Капитан Горных  Тарменаров  с  тяжелым  сердцем  шел  докладывать
Жемчужине Власти о том, что распоряжение ее осталось не выполненным.
   Трудно сказать,  что  услыхал  бы  он  в  ответ;  но,  к  его  счастью,
Властительницы ни в жилых ее покоях, ни в трапезной  (где  уже  вовсю  шла
подготовка к предстоящему приему донков) не оказалось,  и  никто  не  смог
(или не захотел) сказать, где же сейчас ее найти.
   Впрочем, тарменар не очень-то и старался.



10

   Хен Гот едва не закричал в голос, когда - как бы  в  ответ  на  попытку
углубиться во  второй  нижний  уровень  лабиринта  -  оттуда  поднялось  и
полетело прямо на него несколько слабо светящихся и к тому  же  еще  почти
совершенно прозрачных фигур примерно в  человеческий  рост.  Он  сжался  в
комок на самом краешке провала,  ожидая  немедленной  гибели,  потому  что
решил, что наткнулся на какое-то новое, ему не известное  средство  охраны
нижних ярусов (он не столько знал, сколько догадывался,  что  существовало
их там не два и не три), и сейчас он, не приняв мер  предосторожности  (да
он и не знал их), будет уничтожен - сожжен, размазан по полу или  разорван
в клочья. Голова  вдруг  стала  -  почудилось  ему  -  совершенно  пустой,
просторной, ни одной мысли не осталось в ней - только страх, да и то не  в
голове он был, а где-то под желудком. Только и мог  он,  что  смотреть  на
приближающиеся привидения  и  что-то  непонятное,  содержания  не  имеющее
вышептывать вмиг посиневшими губами.
   Обошлось, однако. Как воздушные пузыри, поднимающиеся с  илистого  дна,
фигуры проскользнули мимо него со странным шорохом, походившим  на  легкое
потрескивание, - пролетели без последствий. Один только из них - последним
двигавшийся, -  проплывая  вверх,  чуть  замедлился,  поравнявшись  с  его
головой и (показалось на одно лишь мгновение) вдруг заполнил ее,  так  что
застучало в висках - но тут же  ощущение  прошло,  фантом  же,  пахнув  на
историка холодом, пустился догонять своих; они поднялись примерно на  метр
над уровнем пола, на миг замерли  -  и  плавно  двинулись  по  коридору  в
сторону, откуда пришел сам Хен Гот:  к  выходу,  значит.  Почти  сразу  же
оттуда послышался сдавленный возглас и торопливые, убегающие шаги. Но  это
историка уже не волновало: раз уж сейчас с ним  ничего  не  стряслось,  то
чего еще оставалось бояться? Тем более, что  механизм,  приведенный  им  в
действие, продолжал исправно работать.
   Хен Гот терпеливо обождал, пока плита над его головой не  опустится  на
место, восстанавливая непрерывность пола. Как он и ожидал, здесь  не  было
полной темноты; существовал свет, хотя и очень  слабый,  однако  его  было
достаточно для постепенно адаптировавшихся глаз. То не  было,  разумеется,
электричество; но в этой части хода, как было известно историку, с древних
времен жили, размножались (хотя  и  ограниченно)  светящиеся  бактерии.  В
верхних, открытых для сухого воздуха ходах  они  давно  уже  вымерли:  для
жизни этому штамму требовалась влага. А тут, в  первом  нижнем  ярусе,  ее
было достаточно: невдалеке протекал подземный  ручеек.  Правда,  дышать  в
чересчур влажном и теплом воздухе было труднее, чем на  верхнем,  пусть  и
подземном,  но  хорошо  вентилировавшемся  ярусе,  откуда  он  только  что
спустился. Но зато не приходилось брести совсем уж вслепую.
   Прежде он бывал здесь только один раз: за  неделю,  пока  незадолго  до
Десанта Композиторы Истории  приводили  в  порядок  привезенные  с  других
планет родословные чужих вельмож, перетягивая их  на  Ассартскую  колодку,
Хен Гот, получив разрешение самого Властелина, успел если не разобраться в
планах Лабиринта (просто потому,  что  таковых  не  существовало),  то  во
всяком случае исследовать несколько ходов из числа  тех,  которыми  совсем
или почти не пользовались. Тогда, в числе прочего, он наткнулся и на  этот
скрытый переход и при первом знакомстве чуть не погиб: он шел по  верхнему
туннелю - и вдруг пол  под  ногами  начал  быстро  опускаться,  и  историк
заскользил вниз, в открывающуюся пустоту. К счастью, в последнее мгновение
он  увидел,  что  кроме  колодца,  в  который  он  вот-вот  упадет,  внизу
существует окружающая жерло провала кольцевидная площадка,  почти  в  метр
шириной, и на ней-то возможно было удержаться. Уже падая, он  перевернулся
в воздухе, грудью и животом упал на плоскость и,  судорожно  дергаясь,  на
нее вылез. Несколько придя в себя, стал оглядываться - и обнаружил,  кроме
прочего, систему рычагов, при помощи которой - как он, хотя  и  не  сразу,
сообразил - можно было ловушку использовать и в качестве  входа  в  нижние
ярусы. Потом, наверху, ему  пришлось  повозиться,  пока  он  не  обнаружил
свободно лежавший в кладке камень, который и приводил в  действие  систему
рычагов и противовесов. Правда, в тот раз ему довелось поблуждать, пока он
не нашел нормального выхода в верхний  ярус  и  оттуда  -  в  само  Жилище
Власти; зато сейчас Хен Гот мог действовать вполне уверенно.
   Он хотел лишь одного: предупредить Изара о тех опасностях, что  грозили
Властелину и со стороны Охранителя, и из лагеря Миграта;  хотя  Магистр  и
погиб (неприятно было вспоминать, что погиб именно от его, историка, руки,
но уж такой, видно, была их общая судьба), люди его остались, а  раз  есть
люди, то найдется и кто-то, кто их возглавит -  из  той  же  среды  скорее
всего. И, разумеется, сообщить о том, где находится его любимая женщина  и
- самое важное - его сын и Наследник. А  за  все  это  Хен  Гот  собирался
просить очень немногого: возможности спокойно жить, не думая о куске хлеба
и об ударе из-за угла, и по-прежнему заниматься историей;  пусть  даже  не
Новой (Хен Гот почти совершенно охладел к ней, увидев,  к  каким  страшным
результатам приводит борьба за новую науку), но той, истинной, какую можно
было - он успел ясно увидеть эту  возможность  -  построить  на  основании
документов никем не изучавшегося Архива Властелинов. Ту малую  его  часть,
что  он  смог,  убегая,  забрать  с  собой,  он  разобрал   уже   довольно
основательно. Но - помнилось ему - в тесных комнатках оставалось еще очень
много важнейших подлинных  бумаг,  от  которых  и  сегодня  немалое  могло
зависеть в жизни Ассарта и его правителей. Еще массу услуг смог бы историк
оказать Властелину - и не ему одному; только бы согласились выслушать его,
дав время высказаться спокойно и обстоятельно...
   Пока что ему вроде бы везло. Наверное, такой нынче выдался  день,  хотя
скорее - ночь. Узкая, с низким потолком  крутая  лестница,  заключенная  в
каменную трубу, вывела его прямо на третий этаж.  Судя  по  толстому  слою
пыли,  ею  давно  не  пользовались;  Хен  Гота  это  не  удивляло:  всяких
ходов-переходов в самом Жилище и под ним накопилось за века  столько,  что
на каждого обитателя, если сосчитать, их приходилось по два, а то и по три
- что же удивительного в том, что многие давно уже выпали  из  обихода?  О
них забыли - оттого и постов никаких не стояло. К счастью.
   На третьем этаже их и не должно было быть.  Власть  охраняют,  но  так,
чтобы не очень-то наступать ей на пятки: Власть чувствительна  и  обидчива
до крайности. Поэтому Хен Гот решил в первую очередь добраться  до  бывших
своих апартаментов. Ему очень хотелось по-человечески отдохнуть.  Места  в
Жилище Власти всегда было куда больше, чем  людей,  его  населявших,  даже
считая со всею челядью: некогда ведь в  этих  стенах  квартировало  и  все
войско, не такое уж, кстати сказать, малочисленное. Так что вряд ли  можно
было ожидать, что в отсутствие  историка  кто-то  польстился  на  его  две
комнаты - далеко не самые удобные или престижные.
   Однако где-то в коридоре благосклонная  судьба  потеряла,  видимо,  его
след, и везение кончилось.
   Начать с того, что в прежде безлюдных  переходах  оказалось  неожиданно
много вооруженных людей. Не штатной охраны и не тарменаров. Они  стояли  у
дверей, за которыми прежде пустовавшие  комнаты  были  сейчас  -  судя  по
доносившимся оттуда голосам, звуку  шагов  и  звяканью  металла  -  плотно
заселены. Завидев их, Хен Гот в первое мгновение хотел юркнуть в  люк,  из
которого  только  что  вылез.  Но  большим  усилием  воли  заставил   себя
двинуться, порой даже отодвигая людей с пути, с таким видом, словно  делом
его жизни и было - шататься по Жилищу Власти с утра до ночи и  с  ночи  до
утра. Но на него никто и не обращал особого внимания - быть может, потому,
что он не носил оружия ни поверх платья, ни  под  ним  (проталкиваясь,  он
чувствовал ненавязчивые прикосновения; нащупай кто-нибудь на нем  хотя  бы
маленький пистолетик - вряд ли его пропустили бы без объяснений).
   Таким образом - без препятствий, но полный недоумения - что это за люди
и почему их оказалось тут вдруг так много (судя по  многим  диалектам,  на
которых они объяснялись, народ этот собрался тут со всех  краев  Ассарта),
Хен Гот добрался наконец до своего дворцового жилья.
   Но  от  былого  уюта  в  недавно  -  при  нем  -  отремонтированной   и
обставленной комнате не осталось ничего. Здесь валялись старые  матрасы  и
одеяла, сумки и кожаные заплечные мешки,  солдатские  куртки  и  штаны,  -
какая-то казарма учинилась там, где ему так хорошо думалось и  отдыхалось.
Это было прежде всего обидно. Стоило ему  ненадолго  исчезнуть  -  и  все,
начиная с Властелина, о нем забыли. Словно и не было у него никаких заслуг
перед Властью и перед всем Ассартом...
   Увиденное настолько испортило историку  настроение,  что  он  и  думать
перестал о каком-то везении. Вслед за  обидой  пришел  гнев.  И  Хен  Гот,
выпрямившись и выпятив грудь, двинулся дальше - чтобы  не  кому-нибудь,  а
самому Властелину высказать свои чувства.
   Но вместе с тем, конечно, все же предложить свои услуги. В глубине души
историк всем прочим силам предпочитал законную власть - раз уж она уцелела
в таких передрягах, пусть правит и дальше, а за ним-то дело не станет.
   Таким образом Хен Гот быстро и однозначно разобрался в том вопросе, для
решения которого собралось сюда множество людей со всей  планеты.  Не  те,
конечно, кого он видел в коридорах, но  другие  -  кого  эти,  коридорные,
сопровождали и охраняли.
   Нахмурившись, чувствуя себя оскорбленным  в  лучших  чувствах,  историк
даже не стал заходить в бывшую свою комнату и  двинулся  дальше,  мысленно
еще и еще раз произнося  те  слова,  с  которыми  собирался  обратиться  к
Властелину, чтобы сразу заинтересовать его. Нет, не с  жалобами,  конечно;
это было бы самой большой ошибкой. "Бриллиант, в  знак  своей  преданности
Власти я принес вам самые точные сведения о том, где  находится  Жемчужина
Леза и ваш милый сын и Наследник..."
   Однако везение, видимо, покинуло его  окончательно.  Вместе  с  хорошим
настроением.
   В зале, служившем приемной, рядом с которым располагался кабинет самого
Изара, солдаты дежурили всегда. Вот и сейчас он завидел их еще  издали.  И
даже обрадовался. Но, приближаясь и вглядываясь, тут же разочаровался.
   И не зря. Оба охранника вели себя так, как ни за что не осмелились  бы,
будь Властелин тут, за стеной. Один  развалился  на  диване,  другой  -  в
кресле, задрав ноги в грубых башмаках на бесценный столик эпохи Амоз.  Оба
курили корешки, и дым в приемной стоял столбом. А кроме солдат в помещении
не было ни души  -  ни  даже  какого-нибудь  мелкого  секретаришки,  каким
положено днем и ночью ожидать в приемной высочайших  поручений.  Например,
вызвать кого-то из вельмож или просто принести чашку кофе...
   Нет, Властелина тут не было.
   Хотя, собственно, - опомнился Хен Гот - а что ему тут делать, когда  до
конца ночи осталось еще изрядно? Это только так говорится, что Власть бдит
днем и ночью. На самом деле ночами она спит - если только не развлекается.
   Решимость не исчезала. Как  добраться  отсюда  до  личных  апартаментов
Властелина, историк помнил. Пришлось только переходами обойти  приемную  -
коридор, закуток, сно