каналу.
   - В таком случае, он уже там?
   - Должен быть. Но сигнала не поступало.
   - М-да, - сказал я. - Замысловато. Скажи: а чем все это может  грозить?
И кому? Вашим планам заселения шести скоплений? Еще чему-то?
   - Это может грозить жизни трех - нет, теперь уже четырех наших людей, -
медленно сказал Мастер.
   - А кроме того?
   - Кроме того... Домысливать можно многое. В самом трагическом варианте,
речь может идти о существовании Мироздания.
   - Не может быть!
   - Никогда не произноси этих слов. Они неверны. Нет ничего  такого,  что
не могло бы быть. То, что происходит ежедневно, - реально. Но  и  то,  что
случается раз в миллиард или десять миллиардов лет, не менее реально.
   - Ладно, - сказал я  после  паузы.  -  По-моему,  я  тут  теряю  время.
Отправляй меня - я готов.
   - Ничего подобного, - усмехнулся он.  -  Ты  совершенно  не  готов.  Не
забудь: ты не будешь прикрыт кем-то, имеющим в мире  Ассарта  свое  имя  и
свое место. Не будет никакого Форамы Ро,  честного  физика.  Ты  будешь  в
собственной плоти - это куда опаснее. И я выпущу тебя не раньше, чем смогу
убедиться в твоей  готовности.  Я  постараюсь  передать  тебе  кое-что  из
умения, собранного у разных звезд...
   Он вытянул ко мне руку.
   - Отойди на три... нет, на пять шагов.
   Несколько удивившись, я отступил.
   Не опуская руки.  Мастер  сделал  какое-то  неуловимое  движение  тремя
пальцами.  И  одновременно  непонятная  сила  подбросила  меня  в  воздух,
перевернула  и  швырнула  оземь  -  и  только  на  расстоянии   нескольких
сантиметров я был плавно остановлен и бережно опущен на пол.
   - Ну, боцман... - только и сказал я, поднимаясь.
   Мастер улыбнулся.
   - Не думай, это не уровень моей силы; но - твоей... Ты идешь на риск  и
должен быть готов постоять за себя. Всеми способами. И борьбой в отрыве  -
вот как я сейчас. И в схватке. Ножом. Мечом. Шпагой. Фламмером.  Штурмовой
пушкой. Мало ли чем... А кроме того, как у тебя с  ассартским  языком?  Не
отвечай, я и сам знаю.
   - Боюсь, - сказал я,  -  что  пока  я  все  это  постигну,  мир  успеет
состариться, а мой экипаж...
   - По твоему счету времени это займет неделю.  Но  как  бы  им  ни  было
сейчас плохо - такой, как теперь, ты им не помощник.
   Я кивнул, понимая, что он  прав.  И  все  же  не  удержался,  чтобы  не
заметить:
   - А тебе не кажется. Мастер, что для таких упражнений я уже староват?
   Говорить это было несладко, но дело оборачивалось слишком серьезно.
   - Что за чушь, Ульдемир! Я дам тебе рабочий возраст... Какой  ты  хотел
бы?
   Я почувствовал, как физиономия моя растягивается в улыбке.
   - Ну, лет сорок. Не много прошу?
   - Наоборот, очень скромно. Хорошо. Возвращаю тебе твои сорок лет!
   Он приспустил  веки  и  на  несколько  мгновений  словно  погрузился  в
размышления. Я же вдруг ощутил, как давно забытые бодрость  и  уверенность
загорелись во мне, заиграли в крови, заставили чуть ли  не  пританцовывать
на  месте  от  нетерпения  -  двигаться,  делать,   решать,   пробиваться,
расшвыривая неприятеля...
   - Зеркало не нужно? - С чуть  заметной  улыбкой  он  наблюдал  за  мной
прищуренными глазами.
   - Ладно, нагляжусь потом...
   - Пойдем. Я отведу тебя в твою комнату.  Кстати  -  ту  самую,  где  ты
некогда очнулся от небытия.
   Мы спустились на первый этаж. Может быть,  это  действительно  была  та
самая комната; не знаю, от нее у меня ничего не осталось в памяти.
   - Мастер, - сказал я, когда он уже собрался уходить. - А  что  будет  с
моей дочерью?
   - Она уже знает, что ты ненадолго задерживаешься в своей -  как  это  у
вас называется - командировке.
   - Ненадолго?..
   - Я надеюсь, капитан, что это так и будет. Сейчас -  отдыхай.  Приду  к
тебе, когда будет нужно.
   Я послушно разделся, лег на свежее белье, закрыл глаза.  И  тотчас  мне
почудилось, что я не один здесь: что кто-то смотрит  на  меня,  смотрит  с
добротой и даже, может быть, с нежностью.
   - Эла? - негромко спросил я.
   Но ответа не получил.


   Последовавшая затем неделя мало что оставила в памяти - если не считать
ассартского языка и кое-как скроенной для меня легенды. Зато очень  многое
осело в мускулах, в нервах, в рефлексах, в подсознании.  И,  например,  то
самое движение пальцами, что тогда показалось мне неуловимым, сейчас я сам
выполнял, даже не думая. Боюсь, что работавшие со мною  люди  Мастера  (не
знаю, были ли они его постоянной командой,  или  приглашены  откуда-то  на
время) заработали немало синяков. Впрочем, и сам я не меньше.
   Потом Мастер пожелал убедиться в моих успехах.  Пожалуй,  он  решил  не
жалеть меня, я разозлился - и не стал жалеть его. В конце концов он одолел
меня - но не по правилам. Я так и сказал ему:
   - Мастер, это была атака на подсознание; она  из  другой  игры,  твоего
уровня, но не нашего.
   - А что же мне было -  сдаваться?  -  проворчал  он.  -  Ладно.  Можешь
считать, что экзамен ты сдал. Теперь можно и отправляться. Кстати, медлить
более нельзя. Они по-прежнему молчат. Но если они живы, то тебя  встретят.
Сегодня. А завтра встречать не станут, потому что Уве-Йорген увез с  собой
именно такую инструкцию.
   - Я готов.
   - Прекрасно. Только вот возникло маленькое осложнение.  По  неизвестной
причине канал резонансной связи с Ассартом  нарушен.  Неожиданно  на  пути
возникло мертвое пространство.
   - Опять что-то новое для меня.
   - Да и для нас тоже. Пока  мы  поняли  только  то,  что  через  область
мертвого пространства ничто не проходит. Ни тела, ни колебания... Так  что
добираться придется зигзагом. С пересадкой в точке Таргит.
   - Это планета?
   - Это всего лишь пересадка. Из любого места в  любое.  Так  что  заодно
обогатишь свои знания и впечатления. Иначе когда  бы  ты  еще  оказался  в
Таргите?
   - Я и не возражаю. - Сейчас мне, молодому, сорокалетнему, все на  свете
казалось пустяками.
   - Что же, пойдем, позавтракаем - и в путь.
   Мы  позавтракали:  печень  минейского  корха  в  собственном  соку,   с
маринованными стиками, со спелыми ведейскими шертами в сливках  на  десерт
(это не ягоды, а моллюски, вроде устриц, но сладкие) и черный кофе.  Потом
я стартовал - неожиданно, как и всегда.


   Принято  считать,  что  наш  мир  в   основном   симметричен.   Правому
противостоит левое, горячему - холодное, плюсу - минус. Так  что  даже  не
обладая никакими убедительными доказательствами, можно чисто  умозрительно
предположить, что в непостижимых для нас хитросплетениях измерений времени
и пространства Ферме, ее принципам  и  делам,  противостоит  некая  -  ну,
скажем, Антиферма, где руководствуются иными  представлениями  и  движутся
(или пытаются двигаться) к другим целям.
   Те, кто не отвергает  этой  простой  мысли,  вряд  ли  будут  удивлены,
услышав, что подобная Антиферма действительно существует. Правда, называют
ее иначе, но не в названии дело.  Как  и  Ферма,  она  представляет  собою
относительно небольшой объем пространства, оборудованный в соответствии  с
потребностями и задачами тех, кто на ней работает. Там есть свои мастера и
эмиссары, временами там появляются и люди;  там  тоже  проявляются  иногда
силы, которые мы обычно называем сверхъестественными  -  вследствие  наших
весьма скудных представлений о естестве. Люди задерживаются там  ненадолго
- ровно на столько, чтобы получить задание и возвратиться на свою планету,
в свой мир.
   Явившись туда непрошеными соглядатаями, мы с вами как раз  поспеваем  к
разговору, в котором участвуют двое. Один из них - средних лет и  среднего
роста, и вряд ли мы выделили  бы  его  из  множества  людей,  если  бы  не
ощущение бесконечной уверенности  в  себе,  которое  сквозит  и  в  каждом
движении его, и во всяком  слове  и  взгляде.  Собеседник  его,  напротив,
обладает запоминающейся внешностью  -  он  высок,  массивен,  с  крупными,
грубоватыми  чертами  лица,  но  в  его   взгляде,   пожалуй,   жестокость
преобладает над уверенностью  и  хитрость  над  мудростью.  К  первому  он
обращается крайне почтительно. Они сидят на веранде  дома,  расположенного
как бы в самом центре песчаной пустыни  -  ничего,  кроме  черного  песка,
простирающегося до самого горизонта, не  видно  окрест,  ни  травинки,  ни
ручейка;  тем  не  менее,  на  столике,  что  стоит  между  собеседниками,
виднеется объемистый глиняный кувшин с холодной водой,  а  вокруг  него  -
тарелочки с фруктами и плоскими лепешками. Видимо, быту здесь  уделяют  не
очень-то много внимания. Это и не  удивительно,  впрочем,  тут  занимаются
куда более серьезными вещами. Однако тем, что имеется, хозяин  дома  (тот,
что велик не ростом,  но  некоей  внутренней  силой,  ощущаемой,  как  уже
сказано, во всем) гостеприимно потчует гостя:
   - Берите, Магистр, не стесняйтесь. Домой вы вернетесь  хорошо,  если  к
ужину.
   - Благодарю вас, Охранитель. Я совершенно сыт.
   - Рад слышать... Итак, мы, кажется, пришли к соглашению?
   - Могу только повторить: я готов  поступать  в  соответствии  с  вашими
планами, для блага Заставы.
   - Не Заставы, дорогой Магистр. У Заставы нет своих  благ.  Как  мы  уже
говорили, речь идет о судьбах Вселенной.
   - Это я и имел в виду. Охранитель.
   - Давайте все же  уточним.  Вы  действуете  по  моим  указаниям;  после
реализации планов вы получаете то, что принадлежит вам по праву  рождения,
но чего вы лишены в силу множества обстоятельств.
   - Совершенно верно.
   - Однако  и  после  этого  наше  соглашение  сохраняется.  Если  же  вы
попытаетесь...
   - Рискну показаться невежливым, перебивая вас: я никогда не попытаюсь.
   - Я лишь хотел сказать, Магистр, что, если в результате наших  действий
вашему достоянию будет нанесен ущерб, я компенсирую его в любой приемлемой
для вас форме.
   - Я никогда не сомневался в вашей справедливости.
   - Что же, очень хорошо. По сути, сейчас нам обоим нужно одно и то же.
   - Ассарт.
   - Именно.
   - Сейчас самый удобный час  для  того,  чтобы  предпринять  решительные
действия, не так ли?
   - Пришло время перемен. Властелин уходит...
   - Ваш, если я не ошибаюсь...
   - Совершенно верно, Охранитель. У нас на Ассарте - весьма  своеобразный
ритуал передачи власти...
   - Я знаю. Вы уже подробно говорили об этом.
   - Не буду повторяться. Однако  подчеркну:  в  течение  нескольких  дней
власть  как  бы  повисает  в  воздухе.  Практически,   конечно,   она   не
прерывается, но формально...
   - Да-да, это все ясно. И  если  официальный  претендент  по  какой-либо
причине  не  в  состоянии  принять  власть,  то  этой  возможностью  может
воспользоваться другой.
   - Отнюдь не всякий!
   - Но вы можете.
   - Я - да. По праву.
   -  Следовательно,  все  дело  в  том,  чтобы   официальный   претендент
отступился. У вас, Магистр, уже есть, разумеется, какие-то соображения  по
этому поводу?
   - Я полагаю. Охранитель, что чем проще, тем надежнее.
   - В принципе  вы  правы.  Но  простоты  добиться  иногда  бывает  очень
нелегко.
   - Не в данном случае. Собственно говоря, все уже готово.
   - А вы позаботились. Магистр, о том,  чтобы  все  выглядело  совершенно
естественно? Иначе с вашим воцарением будет  крайне  сложно,  ритуалистика
требует предельной четкости.
   - Все будет как нельзя более естественно. И, главное, произойдет у всех
на глазах.
   - Какую же оценку событие получит в глазах всех зрителей?
   - Несчастный случай, по сути дела.  Эксцесс  исполнителя,  чья  нервная
система не выдержала.
   - Да, это, пожалуй, убедительно. Что же, пусть будет так. Пожалуй, я не
стану вас более спрашивать. Вы опытный человек.
   - Куда более опытный, Охранитель, чем тот, другой. Заверяю вас:  Ассарт
только выиграет от замены.
   Хозяин  дома  откинулся  на  спинку  стула,  отпил  воды  из   стакана,
прищурился.
   - Откровенно говоря, Магистр, блага Ассарта - ничто по сравнению с теми
благами, которые выиграет Вселенная в результате нашего с вами успеха.
   Снова наступила пауза.
   - Охранитель...
   - Вы хотите о чем-то спросить. Магистр, и  не  решаетесь?  Непохоже  на
вас. Знаю вас как человека храброго и решительного.
   - В таком случае, я действительно спрошу. Охранитель,  какова  же  роль
Ассарта во всем этом? И не придется ли ему слишком дорого заплатить за  те
блага, которые получит Мироздание?
   - На этот простой вопрос ответить достаточно сложно.  Все,  в  конечном
итоге, зависит от иерархии ценностей... Пожалуй,  скажу  вам  так:  Ассарт
выиграет значительно больше, чем потеряет, даже  в  самом  неблагоприятном
варианте. Впрочем, у нас еще будет возможность поговорить об этом.  Но  не
сейчас. У нас очень мало времени. К сожалению, во всех наших расчетах есть
одна величина, которой управлять мы не в силах: время. И оно  играет  едва
ли не самую главную роль. Я хочу, чтобы вы запомнили это, Магистр,  раз  и
навсегда: все должно происходить с точностью до секунды.
   - Вы уже говорили об этом. Охранитель. Думаю, однако, что  секунды  тут
названы в переносном смысле?
   -  В  самом  буквальном.  Ну  как  сказать,  чтобы  вы  уяснили?..  Это
расписание поездов - вот с чем можно сравнить наше положение  в  доступных
вам понятиях. Вы можете явиться на вокзал за час  раньше,  даже  за  сутки
раньше - это вызовет некоторые неудобства, но не более. Однако  стоит  вам
прибежать на секунду после того, как поезд покинул вокзал -  и  ваше  дело
проиграно.
   - Почему же?
   - Это сложная физика, Магистр.  Вы  ведь  не  физик?  Вот  и  не  будем
углубляться в дремучие проблемы. Просто запомните: сколь угодно  раньше  -
но ни секундой позже.
   Охранитель снова выпил воды.
   - Со своей стороны, я делаю все  необходимое.  А  ведь  мои  противники
серьезнее, чем ваш претендент. Это - Ферма! И мне известно, что  некоторое
количество их эмиссаров уже  находится  на  Ассарте.  Это  наша  вина:  мы
спохватились слишком поздно. Зато теперь я взял под контроль  все  каналы,
по которым Ферма могла бы реализовать транспортировку и связь.
   - А если они обнаружат это?
   - Естественно, они обнаружат; как могло бы случиться  иначе?  Но  пусть
обнаруживают сто, тысячу раз - они ничего не смогут поделать.  Потому  что
на сей раз на моей стороне выступают такие силы, какими Ферма не обладает.
И перехватить эти силы им никак не удастся - ибо силы  эти  заинтересованы
именно в моем успехе, никак не в их. Время, Магистр, точность, расчет -  и
успех. Спешите! Желаю вам самых больших удач!


   На улице было темно, прохладно. Пустынно. Безмолвно. "В центре  мира  -
тишина и пустота", - подумал Изар и  невольно  усмехнулся.  Ученые  ломают
головы  над  тем,  что  находится  в  центре   Ассарта,   нашей   планеты:
кристаллическое ядро, расплавленное - или, может быть,  вообще  ничего?  А
вот в центре другого мира, хотя  и  совпадающего  с  первым,  -  в  центре
Державы, в Сомонте, столице, городе Власти - тишина и пустота.
   Не всегда, конечно; лишь начиная с раннего вечера, когда  заканчивается
присутствие и многочисленные подъезды извергают  целые  толпы  советников,
исполнителей, наблюдателей всех и  всяческих  рангов  -  маленькие  детали
механизма Власти. Тогда здесь, в центре Сомонта, улицы вскипают  людьми  и
машинами, как если бы приливная волна ворвалась в узкий залив; и тут же не
менее стремительным отливом все уносилось прочь, подальше отсюда - в жилые
кварталы, в загородные дома, в гавань, где лениво переваливаются с бока на
бок яхты - и мало ли куда еще. До утра центр вымирал, и  казалось,  что  в
нем и на самом деле  не  осталось  ни  единой  живой  души,  ни  малейшего
признака жизни. На самом же деле  жизнь  продолжалась,  менялись  лишь  ее
проявления.  Пожалуй,  самые  важные  события  происходили  тут  именно  в
неприсутственное время. Как и то, которому сейчас  только  еще  предстояло
совершиться.
   Изар шел медленно, наслаждаясь тишиной и безлюдьем. С  раннего  детства
он не любил подолгу бывать на людях, и если бы можно было, все свое  время
проводил бы в  одиночестве.  Увы,  Наследнику  Власти,  ее  Рубину,  такое
простое счастье было недоступно.  Тем  больше  он  стремился  использовать
каждый миг одиночества с наибольшей полнотой. Как, например, и сейчас.
   Пожалуй, никто из окружающих его не понимал причин столь  странной  для
высокопоставленного ассартианина тяги к уединению, порою приводившей  даже
к попыткам избавиться от  охраны,  явной  и  скрытой,  что  было  вопиющим
нарушением Порядка - не говоря  уже  о  том,  что  противоречило  здравому
смыслу: кому неизвестно,  что  облик  Власти  всегда  притягивает  пули  и
кинжалы? Долгое время  это  объясняли  чудачествами  подростка,  капризами
юноши; сейчас Изар уже не был ни тем, ни другим,  его  возраст  насчитывал
полную правую руку и еще один ее палец, и три пальца с левой, или же, если
считать иначе, пятую часть Малого круга времени, называемого также  кругом
жизни. Он был совершенно взрослым человеком, в начале  самой  плодотворной
поры, но, как ни удивительно, желание быть одному не проходило,  напротив,
становилось все более последовательным  и  четким.  Среди  приближенных  к
Жилищу Власти людей возникло даже некоторое опасение: не помешает  ли  эта
особенность характера исполнению  долга,  когда  в  один  прекрасный  день
Наследник станет Властелином, Рубин Власти - ее Бриллиантом. Однако, когда
сомнениями поделились с Умом Совета, старый сановник, позволив  себе  лишь
чуть  усмехнуться,  уверенно  ответил:  "Бояться  нечего.  Власть  сильнее
человека. Власть  сильнее  Властелина.  Он  будет  делать  все,  чего  она
потребует". О старике, по сути, втором человеке во Власти, было  известно,
что он не умеет ошибаться, ему поверили и решили, что поведение Наследника
вызвано лишь его презрением к людям вообще, что для  Властелина  вовсе  не
являлось недостатком, но было едва ли не необходимым. Каждый,  разумеется,
считал, что лично к нему такое презрение никак не относится - но почему-то
все понемногу перестали навязывать Изару свое общество, - исключая,  может
быть, игру в мяч, где без партнеров уж никак было не обойтись.  Наследника
это вполне устраивало; настоящую же  причину  знал  лишь  он  сам  (и,  не
исключено,  догадывался  Ум  Совета)  -  но  на  эту  тему  не   собирался
откровенничать ни с кем. Даже с собственным отцом.
   Что же касается охраны, то. Изару давно  уже  казалось,  что  подлинной
нужды в ней не было: кто и когда слышал пусть даже не о попытке,  но  хотя
бы о замысле покушения на Властелина или на него, Наследника? Кому и зачем
вообще  могла  прийти  в  голову  такая  мысль,  у  какого  безумца  могло
возникнуть подобное намерение? Система Власти  была  сводом,  возносящимся
над всей Державой, защищающим  мир  от  возможных  (фигурально  выражаясь)
молний и камнепадов. Ключевым же камнем этого свода был Властелин. Держава
была (думал Наследник; но не он один, а еще сотни миллионов населявших  ее
людей)  самым  процветающим   миром   обитаемой   Вселенной,   в   которой
насчитывалось, ни много ни мало, еще семнадцать таких же;  ну,  не  совсем
таких, разумеется, но похожих. Так что если бы  не  требования  вечного  и
неизменного Порядка, охраной можно было бы и пренебречь.
   ...И тем не менее сейчас Изар поймал себя на том, что старается ступать
бесшумно и слишком часто поворачивает голову направо и налево. Улица  была
почти совершенно темна, фонари  горели  только  на  перекрестках  и  возле
инопланетных посольств и миссий, но  даже  этот  тусклый  свет  терялся  в
листве деревьев, окаймлявших улицу - как и бледное сияние  Уты,  и  совсем
уже бедное свечение маленького Латона. Обычно темнота не пугала Изара;  но
на этот раз Наследнику мерещились какие-то шевеления у запертых  (а  может
быть, и не запертых) подъездов, в колоннадах, под арками  ворот;  какие-то
лишние  звуки  чудились  напряженному  слуху:  мягкие,  крадущиеся   шаги,
сдавленные голоса, металлический щелчок...
   Или не только чудились?
   Упругим прыжком Иза