привез ее сюда с Инары, где было хотя бы тихо  и  не  было
видно никаких солдат - ни своих, ни чужих?
   Ей и в голову не пришло - упрекнуть самое себя за  то,  что  поехала  с
Мигратом. Она всегда чувствовала себя зависимой от других, и сопротивление
не было ее стихией.  Вот  и  сейчас  она,  смирившись,  покорно  позволяла
мародеру нести себя.
   Вскоре они вошли в городские развалины и углубились в них.  Леза  опять
забылась, через какое-то время снова пришла в  себя;  теперь  ей  хотелось
лишь как можно скорее оказаться где-то, где можно будет отдохнуть. И еще -
в глубине души она  надеялась,  что  солдат,  что  нес  ее  ребенка,  сына
Властелина, будет там, куда ее несут. И может быть, они еще смогут  бывать
вместе - хотя бы изредка...
   Все-таки это было настолько же хорошо, насколько неожиданно. Миграт  же
- да какое дело ей было сейчас до Миграта! И даже память об Изаре, некогда
рыцаре ее мечты, стала отступать  вдруг  куда-то  в  неразличимые  сумерки
былого.


   Мобиль не катился, а прямо-таки летел по дороге - еще недавно  обычному
проселку, без жесткого покрытия,  зато  со  множеством  выбоин  и  ухабов,
теперь же прямому, как натянутая струна.  Колеса  едва  касались  матовой,
гладкой, как девичья кожа, поверхности -  и  все  же  ни  разу  так  и  не
попытались вильнуть. Советник любил ездить, но тут в первые минуты  боялся
поддать газу: машина тоже  была  новой,  незнакомой.  Потом  боязнь  ушла:
видимо, все было сделано очень надежно. Убедив себя в  этом,  старый  донк
принялся думать о предстоящей встрече с женщиной, которая последнее  время
занимала главное место в его размышлениях, - но вовсе не по тем  причинам,
по которым мужчины обычно думают  о  женщинах.  Тут  дело  было  совсем  в
другом.
   Дорога  заняла  меньше  времени,  чем  он  ожидал.  Мягкое  торможение,
остановка, негромкое шипение откатывающейся  двери.  Кресло  как  бы  само
подтолкнуло его к выходу - правда, достаточно деликатно.  Он  выбрался  из
машины на широкую, гладкую, ярко освещенную площадку. Свет был  с  зеленым
оттенком, не резал глаз, хотя все видно было очень хорошо. Советника никто
не встречал. Он и  не  ждал  церемоний.  Коротко  вздохнув,  направился  к
единственному входу - двустворчатой двери под старомодной колоннадой.  При
его приближении створки распахнулись. Он вошел в прихожее зальце.
   Женщина ожидала его там. Она приветливо улыбалась.  Советник  медленно,
по-старинному, поклонился. Она кивнула в ответ, приглашающе повела  рукой,
повернулась и пошла. Советник шел  за  нею,  стараясь  не  очень  обращать
внимания на мягко круглящиеся под длинным платьем формы. А также и на  то,
что в какой-то миг женщина стала вдруг  прозрачной,  так  что  сквозь  нее
оказался виден весь коридор. Впрочем, в следующее же мгновение  она  вновь
обрела непроницаемость плоти. Советник смолоду знал,  что  ничему  в  этом
мире не следует удивляться, потому что в нем  не  бывает  невозможного.  А
подобное ему приходилось видеть не раз. Орден Незримых. Вот только женщина
эта к нему не принадлежала. Иначе он знал бы ее.
   Вслед за нею он вошел в комнату -  просторную,  он  бы  даже  сказал  -
обширную,  меблированную  старомодно  и  богато  -  так,  как  донку  было
привычно.  В  камине  горели  дрова.  Повинуясь  жесту  хозяйки,  Советник
опустился в глубокое кресло. Подумал, что и в его доме такое  не  помешало
бы, и напрасно он не заказал подобной обстановки, когда  возвратился  сюда
из столицы, как думалось, навсегда.
   Хозяйка уселась напротив, и кресло, как он и  ожидал,  слегка  подалось
под ней. Советник не сомневался, что это было сделано специально для  него
- чтобы он чувствовал себя как можно более естественно. Чтобы относился  к
ней, как к любой другой женщине.
   Хотя на самом деле она (он понял уже, такой опыт у него был,  благодаря
Ордену Незримых) к обычным людям не принадлежала.
   Но это его не пугало.


   - Итак, донк, - сказала она на хорошем  ассартском,  на  столичном  его
диалекте,  -  вы  поступили  совершенно  правильно,  решив   принять   мое
предложение именно сейчас - когда Властелин едет к вам.
   - Вы каким-то образом узнали об этом? Да, он должен приехать.
   - Я стараюсь быть в курсе событий.
   Он понял. Но все равно ему это было неприятно. Хотя к  таким  вещам  за
время своей долгой придворной карьеры он привык.
   - В таком случае мне не нужно ничего вам пересказывать, э-э...
   Женщина поняла его затруднение:
   - Зовите меня просто - Эла.
   И, улыбаясь, добавила:
   - Это мое настоящее имя.
   Привстав, он поклонился.
   - Да, - продолжила она сразу  же,  -  пересказывать  ничего  не  нужно.
Однако следует кое-что объяснить.
   - Я готов, - молвил он, испытывая некоторое напряжение.
   - Вы представляете, почему Властелину именно сейчас  захотелось  -  или
понадобилось навестить вас?
   Советник позволил себе улыбнуться.
   - Догадаться нетрудно.  Как  сообщают  мне  старые  друзья,  в  столицу
съезжаются владетельные донки. Можно легко понять, чего они захотят: того,
чего он отдать не захочет. Нужно плести дипломатические кружева. Он  этого
не умеет. И никто рядом с ним - тоже.
   - И вы были готовы ему помочь.
   - Речь идет о сохранении династии, я всю жизнь служил именно ей. И я не
стал бы дожидаться приезда Властелина: устремился бы к  нему  сам.  Но  вы
убедили меня не делать этого. - Старый донк развел руками. - Даже не знаю,
как это вам удалось.
   - Вы просто почувствовали, что мои доводы более весомы.
   - Почувствовал - возможно; но судить об этом не могу,  поскольку  я  их
так и не услышал.
   - Вы их услышите, донк. Но не  сразу.  Прежде  скажите:  вас  навестили
сегодня гонцы Ордена Незримых. Чего они хотели?
   - Известили, что в ближайшее время я  не  должен  обращаться  к  ним  с
просьбами.
   - Ага. Вероятно, вы хотели использовать Орден Незримых для того,  чтобы
помочь вашему Властелину в розысках его Наследника? Он просил вас об этом?
   Советник медленно покачал головой:
   - Нет. Но я уверен,  что  попросит.  Вернее,  прикажет:  Властелину  не
пристало просить своего подданного.
   - И вы хотели опередить его?
   Советник вздохнул.
   - Желал бы. Но они более не в силах помочь - ни ему, ни мне,  и  вообще
ни единому человеку. Орден проигрывает в борьбе с... Не знаю, имеете ли вы
представление о таких существах - это энергетические шары...
   - Мы называем их энобами. Концентрированная энергия и  информация.  Для
нас - таких, как я или рыцари вашего ордена, - они  очень  опасны,  потому
что способны просто рассеять нас, превратить в  хаотическое  излучение.  К
сожалению, ваши рыцари правы.
   - Скажите... Эла, - старик на миг запнулся, - но ведь они  не  являются
самостоятельным, разумным племенем? Они действуют, я полагаю,  осуществляя
чью-то волю. Может быть, можно как-то встретиться и договориться  с  их  -
ну, скажем, хозяевами?
   Говоря это, Советник следил за  выражением  лица  собеседницы.  Оно  не
изменилось. Ах  да,  вспомнил  он.  Это  же  на  самом  деле  одна  только
видимость. Как и они...
   - Думаю, - ответила она, - что это - слишком высокий уровень.  И  никто
из нас не будет признан достойным переговоров.
   - Даже Властелин?
   - Он, пожалуй, еще меньше, чем кто-либо другой во Власти.
   - Почему?
   - Потому, что с ними можно договариваться, лишь идя на уступки.  Что-то
отдавая. Любой другой - я имею  в  виду  людей,  стремящихся  к  Верховной
Власти тут у вас, на Ассарте, - с большей или меньшей легкостью поступится
частью этой власти - чтобы получить остальное. Властелин же  может  только
отдавать: у них нет ничего такого, чем он мог бы прельститься.
   - Отчего же? Если они помогут ему найти Наследника...
   - Наследника, которому он сможет оставить гораздо меньше,  чем  получил
от своего отца  сам?  На  такие  условия  он  не  пойдет.  Но,  вступив  в
переговоры с  ними,  даст  им  понять,  что  он  сейчас  слабее,  чем  они
предполагают. И они постараются использовать это.
   Советник помолчал.
   - Но, может быть, - осторожно сказал он затем, - вы и появились  здесь,
чтобы   вступить   в   переговоры   с    ними?    Лицо,    так    сказать,
незаинтересованное... Напрасно: я уже убедился в том, что  они  вообще  не
хотят вести переговоры с людьми. Я надеялся лишь, что для Властелина может
быть сделано исключение.
   - Но вы ведь знаете, что я не человек - в обычном понимании.
   Советник медленно усмехнулся.
   - Не сочтите за комплимент - глядя на вас и беседуя с вами,  я  забываю
об этом.
   - Приятно слышать. Итак - вы убедились.  Значит,  пытались  общаться  с
ними? Такой способ есть? Что это: действие? Слово?
   - М-да... да. И то и другое. Нужно оказаться  в  определенном  месте  и
совершить моление Богу Глубины. Это наш старинный обряд, но они  почему-то
решили использовать именно его в качестве как бы пароля. Просто я должен в
общепринятый текст добавить несколько даже не слов, но звуков. Вскоре  они
вступают в связь - через этих самых - как вы их назвали? - да, энобов.
   - Скажите, донк... Определенное место - это каменная дверь в Лабиринте,
за которой начинается Глубина?
   - Значит, вы там были, - проговорил Советник, нахмурясь.
   - Да.
   Советник покачал головой:
   - Больше никогда не делайте этого - если хотите уцелеть. Поверьте  мне:
для обычных людей это менее опасно, чем для... таких, как вы. Хорошо,  что
на сей раз обошлось благополучно. Побывали -  и  выбрались...  Значит,  вы
знаете, что находится за дверью?
   - Я видела и это. Но только видела. Я не могла углубиться в то, что мне
открылось: там слишком много энобов, и вам  уже  известно,  насколько  они
опасны для таких, как я.
   - Знаете, - повторил он. - В таком случае вам известно больше, чем мне.
К чему тогда этот разговор? К чему вам я вообще?  Хотел  бы  услышать  ваш
ответ.
   - Да, - сказала она. - Я знаю действительно больше, чем вы, - хотя и не
намного.  Но  способ  общения  с  теми,  кто  находится  за  дверью,  пока
неизвестен ни мне, ни моим друзьям. И вам придется открыть его мне.
   - Я не имею права передавать людям...
   - Вы снова забываете, что я не человек.
   - Да, простите. Это и есть то, ради чего вы захотели говорить со мной?
   - Нет. Вам предстоит  еще  сделать  кое-что  для  блага,  для  спасения
Ассарта. Но об этом я смогу рассказать вам несколько позже.
   - А пока?..
   - Пока могу лишь объяснить, в каком положении  вы  оказались  -  помимо
вашего желания, наверное. Вы внимательно  следили  за  развитием  войны  -
начиная с ассартских десантов на планеты  и  кончая  сражениями  здесь,  в
вашем мире, когда на головы ассаритов был сброшен ответный десант?
   -  Я  не  принимал  в  этом  непосредственного  участия.   Не   получал
специальной  информации:  я  был  ведь  уже  в  отставке.  Следил  -  пока
действовали СМИ, и знаю в общем столько же, сколько  любой  гражданин,  не
имеющий доступа к секретам.
   - Допускаю. Но умение анализировать и делать  выводы  даже  из  скудных
фактов свойственно вам в значительно большей степени,  чем  обывателю.  Не
может быть, чтобы вы не задумывались...
   - Я пытался хоть что-то понять, разумеется.
   - Что же вы поняли?
   - Я видел доску и фигуры. Но не видел игроков. Хотя многое указывало на
то, что они сидят по обе стороны доски.
   - Вы правы: игроки были. Они есть и сегодня. А  это  значит,  что  игра
продолжается.
   - Пешечный эндшпиль? Слишком много фигур, я полагаю, потеряно  с  обеих
сторон.
   - Да. Но пешки  обоих  цветов  стремительно  продвигаются  к  последним
горизонталям, чтобы превратиться  в  ферзей.  А  поскольку  фигур  мало  -
перехватить их практически некому. Но самое главное - не в этом. Главное -
то, что играют не двое. Играет на самом деле один. По обе стороны доски.
   - Я... не понимаю. Что это значит?
   - То, что играющему безразлично, кто именно выиграет. Какой цвет.
   - Тогда зачем же...
   - Это безразлично ему. Но не фигурам на доске - поскольку они  наделены
жизнью и разумом. И  фигурам  не  все  равно,  кто  пройдет  на  последнюю
горизонталь.
   - Ну а я? - на этот раз Советник спросил  прямо.  -  Если  я  правильно
понимаю, то хочу предупредить: в ферзи я не пройду. Мне не пробежать  этой
дистанции.
   - Да, вы не пройдете. Но ваша задача - не в этом. Ваше  дело  -  защита
короля.
   - Вы подразумеваете Властелина Изара? Но...
   - Король в данном случае - не обязательно Изар. Советник, в  этой  игре
ставка - весь Мир. Не Ассарт, большой мир. Вселенная целиком. И  игра  эта
ведется не по классическим правилам. Разница - в том, что  место  выбывших
пешек - и даже, быть может, фигур - занимают  другие.  И  одной  из  задач
является - выставлять новые фигуры и пешки на поля.  Вы  будете  одним  из
главных исполнителей этой задачи.
   - На чьей стороне?
   - Естественно, на стороне тех, кто защищает этот Мир.
   - Это все - иносказания. Метафоры. Может  быть,  вы  назовете  вещи  их
именами - чтобы я мог понять, о чем идет речь в действительности?
   Эла, казалось, поколебалась. Но недолго.
   - Хорошо. Расскажу вам то, что знаю сама. Но...
   - Если бы я был болтуном, - сказал Советник, - меня давно  не  было  бы
среди живых.
   - Это не самое страшное из всего, что может быть,  -  проговорила  она,
мимолетно улыбнувшись. - Но я вам верю. Итак...
   - Если это действительно так, как вы говорите, - пробормотал  Советник,
- то все обстоит воистину ужасно. И сила оружия, вы сказали, неприменима?
   - Она лишь усилит их - никак не нас. Если бы  применение  оружия  могло
помочь - мы обратились бы не к вам.
   - Но я? Что я, по-вашему, еще способен сделать?
   - То, что вы умеете лучше всего и лучше всех. Вести переговоры.
   - С кем?
   - Со всеми, с кем может  понадобиться.  С  Властелином.  С  донками.  С
претендентами  -  они  наверняка  существуют  и  готовятся  к  решительным
действиям. Но с ними будут разговаривать и  другие:  те,  кто  уже  оказал
Ассарту  немалую  помощь  в  войне.  А  вот  с  главами  других  миров,  с
президентами фирм на иных планетах,  с  капитанами  космических  кораблей,
которые неизбежно понадобятся, - кроме вас,  не  сможет  вести  переговоры
никто.
   Советник кивнул. И несколько секунд сосредоточенно  молчал,  приспустив
веки. Несмотря на возраст, он не утратил еще  способности  думать  ясно  и
четко. Потом поднял глаза на Элу:
   - Я согласен. Но... что я скажу Властелину? Он может приехать  в  любую
минуту. Он попросит меня о помощи. И я вынужден  буду  отказать  нынешнему
главе той династии, которой служил всю жизнь?
   - Постарайтесь объяснить ему главное: сейчас  любая  серьезная  схватка
может привести к гибели мира. Нужны уступки, если без них обойтись нельзя.
Поймите: планета должна отдохнуть - тогда угроза всеобщего уничтожения  во
всяком случае отодвинется. В  дальнейшем  вообще  всякая  политика  должна
будет исходить из главной предпосылки:  сохранения  планеты.  Пришла  пора
заключить соглашение с нею, а не с донками или соседними мирами. Иначе...
   - Если бы я мог объяснить Властелину... Но он не  поймет.  Люди  высшей
Власти думают не так, как мы. Их взгляд пронзителен, но кругозор узок. Как
луч лазера. Нет, не поймет. Да я и не должен, наверное?
   - Ни в коем случае. Только то, что я уже сказала: ни при каких условиях
не обнажать оружия.
   Советник только вздохнул. И поднялся с кресла.
   - Итак, вы готовы? - спросила  Эла,  хотя  прозвучало  это  скорее  как
утверждение. - Сидите, Советник. И внимательно, очень внимательно слушайте
все, что я буду говорить, слово за словом. Усваивайте.  Спрашивайте,  если
возникнут вопросы...
   - Я готов, - ответил Советник Властелинов.



7

   Когда Миграт  добрался  наконец  до  отдаленного  домика  (все-таки  не
маленьким городом был  Сомонт),  уже  светало.  Окна  были  темны.  Ничего
удивительного, Леза давно уже должна была уснуть. Плохо только, что уснула
она в гневе на него, позволившего себе не вернуться домой вовремя  впервые
после возвращения на Ассарт. Магистр был  уверен,  что  Леза  считает  это
место своим домом - точно так же, как считал он, за свою жизнь  сменивший,
вольно и невольно, не одну крышу над  головой.  Но,  видимо,  если  она  и
сердилась, то не очень: гневаясь - наверняка заперлась бы изнутри на засов
и заставила бы его стучать и  объясняться  через  дверь;  так,  по  мнению
Миграта, поступила бы  любая  нормальная  женщина.  Однако  входная  дверь
оказалась незапертой, и это означало...
   Что именно это означало, он понял уже через минуту-другую - как  только
оказался на кухне и зажег  свечу.  Вместо  заботливо  накрытого  стола  он
увидел грязные тарелки,  опустошенную  кастрюлю,  поваленные  табуретки  -
явные следы чьего-то  нежеланного  посещения.  Прикрывая  ладонью  огонек,
бесшумно прошел в спальню Лезы, заранее боясь картины, какую  мог  увидеть
там. Все было еще хуже. Постель оказалась измятой, одеяло сброшено на пол;
кроватью явно пользовались - и вовсе не для спокойного сна...  Он  стиснул
кулаки. Пол был истоптан -  между  дверью  и  кроватью  виднелись  грязные
отпечатки солдатских башмаков, такие следы  были  ему  хорошо  знакомы.  В
большой комнате, где жил он сам, подушки  лежали  на  ложе  -  проваленном
диване - так же, как он их  оставил,  уходя.  Но  самое  страшное  все  же
случилось: нигде не было ни Лезы, ни ребенка.
   Со всем на свете Миграт, пожалуй, смирился бы, гори  оно  синим  огнем:
даже если бы ему сейчас сказали, что никогда  он  не  получит  власти,  не
добьется успеха. На дом он плевать хотел: в любом случае,  это  пристанище
являлось кратковременным, настоящую жизнь Миграт намеревался  создать  для
себя - и не только для себя - совсем в другом  месте.  Но  надругательство
над Лезой - а в том, что оно произошло, нельзя было сомневаться, - и самое
главное - исчезновение Лезы и ребенка сразу отодвинуло  все  остальное  на
задний план. И не только потому, что его расчеты строились  на  этих  двух
людях. В эти мгновения он не был властолюбивым политиком,  он  был  просто
мужчиной, защитником и добытчиком, у которого неправедно отняли тех,  кого
он защищал и ради кого рисковал собою. Сам он не сознавал  этого  и  очень
удивился бы, если бы кто-то попытался рассказать ему об этой перемене.  Но
на деле в эти несколько секунд Миграт перестал чувствовать себя политиком;
он превратился в того, кем был большую часть своей жизни: в  уверенного  в
себе, ни от кого не зависящего бойца, знающего, что его правота  -  в  его
силе.
   Он не  стал  долго  раздумывать  над  предстоящими  действиями.  Оценка
положения возникла сразу: дела  были  плохи,  но  не  безнадежны.  Лезу  и
Наследника похитили. Но, совершив насилие, не  убили.  А  значит,  за  них
можно и нужно было бороться.
   Кто был исполнителем  и  кто  -  зачинщиком?  Случайностью  ли  явилось
происшедшее, или результатом целенаправленной охоты? Если охоты  -  то  за
кем: за  бывшей  женщиной  Властелина,  за  Наследником  -  или  за  самим
Мигратом? И в любом случае - кто был в этом заинтересован?
   Миграт размышлял недолго. Охотиться за самой Лезой как за женщиной  мог
только один человек: историк Хен Гот. Его отношение к ней никогда не  было
для Магистра секретом. О попытке  историка  овладеть  ею  Леза  рассказала
Миграту еще там, на Инаре; как и многие женщины, она не могла долго  таить
такое про себя. Магистр тогда только сплюнул: Хен Гот, по его мнению,  был
как мужчина, способный настоять на своем, просто пустым  местом.  Выходит,
Миграт  ошибался?  Но  если  историк  даже  ухитрился  каким-то   способом
добраться до Ассарта и достаточно быстро разыскать Лезу, то, пусть он даже
вновь отважился пойти на насилие (Миграт знал, что вожделение порой  может
довести человека до самых сумасшедших поступков), силой умыкнуть женщину с
ребенком он уж никак не сумел бы. Ему помогали? Где он мог бы найти  таких
дураков? Кстати, отпечатки на полу никак не мог