ришел  смотреть,  а  не  покупать,  их
отношения вступили  в  завершающую  стадию.  Музыку  заказывает  тот,  кто
платит. - Что-нибудь еще? -  спросил  он,  взглядом  веля  синему  костюму
выкатываться.
     - Нет, спасибо. - Стрелок вышел, не оглянувшись. Бумажник Морта лежал
глубоко под прилавком. Роланд расставил собственную ловушку с приманкой.


     Полицейские  Карл  Диливэн  и  Джордж  О'Мейра  допили  кофе  и   уже
собирались ехать дальше, когда к их машине подошел появившийся из магазина
Клеменца (по убеждению обоих фараонов - "пороховницы", что на  полицейском
жаргоне означает оружейную лавку, которая, торгуя на законных  основаниях,
время от времени  продает  оружие  независимым  налетчикам  с  доказанными
полномочиями, а также делает бизнес, порой крупный, с  мафией)  мужчина  в
синем костюме.
     Он  нагнулся  и  сквозь  окошко  со  стороны  пассажирского   сиденья
посмотрел на О'Мейру. О'Мейра  ожидал  услышать  явно  педоватый  голос  -
неизвестно, такой ли уж педоватый, как намекала его шаблонная шутка насчет
голубеньких наручников,  но  все  равно  голос  "петуха".  Помимо  оружия,
магазин Клеменца бойко торговал наручниками. Закон в округе Манхэттан  это
разрешал. Те, кто покупал стальные браслеты, в большинстве своем  не  были
доморощенными Гудини (полицейским это не нравилось, но когда  это  бывало,
чтобы  соображения  полицейских  на  какую  угодно  заданную  тему  что-то
меняли?). Основной  контингент  покупателей  составляли  гомики  с  легкой
склонностью к садизму и мазохизму. Но мужик в синем костюме  по  разговору
вовсе  не  походил  на  педрилу.   Голос   у   него   был   глуховатым   и
невыразительным, вежливым, но несколько неживым.
     - Там торговец забрал мой бумажник, - сказал этот человек.
     - Кто? - О'Мейра быстро выпрямился. Полтора года у них чесались  руки
повязать Джастина Клеменца. В случае удачи они с  Диливэном,  может  быть,
смогли бы наконец сменить синюю форму на значки детективов. Вероятно,  это
была всего лишь несбыточная мечта - так хорошо на самом деле не бывает - и
все же...
     - Торговец. Э... - Короткая пауза. - Продавец.
     О'Мейра и Карл Диливэн переглянулись.
     - Волосы черные? - спросил Диливэн. - Такой приземистый, коренастый?
     Вновь последовала кратчайшая пауза.
     - Да. Глаза карие. Под одним - маленький шрам.
     Было в этом мужике что-то...  что  именно,  О'Мейра  тогда  не  сумел
определить; он припомнил это позднее, когда уже не  нужно  было  думать  о
другом и, главным образом, конечно,  о  том  простом  факте,  что  золотой
значок детектива - пустое; выяснилось, что удержаться на своей работе -  и
то будет чудо из чудес.
     Но много лет  спустя,  когда  О'Мейра  повел  двух  своих  сыновей  в
бостонский Музей Науки, бывшему полицейскому выпал краткий миг  прозренья.
В музее была машина - компьютер - которая играла в  крестики-нолики.  Если
первым ходом ты не  ставил  свой  крестик  в  центральную  клетку,  машина
неизменно объебывала тебя, но всякий раз делала паузу, чтобы обратиться  к
памяти за возможными вариантами гамбитов. И О'Мейра,  и  мальчики  были  в
восторге. Но в этом было что-то страшноватое... а потом О'Мейре вспомнился
Синий Костюм. Вспомнился оттого, что у него, у Синего Костюма, была  такая
же манера говорить, едри ее в корень. Толковать с ним было все равно,  что
толковать с роботом.
     Диливэну так не показалось,  однако  девять  лет  спустя  он  однажды
вечером придет со своим (к тому времени уже восемнадцатилетним,  без  пяти
минут  студентом  колледжа)  сыном  в   кино   и   на   тридцатой   минуте
художественного фильма неожиданно поднимется с места, пронзительно  крича:
"Это он! ОН! Тот мужик в синем, едрена мать, костюме! Тот мужик, что был у
Кле..."
     Кто-то  гаркнет  "Эй,  сядьте  там!",  но  побеспокоится  напрасно  -
Диливэна, заядлого курильщика, имеющего  семьдесят  фунтов  лишнего  веса,
роковой сердечный приступ настигнет раньше, чем этот недовольный доберется
хотя бы до второго слова. Мужчина в синем  костюме,  который  в  тот  день
подошел к патрульной машине Диливэна и  О'Мейры  и  сообщил  о  похищенном
бумажнике, внешне не походил на главного героя фильма,  но  манера  глухо,
невыразительно ронять слова, была  той  же.  Как  и  пластика  -  какая-то
безжалостная и все-таки полная изящества.
     Показывали, разумеется, "Терминатора".


     Полицейские переглянулись. Тот, о ком говорил Синий  Костюм,  не  был
Клеменцем, однако вряд ли стоило огорчаться: речь шла  о  "Жирном  Джонни"
Холдене, муже сестры Клеменца. Но сделать такую вопиющую глупость, украсть
у мужика бумажник...
     ..."было бы как раз в  духе  этого  придурка",  -  мысленно  закончил
О'Мейра. Чтобы  скрыть  промелькнувшую  на  губах  короткую  усмешку,  ему
пришлось прикрыть рот рукой.
     - Может, будет лучше, если вы объясните, что, собственно,  случилось,
- сказал Диливэн. - Можно начать со своей фамилии.
     О'Мейре вновь померещилось, что мужчина в синем костюме  отреагировал
немного неправильно, чуть невпопад. В большом городе, где порой  казалось,
будто  семьдесят  процентов  населения  считают  выражение  "иди  на  хуй"
американским  вариантом  всего  хорошего,  он  ожидал  услышать  от  парня
что-нибудь вроде "Эй, этот сукин сын прибрал мой бумажник! Вы  собираетесь
вернуть мне вещь или мы так и будем торчать здесь  и  играть  в  "Двадцать
вопросов"?"
     Но тут был хорошо сшитый костюм, маникюр. Может  быть,  мужик  привык
иметь дело со всякой бюрократической чепухней. По правде  говоря,  Джорджа
О'Мейру это не слишком заботило. При мысли о том, что они свинтят  Жирного
Джонни Холдена и смогут вертеть  Арнольдом  Клеменцем,  у  О'Мейры  слюнки
текли. На один головокружительный миг он даже  позволил  себе  вообразить,
как использует Холдена, чтоб сцапать Клеменца, а  Клеменца  -  чтоб  взять
действительно крупную шишку, макаронника Балазара,  например,  или,  может
быть, Джинелли. Это было бы не хило. Вовсе не хило.
     - Меня зовут Джек Морт, - сказал мужчина.
     Диливэн вытащил из заднего кармана блокнот.
     - Адрес?
     Пресловутая легкая заминка. "Точно робот", - опять  подумал  О'Мейра.
Секунда молчания, потом почти слышный щелчок.
     - Южный район, Парк-авеню, 409.
     Диливэн записал.
     - Номер социальной страховки?
     После очередной едва заметной паузы Морт назвал номер.
     - Хочу, чтоб вы поняли: эти вопросы я задаю вам  в  целях  опознания.
Коль скоро тот парень действительно взял ваш бумажник, будет удачно, если,
прежде чем получить вещь в свое распоряжение,  я  смогу  сказать,  что  вы
сообщили мне определенные сведения. Ну, понимаете.
     - Да. - Теперь  в  голосе  мужчины  слышался  ничтожнейший  намек  на
нетерпение. Это почему-то немного успокоило О'Мейру. -  Только  не  тяните
больше, чем нужно. Время идет и...
     - Все время что-нибудь да происходит. Ага. Я врубился.
     - Все время что-нибудь да происходит, - согласился  мужчина  в  синем
костюме. - Да.
     - Есть у вас в бумажнике какое-нибудь фото, по которому можно было бы
провести опознание?
     Пауза. Потом:
     - Карточка моей матери. Снимок сделан на фоне Эмпайр  Стэйт  Билдинг.
На обороте надпись: "Прекрасный день, прекрасный пейзаж. С любовью, Ма".
     Диливэн яростно черкал в блокноте, потом захлопнул его.
     - Ладно. Годится. Еще одно, последнее: если мы отберем бумажник,  вам
придется расписаться, чтобы мы могли сравнить подпись с подписью на  ваших
водительских правах, кредитных карточках и  прочем  добре  того  же  рода.
Договорились?
     Роланд кивнул, хотя, в общем, понимал: пусть  он  может  пользоваться
памятью Джека Морта и его знанием мира столько, сколько требуется, но если
Морт  будет  без  сознания,  как  сейчас,  нет  ни  единого  шанса   точно
воспроизвести его подпись.
     - Расскажите, что произошло.
     - Я зашел купить патроны для брата.  У  него  револьвер,  "винчестер"
сорок пятого калибра. Тот человек спросил, есть ли у  меня  разрешение  на
ношение оружия. Я сказал, конечно. Он спросил, нельзя ли взглянуть.
     Пауза.
     - Я вынул бумажник. Показал разрешение.  Только  для  этого  пришлось
бумажник  развернуть;  должно  быть,  тогда-то  он  и  увидел,   что   там
порядочно... - коротенькая пауза, - ...двадцаток. Я - фининспектор. У меня
есть клиент по фамилии Дорфман, он совсем недавно  выиграл  затяжной...  -
пауза - ...судебный процесс  и  получил  небольшое  возмещение  уплаченных
налогов. И сумма-то была всего восемьсот  долларов,  но  договариваться  с
такой редкостной блядью, как  этот  Дорфман...  -  пауза,  -  нам  еще  не
приходилось. - Пауза. - Прошу прощения за каламбур.
     О'Мейра повторил про себя последние слова мужчины в синем костюме,  и
до него вдруг дошло. Договариваться с такой редкостной блядью нам  еще  не
приходилось. Недурно. Он рассмеялся. Мысли о роботах и машинах, играющих в
крестики-нолики, вылетели у него из головы. В общем,  парень  как  парень,
просто он расстроен и пытается скрыть это за напускным спокойствием.
     - Ну, все  равно.  Короче,  Дорфман  захотел  наличных.  Он  требовал
наличных.
     - Вы думаете, что Жирный  Джонни  углядел  бабки  вашего  клиента,  -
сказал Диливэн. Они с О'Мейрой выбрались из сине-белой машины.
     - Вы так называете того человека из магазина?
     - Бывает, мы называем его  и  похуже,  -  отозвался  Диливэн.  -  Что
случилось после того, как вы показали ему разрешение, мистер Морт?
     - Он спросил, нельзя ли взглянуть поближе. Я отдал ему  бумажник,  но
он даже не взглянул на фотографию и уронил бумажник  на  пол.  Я  спросил,
зачем он это сделал. Он сказал  -  дурацкий  вопрос.  Тогда  я  велел  ему
вернуть бумажник. Я был вне себя.
     - Надо думать. - Однако, глядя в безжизненное лицо  мужчины,  Диливэн
сказал себе: никогда не подумаешь, что этот человек способен взбеситься.
     - Он рассмеялся. Я начал обходить  прилавок,  чтобы  взять  бумажник.
Тогда он выхватил револьвер.
     Уже шагавшие к магазину  полицейские  остановились.  Вид  у  них  был
скорее возбужденный, чем испуганный.
     - Револьвер? - переспросил О'Мейра, желая  убедиться,  что  расслышал
правильно.
     - Он был под прилавком, у кассы, - сказал мужчина  в  синем  костюме.
Роланд помнил момент, когда чуть  было  не  пустил  коту  под  хвост  свой
первоначальный план ради  револьвера  продавца,  и  теперь  объяснял  этим
стрелкам, почему поступил иначе. Он хотел использовать их, а не  угробить.
- По-моему, он держался в стыковочной муфте.
     - В чем? - спросил О'Мейра.
     На сей раз последовала более долгая пауза. Мужчина наморщил лоб.
     - Не знаю точно, как это сказать... такая штука, в которую вставляешь
револьвер. И никто, кроме тебя, выхватить его уже не может, если только не
знает, куда нажать...
     - Пружинный зажим! - сказал Диливэн. - Срань господня! - Напарники  в
очередной раз обменялись взглядами. Никто не хотел первым  говорить  этому
типу, что Жирный Джонни, скорей всего, уже собрал с его  бумажника  урожай
наличных, оторвал жопу от стула, вытряхнулся  из  дверей  черного  хода  и
перебросил пустой кошелек  через  стену,  отгораживающую  задний  двор  от
переулка... но пистолет и пружинный зажим... это меняло дело. Обвинение  в
грабеже не исключалось, но одновременно обвинить Жирного Джонни в сокрытии
оружия - это, похоже, был верняк. Может, похуже варианта  с  грабежом,  но
все-таки первый шаг.
     - Что потом? - спросил О'Мейра.
     - Потом он сказал мне, что бумажника у меня не было. Он  сказал...  -
пауза, - что мне залезли в карман  на  улице  и,  если  я  хочу  сохранить
здоровье, мне лучше это запомнить. Я вспомнил, что видел в конце  квартала
полицейскую машину, и подумал, может, вы все еще там. И ушел.
     - Ладненько, - сказал Диливэн. - Первыми - и быстро -  заходим  мы  с
напарником. Вы даете нам примерно минуту - ровно минуту, просто на  случай
каких-нибудь неприятностей - и  заходите,  но  останавливаетесь  у  двери.
Понятно?
     - Да.
     - Ладненько. Пошли брать этого козла.
     Полицейские зашли внутрь. Выждав тридцать секунд,  Роланд  последовал
за ними.


     "Жирный  Джонни"  Холден  не  просто  протестовал.  Он   ревел,   как
иерихонская труба.
     - Это же псих! Впирается сюда, чего хочет - не знает, потом видит то,
что ему надо, в "Библии стрелка" и не знает ни сколько штук в упаковке, ни
сколько упаковка стоит, а когда  мне  хочется  поближе  взглянуть  на  его
разрешение, несет такую парашу, какой я отродясь не слыхал, потому что нет
у него никакого разрешения на... - Жирный Джонни осекся.  -  Вот  он!  Вот
этот урод! Вон там! Я тебя вижу, приятель! Вижу  твою  харю!  В  следующий
раз, как ты увидишь мою, ты, блядь, крупно пожалеешь! За это я ручаюсь! Я,
блядь, тебе гарантирую...
     - У тебя нет бумажника этого человека? - спросил О'Мейра.
     - Вы знаете, что у меня нет его бумажника!
     - Мы заглянем за витрину,  не  возражаешь?  -  нанес  встречный  удар
Диливэн. - Просто, чтобы убедиться.
     - Мать твою распротак и обратно! Витрина-то стеклянная! Видите вы там
хоть один бумажник?
     - Да нет, я имел в виду не ту витрину... а  эту,  -  сказал  Диливэн,
продвигаясь в сторону кассы. Его голос походил на кошачье мурлыканье. Там,
куда он показал, вдоль полок витрины шла вертикальная крепежная полоса  из
хромированной стали. Ширина полосы  составляла  почти  два  фута.  Диливэн
оглянулся на мужчину в синем костюме, и тот кивнул.
     - Я хочу, чтоб вы, ребята,  сию  минуту  убрались  отсюда,  -  сказал
Жирный Джонни. Он несколько полинял. - Вернетесь с ордером - другое  дело.
Но сейчас я хочу чтоб вы убрались к ебене матери. Эта  блядская  страна  -
все еще свободная страна, яс... эй! эй! ЭЙ, ХОРОШ!
     О'Мейра заглядывал за прилавок.
     - Это незаконно! - выл Жирный Джонни. - Незаконно,  еб  твою  мать...
Конституция... мой юрист, блядь... катитесь отсюда сейчас же, не то...
     - Я только хотел поближе  взглянуть  на  товар,  -  мягко  проговорил
О'Мейра. - По той причине, что стекла в твоей витрине охуенно грязные. Вот
и посмотрел за прилавок. Верно ведь, Карл?
     - Век воли не видать, корешок, - серьезно отозвался Диливэн.
     - И смотри-ка, что я нашел.
     Роланд услышал, как что-то щелкнуло, и в руке у стрелка в синей форме
вдруг оказался чрезвычайно большой револьвер.
     Осознав наконец, что он - единственный из присутствующих, чья история
расходится с небылицей, только  что  рассказанной  тем  фараоном,  который
забрал "Магнум", Жирный Джонни помрачнел.
     - У меня есть лицензия, - сказал он.
     - На ношение? - спросил Диливэн.
     - Да.
     - На негласное ношение?
     - Да.
     -  Ствол  зарегистрирован?   -   поинтересовался   О'Мейра.   -   Да?
Зарегистрирован?
     - Ну... я мог и запамятовать.
     - А может, он паленый, и об этом ты тоже запамятовал.
     - Да пошел ты. Я звоню своему адвокату.
     Жирный Джонни начал поворачиваться к ним спиной. Диливэн схватил его.
     - Тогда возникает такой вопрос: есть ли у тебя разрешение  прятать  с
помощью пружинного зажима оружие, представляющее угрозу жизни, - сказал он
прежним тихим, мурлычущим голосом. - Вопрос  интересный  -  насколько  мне
известно, таких разрешений в Нью-Йорке не выдают.
     Полицейские смотрели на Жирного Джонни; Жирный Джонни свирепо смотрел
на них. Поэтому никто не заметил, как Роланд перевернул висевшую на  двери
табличку: надпись "ОТКРЫТО" сменилась надписью "ЗАКРЫТО".
     - Не исключено, что можно было бы начать решать этот вопрос, если  бы
нам удалось найти бумажник этого джентльмена, - сказал О'Мейра. Сам Сатана
не сумел бы солгать так гениально-убедительно. - Он  мог  просто  обронить
его, понимаешь?
     - Я же сказал! Я знать ничего не знаю про бумажник этого типа! Парень
не в своем уме!
     Роланд нагнулся и заметил:
     - Да вот же он. Я же вижу. Этот человек поставил на него ногу.
     Роланд солгал, но Диливэн, еще  не  убравший  руку  с  плеча  Жирного
Джонни, так быстро пихнул толстяка назад, что  разобраться,  на  самом  ли
деле у того под ногой был бумажник, стало невозможно.
     Сейчас или никогда. Роланд бесшумно скользнул  к  конторке  продавца:
оба стрелка нагнулись, заглядывая под нее, и их  головы  оказались  совсем
рядом - ведь стояли стрелки бок о бок. В правой руке у О'Мейры все еще был
пистолет, который продавец держал под прилавком.
     - Черт подери, бумажник здесь! - возбужденно сказал Диливэн. - Я  его
вижу!
     Желая  удостовериться,  что  человек,  которого  они  назвали  Жирным
Джонни, не собирается разыгрывать никаких  комбинаций,  Роланд  метнул  на
него  быстрый  взгляд.  Но  Джонни  просто  стоял,   привалясь   к   стене
(собственно, вжимаясь в нее, точно жалел, что нельзя  втиснуться  внутрь),
уронив руки вдоль тела  и  оскорбленно  округлив  широко  раскрытые  серые
глаза. У него был вид человека, недоумевающего, как вышло, что гороскоп не
велел ему сегодня поостеречься.
     С этим - никаких проблем.
     - Ага! - ликующе откликнулся О'Мейра. Оба  полицейских  смотрели  под
прилавок, упираясь ладонями в обтянутые форменными брюками колени.  Теперь
О'Мейра снял руку с колена и потянулся подцепить бумажник. - И я ви...
     Роланд сделал последний шаг вперед. Он приложил одну  руку  к  правой
щеке Диливэна, другую - к левой щеке О'Мейры, и внезапно день, который, по
убеждению Жирного Джонни, уже был  препаршивым,  стал  еще  намного  гаже.
Зомби в синем костюме свел головы фараонов  вместе,  да  так  сильно,  что
послышался звук как от столкновения двух обернутых сукном камней.
     Фараоны вповалку рухнули на пол. Мужчина в золотых очках  выпрямился,
наставив на Жирного Джонни "Магнум-357". Дуло казалось достаточно  большим
для запуска ракеты Земля-Луна.
     - У нас хлопот не будет, верно? - мертвым голосом спросил зомби.
     - Нет, сэр, - тут же сказал Жирный Джонни, - ни грамма.
     - Стой, где стоишь. Если твоя жопа потеряет контакт  со  стенкой,  ты
потеряешь контакт с жизнью в своем всегдашнем понимании. Ясно?
     - Да, сэр, - сказал Жирный Джонни. - Еще как.
     - Хорошо.
     Роланд растащил бесчувственные тела полицейских. Оба были  еще  живы.
Хорошо. Пусть нерасторопные, ненаблюдательные - неважно; это были стрелки,
люди, попытавшиеся помочь незнакомцу, попавшему в беду. А Роланд вовсе  не
горел желанием убивать своих.
     Но ведь это уже бывало, правда? Да. Разве не погиб Алан, один из  его
названных братьев,  связанных  клятвой  верности,  под  дымящимися  дулами
револьверов Роланда и Катберта?
     Не сводя глаз с продавца, Роланд носком туфли Джека Морта нащупал под
прилавком бумажник. Пнул его. Бумажник, крутясь, вылетел  из-под  прилавка
под ноги  продавцу.  Жирный  Джонни  подскочил,  взвизгнув,  точно  глупая
девчонка, увидавшая мышь. На миг его зад действительно оторвался от стены,
но стрелок оставил это без внимания - в его намерения не  входило  вгонять
пулю  в  этого  человека.  Скорее,  он  предпочел  бы  запустить  в   него
револьвером и оглушить: на выстрел из такого нелепо  большого  револьвера,
вероятно, сбежалось бы пол-района.
     - Подними, - велел стрелок. - Медленно.
     Жирный Джонни нагнулся, дотянулся до бумажника и, когда схватил  его,
громко пукнул и  пронзительно  вскрикнул.  Стрелок  со  слабым  изумлением
понял: продавец принял собственное  пуканье  за  выстрел  и  решил,  будто
пришел его смертный час.
     Неудержимо краснея,  Жирный  Джонни  выпрямился.  У  него  на  брюках
спереди красовалось большое мокрое пятно.
     - Кошель... то есть, бумажник - на стойку.
     Жирный Джонни повиновался.
     - Теперь патроны. К "Винчестеру" сорок пятого калибра. И чтоб  я  все
время видел твои руки.
     - Мне надо слазать в карман. За ключами.
     Роланд кивнул.
     Пока Жирный Джонни сперва  отпирал,  а  потом  открывал  застекленную
витрину, в которой были