СТИВЕН КИНГ.
	ТЕМНАЯ БАШНЯ 1-5

СТРЕЛОК
ДВЕРИ МЕЖДУ МИРАМИ
БЕСПЛОДНЫЕ ЗЕМЛИ
КОЛДУН И КРИСТАЛЛ
ВОЛКИ КЭЛЛЫ




СТИВЕН КИНГ.
 ТЕМНАЯ БАШНЯ-3: БЕСПЛОДНЫЕ ЗЕМЛИ

перевод с английского Рины Ружже, редактор - Наталия Ачеркан, 1995

~...~ - курсив
#...# - курсив внутри курсива (другой курсив)
$...$ - текст другого формата внутри основного текста (уже, чем
основной)
<<*..>> - сноски


КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

	"Бесплодные земли" - третья часть длинной истории, навеянной и в
известной степени основывающейся на эпической поэме Роберта
Браунинга "Чайльд Роланд к башне темной пришел".
	Первая книга, "Стрелок", рассказывает о том, как Роланд,
последний стрелок в мире, "сдвинувшемся с места", преследует и в конце
концов догоняет человека в черном, чародея по имени Уолтер, который
в ту пору, когда Срединному Миру - Межземелью - еще удавалось
сохранять единство, притворно добивался дружбы с отцом Роланда.
Догнать этого колдуна-получеловека - не конечная цель Роланда, а лишь
очередная веха на пути к могущественной и таинственной Темной
Башне, стоящей в нексусе времени.
	Собственно, кто такой Роланд? Каков был его мир до того, как
сдвинулся с места? Что есть Башня, и для чего он с таким упорством
ищет ее? Мы располагаем лишь обрывочными ответами. Роланд,
безусловно, своего рода рыцарь, один из тех, кому поручено сохранить
(или, возможно, спасти) мир, запечатлевшийся в их памяти
"проникнутым любовью и светом". Однако насколько воспоминания
Роланда соответствуют тому, каков был его мир на самом деле, вопрос
весьма спорный.
	Мы ~знаем~, что, раскрыв любовную связь своей матери с
Мартеном, чародеем куда более могущественным, чем Уолтер, Роланд
был принужден до срока пройти испытание на зрелость; мы знаем, что
это Мартен в надежде, что мальчик не выдержит испытания и будет
"отослан на Запад", в безлюдные пустыни, устроил так, чтобы Роланд
узнал об интрижке матери; нам известно, что, выдержав испытание,
Роланд камня на камне не оставил от планов Мартена.
	Нам также известно, что между миром стрелка и нашим миром
существует некая странная, но основополагающая связь и что сообщение
между мирами порой возможно.
	В пустыне, на постоялом дворе у давно заброшенного почтового
тракта, Роланд встречает мальчика по имени Джейк - мальчика, чья
жизнь в нашем мире оборвалась; мальчика, которого толкнули под
колеса автомобиля на перекрестке в центре Манхэттена. Джейк Чэмберс
умер под пристальным взглядом человека в черном, Уолтера, и очнулся в
мире Роланда.
	Им не удается вместе догнать человека в черном - Джейк погибает
во второй раз... теперь из-за того, что стрелок, поставленный перед
вторым мучительнейшим выбором в своей жизни, решает пожертвовать
символическим сыном. Роланду предоставлено выбирать между Башней
и мальчиком, и он избирает Башню. Последнее, что Джейк говорит
стрелку перед тем, как сорваться в пропасть: "Раз так, идите. Есть и
другие миры, не только этот".
	Последнее столкновение Роланда и Уолтера происходит на
пропыленной голгофе, усеянной гниющими костями. Человек в черном
предсказывает Роланду будущее по колоде карт Таро, обращая особое
внимание стрелка на три ~очень~ странных карты - это Невольник,
Владычица Теней и Смерть ("но не твоя, стрелок").
	Вторая книга, "Двери между мирами", начинается с того, что
вскоре по завершении своего столкновения с Уолтером смертельно
усталый стрелок пробуждается среди ночи на берегу Западного Моря и
обнаруживает, что прилив принес с собой стаю ползучих плотоядных
созданий, "кошмарных омаров". До того как Роланду удается
ускользнуть за ограниченные пределы досягаемости хищных тварей,
омары серьезно ранят его. Стрелок лишается большого и указательного
пальцев правой руки. В довершение всего отравленный ядом
омароподобных чудовищ Роланд, вновь пустившись краем Западного
Моря на север, в дороге заболевает... быть может, смертельно.
	На пути Роланда оказываются три двери - они стоят на
прибрежном песке свободно, ничем не закрепленные. Каждая из дверей
открывается - для Роланда и только для Роланда - в наш мир;
собственно, в тот большой город, где жил Джейк. Стремясь спасти свою
жизнь и переправить в свой мир тех троих, что должны сопровождать его
к Темной Башне, Роланд трижды посещает Нью-Йорк в трех разных
точках нашего временного континуума.
	Эдди Дийн - это ~Невольник~, пристрастившийся к героину
молодой человек из Нью-Йорка конца восьмидесятых. Шагнув ~у себя~
в дверь на морском берегу, Роланд оказывается в сознании Эдди Дийна в
ту минуту, когда Эдди, выступающий в роли "челнока" (он везет кокаин
для субъекта по имени Энрико Балазар), приземляется в аэропорту
Кеннеди. В ходе их с Эдди мучительных совместных приключений
Роланду удается достать немного пенициллина и переправить Эдди
Дийна в свой мир. Героиноман Эдди, обнаружив, что умыкнут туда, где
героина (а также, к слову сказать, и жареной курочки, столь любимой
морячком Лупоглазом) нет и в помине, мягко говоря, не испытывает
восторга.
	Вторая дверь приводит Роланда к ~Владычице Теней~ - на самом
деле это ~две~ женщины в одном теле. На сей раз Роланд неожиданно
для себя оказывается в Нью-Йорке начала шестидесятых, в обществе
прикованной к инвалидному креслу молодой активистки движения за
права человека. Зовут ее Одетта Холмс. Внутри Одетты прячется хитрая,
коварная и полная ненависти Детта Уокер. Но результат перемещения
этой "двойной" женщины в мир Роланда для Эдди и быстро слабеющего
стрелка эфемерен. Одетта убеждена, что происходящее с ней - не то сон,
не то иллюзия; Детта, наделенная умом гораздо более грубого, по-
звериному прямого склада, не мудрствуя лукаво целиком посвящает себя
задаче убить Роланда и Эдди, которые видятся ей белыми дьяволами-
мучителями.
	Джек Морт, серийный убийца, скрывающийся за третьей дверью
(Нью-Йорк середины семидесятых),- это ~Смерть~. Морт дважды
становился причиной больших перемен в жизни Одетты Холмс-Детты
Уокер, хотя ни они обе, ни он сам об этом не знают. За свою безумно (но
- о! - так осмотрительно) прожитую жизнь Морт, чей ~modus operandi~
<<*1>> - либо толкать жертву, либо что-нибудь сбрасывать на нее
сверху, успел проделать с Одеттой и то, и другое. Когда Одетта была
ребенком, он сбросил ей на голову кирпич, отчего девочка впала в кому,
а на свет явилась Детта Уокер, тайная сестра Одетты. Много лет спустя,
в 1959 году, в Гринвич-вилледж, Морт вновь случайно встречает Одетту
и толкает ее под поезд метро. Вопреки замыслу Морта, Одетта снова
остается в живых; впрочем, дорогой ценой: подъезжающий к станции
поезд отрезал ей обе ноги. Лишь присутствие самоотверженного
молодого врача (и, быть может, злобного, но неукротимого духа Детты
Уокер) спасает ей жизнь... или так кажется. На взгляд Роланда, эти
взаимосвязи предполагают действие силы гораздо более
могущественной, чем простое совпадение; он убежден, что титанические
силы, витающие вокруг Темной Башни, вновь стягиваются к ней.
	Роланд узнает, что Морт, возможно,- ключ еще к одной тайне,
разгадка парадокса, способного свести с ума. Ибо жертва, к которой
подкрадывается Морт в миг, когда стрелок входит в его жизнь,- не кто
иной, как Джейк, мальчик, встреченный Роландом на постоялом дворе и
сгинувший под горами. Роланд никогда не имел причин ни сомневаться
в рассказе Джейка об обстоятельствах его гибели в нашем мире, ни
задаваться вопросом, кто был убийцей Джейка - разумеется, Уолтер.
Когда вокруг того места, где лежал умирающий Джейк, собралась толпа,
мальчик увидел его, одетого священником, и описание не вызвало у
Роланда ни малейших сомнений.
	Он и поныне уверен: о да, Уолтер, бесспорно, был там. ~Но
предположим, Джек Морт, а не Уолтер толкнул Джейка под колеса
подъезжающего "Кадиллака"~. Возможно ли это? Роланд затрудняется
сказать наверняка, однако, если дело обстоит именно ~так~, где же
сейчас Джейк? Мертв? Жив? Застрял где-то во времени? А если Джейк
Чэмберс по-прежнему живет и здравствует в своем родном мире
Манхэттена середины семидесятых, ~почему Роланд еще помнит о нем?~
	Несмотря на такое повергающее в недоумение и, возможно,
опасное развитие событий, испытание дверьми между мирами - и
извлечением троих - заканчивается для Роланда успешно. Эдди Дийн
примиряется со своим местом в мире Роланда, потому что влюбляется во
Владычицу Теней. Детта Уокер и Одетта Холмс, номер два и номер три
из тройки Роланда, сливаются в единую личность, сочетающую в себе
черты и Детты, и Одетты, когда стрелок наконец оказывается в силах
заставить оба этих "я" признать друг друга. Получившийся гибрид
способен и принять любовь Эдди, и ответить на нее. Одетта Сюзанна
Холмс и Детта Сюзанна Уокер, таким образом, превращаются в новую
женщину - ~третью~: Сюзанну Дийн.
	Джек Морт гибнет под колесами поезда метро - того самого
легендарного поезда "А", который пятнадцатью или шестнадцатью
годами раньше отхватил ноги Одетте. Невелика потеря.
	А Роланд Галаадский впервые за столько лет, что и не счесть,
больше не одинок в своем странствии, в поиске Темной Башни. Катберта
и Аллена, сопровождавших его во дни давно минувшие, сменили Эдди и
Сюзанна... но у стрелка есть одна особенность: он приносит друзьям
несчастье.
	"Бесплодные земли" подхватывают нить повествования о
приключениях трех пилигримов на просторах Межземелья спустя
несколько месяцев после столкновения у последней двери на взморье.
Путники уже изрядно углубились внутрь материка. Время отдыха
близится к концу, пришла пора учения. Сюзанна учится стрелять... Эдди
- резать по дереву... а стрелок познает, каково по капле терять рассудок.

	(Замечу еще одно: мои нью-йоркские читатели поймут, что я
позволил себе некоторые вольности в обращении с географией города.
Надеюсь, меня можно за это простить.)


		Что там за корни в земле, что за ветви растут
		Из каменной почвы? Этого, сын человека,
		Ты не скажешь, не угадаешь, ибо узнал лишь
		Груду поверженных образов там, где солнце палит,
		А мертвое дерево тени не даст, ни сверчок - утешенья,
		Ни камни сухие - журчанья воды. Лишь
		Тут есть тень под этой красной скалой
		(Приди же в тень под этой красной скалой)
		И я покажу тебе нечто, отличное
		От тени твоей, что утром идет за тобою,
		И тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку;
		Я покажу тебе ужас в пригоршне праха.
				Т.С.Элиот, "Бесплодная земля"
				Перевод А. Сергеева.

	Когда ж порой случалось вознестись
			Чертополоха стеблю над травой
			Косматой непокорной головой,
	Ее упрямо устремляя ввысь,
	Сонм родичей согбенных "Покорись!"
			Роптал, терзаясь ревностию злой.
	В шершавых смуглых стрелках щавеля,
			Истоптанных в сплошной кровоподтек
			(Как будто чтоб отринуть и намек
	На чаяние зелени), земля
	Сквозь дыры светит - кто наоставлял
			Прорех и погубил живой листок?
	Кто здесь прошел, калеча и топча
			Былинку ль, нежный стебелек с цветком,
			Колючку ли? Поведает о ком
	Оттиснутая в мураве печать?
	Должно быть, выбрел зверь лесной из чащ,
			Своим звериным умыслом влеком.
				Роберт Браунинг, "Чайльд Роланд"

	- Что это за река? - лениво спросила Миллисент.
	- Всего лишь ручей. Ну, может быть, не ручей, а ~речонка~. Она
называется Пустоструйка.
	- Правда?
	- Да,- подтвердила Уинифред,- именно так.
				Роберт Эйкман, "Рука руку моет"


КНИГА ПЕРВАЯ: ДЖЕЙК

УЖАС В ПРИГОРШНЕ ПРАХА

Часть 1
МЕДВЕДЬ И КОСТЬ

1

	В третий раз она имела дело с боевыми патронами... и впервые ей
предстояло выхватить револьвер из кобуры, сооруженной для нее
Роландом.
	Боевых патронов у них было вдоволь; вернувшись из мира, где до
поры своего извлечения жили-поживали Эдди и Сюзанна Дийн, Роланд
принес их три с лишним сотни. Но иметь вдоволь боеприпасов не
означало, что их можно транжирить; собственно говоря, совсем
напротив. Боги не одобряют мотовства. Роланд, воспитанный в этом
убеждении сперва отцом, а затем величайшим из своих учителей,
Кортом, и по сей день твердо верил: боги не обязательно карают сразу,
но рано или поздно час расплаты неизбежно настает... и чем ожидание
дольше, тем оно тягостнее.
	Как бы то ни было, поначалу боевые патроны не были нужны.
Роланд, занимавшийся стрельбой так давно, что красавица-негритянка в
инвалидном кресле и не поверила бы, первое время делал ей замечания,
ограничиваясь наблюдением за тем, как она целится и имитирует
стрельбу по установленным им мишеням. Она училась быстро. И она и
Эдди - оба учились быстро.
	Как и подозревал Роланд, оба родились стрелками.
	Сегодня Роланд с Сюзанной пришли на поляну, которую от
лесного лагеря, вот уже два месяца служившего им пристанищем,
отделяло меньше мили. Дни шли, приятно похожие один на другой.
Стрелок исцелялся телом, а Сюзанна и Эдди меж тем учились тому, чему
он непременно должен был их научить: как выследить, подстрелить и
выпотрошить добычу; как сперва растянуть, а затем выдубить и
просушить шкуры убитых ими животных; как использовать возможно
больше, чтобы ни единая часть звериной туши не пропала даром; как
находить север по Древней Звезде и восток - по Праматери; как слушать
лес, в котором они очутились,- за шестьдесят, а то и больше, миль к
северо-востоку от Западного Моря. Эдди сегодня остался в лагере, но
стрелка это не смутило. Роланд знал: дольше всего помнишь те уроки,
что даешь себе сам.
	Однако важнейшим по-прежнему оставался тот урок, что всегда
был самым важным: как стрелять и неизменно попадать в цель. Как
убивать.
	По краю поляны неровным полукругом выстроились темные
душистые ели. Южнее земля внезапно обрывалась и круто уходила на
триста футов вниз рядами осыпающихся сланцевых карнизов и
разломами утесов, подобными маршу исполинской лестницы. Посреди
поляны бежал вытекающий из чащи чистый прозрачный ручей; он
журчал по глубокому руслу, прорытому в ноздреватой земле и рыхлом
крошащемся камне, чтобы затем хлынуть по колючему от острых
каменных осколков скальному ложу, отлого нисходящему к обрыву.
	Вода падала по этим ступеням каскадами, образуя множество
красивых дрожащих радуг. За краем обрыва лежала великолепная
глубокая долина, тесно заросшая все теми же елями; лишь несколько
огромных старых вязов заартачились и не позволили себя выжить. Эти
последние возвышались над темной хвоей, красуясь пышными, сочно-
зелеными кронами,- деревья, состарившиеся, быть может, еще до того,
как родной край Роланда вступил в пору юности; никаких признаков
того, что долине случалось гореть, стрелок не замечал, хотя полагал, что
вязы нет-нет да и притягивали молнию-другую. И что молнии были не
единственной опасностью. Когда-то давным-давно в лесу жили люди - за
минувшие недели Роланд несколько раз натыкался на следы их
пребывания. Артефакты <<*2>> эти по большей части были
примитивны, но среди них попадались черепки глиняной посуды, какую
можно было изготовить только на огне. А огонь - штука злобная, с
восторгом ускользающая из рук, давших ей жизнь.
	Над этим, словно взятым из детской книжки, пейзажем возносился
свод безупречно синего неба, в котором несколькими милями дальше,
крича хриплыми старческими голосами, кружили вороны. Казалось, их
снедает тревога, точно надвигалась гроза. Роланд потянул носом, но
дождем и не пахло.
	Слева от ручья лежал валун. На нем Роланд разложил шесть
обломков камня. Все они были густо испещрены вкраплениями слюды и
в теплом послеполуденном свете блестели, как отшлифованные стекла.
	- Последняя возможность,- сказал стрелок.- Если кобура неудобна,
пусть хоть самую малость, скажи сейчас. Мы пришли сюда не затем,
чтоб зря переводить патроны.
	Вскинув бровь, Сюзанна сардонически взглянула на него, и на миг
Роланд разглядел в ее глазах Детту Уокер. Так порой в пасмурный день
сверкнет на стальном бруске солнечный луч.
	- А что бы ты сделал, если б она ~была~ неудобная, но я не сказала
бы тебе об этом? Если бы я все шесть этих крохотных фиговинок услала в
белый свет как в копеечку? Дал бы мне по темечку, как тот старикан, ваш
учитель?
	Стрелок улыбнулся. В последние пять недель он улыбался чаще,
чем в пять последних лет.
	- Этого я сделать не могу, ты же знаешь. Во-первых, мы были
детьми - детьми, еще не прошедшими обряда посвящения в мужчины.
Дать оплеуху в наказание дитяти можно, но...
	- В моем мире приличные люди не одобряют, когда милых крошек
угощают колотушками,- сухо сообщила Сюзанна.
	Роланд пожал плечами. Ему было трудно представить себе
подобный мир - разве не говорилось в Великой Книге: "Кто щадит дитя,
тот его губит"? - но он не думал, что Сюзанна лжет.
	- Ваш мир не сдвигался с места,- сказал он.- Там многое по-
другому. Согласись, я видел это своими глазами.
	- Наверное.
	- Во всяком случае, вы с Эдди - не дети. Было бы неверно
обращаться с вами, как с детьми. Если и требовались испытания, вы оба
их выдержали.
	Роланд, хотя и ничего не сказал Сюзанне, думал о том, чем
завершилось их приключение на морском берегу - Сюзанна тогда ко всем
чертям разнесла трех неуклюжих омароподобных тварей раньше, чем те
успели ободрать его и Эдди до костей. Он заметил ее ответную улыбку и
подумал, что, пожалуй, она вспомнила о том же.
	- Ну, так что ты собираешься делать, если я промажу?
	- Посмотрю на тебя. Думаю, этого будет довольно.
	Сюзанна задумалась, потом кивнула.
	- Пожалуй.
	Она снова проверила револьверный ремень. Он шел через грудь,
почти как ремень кобуры скрытого ношения (приспособления, которое
Роланд мысленно называл "докерской лямкой"), и выглядел довольно
немудрено, но на то, чтобы должным образом довести эту портупею до
ума, потребовалась не одна неделя проб и ошибок и основательная
подгонка. Ремень и револьвер (его источенная временем сандаловая
рукоять сторожко торчала из допотопной промасленной кобуры) в свое
время принадлежали стрелку; кобура тогда висела у его правого бедра. В
последние пять недель немало времени у Роланда ушло на то, чтобы
понять: больше ей там не висеть никогда. Спасибо чудовищным омарам,
теперь он окончательно и бесповоротно стал левшой.
	- Ну так как? - снова спросил он.
	На этот раз Сюзанна рассмеялась.
	- Роланд, удобней это старье уже никогда не будет. Ладно. Ты
хочешь, чтобы я стреляла, или будем просто сидеть и слушать вороний
концерт?
	Он почувствовал, как под кожей у него закопошились крохотные
колкие пальчики напряжения, и подумал, что в подобные минуты,
вероятно, даже внешне угрюмый, неприветливый и деланно-грозный
Корт ощущал нечто весьма схожее. Роланду хотелось, чтобы Сюзанна
стреляла хорошо... ему ~нужно~ было, чтобы она хорошо стреляла.
Однако показывать, как сильно он этого хочет, как остро в этом
нуждается, было нельзя; это могло бы привести к катастрофе.
	- Еще раз скажи мне свой урок, Сюзанна.
	Та вздохнула в притворном раздражении... но заговорила, и тогда
ее улыбка растаяла, а красивое темное лицо стало серьезным. И вновь
стрелок услышал, как с губ Сюзанны, обретая в ее устах новизну,
слетают старые вопросы и ответы. Как естественно они звучали... и
вместе с тем - как странно и страшно:
	- Не рукой целюсь; та, что целится рукою, забыла лик своего отца.
	Оком целюсь.
	Не рукой стреляю; та, что стреляет рукою, забыла лик своего отца.
	Разумом стреляю.
	Не из револьвера убиваю...
	Она внезапно умолкла и указала на сверкающие слюдой камни на
валуне.
	- Все равно, убить я никого не убью - это же просто ~камешки~,
малюпусенькие ~камешки~.
	Судя по выражению ее лица - чуть надменному, чуть капризному -
она полагала, что Роланд придет в раздражение, возможно, даже
рассердится. Роланд, однако, в свое время сам побывал в теперешнем
положении Сюзанны и не забыл, что ученики отличаются
неуживчивостью и горячностью, что они самонадеянны и способны
укусить в самый неподходящий момент... а еще он открыл в себе
неожиданный талант. Он умел учить. Более того, ему ~нравилось~
учить, и время от времени он ловил себя на том, что гадает, не
справедливо ли это и в отношении Корта. Ему думалось, что
справедливо.
	Снова раскричались вороны, хрипло, резко, теперь - в лесу у них за
спиной. Какая-то частица сознания Роланда отметила