ь - в открытии, мистер Дин. Вам это скажет любой коллекционер. Доган - это... ну, ничего. Не правильно напечатанное название на суперобложке уже поднимает стоимость книги, но взгляните сюда...
     Он открыл страницу копирайта и протянул книгу Эдди. За значком копирайта стоял 1943 г., что объясняло и орла, и слоган на суперобложке. Здесь книга называлась "Хоган", как и положено. Эдди уже собрался спросить, куда смотреть, но все увидел сам.
     - Из фамилии автора исчезли две буквы, "Мл.", не так ли? - Да! Да! - Тауэр чуть не прыгал от восторга. - Словно книгу в действительности написал его отец! Между прочим, на одном библиографическом конгрессе в Филадельфии я рассказал о книге адвокату, который читал нам лекцию по авторскому праву, так он сказал, что из-за такой вот ошибки наборщика отец этого Слайтмана-младшего мог предъявить права на книгу! Потрясающе, не так ли?
     - Безусловно, - кивнул Эдди, думая о Слайтмане - старшем. Думая о Слайтмане-младшем. Думая о том, как быстро Джейк сдружился с последним и почему сейчас, когда он сидел и пил кофе с Калье Нью-Йорк, его вдруг охватила тревога.
     "По крайней мере, он взял с собой "ругер", - подумал Эдди.
     - Вы говорите мне, что такие вот мелочи увеличивают стоимость книги в сотни раз? - спросил он Тауэра. - Одна опечатка на супере, парочка внутри, и книга сразу стоит семь с половиной тысяч баксов?
     - Конечно же, цена этой книги определяется не только опечатками, - покачал головой Тауэр. - Мистер Слайтман написал три прекрасных романа о Западе, все с позиции индейцев. "Хоган" - его второй роман. После войны он занял в Монтане высокий пост, что-то связанное с распределением водных ресурсов и выдачей лицензий на добычу полезных ископаемых, а потом, ирония судьбы, его убили индейцы. Скальпировали. Они пили около магазина...
     "Магазина, который принадлежал Туку, - подумал Эдди. - Готов поспорить на что угодно, фамилия владельца этого магазина - Тук".
     - ...вероятно, мистер Слайтман что-то сказал, они восприняли эти слова, как оскорбление и... убили его.
     - У всех ваших действительно ценных книг такие же интересные истории? - спросил Эдди. - Я хочу сказать, их ценность определяется не только содержанием, но и такими вот странными совпадениями?
     Тауэр рассмеялся.
     - Молодой человек, большинство коллекционеров редких книг никогда их не раскрывают. Раскрытие и закрытие книги портит корешок. То есть снижает цену последующей продажи.
     - Вам не кажется, что в этом есть что-то нездоровое?
     - Отнюдь, - ответил Тауэр, но, тем не менее, покраснел. Какая-то его часть, похоже, соглашалась с Эдди. - Если покупатель выкладывает восемь тысяч долларов на первое, с автографом автора, издание романа Харди "Тесс из рода д'Эрбервиллей", он, конечно, положит ее в надежное место, где сможет любоваться книгой, не прикасаясь к ней. А если ему захочется прочитать роман, для этого достаточно купить дешевое издание в обложке.
     - Вы в это верите, - Эдди пристально смотрел на него. - Вы в это действительно верите.
     - Ну... да. Книги могут быть дорогими. И их цена формируется разными факторами. Иногда достаточно росписи автора. Иногда, как в нашем случае, цену поднимают опечатки. Случается, что первое издание выходит очень маленьким тиражом. Но разве все это имеет хоть какое-то отношение к цели вашего прихода сюда, мистер Дин? Разве об этом вы хотели... посовещаться?
     - Нет, полагаю, что нет, - но о чем конкретно он хотел посовещаться? Он это знал, четко представлял себе, когда выпроводил Андолини и Бьонди со склада, а потом стоял в дверях магазина, наблюдая, как те, поддерживая друг друга, плетутся к "таун-кар". Даже в циничном Нью - Йорке, где каждый занимался только собой, они притягивали к себе немало взглядов. Оба были в крови, в глазах каждого читалось: "Как такое могло СЛУЧИТЬСЯ со мной?" Да, он знал, но книга, имя и фамилия автора, спутала все мысли. Он взял книгу из рук Тауэра, положил задней стороной супера кверху, чтобы не смотреть на нее. Потом начал собираться с мыслями.
     - Первое и самое важное, мистер Тауэр. Вы должны уехать из Нью-Йорка до пятнадцатого июля. Потому что они вернутся. Возможно, не эти двое, но другие бандиты, которых использует Балазар. И они будут гореть желанием преподать урок мне и вам. Балазар - деспот, - это слово он почерпнул от Сюзанны. Так она называла Тик-Така. - Его метод - не давать спуска. Вы отвешиваете ему затрещину, он отвечает двумя. Вы ударяете его в нос, он ломает вам челюсть. Вы бросаете гранату, он сбрасывает на вас бомбу.
     Тауэр застонал. Прямо-таки, как на сцене или экране. При других обстоятельствах Эдди наверняка бы рассмеялся. Но не сейчас. Опять же, он вспомнил все, что хотел сказать Тауэру. Так что на смешки времени не было. Совершенно не было.
     - Меня они, скорее всего, не достанут. У меня есть дела в другом месте. Можно сказать, за холмами, за долами, в общем, далеко отсюда. Ваша задача - сделать так, чтобы они не достали и вас.
     - Но, конечно же... после того, что вы сделали... пусть они и не поверили насчет женщин и детей... - глаза Тауэра, за разбитыми очками, умоляли Эдди сказать ему, что на самом деле тот не собирался завалить трупами Грэнд-Арми-плазу. Но здесь Эдди ничем не мог ему помочь.
     - Послушайте, Кел, понятия верить или не верить таким, как Балазар, не знакомы. Что они делают, так это проверяют границы допустимого. Я напугал Большого Носа? Нет, только отключил. Я напугал Джека? Да. И лишь потому, что у того более богатое воображение. На Балазара произведет впечатление испуг Уродца Джека? Да... но приведет это лишь к тому, что он более основательно подготовится к операции.
     Эдди наклонился над стойкой, глядя Тауэру в глаза.
     - Я не хочу убивать детей, понимаете? Давайте разберемся с этим раз и навсегда. В... ну, в другом месте, неважно, где именно, я и мои друзья готовы рискнуть жизнью, чтобы спасти детей. Но человеческих детей. А люди, вроде Джека, Трикса Постино или самого Балазара... они - животные. Двуногие волки. А волки воспитывают людей? Нет, они воспитывают новых волков. Волки-самцы женятся не человеческих женщинах? Нет, они спариваются с волчицами. Поэтому, если мне придется пойти туда, а я пойду, если придется, я скажу себе, что истребляю волчью стаю, целиком, до последнего щенка. Вот так. И закроем эту тему.
     - Господи, он же говорит на полном серьезе, - выдохнул Тауэр.
     - Я это сделаю, но сейчас речь о другом. О том, что они придут за вами. Не для того, чтобы убить, лишь развернуть в нужном им направлении. Если вы останетесь здесь, Кел, думаю, они превратят вас в инвалида. Есть какое-нибудь место, где вы можете укрыться до пятнадцатого июля? У вас хватит денег? Сейчас у меня их нет, но думаю, я их достану.
     Мысленно Эдди уже перенесся в Бруклин. Под прикрытием Балазара в подсобке парикмахерской Берни играли в покер, об этом знали все. По рабочим дням могли и не играть, но кто-то наверняка сидел там с деньгами. Их бы хватило...
     - Деньги есть у Эрона, - с неохотой ответил Тауэр. - Он предлагал их мне много раз. Я всегда отказывался. Также часто он говорил, что мне пора в отпуск. Думаю, под этим он подразумевал, что мне надо скрыться от тех парней, которых вы выгнали. Ему хотелось узнать, что им от меня нужно, но он не спрашивал. Он не только сорви - голова, но и джентльмен, - Тауэр сухо улыбнулся. - Возможно, Эрон и я могли бы уехать вместе, молодой человек. В конце концов, другого шанса может и не быть.
     Эдди не сомневался, что химио - и радиотерапия позволят Эрону Дипно оставаться на ногах и через четыре года, но решил, что сейчас говорить об этом не стоит. Он посмотрел в сторону входной двери "Манхэттенского ресторана для ума" и увидел другую дверь. За ней - вход в пещеру. Там, скрестив ноги, сидел стрелок. Эдди задался вопросом, сколько времени же он отсутствует, сколько времени Роланд выдерживает путь приглушенную, но все равно сводящую с ума мелодию колокольцев.
     - Как вы думаете, Атлантик-Сити это далеко? - робко спросил Тауэр.
     Эдди Дин даже вздрогнул. Представил себе двух пухлых овечек, в годах, конечно, но еще вкусных, забредших не в стаю, а в целый город волков.
     - Только не туда, - отрезал он. - Куда угодно, только не туда.
     - Как насчет Мэна или Нью-Хэмпшира? Возможно, мы сможем арендовать коттедж на каком-нибудь озере до пятнадцатого июля.
     Эдди кивнул. Он родился и вырос в городе, и, пожалуй, не мог представлять себе, что и на севере Новой Англии могут быть плохиши в клетчатых кептах и костюмах - тройках.
     - Это лучше. И вот что еще, пока вы там будете, найдите себе адвоката.
     Тауэр рассмеялся. Эдди чуть склонил голову, улыбнулся сам. Хорошо, конечно, смешить людей, но еще лучше знать, а над чем, собственно, они смеются.
     - Извините, - Тауэру таки удалось сдержать смех. - Дело в том, что Эрон был адвокатом. А его сестра и двое братьев, они моложе, и сейчас адвокаты. Они хвалятся, что на их фирменных бланках уникальная шапка, единственная в Нью-Йорке, а то и в Соединенных Штатах. Она состоит из одного слова: "ДИПНО".
     - Это многое упрощает, - кивнул Эдди. - Я хочу, чтобы мистер Дипно подготовил контракт, пока вы будете отдыхать в Новой Англии...
     - Прятаться в Новой Англии, - поправил его Тауэр, вдруг помрачнев. - Скрываться в Новой Англии.
     - Называйте это, как угодно, но бумагу подготовьте. Этот участок вы продадите мне и моим друзьям. Сначала вы получите бакс, но я практически могу гарантировать, что в итоге мы расплатимся с вами по реальной рыночной цене.
     Он хотел сказать еще много чего, но замолчал. Убрав руку с книги, которая называлась то ли "Доган", то ли "Хоган", он увидел, что на лице Тауэра вновь явственно читаются жадность и упрямство... да еще и проглядывает глупость. "Боже, он собрался упираться. После того, что случилось, он собрался упираться. И почему? Да потому, что он и в самом деле амбарная крыса".
     - Вы можете доверять мне, Кел, - продолжил Эдди, понимая, что не в доверии дело. - Я даю вам слово. Выслушайте меня, сейчас. Выслушайте меня, прошу вас.
     - Я вас знать не знаю. Вы вошли с улицы...
     - ...и спас вашу жизнь, не забывайте об этом.
     Но упрямства в лице Тауэра только прибавлялось.
     - Они не собирались меня убить. Вы сами это сказали.
     - Они собирались сжечь ваши книги. Ваши самые ценные книги.
     - Нет, не самые ценные. И, возможно, они блефовали.
     Эдди глубоко вдохнул, выдохнул, надеясь, что желание перегнуться через стойку и ухватить Тауэра за жирную шею пройдет или, по крайней мере, утихнет. Напомнил себе, что не будь Тауэр упрямцем, "Сомбра корпорейшн" давно бы стала владельцем пустыря. Эдди полагал, что с гибелью розы Темная Башня просто рухнет, как рухнула башня в Вавилоне, когда Богу надоело продолжающееся строительство, и Он шевельнул пальцем. И не придется ждать еще сотню или тысячу лет, пока окончательно выйдут из строя машины, которые приводили в действие Лучи. Все рухнет и мы посыпемся в тартарары. А потом? Да здравствует Алый Король, правитель бездонной тьмы.
     - Кел, продав этот пустырь мне и моим друзьям, вы соскочите с крючка. Более того, у вас появится достаточно денег, чтобы удержать этот магазин на плаву до конца своих дней, - тут в голову пришла еще одна мысль. - Вам известна компания "Холмс дентал"?
     Тауэр улыбнулся.
     - А кому нет? Я пользуюсь их нитями для чистки межзубных промежутков. И зубной пастой. Пробовал и зубной эликсир, но он очень крепкий. А почему вы спросили?
     - Потому что Одетта Холмс - моя жена. Я, возможно, выгляжу, как Фрогги-Гремлин, но на самом деле я - Прекрасный Принц.
     Тауэр долго молчал. Эдди зажал свое нетерпение в кулак, не мешая мужчине думать. Наконец, Тауэр посмотрел на него.
     - Вы думаете, что я веду себя глупо. Что я - второй Силес Марнер или, того хуже, Эбенезер Скрудж.
     Эдди понятия не имел, кто такой Силес Марнер, но понял, о чем толкует Тауэр, поскольку Скрудж олицетворял собой скрягу.
     - Вот что я вам скажу. После того, что вам пришлось пережить, вы должны понимать, что служит вашим интересам, а что - нет.
     Я считаю себя обязанным заверить вас, что дело не в бессмысленной жадности. Если еще и элемент осторожности. Я знаю, что этот участок земли стоит недешево, как и любой участок земли на Манхэттене, но дело не только в этом. В моем кабинете стоит сейф. В нем кое-что лежит. Возможно, даже более ценное, чем подписанный автором экземпляр "Улисса".
     - Тогда почему вы не храните эту ценную вещь в банке?
     - Потому что ей положено лежать здесь, - ответил Тауэр. - Потому что она всегда здесь лежала. Может, ждала вас, может, такого, как вы. Когда-то, мистер Дин, моей семье принадлежала практически вся Бухта черепахи, и... ну, подождите. Вы подождете?
     - Да, - ответил Эдди.
     Как будто у него был выбор.

11

     После ухода Тауэра Эдди слез со стула и подошел к двери, которую мог видеть только он. Посмотрел сквозь нее. Издалека до него донеслась мелодия колокольцев. Куда яснее зазвучал голос матери. "Почему бы тебе не уйти оттуда? - печально спросила она. - Ты только все испортишь, Эдди... как и всегда".
     "В этом вся моя мать", - подумал он и позвал Роланда.
     Стрелок вытащил патрон из одного уха. Эдди заметил, как неуклюже двигается его рука, словно пальцы онемели, но думать об этом времени не было.
     - Ты в порядке? - спросил он.
     - Все прекрасно. А ты?
     - Тоже, но... Роланд, не можешь ли ты пройти сквозь дверь? Мне может понадобиться помощь.
     Роланд задумался, покачал головой.
     - Если я пройду, ящик может закрыться. Наверняка закроется. А тогда закроется дверь. И мы останемся на той стороне.
     - А нельзя подпереть крышку камнем, костью, чем - нибудь?
     - Нет, не получится, - ответил Роланд. - Магический кристалл слишком сильный.
     "И он воздействует на тебя", - подумал Эдди. Лицо Роланда осунулось, побледнело, как и в то время, когда его травил яд омароподобных тварей.
     - Хорошо.
     - Возвращайся, как можно быстрее.
     - Постараюсь.

12

     Когда он обернулся, Тауэр вопросительно смотрел на него.
     - С кем вы разговаривали?
     Эдди отступил в сторону, указал на дверь.
     - Видите что-нибудь, сэй?
     Келвин Тауэр присмотрелся, уже собрался покачать головой, присмотрелся внимательнее.
     - Мерцание. Как горячий воздух над жаровней. Кто там? Где это?
     - Пока будем считать, что никто. Что у вас в руке?
     Тауэр поднял руку, в которой держал конверт, очень старый. Эдди увидел на нем четыре слова, написанные двумя строками:
     Предсмертное письмо
     Стефан Торен, а ниже - те же символы, что на двери и ящике:
     Х Х Х Х
     "Куда-то мы, похоже, приплыли", - подумал Эдди.
     - Когда-то в этом конверте лежало завещание моего пра-пра-пра-дедушки, - пояснил Келвин Торен. - Датированное 19 марта 1846 года. Теперь в нем один листок бумаги с написанными на нем именем и фамилией. Если вы, молодой человек, скажите мне, какие имя и фамилия там написаны, я сделаю все, о чем вы просите.
     "Ну вот, - подумал Эдди, - очередная загадка". Только на этот раз на карту стоят не четыре жизни, а существование всего живого.
     "Слава Богу, что загадка легкая", - последовала другая мысль.
     - Фамилия - Дискейн, - ответил Эдди. - Имя, скорее всего, Роланд, имя моего старшего, или Стивен, имя его отца.
     Вся кровь мгновенно отлила от лица Келвина Тауэра. Эдди и не знал, удастся ли тому устоять на ногах.
     - Святой Боже на небесах, - выдохнул он.
     Дрожащими руками Тауэр достал из конверта древний, хрупкий лист бумаги, который в этой реальности пролежал в конверте более ста тридцати лет. Сложенный вдвое. Тауэр развернул его и положил на стойку, где они смогли прочитать слова, которые Стефан Торен написал тем же твердым почерком, каким надписывал конверт.

     Роланд Дискейн из Гилеада
     Род Эдьда
     СТРЕЛОК

13

     Потом разговор продолжался еще минут пятнадцать, и Эдди полагал, что и в эти минуты было сказано что-то важное, но все решилось именно в тот момент, когда он назвал Тауэру фамилию, записанную его трижды прадедушкой на листке бумаги за четырнадцать лет до начала Гражданской войны.
     Во время этой беседы мнение о Тауэре сложилось у Эдди самое негативное. Нет, конечно, он проникся к нему определенным уважением (как проникся бы к любому, кто сумел продержаться двадцать секунд против громил Балазара), но в принципе Тауэр ему не нравился. Чувствовалась в нем какая-то сознательная глупость. Эдди подумал, что к этому приложил руку психоаналитик, который говорил Тауэру, что тот должен сам заботиться о себе, быть капитаном собственного корабля, ковать собственное счастье, уважать собственные желания, и так далее, и так далее. Полный набор дежурных фраз и терминов, призванных убедить человека, что быть эгоистом это очень даже хорошо. Более того, благородно. Так что Эдди не удивился, когда Тауэр признался ему, что Эрон - его единственный друг. Удивляло как раз наличие этого друга. Такие люди никак и никогда не могли войти в ка - тет, стать его частью, и Эдди тревожило, что их судьбы оказались так крепко повязаны.
     "Ты просто должен доверять ка. Для того ка и существует, не так ли?"
     Так-то оно так, но Эдди это определенно не нравилось.

14

     Эдди спросил, есть ли Тауэра перстень-печатка с надписью "Ex Liveris". На лице Тауэра отразилось недоумение, потом он рассмеялся и сказал Эдди, что тот, должно быть, имеет в виду "Ex Libris". Порылся на полках, нашел нужную книгу, показал надпечатку на титульном листе. Эдди кивнул.
     - Нет, - ответил Тауэр. - Но такой перстень мне бы очень подошел, не так ли? - он пристально всмотрелся в Эдди. - А почему вы спросили?
     Но Эдди сейчас не хотелось говорить Тауэру, что в будущем ему придется спасать человека, который в тот самый момент странствовал по тайным хайвеям множества Америк. Во-первых, такой рассказ мог бы свести Тауэра с ума, во-вторых, ему хотелось вернуться через ненайденную дверь до того, как Черный Тринадцатый причинит Роланду непоправимый вред.
     - Неважно. Но, если увидите такой перстень, купите его. Еще один момент, и я ухожу.
     - Какой?
     - Вы должны пообещать мне, что уйдете сразу же после моего ухода.
     Тауэр заартачился. И вот это упорное нежелание предпринять хоть какое-то действо, сдвинуться с места, что-то изменить в заведенном порядке вещей страшно не нравилось Эдди.
     - Ну, по правде говоря, я не знаю, получится ли у меня. Предвечернее время для меня самое жаркое. Люди частенько заходят в магазин после работы. Вот и мистер Брайс обещался зайти за первым изданием романа Ирвина Шоу "Растревоженный эфир", о сотрудниках радиостанции во времена Маккартни... Я должен сначала заглянуть в ежедневник, посмотреть, какие у меня назначены встречи...
     - Вам нравятся ваши яйца, Кел? Вы так же привязаны к ним, как они - к вам?
     Тауэр, который размышлял о том, кто будет кормить Серджио, если он вот так резко сорвется с места и укатит в Новою Англию, недоуменно вскинул глаза на Эдди, словно впервые услышал это простенькое, из четырех букв слово.
     Эдди кивнул.
     - Ваши яйца. Яички. Кокушки. Камешки. Ваши cojones .
     - Я не понимаю...
     Чашка Эдди опустела. Он налил в нее кофе. Пригубил. Отметил про себя отменный вкус и крепость.
     - Я же сказал вам, что оставшись, вы рискуете превратиться в инвалида. И это никакая не шутка. А начнет они наверняка с этого, с ваших яиц. Чтобы преподать вам наглядный урок. А когда это произойдет, зависит исключительно от транспорта.
     - Транспорта? - повторил Тауэр лишенным всяких эмоций голосом.
     - Совершенно верно, - Эдди маленькими глоточками, словно коньяк, пил кофе. - От того, сколько времени уйдет на то, чтобы Джек Андолини доехал до Бруклина, Балазар собрал команду и, загрузив в минивэн, прибыл сюда. Я надеюсь, что Джек слишком потрясен, чтобы воспользоваться телефоном. Или вы думаете, что Балазар будет дожидаться завтрашнего дня? Соберет тупогол