ешь себя так, точно ты спятил~. То, чего
Джейк опасался с тех самых пор, как три недели назад начал слышать
голоса. Однако сейчас, когда Страшное Обвинение уже прозвучало,
Джейк обнаружил, что не слишком-то испуган,- возможно, потому, что
его собственные мысли наконец перестали крутиться возле этой
проблемы. Да, с ним что-то стряслось. С ним что-то ~происходит~. Но с
головой у него все в порядке. По крайней мере, пока что.
	- Поговорим утром,- повторил мальчик. Он прошел через
столовую - отец больше не пытался помешать ему - и уже выходил в
коридор, как вдруг его остановил встревоженный голос матери:
	- Джонни... с тобой ~действительно~ все в порядке?
	Что ответить? Да? Нет? И да и нет? Ни да, ни нет? Но голоса
молчали, и это уже было нечто. Собственно, это было очень немало.
	- Более чем,- сказал наконец Джейк. Он прошел к себе и
решительно закрыл за собой дверь. Она с треском захлопнулась, не менее
решительно отрезав его от окружающего мира, и этот звук наполнил
мальчика невыразимым облегчением.


20

	Он немного постоял у двери, прислушиваясь. Голос матери едва
шелестел, отец говорил чуть громче.
	Мать сказала что-то о крови и о враче.
	Отец сказал, что парень в полном порядке; единственное, что не
так,- у парня не рот, а помойка, и оттуда сыплется всякая гадость, но уж с
этим он разберется.
	Мать сказала что-то насчет "успокойся".
	Отец сказал, что он ~спокоен~.
	Мать сказала...
	Он сказал, она сказала; ля-ля - тополя. Джейк любил отца и мать,
любил, несмотря ни на что - в этом он был твердо уверен,- но ~другие~
сегодняшние события уже стали совершившимся фактом, и это
необходимо влекло за собой все новые события.
	Отчего? Оттого, что с розой творилось что-то неладное. А может
быть, оттого, что Джейк устал скучать и хотел приключений... хотел
опять увидеть ~его~ глаза, голубые, как небо над постоялым двором.
	Джейк медленно прошел к письменному столу, на ходу стаскивая
блейзер. Куртка была здорово попорчена - один рукав почти полностью
оторван, подкладка обвисла, как парус в штиль. Бросив блейзер на
спинку стула, Джейк сел и положил книжки на стол. Последние полторы
недели мальчик спал плохо, но сегодня думал выспаться - он не помнил,
чтобы когда-нибудь так уставал. Утро вечера мудренее, и, проснувшись,
он, возможно, поймет, что делать.
	В дверь легонько постучали, и Джейк настороженно повернулся на
стук.
	- Это миссис Шоу, Джон. Можно к тебе на минутку?
	Он улыбнулся. Миссис Шоу - ну конечно же, миссис Шоу.
Родители избрали ее парламентером. Или, лучше сказать, переводчиком.
	"Сходите к нему,- должно быть, сказала мать.- Вам он расскажет,
что с ним творится. Я - его мать, этот шмыгающий носом человек с
воспаленными глазами - его отец, а вы всего лишь экономка, но вам он
расскажет то, чего не расскажет нам. Потому что вы видите его чаще,
чем мы оба, и, может быть, говорите на его языке".
	"У нее в руках поднос",- подумал Джейк. Открыв дверь, он
улыбнулся.
	Миссис Шоу действительно держала поднос. На нем лежали два
сэндвича, клинышек яблочного пирога и стоял стакан шоколадного
молока. Миссис Шоу смотрела на Джейка со слабым беспокойством,
словно мальчик мог броситься на нее и укусить. Джейк поглядел поверх
ее плеча в коридор, но никаких признаков родителей не обнаружил. Он
представил себе, как мать с отцом сидят в гостиной, встревоженно
прислушиваясь.
	- Я подумала, вдруг ты захочешь перекусить,- сказала миссис Шоу.
	- Да, спасибо.- Собственно, Джейк был голоден, как волк: в
последний раз он ел утром, за завтраком. Он посторонился; миссис Шоу
вошла (наградив его при этом еще одним подозрительным взглядом, в
котором читалось недоброе предчувствие) и поставила поднос на стол.
	- Ой, смотри-ка,- удивилась она и взяла "Чарли Чух-Чуха".- Когда
я была маленькая, у меня тоже была такая книжка. Сегодня купил,
Джонни?
	- Да. Они попросили вас выяснить, чем я занимался, да?
	Миссис Шоу кивнула. Никакой игры, никакого притворства. Ее
попросили выполнить рядовую, не слишком приятную работу, все равно
как вынести поднос - ничего больше. "Если хочешь, можешь поделиться
со мной,- говорило ее лицо,- а можешь и промолчать. Ты мне нравишься,
Джонни, но, как ни крути, откровенно говоря, меня это ни капли не
трогает. Я просто работаю здесь и уже задержалась на час сверх своего
обычного времени".
	Это вынужденное немое объяснение не оскорбило Джейка;
напротив, оно еще больше успокоило его. Миссис Шоу тоже входила в
число тех его знакомых, с кем он почти дружил... но Джейк думал, что,
возможно, к миссис Шоу определение "друг" приложимо в большей
степени, чем к любому из его однокашников, не говоря уж об отце или
матери. Миссис Шоу, по крайней мере, вела себя честно. Она не делала
реверансов. В конце месяца все вписывалось в счет, а кроме того, она
~всегда~ срезала корки с хлеба для сэндвичей.
	Джейк взял сэндвич и откусил большой кусок. Сэндвич оказался с
болонской колбасой и сыром, его любимый. Еще одно очко в пользу
миссис Шоу: она наперечет знала любимые блюда Джейка. А вот миссис
Чэмберс до сих пор не избавилась от представления, будто сын любит
кукурузу в початках и ненавидит брюссельскую капусту.
	- Скажите им, пожалуйста, что со мной все в порядке,- попросил
он,- а отцу передайте, я очень жалею, что нагрубил ему.
	Ни о чем он не жалел, но отцу не было нужно раскаяние. Отец
хотел лишь ~выражения~ сожалений. Едва только миссис Шоу передаст
ему извинения Джейка, он успокоится и примется повторять себе старую
ложь - "я выполнил свой отцовский долг, все хорошо, все хорошо, куда
ни глянь, все хорошо".
	- Я очень много занимался, как-никак экзамены на носу,- пояснил
Джейк, прожевывая сэндвич,- и сегодня утром все это меня... придавило,
что ли. Столбняк какой-то нашел. Мне показалось, если я не выберусь
оттуда, я задохнусь.- Он потрогал запекшуюся ссадину на лбу.- А про это
скажите, пожалуйста, маме, пусть не переживает. Никто на меня не
нападал - сам дурак. Парень с почтамта катил тележку, а я не заметил, ну
и наскочил. Царапина-то ерундовая. В глазах не двоится, а теперь уже и
голова прошла.
	Миссис Шоу кивнула.
	- Могу себе представить, как так вышло - сильная школа, высокие
требования и прочее. Ты и струхнул. Ничего позорного в этом нет,
Джонни. Но последние недели две ты ~действительно~ ходил сам не
свой.
	- Я думаю, дальше все будет нормально. Ну, может, придется
переписать английский, "Итоговое эссе", но...
	- Ох ты! - перебила миссис Шоу. По ее лицу скользнула тень
тревоги. "Чарли Чух-Чух" вернулся на письменный стол.- Чуть не
забыла! Твой учитель французского кое-что для тебя оставил. Сейчас
принесу.
	Она вышла из комнаты. Джейк надеялся, что не слишком
встревожил мистера Биссетта (француз был отличный дядька), но что-то
подсказывало ему: коль скоро Биссетт явился сюда собственной
персоной, он, должно быть, обеспокоен не на шутку. Джейку отчего-то
казалось, что появление преподавателей школы "Пайпер" в домах
учеников - большая редкость. Он стал гадать, что же оставил мистер
Биссетт, и не сумел придумать ничего лучше, чем приглашение
побеседовать с мистером Хочкинсом, школьным психиатром. Утром
Джейк запаниковал бы. Сейчас это его не испугало.
	Сейчас важнее всего была роза.
	Джейк вгрызся во второй бутерброд. Миссис Шоу оставила дверь
открытой, снизу долетали голоса. Судя по тону разговора, родители
поостыли. Джейк залпом проглотил молоко и схватил тарелку с
яблочным пирогом. Несколько секунд спустя вернулась миссис Шоу.
Она несла очень знакомую синюю папку.
	Джейк обнаружил, что в конечном счете его страх прошел не
бесследно. Разумеется, к этому времени новость уже разнеслась по школе
и предпринимать что-либо было поздно, но тем не менее Джейк не
находил ничего приятного в том, что все - и учителя и ученики - знают:
Чэмберс чокнулся. Знают и судачат о нем.
	К верхней крышке папки канцелярской скрепкой был приколот
небольшой конверт. Джейк отцепил его, вскрыл и поднял глаза на
миссис Шоу.
	- Как там предки? - спросил он.
	Она позволила себе коротко улыбнуться.
	- Твой отец хотел, чтобы я спросила, отчего ты попросту не сказал
ему, что у тебя Экзаменационная Лихорадка. Он говорит, что в детстве
раз или два сам ее подхватывал.
	Джейк был потрясен; отец никогда не принадлежал к тем людям,
что с удовольствием ударяются в воспоминания, начинающиеся словами
"а знаете, когда я был маленький..." Джейк попытался представить себе
отца мальчишкой с тяжелым случаем Экзаменационной Лихорадки и
обнаружил, что это ему удается плохо - воображения хватало только на
пренеприятный образ задиристого карлика в пайперовской футболке,
карлика в сшитых на заказ ковбойских сапожках, карлика с короткими
черными волосами, торчком вздымающимися надо лбом.
	Записка была от мистера Биссетта.

	$~"Дорогой Джон,
	Бонни Эйвери сказала мне, что ты сегодня ушел пораньше. Она
очень тревожится за тебя, да и я тоже, хотя в нашей практике это отнюдь
не первый случай, особенно во время экзаменационных недель.
Пожалуйста, завтра первым делом загляни ко мне, хорошо? Любые твои
проблемы разрешимы. Коль скоро тебя угнетает необходимость сдавать
экзамены (хочу повторить: такое случается ~сплошь и рядом~), можно
устроить так, что сдача будет отсрочена. Наша главная забота - твое
благополучие и процветание. Позвони мне сегодня вечером, если
захочешь; связаться со мной можно по телефону 555-7661. Я буду там до
полуночи.
	Помни, что всем нам ты очень симпатичен и все мы на твоей
стороне.
	~A votre sante~,<<*26>>
	Х. Биссетт"~$

	Джейк чуть не заплакал. Мистер Биссетт открыто выразил свою
тревогу - замечательно, но в коротком письмеце между строк
угадывалось и кое-что иное, гораздо более чудесное: теплота, участие,
попытка (пусть основанная на ложных представлениях) понять и
поддержать.
	В низу листка мистер Биссетт нарисовал стрелочку. Джейк
перевернул записку и прочел следующее:
	"Кстати, Бонни попросила меня заодно переслать тебе вот это -
поздравляю!"
	~"Поздравляю"~? Это как же понимать, черт возьми?
	Джейк быстро раскрыл синюю папку. К первой странице его
"Итогового эссе" был подколот лист бумаги с грифом "СО СТОЛА
БОНИТЫ ЭЙВЕРИ". С растущим изумлением Джейк читал тонкую,
угловатую чернильную вязь:

	$~"Джон!
	Харви, без сомнения, облечет в слова то беспокойство, какое мы
все испытываем,- на это он большой мастер - а потому позволь мне
ограничиться комментарием к твоему "Итоговому эссе", которое я
прочла и оценила за время свободного урока. Сочинение ошеломляет
своей оригинальностью. Ни одна из ученических работ, прочитанных
мною за последние несколько лет, не идет с ним ни в какое сравнение. Ты
вдохновенно используешь инкрементный повтор ("...и это истина"), но,
конечно, инкрементный повтор, в сущности, лишь ловкий прием.
Подлинная же ценность сочинения в его ~символичности~, заявленной с
самого начала изображениями поезда и двери на титульном листе и
великолепно выдержанной до самого финала. Логическое завершение
символического мотива достигается изображением "черной башни",
которое я расцениваю как заявление, что банальные амбиции не только
ложны, но и опасны.
	Я не претендую на понимание всех символов (например,
"Владычица Теней", "стрелок"), но кажется ясным, что ~сам ты~ -
"Невольник" (школы, общества и т.д.) и что система образования - это
"Говорящий Демон". Возможно ли, что "Роланд" и "стрелок" - одна и та
же властная, авторитарная фигура... быть может, твой отец? Меня так
заинтриговала подобная возможность, что я посмотрела в твоем личном
деле, как его зовут. Констатирую: зовут его Элмер, однако замечу и
следующее: его второй инициал - "Р".
	Мне это представляется крайне пикантным. А может быть,
выбранное тобой имя - символ ~двойной~, своим появлением обязанный
не только твоему отцу, но и поэме ~Роберта~ Браунинга "Чайльд
Роланд"? Вопрос, который я не стала бы задавать большей части
учеников - но, конечно, я знаю, как ты всеяден, когда дело касается
чтения!
	Как бы то ни было, твоя работа произвела на меня сильнейшее
впечатление. Учеников младших классов частенько привлекает манера
письма, условно называемая "поток сознания", но им редко удается
контролировать этот поток. Ты проделал выдающуюся работу по
единению потока сознания с языком символов.
	Браво!
	Забеги ко мне, как только вновь окажешься "у дел",- хочу обсудить
с тобой возможность публикации данной работы в первом выпуске
ученического литературного журнала в будущем году.
	Б.Эйвери.
	P.S. Если сегодня ты ушел из школы из-за того, что внезапно
усомнился в моей способности понять такое неожиданно богатое
"Итоговое эссе", надеюсь, я успокоила твои сомнения"~.$

	Джейк выдернул листок из-под скрепки, открыв титульный лист
своего сногсшибательно оригинального и богатого символами
"Итогового эссе". Там авторучка мисс Эйвери красными чернилами
начертала и обвела кружком оценку: "Отлично с плюсом". Пониже
значилось: "ПРЕВОСХОДНАЯ РАБОТА!!!"
	Джейка разобрал смех.
	Весь день - долгий, страшный, повергающий в смятение,
наполняющий то радостью, то ужасом таинственный день - сгустился и
выплеснулся раскатами оглушительного заливистого хохота. Джейк
повалился на стул, запрокинув голову и хватаясь за живот. Он смеялся до
слез, до хрипоты; едва он начинал успокаиваться, ему всякий раз
попадалась на глаза какая-нибудь строчка из доброжелательного
критического отзыва мисс Эйвери - и его опять расхватывало. Он не
видел, как отец подошел к двери, озадаченно и настороженно поглядел
на него и вновь удалился, покачивая головой.
	Наконец Джейк спохватился, что миссис Шоу все еще сидит у него
на кровати, глядя с выражением дружелюбного безразличия,
подкрашенного слабым любопытством. Он попытался заговорить, но
едва открыл рот, как опять прыснул.
	"Надо остановиться,- подумал он.- Надо остановиться, не то
помру. Кондрашка хватит. Или разрыв сердца. Или..."
	Тут он подумал: "Интересно, что она углядела в ~чух-чух, чух-
чух~?", и снова принялся дико хохотать.
	Наконец приступы гомерического смеха пошли на убыль,
постепенно сменяясь хихиканьем. Утерев рукавом льющиеся из глаз
слезы, Джейк сказал:
	- Простите, миссис Шоу - просто я... ну... получил за "Итоговое
эссе" "Отлично с плюсом". Эссе оказалось такое... такое богатое... и
очень сим... сим...
	Но закончить Джейк не сумел. Он снова сложился пополам от
смеха, держась за ноющий живот.
	Улыбаясь, миссис Шоу встала.
	- Отлично, Джон. Я очень рада, что все обернулось так хорошо.
Уверена, твои родные тоже порадуются. Но я страшно задержалась...
пожалуй, попрошу привратника вызвать мне такси. Доброй ночи, спи
спокойно.
	- Доброй ночи, миссис Шоу,- сказал Джейк, с усилием сохраняя
спокойствие.- Спасибо вам.
	И, едва за ней закрылась дверь, опять захохотал.


21

	В течение следующего получаса к Джейку по отдельности
заглянули и мать, и отец. Они в самом деле успокоились, а оценка
"отлично с плюсом" на "Итоговом эссе" Джейка, кажется, успокоила их
еще больше. Джейк принял родителей, сидя за письменным столом над
раскрытым учебником французского, однако в действительности не
только не смотрел в текст, но даже не собирался смотреть. Он просто
ждал, чтобы предки ушли и дали ему возможность внимательно изучить
купленные днем книжки. Мальчику казалось, что ~настоящие~
испытания еще поджидают где-то за горизонтом, и ему отчаянно
хотелось их выдержать.
	Примерно в без четверти десять, минут через двадцать после ухода
матери (она пробыла недолго, и цель ее короткого визита так и осталась
неясной), в комнату Джейка просунул голову отец. В одной руке Элмер
Чэмберс держал сигарету, в другой - стакан с шотландским виски.
Джейку отец показался не просто более-менее спокойным, а почти
заторможенным. Интересно, мелькнула у мальчика равнодушная мысль,
он что, долбанул мамину заначку валиума?
	- Ты в норме, парень?
	- Да.- Джейк снова стал тем маленьким опрятным мальчуганом,
который всегда полностью владел собой. Взгляд, обращенный им на
отца, уже не пламенел - он был тусклый, непроницаемый.
	- Я насчет давешнего... ты уж извини.- Просить прощения Элмер
Чэмберс не привык, и получалось у него неважнецки. Джейк вдруг
почувствовал легкую жалость к отцу.
	- Да ладно.
	- Денек - врагу не пожелаешь,- пожаловался отец, вертя в руках
пустой стакан.- Может, забудем, что было, и дело с концом? - Он
говорил так, будто эта замечательная разумная мысль пришла ему в
голову только что.
	- Я уже забыл.
	- Ну и хорошо.- В тоне отца звучало облегчение.- Самое время тебе
отправляться спать, верно? А то завтра пойдет писать губерния -
объяснения, проверки...
	- Уж наверное,- согласился Джейк.- Как ма, ничего?
	- Отлично. Лучше всех. Я буду в кабинете. Накопилась уйма
бумажной работы, и все нужно сделать за сегодняшний вечер.
	- Пап?
	Отец настороженно оглянулся.
	- Как твое полное имя? Элмер, а дальше?
	Что-то в лице отца подсказало Джейку, что оценку на "Итоговом
эссе" он видел, но не потрудился прочесть ни само сочинение, ни
критический отзыв мисс Эйвери.
	- Дальше? Никак. Инициал, как у Трумэна - "Гарри С.". Только у
меня - "Р". А что?
	- Просто любопытно,- ответил Джейк.
	В присутствии отца ему как-то удавалось сохранять
самообладание... но едва дверь за Элмером Чэмберсом закрылась,
мальчик кинулся к кровати и уткнулся лицом в подушку, чтобы
заглушить очередной приступ безудержного хохота.


22

	Убедившись, что последний пароксизм смеха миновал (хотя
редкие смешинки еще клокотали в горле - так при землетрясении за
главным толчком следуют мелкие и слабые) и что отец, должно быть,
благополучно заперся в кабинете с сигаретами, виски, бумагами и
флакончиком белого порошка, Джейк вернулся к столу, включил
настольную лампу и раскрыл "Чарли Чух-Чуха". Бросив беглый взгляд
на страницу с выходными данными, он увидел, что впервые книга вышла
в пятьдесят втором году; его экземпляр представлял четвертое издание.
Джейк заглянул в конец книги, но никакой информации об авторе, Берил
Ивенс, не нашел. Он возвратился к началу, посмотрел на картинку
(допотопный паровозик; в будке машиниста усмехающийся блондин),
вгляделся (усмешка светловолосого машиниста при ближайшем
рассмотрении оказалась гордой улыбкой) и начал читать.

	$Боб Брукс водил поезда Межземельской железнодорожной
компании на линии Сент-Луис - Топека. Боб Брукс был самым лучшим
машинистом Межземельской железнодорожной компании, а Чарли -
самым лучшим паровозом!
	Чарли был Паровоз Марки Четыре-Ноль-Два-Икс-Пресс, и
одному только машинисту Бобу дозволялось подыматься на его высокое
сиденье и гудеть в гудок. "УУ-УУУ" гудка Чарли знали все, и всякий раз,
заслышав этот голос, летящий над ровными просторами канзасских
степей, люди говорили: "Вот едут Чарли и Машинист Боб, самая
быстрая команда от Сент-Луиса до Топеки!"
	Девчонки и мальчишки выскакивали из домов посмотреть, как
Чарли и Машинист Боб поедут мимо. Машинист Боб всякий раз
улыбался и махал им рукой. Ребятишки улыбались и махали в ответ.
	У Машиниста Боба был особый секрет. Только он один знал, что
Чарли Чух-Чух по самому-пресамому настоящему живой. Как-то раз на
перегоне между Топекой и Сент-Луисом Машинист Боб услыхал пение -
тихое-тихое и басистое.
	- Кто это со мной в кабине? - сурово спросил Машинист Боб.$

	- Лечиться надо, Машинист Боб,- пробормотал Джейк и
перевернул страницу. На картинке Боб, нагнувшись, заглядывал Чарли
под топку. Джейк задался вопросом, кто же ведет поезд и следит за
дорогой, высматривая на рельсах коров (не говоря уж о мальчишках и
девчонках), пока Машинист Боб занят ловлей зайца, и заключил, что
Берил Ивэнс в поездах разбиралась слабо.

	$- Не тревожься,- послышался чей-то хриплый голосок.- Это я.
	- Кто это "я"? - спросил Машинист Боб. Он говорил своим самым
внушительным, самым суровым голосом, поскольку все еще думал, что
его кто-то разыгрывает.
	- Я, Чарли,- отвечал хриплый голосок.
	- Три ха-ха! - воскликнул Машинист Боб.- Паровозы не умеют
говорить! Может, я не семи пядей во лбу, но уж это-то я знаю! Коли ты -
Ча