абудки.  Со  всех  сторон  доносилось
монотонное жужжание пчел. Звук этот успокаивал, высокий прилив  эмоций
пошел на спад, она смогла  признаться  себе...  признать,  а  потом  и
озвучить причину своей нервозности.
     - Уилл Диаборн. -  Она  задрожала  всем  телом,  едва  эти  слова
сорвались с губ,  хотя  услышать  ее  могли  только  пчелы  да  Пилон.
Повторила  их  вновь,  а  потом  резко  поднесла  ко  рту  запястье  и
поцеловала  там,  где  пульс  бился  под  самой  кожей.  Движение  это
шокировало  ее,  потому  что  она  не  знала,  что  должно   за   этим
последовать, но еще больше шокировало другое: вкус собственных кожи  и
пота мгновенно  возбудил  ее.  Она  почувствовала  неодолимое  желание
"остудиться", как уже  "остужала"  себя  в  постели  после  первой  их
встречи. Судя по ее состоянию, много времени на это бы не ушло.
     Но вместо этого Сюзан прорычала любимую присказку отца: "Да пошли
вы  все!"  -  и  сплюнула  мимо  сапога.  Именно  Уилл   Диаборн   нес
ответственность за то, что последние три  недели  перевернули  всю  е„
жизнь, Уилл  Диаборн  с  его  синими  глазами,  шапкой  темных  волос,
высокомерный, присвоивший себе  право  судить  других.  {Я  могу  быть
благоразумным, сэй. Что же касается, порядочности... Я изумлен, что вы
знаете это слово.}
     Всякий раз, когда она вспоминала его слова, кровь у нее  закипала
от злости и стыда. Больше от злости. Как  он  посмел  судить  ее?  Он,
выросший в роскоши, несомненно, окруженный слугами, готовыми выполнить
любую его причуду, не знающий недостатка ни в золоте,  ни  в  серебре.
То, что он хотел, он получал бесплатно, полагая, что иначе и  быть  не
может. Что этот мальчишка - а кто он такой, как не  мальчишка?  -  мог
знать, какой кровью далось ей это решение? Разве мистер  Уилл  Диаборн
из Хемпхилла мог понять, что выбора у нее практически не было? Что  ее
подвели  к  этому  решению,  как  кошка-мать  приносит  расшалившегося
котенка к коробке, где ему положено сидеть, - за шкирку.
     Однако он не выходил у нее из головы. Она знала в отличие от тети
Корд, что именно он, невидимый,  присутствовал  в  их  доме  во  время
утренней ссоры.
     Знала  она  и  кое-что  еще,  то  самое,  что  могло   бесконечно
расстроить ее тетушку. Уилл Диаборн тоже не мог ее забыть.



                                  4


     Примерно через неделю после званого обеда и тех ужасных слов, что
бросил ей в лицо  Диаборн,  у  дома,  в  котором  жили  Сюзан  и  тетя
Корделия, появился слабоумный служка из "Приюта путников",  Шими,  как
все его называли. Он принес  большой  букет,  в  основном  из  луговых
цветов, которые росли на  Спуске,  с  несколькими  алыми  вкраплениями
диких роз.  Широко  улыбаясь,  юноша  отворил  калитку,  не  дожидаясь
приглашения войти.
     Сюзан как раз подметала дороже, а тетя Корделия возилась в  саду:
в последние дни  они  почитали  за  лучшее  держаться  друг  от  друга
подальше.
     Сюзан смотрела на приближающегося Шими с удивлением и  ужасом.  А
над букетом сияла его улыбка.
     - Добрый день, Сюзан Дельгадо, дочь Пата, - радостно поздоровался
Шими. - Я пришел к тебе  с  поручением  и  извиняюсь,  если  в  чем-то
помешал, да, потому что я вечно всем мешаю и знаю это не хуже  других.
Это тебе. Вот.
     - Сюзан? - раздался из-за угла голос тети Корд...  приближающийся
голос. - Сюзан, вроде бы скрипнула калитка?
     - Да, тетя! - ответила Сюзан. Черт бы  побрал  острый  слух  тети
Корд! Сюзан выхватила конверт, торчащий между флоксов и маргариток. Он
тут же исчез в кармане ее платья.
     - Они от моего третьего лучшего друга, - пояснил Шими. - Теперь у
меня трое  разных  друзей.  Вот  сколько.  -  Он  поднял  два  пальца,
нахмурился, добавил еще два и вновь улыбнулся во весь рот. - Артур Хит
мой первый лучший друг. Дик Стокуорт - мой  второй  лучший  друг.  Мой
третий лучший друг...
     - Ш-ш-ш! - яростно прошипела  Сюзан,  отчего  улыбка  Шими  сразу
поблекла. - Ни слова о трех твоих друзьях.
     Кровь бросилась ей в лицо, раскрасив щеки,  а  потом  ушла  вниз,
сначала на шею, потом в ноги. В прошедшие дни в Хэмбри много  говорили
о трех новых друзьях Шими, собственно, не говорили ни  о  чем  другом.
Истории она слышала фантастические, но  если  они  не  соответствовали
действительности, почему  варианты,  которые  излагали  многочисленные
свидетели, расходились только в мелких деталях?
     Сюзан все еще пыталась прийти в себя, когда  из-за  угла  выплыла
тетя Корд. Увидев ее, Шими отступил на шаг,  недоумение  на  его  лице
сменилось растерянностью. Пчелиные укусы вызывали у Корделии аллергию,
поэтому от полей соломенного сомбреро до  подола  старого  халата  она
закуталась в марлю, отчего стала похожа на призрак. Да еще  держала  в
руке запачканный грязью секатор.
     Увидев букет, Корделия устремилась к нему с секатором  наперевес.
Подойдя к племяннице, сунула секатор за пояс (как показалось Сюзан,  с
большой неохотой), раздвинула марлю у лица.
     - Кто тебе их послал?
     - Не знаю, тетя. - Голос Сюзан  звучал  спокойно,  а  вот  сердце
билось отчаянно. - Этот молодой человек из гостиницы...
     - Гостиницы! - фыркнула тетя Корд.
     - Он вроде бы не знает, кто его послал, - продолжила Сюзан.  Если
бы только она  могла  избавиться  от  него!  -  Он,  ну,  полагаю,  ты
скажешь...
     - Он - дурак: да, я это знаю. - тетя Корд раздраженно глянула  на
Сюзан, вновь повернулась к Шими. Глядя ему в лицо, прокричала:
     - {КТО ...ПРИСЛАЛ... ЭТИ... ЦВЕТЫ... МОЛОДОЙ... ЧЕЛОВЕК?}
     Края марли, которые она недавно раздвинула, вновь  сошлись  перед
ее лицом. Шими отступил еще на шаг. В его глазах застыл страх.
     - {МОЖЕТ...  БУКЕТ...  ОТ...  КОГО-ТО...  ИЗ...   ДОМА...   НА...
НАБЕРЕЖНОЙ?.. ОТ... МЭРА... ТОРИНА?.. СКАЖИ... МНЕ... И... Я... ДАМ...
ТЕБЕ... ПЕННИ!}
     У Сюзан упало сердце, она не сомневалась, что он скажет,  у  него
не хватило бы мозгов, чтобы понять, какую беду он на нее  навлечет.  И
на Уилла. Но Шими только покачал головой.
     - Не помню. У меня вместо мозгов опилки, сэй. Стенли говорит, что
я недоумок.
     Он  вновь  заулыбался,  демонстрируя  великолепные,   белоснежные
ровные зубы. Тетя Корд скорчила гримаску.
     - Болван!  Тогда  уходи.  Возвращайся  в  город...   нечего   тут
болтаться, ничего тебе не обломится. Если ты ничего не помнишь,  пенни
ты не заслуживаешь! И больше не появляйся здесь, кто бы ни просил тебя
отнести цветы для молодой сэй. Ты меня слышишь?
     Шими энергично закивал. А потом внезапно спросил:
     - Сэй?
     Тетя Корд  сурово  глянула  на  него.  Вертикальная  морщина  над
переносицей стала глубже.
     - Почему вы покрыты паутиной, сэй?
     - Убирайся отсюда, наглец! - заорала тетя Корд. Если она  хотела,
то умела возвысить голос.
     Шими аж подпрыгнул  и  скоренько  ретировался.  Когда  тетя  Корд
убедилась, что он идет по Равной улице к центру города и не собирается
возвращаться к их дому в надежде на чаевые, она повернулась к Сюзан:
     - Поставь цветы в воду, пока они не засохли, мисс Юная Красавица.
Не стой столбом, гадая, кто этот таинственный воздыхатель.
     Потом тетя Корд улыбнулась. Настоящей улыбкой. Более всего  Сюзан
обижало, сбивало с толку осознание того, что  тетя  Корд  не  какая-то
старая карга, не ведьма вроде Риа с Кооса. Не чудовище, а  всего  лишь
старая  дева,  жаждущая  признания  в  обществе,  обожающая  золото  и
серебро, опасающаяся остаться наедине с миром без гроша в кармане.
     - Для таких, как мы, милая Сюзи, - говорила она искренне, - лучше
заниматься домашними делами, а мечты оставить тем, кто может себе  это
позволить.



                                  5


     Сюзан не сомневалась, что цветы от Уилла, и не ошиблась.  Записку
писала крепкая и уверенная рука.

           {Дорогая Сюзан Дельгадо!

        В тот вечер я наговорил лишнего и прошу извинить меня.
        Могу  я  увидеться  с  тобой  и  поговорить?  Наедине.
        _Вопрос очень важный._ Если ты согласна повидаться  со
        мной, отправь записку с юношей, который принес  цветы.
        Ему можно доверять.
                                                 Уилл Диаборн}

     Вопрос очень важный. Подчеркнуто.
     Ей не терпелось узнать,  что  же  для  него  так  важно,  но  она
одернула   себя:   не   делай   глупостей.   Может,   он    попытается
воспользоваться ее доверчивостью... а если так, на кого возложат вину?
Кто говорил с ним, ехал на его лошади, демонстрировал ему свои  ножки?
Кто клал руки ему на плечи и целовал в губы?
     При этой мысли щеки и лоб вспыхнули, а пах обдало жаром.  Она  не
могла сказать, что сожалеет о том поцелуе, но, сожалей не сожалей, это
была ошибка. А вновь увидеться с ним - ошибка куда более грубая.
     Однако она жаждала новой встречи и в глубине души уже знала,  что
готова простить его. Но она дала слово.
     Согласилась стать наложницей Торина. Ночью она  лежала  без  сна.
ворочаясь с боку на бок, поначалу  думая,  что  избрала  верный  путь,
наиболее достойный, не реагировать на его просьбу...  потом  появились
другие мысли... более фривольные, подталкивающие к авантюре.
     Услышав, как колокол отбил полночь, возвещая о завершении  одного
дня и приходе следующего, Сюзан решила, что с нее довольно. Вскочила с
кровати, подкралась к двери,  приоткрыла  ее,  высунулась  в  коридор.
Услышав сладкое посапывание тети Корд, закрыла дверь, подошла к  столу
у окна, зажгла лампу. Достала из верхнего ящика лист бумаги, разорвала
пополам (в Хэмбри бумага ценилась чуть ли  не  наравне  с  породистыми
лошадьми),  затем  быстро  написала  несколько  слов,  чувствуя,   что
малейшее  колебание  выльется  в  несколько   часов   нерешительности.
Подписываться она не рискнула.

        {Я не могу встречаться с тобой.
        Это _неприлично_.}

     Она несколько раз  сложила  листок,  задула  лампу,  вернулась  в
постель, сунула записку под подушку. И через  две  минуты  уже  спала.
Наутро, отправившись, в город за покупками,  она  завернула  в  "Приют
путников", который в одиннадцать часов напоминал путника, умершего  на
дороге не своей смертью.
     Шими она нашла во дворе  салуна,  квадратном  участке  утоптанной
земли. Он катил тачку вдоль коновязи и собирал  оставшийся  с  вечером
конский навоз. На голову он  надел  смешное  розовое  сомбреро  и  пел
"Золотые шлепанцы". Сюзан сомневалась, что хоть кто-то из завсегдатаев
"Приюта" поднимался по утрам  в  столь  хорошем  настроении...  но,  с
другой стороны, с головой у него было не очень.
     Сюзан огляделась, дабы убедиться, что на нее  никто  не  смотрит,
подошла к Шими, похлопала по плечу. На его  лице  отразился  испуг,  и
Сюзан это не удивило.... если верить тому, что  она  слышала,  Дипейп,
приятель Джонаса, едва не убил беднягу за то,  что  тот  обрызгал  его
сапоги. И тут же Шими узнал ее.
     - Привет, Сюзан Дельгадо с окраины города, - поздоровался  он.  -
Доброго тебе дня, сэй.
     Он поклонился, на удивление точно сымитировав  поклон  Внутренних
феодов, которому научился от своих новых друзей. Улыбнувшись в  ответ,
Сюзан сделала реверанс (в город она пошла в  джинсах,  поэтому  вместо
юбки ухватилась за воздух, но женщины Меджиса  привыкли  к  тому,  что
юбки на них воображаемые).
     - Видишь  мои  цветы,  сэй?  -  Он  указал  на  некрашеную  стену
"Приюта". То, что она там  увидела,  глубоко  тронуло  Сюзан:  полоска
земли, засаженная  незабудками.  Они  смело  покачивались  под  легким
ветерком, единственное светлое пятно в этом грязном загаженном  дворе,
примыкающем к обшарпанному борделю.
     - Ты их вырастил. Шими?
     - Да, я. А мистер  Артур  Хит  из  Гилеада  обещал  прислать  мне
желтые.
     - Никогда не видела желтых незабудок.
     - Да, я тоже не видел, но мистер Артур Хит говорит, что в Гилеаде
они есть. - Лицо его стало серьезным, лопату он держал наперевес,  как
солдат держит винтовку или пику. - Мистер Артур Хит  спас  мне  жизнь.
Для него я готов на все.
     - Правда, Шими?
     - Кроме того, у него есть дозорный! Это птичий череп!  И  знаешь,
как я смеюсь, когда он притворяется, будто  разговаривает  с  ним?  До
колик в животе, просто сгибаюсь пополам.
     Сюзан вновь огляделась, чтобы убедиться, что  никто  за  ними  не
наблюдает за исключением тотемов по другую сторону улицы,  достала  из
кармана джинсов сложенную в несколько раз записку.
     - Ты сможешь передать вот это мистеру Ди-борну? От меня. Он  тоже
твой друг, не так ли?
     - Уилл? Да! - Шими взял записку и аккуратно засунул ее в карман.
     - И никому не говори.
     - Ш-ш-ш-ш! - согласился он и прижал  палец  к  губам.  Его  глаза
округлились под смешной розовой женской шляпкой.  -  Как  в  тот  раз,
когда я принес тебе цветы. Никому!
     - Правильно, никому. Доброго тебе дня, Шими.
     - И тебе, Сюзан Дельгадо.
     Он вновь принялся собирать конский навоз. Сюзан все  смотрела  на
него, внезапно ей стало не по себе. Теперь, когда записка перекочевала
в карман Шими, ее так и подмывало забрать ее, зачеркнуть написанное  и
пообещать встретиться с Уиллом. Как же ей захотелось вновь увидеть его
синие глаза, не отрывающиеся от ее лица.
     Но тут другой приятель Джонаса, тот, что всегда носил плащ, вышел
из продовольственного магазина. Ее он не видел,  смотрел  под  ноги  и
сворачивал сигарету, но Сюзан решила не  испытывать  судьбу.  Рейнолдс
скажет Джонасу. Джонас (только этого и не хватало) - тете Корд. А если
тетя Корд услышит. что она общается  с  парнем,  который  приносил  ей
цветы, вопросов не избежать. Тех самых, отвечать на которые ей ой  как
не хотелось.



                                  6


     {Все это уже в прошлом, Сюзан... вода, которая утекла под мостом.
Лучше не думать о том, чего не вернуть.}
     Она остановила  Пилона,  окинула  взглядом  пасущихся  на  Спуске
лошадей. Что-то их очень уж много.
     Но о лошадях подумать не удалось. Мысли ее вновь  возвратились  к
Уиллу Диаборну.
     Ну до чего же ей не повезло! Если бы не эта случайная встреча  по
пути  с  Кооса,  она  примирилась  бы  с  неизбежным...  девушка   она
практичная, в конце концов, а обещание есть обещание. Уж конечно,  она
не стала бы  рвать  на  себе  волосы  из-за  потери  девственности,  а
перспектива выносить и родить ребеночка вдохновляла.
     Но Уилл Диаборн все переменил: он проник в ее голову и  поселился
там,  жилец,  не  прислушивающийся  к  просьбам   хозяйки   освободить
помещение. Слова,  которые  он  бросил  ей  в  лицо  во  время  танца,
по-прежнему звучали в ушах, хотя она их и ненавидела. Такие  жестокие,
высокомерные... но разве не  правдивые?  И  Риа  видела  Харта  Торина
насквозь,  теперь  Сюзан  в  этом  нисколько  не  сомневалась.  Насчет
сладострастности мэра ведьма нисколько не ошибалась. Неприятная мысль,
но никуда от нее не уйти.
     Именно Уилл Черт-Бы-Тебя-Побрал Диаборн стал причиной  того,  что
она уже не могла со  смирением  принять  уготованное  ей  судьбой,  он
завлек ее в спор, в котором едва  слышался  ее  слабенький  голос,  он
являлся к ней в снах... в снах, где обнимал  ее  и  целовал,  целовал,
целовал...
     Сюзан спешилась и пошла вниз по пологому склону, зажав поводья  в
руке. Пилон с готовностью последовал за ней, а когда она остановилась,
чтобы посмотреть на синее марево  на  юго-западе,  наклонил  голову  и
вновь начал щипать травку.
     Она решила, что ей все-таки  необходимо  еще  раз  встретиться  с
Уиллом Диаборном,  хотя  бы  для  того,  чтобы  дать  шанс  врожденной
практичности восстановить свой контроль над разумом и сердцем. Увидеть
его наяву, таким, каков он есть  на  самом  деле.  Не  того  Диаборна,
которого рисовало ее воображение, который являлся к ней  в  горячечных
снах. Как только она это сделает, все встанет на свои  места  и  жизнь
вернется в привычное русло. Может,  именно  поэтому  она  выбрала  для
прогулки этот участок Спуска... как вчера, и позавчера, и днем раньше.
Его здесь видели. Об этом она услышала на нижнем рынке.
     Она отвернулась от Спуска, внезапно почувствовав, что  сейчас  он
появится, словно ее мысли позвали его... или ее {ка.}
     Но увидела Сюзан лишь синее небо да низкие холмы, силуэт  которых
напоминал линию ноги, бедра, талии женщины, лежащей на боку в кровати.
Горькое разочарование охватило ее. Горечь эту она  почувствовала  даже
во рту, словно его набили мокрыми чайными листочками.
     Сюзан шагнула к Пилону, решив вернуться домой и извиниться  перед
теткой. И чем быстрее, тем лучше. Уже вставила ногу в  стремя,  и  тут
из-за горизонта вынырнул, всадник,  на  том  самом  месте,  где  изгиб
холмов казался ей женским бедром. Она видела лишь силуэт, но все равно
сразу узнала его.
     {Беги!} - приказала она себе: ее охватила паника. {На  коня  и  в
галоп! Быстро! Прежде чем случится что-то ужасное... прежде  чем}  ка,
{если это действительно} ка, {налетит  словно  ураган  и  унесет  тебя
далеко-далеко!}
     Она не убежала. Стояла рядом с Пилоном и  что-то  зашептала  ему,
когда жеребец поднял голову  и  заржал,  приветствуя  спускающегося  с
холма гнедого мерина.
     А потом Уилл оказался рядом. Сначала смотрел на нее сверху  вниз,
потом в одно мгновение спешился. На этот раз он  не  выставлял  вперед
ногу, упираясь каблуком в землю, не кланялся.
     Просто пристально смотрел на нее, без тени улыбки на лице.
     Их взгляды встретились, Роланда из Гилеада и  Сюзан  из  Меджиса.
Они стояли посреди раздолья Спуска, и она почувствовала, как в  сердце
у нее поднимается ураган. В равной мере желанный и пугающий.



                                  7


     - Доброе утро, Сюзан. Я так рад, что снова увидел тебя.
     Она молчала, ждала и смотрела на него. Слышал ли он,  как  бьется
ее сердце? Разумеется, нет. Это все романтические выдумки.  Однако  ее
не оставляла мысль о том, что удары эти слышны  в  радиусе  пятидесяти
ярдов.
     Уилл шагнул к ней. Она отступила на  шаг,  недоверчиво  глядя  на
него. На мгновение он  опустил  голову,  вновь  посмотрел  на  нее,  с
решимостью в глазах.
     - Я извиняюсь.
     - Правда? - Голос ее звучал холодно.
     - В тот вечер я обвинил тебя необоснованно.
     Тут она разозлилась.
     - Обоснованно  или  нет  -   мне   без   разницы.   Меня   задела
несправедливость твоих слов. Очень обидела.
     Слеза выкатилась из ее левого глаза и поползла по  щеке.  Значит,
она еще не выплакала все слезы.
     Она думала, что от ее слов его охватит стыд, но хотя на  щеках  и
появился легкий румянец, глаза Уилла не отрывались от ее лица.
     - Я влюбился в тебя. Вот почему сказал  такое.  Думаю,  случилось
это даже до того, как ты меня поцеловала.
     Она засмеялась... но искренность  его  признания...  смех  звучал
фальшиво даже для ее ушей.
     - Мистер Диаборн...
     - Уилл. Пожалуйста.
     - Мистер Диаборн, - настойчиво повторила Сюзан, как  учительница,
что-то  втолковывающая  туповатому  ученику,  -  это   нелепо.   После
одной-единственной  встречи?  После  одного   поцелуя?   {Сестринского
поцелуя?} - Тут зарделась она, но быстро продолжила: - Такое случается
в книгах, но в реальной жизни? Думаю, что нет.
     Но глаза его по-прежнему вглядывались в ее, и в  них  она  видела
веские аргументы: романтичность натуры, накрепко впечатанная в  гранит
его практичности. Он принял любовь как жизненный факт, а не  дуновение
ветерка или цветок, и полагал, что теперь им обоим никуда  от  нее  не
деться.
     - Я извиняюсь, - повторил он. Упрямство, звучащее в  его  голосе,
раздражало, забавляло  и  пугало  одновременно.  -  Я  не  прошу  тебя
ответить мне любовью, не  поэтому  я  так  говорил.  Ты  сказала,  что
положение у тебя деликатное... - Теперь он отвел глаза, оглядел Спуск,
даже хохотнул. - Я назвал его дураком, не так ли? При тебе. Так кто  в
конце концов дурак?
     Она улыбнулась. Не могла сдержаться.