хвалил художника (добавив: "...кем бы он ни был"), и дед Тиана вновь велел ему заткнуться. А потом заявил, что Волки, которых он видел, были куда крупнее. Голос его дрожал от волнения.
     - Ну, я нарисовала его в размер человека, - сказала Залия (в действительности она отталкивалась от размера мужа). - Если настоящие Волки больше, попасть в них будет легче, и это хорошо. Слушайте меня, прошу вас, - последняя фраза прозвучала неуверенно, почти как вопрос.
     Роланд кивнул.
     - Мы говорим, спасибо тебе.
     Залия бросила на него благодарный взгляд, отошла в сторону, повернулась к Сюзанне.
     - Можешь начинать.
     От стены амбара Сюзанну отделяли примерно шестьдесят ярдов. На мгновение она застыла, положив руки на грудь, правую поверх левой, склонив голову. Члены ка-тета знали, что сейчас происходит у нее в голове: "Я целюсь глазом, стреляю рукой, убиваю сердцем". Их сердца устремились к ней, на крыльях телепатических способностей Джейка и любви Эдди, поддерживая ее, подбадривая, желая удачи. Роланд не отрывал от Сюзанны взгляда. Может, еще одна рука, умеющая бросать тарелки, решит исход сражения в их пользу. Может, и нет. Но он от всей души желал ей не промахнуться.
     Сюзанна подняла голову. Посмотрела на нарисованного мелом человека на амбарной стене. Руки все лежали на груди. Потом она пронзительно вскрикнула, совсем, как Маргарет Эйзенхарт во дворе ранчо "Рокинг Би", и Роланд почувствовал, как у него учащенно забилось сердце. В этот момент перед его мысленным взором возник Давид, его сокол, складывающий крылья в синем небе, чтобы упасть на добычу, как камень с глазами.
     - Риса!
     Ее руки упали и исчезли. Только Роланд, Эдди и Джейк могли уследить за их движениями. Правая выхватила тарелку из левой сумки, левая - из правой. Сэй Эйзенхарт бросала тарелку, занося руку за плечо, жертвуя временем ради силы броска и точности. Руки Сюзанны вновь скрестились, на уровне грудной клетки, тарелки поднялись чуть выше подлокотников кресла, а потом полетели, чтобы через несколько мгновений вонзились в стену амбара.
     При броске Сюзанна вытянула руки перед собой, но, как только тарелки вылетели из пальцев, опустила руки, перекрестив, выхватила из сумок новые тарелки. Бросила их, потом третью пару, четвертую. Последние две тарелки вонзились в стену, одна выше всех остальных, вторая - ниже, еще до того, как первые перестали вибрировать.
     На мгновение во дворе Джеффордсов воцарилась полнейшая тишина. Замолчали даже птицы. Восемь тарелок торчали в человеческом силуэте одна над другой, верхняя - в горле, остальные ниже, на расстоянии от двух с половиной до трех дюймов. И чтобы бросить все восемь тарелок, ей потребовалось не больше трех секунд.
     - Ты собираешься использовать тарелку против Волков? - с благоговейным трепетом в голосе спросил Баки Хавьер. - Да?
     - Ничего еще не решено, - холодно ответил Роланд.
     И тут подала голос Дили Эстрада: "Но, если бы это был человек, слушайте меня, его бы разрубило на куски".
     А последнее слово осталось за дедом Тиана, который, пожалуй, имел на этот право, как самый старый житель Кальи: "Именно так!"

6

     Когда они возвращались к главной дороге (Энди шел впереди, нес сложенное кресло и играл победный марш), Сюзанна сказала: "Я могу отдать пистолет, Роланд, и сосредоточиться на тарелках. Очень приятно, знаешь ли, издать такой крик, а потом бросить ее".
     - Ты напомнила мне моего сокола, - признался Роланд.
     Сюзанна сверкнула белозубой улыбкой.
     - Я и ощущала себя соколом. Риса! О-Риса! Одно это слово побуждало меня вложить всю силу в бросок.
     Джейку вдруг вспомнился Гашер ("Твой старый приятель, Гашер", - как нравилось называть себя этому джентльмену), и по его телу пробежала дрожь.
     - Ты действительно готова променять пистолет на тарелку? - спросил Роланд, не зная, смеяться ему или ужаснуться.
     - Ты бы стал сворачивать самокрутки, если бы имел доступ к фабричным сигаретам? - спросила она и продолжила, не дожидаясь его ответа. - Нет, конечно. Однако, тарелка - отличное оружие. Когда они придут, я намерена бросить две дюжины. Так что свою долю Волков я выберу.
     - А тарелок хватит? - спросил Эдди.
     - Будь уверен. Красивых, вроде той, что бросала для тебя, Роланд, сэй Эйзенхарт, конечно, мало, но тренировочных - сотни. Ролалита и Сари Аламс сортируют их, отбраковывая те, которые неотбалансированы, а потому могут отклониться от цели, - она замялась, понизила голос. - Они все приходили, Роланд, и, хотя Сари храбра, как лев, и не согнется перед торнадо...
     - Мастерства ей недостает, так? - сочувственно спросил Эдди.
     - Скорее да, чем нет, - ответила Сюзанна. - Она кое - что умеет, но не чета остальным. И жесткости ей не хватает. Мягковатая она.
     - Я могу найти ей другое занятие, - заметил Роланд.
     - Какое, сладенький?
     - Отряжу в группу сопровождения. Мы посмотрим, как они бросают тарелки, послезавтра. В пять часов, Сюзанна. Они знают?
     - Да. Чуть ли не вся Калья заявится посмотреть, если ты разрешишь.
     Роланду это определенно не понравилось... но следовало ожидать, что все так и будет. "Я слишком давно не жил среди людей, - подумал он. - В этом все дело".
     - Кроме женщин и нас никого быть не должно, - отчеканил он.
     - Если жители Кальи увидят, как хорошо женщины бросают тарелки, многие колеблющиеся перейдут на нашу сторону.
     Роланд покачал головой. Он не хотел, чтобы жители знали, насколько хорошо женщины бросают тарелки, этот момент играл немаловажную роль для его планов. Пусть город знает, что они умеют бросать тарелки... в этом он как раз не видел ничего плохого.
     - Как они, Сюзанна? Скажи мне.
     Она подумала и улыбнулась.
     - Настоящие охотницы. Бьют наповал. Каждая из них.
     - Ты можешь научить их бросать с двух рук?
     Сюзанна обдумала вопрос. Любого можно научить чему угодно, имея в своем распоряжении достаточно времени, но как раз времени у них и не было. До прихода Волков оставалось тринадцать дней, во дворе отца Каллагэна Сестры Орисы (включая нового члена общества, Сюзанну из Нью-Йорка) встречались через два дня, то есть на обучение ей отводилось чуть больше полутора недель. Самой Сюзанне не пришлось ничему учиться. Все получилось само собой, как и во всем, что касалось стрельбы. В отношении же других...
     - Розалита научится, - наконец, ответила она. - Маргарет Эйзенхарт можно научить, но она иной раз начинает суетиться в самый неподходящий момент. Залия? Нет. Пусть бросает по одной тарелке, только правой рукой. Она чуть медлительнее остальных, но я гарантирую, что каждая брошенная ею тарелка наполнится чьей-то кровью.
     - Да, - кивнул Эдди, - пока сарга на найдет ее и не вытряхнет из корсета, ага.
     Сюзанна его реплику проигнорировала.
     - Мы сможем убить многих из них. Ты знаешь, что сможем.
     Роланд кивнул. Увиденное заметно приободрило его, особенно с учетом рассказа Эдди. Сюзанна и Джейк уже знали секрет деда Тиана. И, раз уж Джейк пришел на ум...
     - Что-то ты сегодня очень уж тихий, - Роланд повернулся к мальчику. - С тобой все в порядке?
     - Да, спасибо тебе, - он наблюдал за Энди. Вспоминал, как Энди качал малыша. Думал о том, что Аарон не протянул бы и шести месяцев, если б Тиан, Залия и старшие дети умерли, а малыш остался на попечении Энди. Умер бы или потерял разум. Энди менял бы ему подгузники. Энди кормил бы его, чем положено. Энди пел бы колыбельные. Пел бы очень хорошо, но в песнях этих напрочь отсутствовала бы материнская любовь. Или отцовская. Энди был всего лишь Энди, роботом-посыльным, со многими другими функциями. Лучше бы крошку Аарона воспитывали... ну, волки.
     Мысль эта вернула его в ночь, которую он и Бенни провели в палатке на речном обрыве (больше они в палатке не ночевали, потому что ночи стали уж очень холодными). В ночь, когда он увидел, как Энди и отец Бенни о чем-то говорили на берегу, после чего отец Бенни перешел реку вброд. Направился на восток.
     Направился в сторону Тандерклепа.
     - Джейк, ты уверен, что у тебя все в порядке? - спросила Сюзанна.
     - Да, мэм, - ответил Джейк, зная, что от такого ответа она, возможно, засмеется. Так и произошло, он засмеялся вместе с ней, продолжая думать об отце Бенни. Очках отца Бенни. Джейк не сомневался, что во всем городе очки носил только Слайтман-старший. Как-то раз, когда они втроем объезжали северные пастбища Рокинг Би в поисках отбившихся от табуна лошадей, он спросил отца Бенни об очках. Тот рассказал ему о том, выменял очки на чистокровного жеребца у одного из торговцев, плывших по реке. Случилось это давно, при жизни сестры Бенни, да благословит ее Ориса. Он пошел на этот обмен, хотя все ковбои, и даже сам Воун Эйзенхарт, говорили ему, что проку от очков не будет. Пользы, мол, от них не больше, чем от предсказаний Энди. Но Бен Слайтман их надел, и они все изменили. Впервые с семилетнего возраста он увидел окружающий его мир, а не размытую копию.
     Он протер стекла подолом рубашки, посмотрел на просвет, надел очки.
     - Просто не знаю, что буду делать, если разобью их или потеряю. Я обходился без них больше двадцати лет, но к хорошему человек привыкает быстро.
     Джейк думал, что это неплохая история. Полагал, что Сюзанна в нее бы поверила (если б обратила внимание на то, что очки эти в Калье единственные). Он склонялся к мысли, что в нее поверил бы даже Роланд. Слайтман рассказывал ее правильно: как человек, понимающий, как ему повезло, и не имеющий ничего против того, чтобы рассказать другим, что последовал собственному суждению, которое оказалось более правильным, чем мнение многих, в том числе и его босса. Даже Эдди, и тот не нашел бы в истории Слайтмана-старшего никакой зацепки. А зацепка состояла в том, что история отца Бенни не была правдивой. Джейк не знал, на что тот выменял очки, его телепатической силы не хватало, чтобы докопаться до истины, но в том, что Слайтман-старший солгал, сомнений у него не было. Потому-то он и волновался.
     "Может, ничего в этом и нет. Может, он просто не хочет говорить, как они к нему попали. Может, кто-то из Мэнни принес очки из одного из своих путешествий в другие миры, а отец Бенни украл их у него".
     Такая версия имела право на существование, и Джейк, если бы постарался, мог придумать с полдюжины других. На недостаток воображения он никогда не жаловался.
     Однако, ложь Слайтмана-старшего, наложенная на увиденное у реки, не давала Джейку покоя. Какие дела были у бригадира ковбоев Эйзенхарта на той стороне Девар-Тете Уайе? Джейк не знал. Но всякий раз, когда он собирался поговорить об этом с Роландом, что-то удерживало его.
     "И это после того, как он сам упрекнул Роланда, что у того появились секреты от остальных".
     Да, да, да, но...
     Но что его останавливало?
     Не что, а кто. Бенни, естественно. А может, проблема была не в Бенни, а в самом Джейке? Он с трудом сходился с детьми, Бенни стал едва ли не его первым другом. Настоящим другом. И от мысли о том, что он может навлечь неприятности на отца Бенни, у него сосало под ложечкой.

7

     Двумя днями позже, в пять вечера, Розалита, Залия, Маргарет Эйзенхарт, Сари Адамс и Сюзанна Дин собрались на поле, которое тянулось на запад от небесно-синей будки-туалета Розы. То и дело слышались смешки, а то и раскаты пронзительного, нервного хохота. Роланд к женщинам не подходил. Эдди и Джейк следовали ему примеру. Он им сказал, что будет лучше, ели они сами справятся с волнением.
     Вдоль изгороди, на расстоянии десять футов друг от друга, стояли пугала с головами-тыквами. Каждую тыкву покрывал мешок, завязанный так, что напоминал капюшон плаща. У стоек пугал стояли три корзины. Одна - с тыквами. Вторая - с картофелинами. Содержание третьей вызвало стоны и протесты. Потому что в ней лежала редиска. Роланд предложил им оставить жалобы при себе. Добавил, что думал о горошинах. Никто (даже Сюзанна) не мог с уверенностью сказать, что стрелок шутил.
     Каллагэн, в этот день одетый в джинсы и жилетку со многими карманами, вышел на заднее крыльцо-веранду, где сидел Роланд и курил, дожидаясь, пока дамы возьмутся за дело. Рядом Джейк и Эдди играли в шашки.
     - Приехал Воун Эйзенхарт, - сообщил он Роланду. - Говорит, что направляется к Туки, чтобы выпить пива, но по пути хочет перекинуться с тобой парой слов.
     Роланд вздохнул, поднялся, через дом вышел на переднее крыльцо. Эйзенхарт сидел на козлах возка, запряженного одной лошадью, мрачно смотрел в сторону церкви Каллагэна.
     - Доброго тебе дня, Роланд.
     Несколько дней тому назад Уэйн Оуверхолсер подарил Роланду широкополую ковбойскую шляпу. Стрелок приподнял ее, ожидая продолжения.
     - Полагаю, ты скоро пошлешь перышко. Другими словами, созовешь собрание.
     Роланд признал, что этот день близился. Жители города не могли указывать рыцарям Эльда, что им делать, и как, но Роланд считал своим долгом довести до их сведения, что они решили сразиться с Волками.
     - Я хочу, чтобы ты знал, когда принесут перышко, я его коснусь и пошлю дальше. А на собрании я скажу да.
     - Я говорю, спасибо тебе, - ответил Роланд. Его тронуло решение ранчера. Сердце стрелка, похоже, стало мягче, после того, как к нему присоединились Эдди, Сюзанна и Джейк. Иногда его это печалило. Обычно - нет.
     - Тук этого не сделает.
     - Не сделает, - согласился Роланд. - Пока дела идут хорошо, туки это мира к перышку не прикоснутся. И уж тем более не скажут да.
     - Оуверхолсер с ним.
     Это был удар. Не то, чтобы неожиданный, но Роланд надеялся, что Оуверхолсер таки перейдет на их сторону. Роланд уже обладал необходимой поддержкой и предполагал, что Оуверхолсеру это известно. По-хорошему, крупному фермеру следовало сидеть и ждать, чем все закончится. Попытка вмешаться могла привести к тому, что в следующем году он бы уже не увидел, как зерно заполняет его амбары.
     - Я хочу, чтобы ты знал одно, - продолжил Эйзенхарт. - Я говорю да из-за жены, а она - потому что решила выйти на охоту. Бросание тарелок привело к тому, что женщина указывает своему мужчине, что он должен делать, а чего - нет. Это неестественно. Право указывать принадлежит мужчине. За исключением, понятное дело, ухода за детьми.
     - Она отдала все, чем жила с рождения, когда выходила за тебя замуж, - напомнил Роланд. - Теперь твою очередь чем-то поступиться.
     - Как будто я этого не знаю? Но, если твоими стараниями она погибнет, Роланд, уходя из Кальи, ты унесешь с собой мое проклятье. Если она погибнет. Независимо от того, скольких детей вам удастся спасти.
     Роланд, которого проклинали не один раз, кивнул.
     - Если ка пожелает, Воун, она вернется к тебе.
     - Ага. Но запомни, что я сказал.
     - Запомню.
     Эйзенхарт шлепнул вожжами лошадь по спине, и возок тронулся с места.

8

     Каждая женщина располовинила голову-тыкву с сорока, пятидесяти и шестидесяти ярдов.
     - Старайтесь попасть в голову как можно ближе к капюшону, - предложил им Роланд. - Если попадете ниже, толку не будет.
     - Из-за брони? - спросила Розалита.
     - Ага, - ответил Роланд, не сказав всей правды. Впрочем, и не собирался говорить до самого последнего момента.
     Потом пришел черед картофелин. Сари Адамс разрезала свою с сорока ярдов, чуть задела с пятидесяти и промахнулась с шестидесяти: тарелка пролетела слишком высоко. Она выругалась, совсем не по-женски и, понурив голову, отошла к будке-туалету. Там и села, наблюдая за продолжением соревнования. Роланд подошел, присел рядом. Увидел слезу, побежавшую из уголка левого глаза по иссеченной ветром щеке.
     - Я подвела тебя, чужестранец. Говорю, извини.
     Роланд взял ее руку, пожал.
     - Нет, леди, нет. Для тебя найдется работа. Только не в том месте, что для остальных. И тебе, возможно, придется бросать тарелку.
     Она печально улыбнулась ему и благодарно кивнула.
     Эдди водрузил на пугала новые головы-тыквы, и на каждую поставил по редиске. Они практически полностью скрывались в тени капюшонов-мешков.
     - Удачи вам, девочки, - улыбнулся он. - Покажите класс.
     - Начинайте с десяти ярдов, - приказал Роланд.
     С десяти в редиску попали все. И с двадцати. С тридцати Сюзанна послала тарелку чуть выше, следуя полученным от Роланда инструкциям. Он хотел, чтобы этот тур выиграла одна из женщин Кальи. На дистанции в сорок ярдов Залия Джеффордс слишком долго целилась, и в итоге ее тарелка разрубила тыкву, а не редиску.
     - Фак-каммала! - воскликнула она, тут же зажала рот руками, посмотрела на Каллагэна, который сидел на ступеньках крыльца. Тот лишь улыбнулся и помахал ей рукой, словно ничего и не слышал.
     Залия подскочила к Эдди и Джейку, покраснев до кончиков ушей, в ярости.
     - Ты должен попросить его дать мне еще один шанс, попроси, прошу тебя, - сказала она Эдди. - Я смогу попасть. Знаю, что смогу...
     Эдди положил руку ей на плечо, останавливая словесный поток.
     - Он тоже это знает, Зи. Ты остаешься в команде.
     Она посмотрела на него, сверкая глазами, губы сжались так плотно, что практически исчезли.
     - Ты уверен?
     - Да, - кивнул Эдди. - "Горожане" могли бы взять тебя в питчеры, дорогая.
     На поле остались Маргарет и Розалита. Обе попали в редиску и с пятидесяти ярдов. Эдди, наклонившись к Джейку, пробормотал: "Знаешь, дружище, я бы этому не поверил, если б не увидел собственными глазами".
     С шестидесяти ярдов Маргарет Эйзенхарт промахнулась. Розалита занесла тарелку над правым плечом, она была левшой, на мгновение застыла, потом крикнула: "Риса!" - и метнула тарелку. Даже Роланду не хватило остроты зрения, чтобы понять, то ли тарелка зацепила редиску, то ли поднятый тарелкой ветер сшиб ее. Но Розалиту это не волновало. Он вскинула руки и издала победный вопль.
     - Ярмарочный гусь! Ярмарочный гусь! - начала скандировать Маргарет, и остальные, даже Каллагэн, присоединились к ней.
     Роланд подошел к Розе, крепко обнял и прошептал, что пусть ярмарочного гуся для нее у него нет, зато вечерком найдется гусак с длинной шеей.
     - Что ж, - улыбнулась она в ответ, - становясь старше, мы соглашаемся на любые призы. Не так ли?
     Залия повернулась к Маргарет.
     - Что он ей сказал? Ты знаешь?
     Маргарет Эйзенхарт улыбалась.
     - То самое, что ты не раз слышала, я уверена.

9

     Потом дамы ушли. Так же, как и отец Каллагэн, у которого нашлись какие-то дела. Роланд сидел на нижней ступеньке крыльца, глядя на поле, где проходили состязания. Когда Сюзанна спросила, доволен ли он результатом, стрелок кивнул.
     - Да, думаю, все прошло хорошо. Мы должны на это надеяться, потому что времени остается все меньше. Слишком много на нас наваливается, и сразу, - правда же состояла в том, что никогда раньше он не попадал в столь сложное положение... но с того дня, как Сюзанна призналась в своей беременности, он, пусть и немного, но успокоился.
     "Просто ты вовремя вспомнил о том, что нельзя мешать ка, - подумал он. - И произошло это благодаря женщине, у которой мужества больше, чем у любого из нас".
     - Роланд, мне обязательно надо возвращаться в Рокинг Би? - спросил Джейк.
     Роланд обдумал вопрос, пожал плечами.
     - Ты хочешь?
     - Да, но на этот раз мне лучше взять с собой "ругер", - лицо Джейка порозовело, но голос остался ровным. Он проснулся с этой идеей, будто бог снов, которого Роланд называл Нис, подсунул ее ему во сне. - Я положу его на дно спальника и заверну в рубашку. Никто не узнает, что он там, - Джейк помолчал. - Я не собираюсь показывать его Бенни, если ты думаешь, что он нужен мне для этого.
     Такая мысль не приходила Роланду в голову. Но чем руководствовался Джейк? Он задал этот вопрос и получил ответ человека, который просчитал партию в "Замки" на несколько ходов вперед.
     - Ты спрашиваешь, как мой старший?
     Роланд уже отрыл рот, чтобы ответить утвердительно, заметил, как пристально смотрят на него Эдди и Сюзанна, и передумал. Одно дело, хранить секреты (как каждый по - своему хранил секрет беременности Сюзанны), и совсем другое - следовать интуиции.