начили для Келвина Тауэра, что спасение этих книг он поставил условием их сотрудничества. На переплете первой, снятой Роландом с полки, проступал силуэт головы мужчины. Мужчина курил трубку, а на его голове красовалась шапка, напоминающая егерскую. Корт носил очень похожую и Роланд, в далеком детстве, полагал, что она куда более стильная, чем шляпа его отца, в пятнах пота и с заскорузлыми тесемками. Слова были из нью-йоркского мира. Роланд думал, что легко их прочитает, но не тут-то было. Некоторые он таки прочитал, но далось ему это с огромным трудом.
     - Сер-лок Хоунс, - озвучил он имя и фамилию, вынесенные на переплет. - Нет, Холмс. Как и у отца Одетты. Четыре... коротких... помана. Помана? Нет, первая буква эр. "Четыре коротких романа о Серлоке Холмсе". Он открыл книгу, уважительно прошелся рукой по титульной странице, вдыхая особый аромат хорошей бумаги. Название одного романа прочитал: "Знак четырех". В названиях остальных разобрал только два слова: "собака" и "этюд".
     - Знак - это знамение, - сказал он себе. Когда начал считать буквы в названии книги, рассмеялся. Тут о девятнадцати речи не было. Поставил книгу на место, взял другую, с солдатом на суперобложке. В названии разобрал только одно слово "Мертвые". Взял третью, с целующимися мужчиной и женщиной. Да, в историях мужчины и женщины всегда целовались. Народу это нравилось. Он поставил книгу на полку и повернулся к двери, посмотреть, как идут дела у Каллагэна. Его глаза широко раскрылись, когда он увидел, что отец находится в большом зале среди множества и книг и журналов, которые Эдди называл "Magda-seen"... впрочем, Роланд не знал, кто такая Магда, что такого она повидала и почему об этом так много написано .
     Роланд взял новую книжку, улыбнулся, увидев картинку на супере. Церковь, на фоне заходящего красного солнца. Чем-то она напоминала церковь Нашей Непорочной Госпожи. Открыл книгу, пролистнул. Множество слов, из которых он понимал, дай Бог, каждое четвертое. И уже собирался закрыть книгу, когда его взгляд за что-то зацепился. Вернее, что-то бросилось ему в глаза. На мгновение у Роланда перехватило дыхание.
     Он замер, более не слыша колокольцев, не интересуясь большой комнатой с книгами и журналами, в которой находился Каллагэн. Начал читать книгу с церковью на супере. Вернее, пытался читать. Слова прыгали перед глазами, не желали складываться в предложения. Но, боги! Если он действительно это увидел...
     Интуиция подсказывала, что у него в руках ключ. Но к какой двери?
     Он не знал, не мог прочитать, потому что не хватало знакомых слов. А книга в руках буквально запела. Роланд подумал, что она, возможно, схожа с розой...
     ...но розы бывали черными.

9

     - Роланд, я его нашел. Ист-Стоунэм, маленький городок в центральной части Мэна, в сорока милях от Портленда и... - он замечал, присмотревшись к стрелку. - Что случилось.
     - Колокольца достали, - быстро ответил Роланд. - Даже с пулями в ушах, - дверь уже закрылась, мелодия колокольцев смолкла, оставались только голоса. В данный момент отец Каллагэна спрашивал, думает ли Донни, что мальчику-христианину следует приносить в дом журналы, которые он нашел под его кроватью, и что бы случилось, если б их нашла его мать? Так что, когда Роланд предложил покинуть пещеру, Каллагэн мог только приветствовать его слова. Слишком уж хорошо он помнил тот разговор с отцом. Закончился разговор тем, что они вместе помолились у изножия его кровати, а три номера "Плейбоя" отправились в мусоросжигательную печь.
     Роланд сунул ящик в Черным Тринадцатым в розовый мешок, завязал последний, убрал за шкаф Тауэра с его наиболее ценными книгами. Книгу с церковью на суперобложке, он еще раньше поставил на полку, но перевернул, чтобы потом легко найти.
     Они вышли из пещеры, постояли бок обок, глубоко вдыхая чистый воздух.
     - Ты уверен, что дело только в колокольцах? - спросил Каллагэн. - Слушай, ты выглядишь так, будто только что увидел призрака.
     - Колокольцы, сопровождающие Прыжок, хуже любого призрака, - ответил Роланд. Возможно, говорил правду, может, и нет, но в любом случае, его ответ устроил Каллагэна. Когда они двинулись вниз по тропе, Роланд вспомнил об обещании, которое дал остальным и, что более важно, себе: больше никаких секретов внутри ка-тета. Как же быстро он научился нарушать обещания! Но он чувствовал, что поступает правильно. Он знал некоторые из имен, упомянутых в книге. Другие узнают их, но позже. Узнают, если возникнет такая необходимость, если он не ошибся в важности этой книге. А сейчас она только отвлекла бы их он надвигающейся битвы с Волками. Если они победят, тогда, возможно...
     - Роланд, тебе нехорошо?
     - Да нет же, - он хлопнул Каллагэна по плечу. Остальные также смогут прочитать эту книгу, понять, о чем речь. Может, изложенная в книге история всего лишь история... но бывает, когда истории...
     - Отец?
     - Да, Роланд?
     - Роман - это история, не так ли? Выдуманная история?
     - Да, только длинная.
     - Но выдуманная.
     - Да, вся беллетристика - выдуманные истории.
     Роланд задумался. "Чарли Чу-Чу" - тоже выдуманная история, только выяснилось, что во многих моментах, жизненно важных моментах, никакая это не выдумка. И имя и фамилия автора поменялись. Существовало множество миров, сцепленных воедино Башней. Возможно...
     Нет, сейчас для этих мыслей просто нет времени.
     - Расскажи мне о городе, куда поехали Тауэр и его друг, - попросил Роланд.
     - Сказать мне особенно нечего. Я нашел его в одном из телефонных справочников штата Мэн. И упрощенная карта почтовых индексов подсказала, где он находится.
     - Хорошо. Это очень хорошо.
     - Роланд, ты в порядке?
     "Calla, - подумал Роланд. - Callahan". Он заставил себя улыбнуться. Заставил себя вновь хлопнуть Каллагэна по плечу.
     - Все отлично. Пора возвращаться в город.

Глава 5
Собрание

1

     Тиан никогда не в жизни не испытывал большего испуга, чем в тот момент, когда подошел к краю сцены Павильона и посмотрел на собравшихся жителей Кальи Брин Стерджис. Он знал, что на собрание пришло чуть больше шестисот человек, максимум, семьсот, но толпа казалось огромной, а напряженная тишина нервировала. Он нашел взглядом свою жену, в надежде успокоиться, но спокойнее ему не стало. Осунувшееся, темное, лицо Залии больше напоминало лицо старухи, чем женщины, находящейся в детородном возрасте.
     Не прибавляла спокойствия и природа. Небо во вторую половину этого дня оставалось синим, без единого облачка, но для пяти часов вечера было очень уж мрачно. Причиной тому стал громадный вал облаков на юго-западе, и солнце нырнуло за него в тот самый момент, когда он поднимался по ступенькам сцены. Такая погода предвещала сильную грозу. И постоянную тьму, которая звалась Тандерклеп, рвали яркие молнии.
     "Знал бы я, что до этого дойдет, никогда бы заваривал эту кашу, - мелькнула дикая мысль. - И на этот раз отец Каллагэн не сможет прийти мне на помощь, поддержать". Хотя Каллагэн и стоял у сцены, рядом с Роландом и его друзьями, стрелками, сложив руки на груди, в простой черной рубашке с воротником-стойкой и распятым Человеком-Иисусом на груди.
     Он сказал себе, не дури, Каллагэн поможет, и пришельцы из другого мира тоже помогут. Они здесь, чтобы помочь. Закон, по которому они живут, требует, чтобы они помогли, даже если эта помощь - смерть для них и провал миссии, которую они выполняют. Он сказал себе, что от него требуется самая малость, представить Роланда, а остальное сделает сам стрелок. Он уже стоял на этой сцене, станцевал каммалу и завоевал их сердца. Неужто Тиан сомневался, что Роланд завоюет их сердца и во второй раз? По правде говоря, нет. Боялся он другого: на этот раз это будет танец смерти, а не жизни. Потому что этот человек и его друзья несли с собой смерть. Смерть была их хлебом и вином. Шербетом, которым они споласкивали рот после трапезы. На том, первом, собрании (неужто после него прошло меньше месяца?) Тианом движило отчаяние, но этого месяца хватило, чтобы прикинуть цену. А если они допустили ошибку? Если Волки сожгут Калью лучевыми трубками, возьмут тех детей, которые им нужны, а всех остальных, детей, взрослых, стариков, уничтожат жужжащими шарами смерти?
     Они ждали, собравшиеся жители Кальи, когда же он начнет собрание. Эйзенхарты, Оуверхолсеры, Хавьеры, бесчисленные Туки (среди последних не было близнецов, которых могли забрать Волки, Тукам повезло). Телфорд стоял с мужчинами, его полная, суровая лицом жена - с женщинами. Стронги, Росситеры, Слайтманы, Хэнды. Росарио и Посельи. Мэнни вновь сбились в одно синее пятно. Рядом с седобородым Хенчеком стоял молодой Кантаб, которого так любили дети. Пришел и Энди, другой любимчик детей, он встал чуть в стороне, серебристые руки висели плетьми, синие глаза сверкали в сумраке. Сестры Орисы держались вместе, как птицы на заборе (среди них была и жена Тиана). Пришли ковбои, все наемные работники, даже старик Бернардо, городской пьяница.
     Темноту на востоке продолжали рвать беззвучные взрывы молний.
     Роланд, он, тоже сложив руки на груди, стоял рядом с Отцом Каллагэном, поймал взгляд Тиан и чуть кивнул. Тиан отметил, какие они холодные, эти выцветшие синие глаза. Почти такие же холодные, как у Энди. Однако этого кивка вполне хватило, чтобы Тиан сделал все, что он него требовалось.
     Он поднял перышко и вытянул руку перед собой. Толпа затаила дыхание. Где-то далеко за городом раздался крик расти, словно отгоняющий ночь.
     - Не так уж и давно я стоял перед вами в Зале собраний и говорил о том, во что верил. О том, что Волки, приходя, забирают не только наших детей, но наши сердца и души. Каждый раз, когда они берут, а мы стоим и смотрим, они вгрызаются в нас чуть глубже. А если достаточно глубоко врезаться в дерево, оно умирает. Тоже самое можно сказать и про город. Он тоже умрет.
     Тишину прорезал голос Розалиты Мунос, которой боги не дали детей: "Правильно, мы говорим, спасибо тебе! Слушайте его! Слушайте его внимательно!"
     - Отец Каллагэн в тот вечер рассказал нам о стрелках, идущих с северо-запада, идущих через Срединный лес по Тропе Луча. Некоторые сомневались, но отец говорил правду.
     - Мы говорим, спасибо ему, - откликнулись горожане. - Отец сказал правду, - и тут же закричала женщина: "Восславим Марию! Восславим Марию, мать Господа!"
     - Все эти дни они жили среди нас. Кто хотел с ними поговорить, тот мог поговорить. И они не обещали ничего, кроме помощи...
     - А потом они уйдут, оставив за собой окровавленные руины, если мы по глупости дадим им волю! - проревел Эбен Тук.
     Толпа удивленно ахнула. А когда вновь установилась тишина, раздался голос Уэйна Оуверхолсера: "Заткнись, горлопан!"
     Тук повернулся к Оуверхолсеру, самому крупному фермеру Кальи и одному из постоянных покупателей. На лице читалось полнейшее изумление.
     - Их дин - Роланд Дискейн из Гилеада, - продолжил Тиан. Они это знали, но упоминание легендарных имен вызвало восторженный рокот. - Он пришел сюда из Внутренних феодов. Вы будете слушать его? Что скажете, горожане?
     Ответа долго ждать не пришлось: "Слушайте его! Слушайте его! Наконец-то мы его услышим! Слушайте его внимательно, мы говорим, спасибо тебе!" - а потом раздались какие-то ритмичные звуки, и Тиан не сразу понял, что происходит. А когда до него дошло, заулыбался. Так топали сапоги, не по доскам Зала собраний, а по траве леди Орисы.
     Тиан вскинул руку. Роланд выступил вперед. Топанье усилилось. К мужчинам присоединились женщины. Роланд поднялся по ступенькам. Тиан передал ему перышко и спустился со сцены, взял Хедду за руку, подал знак остальным близнецам подойти к нему. Роланд поднял перышко, держа древнее лакированное древко обеими руками, на которых остались только восемь пальцев. Наконец, топот стих. Лишь трещали факелы, освещая задранные кверху лица, на которых читались надежда и страх, читались очень отчетливо. Крикнула расти и замолчала. На востоке большие молнии резали темноту.
     Стрелок стоял лицом к горожанам.

2

     Долго, очень долго только смотрел на них. И во всех, смотрящих на него и испуганных глазах читал одно и то же. Он много раз стоял перед такой вот толпой, так что прочитать выражение глаз ему не составляло труда. Эти люди голодали. Им хотелось что-то купить, наполнить урчащие желудки. Он помнил продавца пирожков, который ходил по улицам Гилеада в самые жаркие летние дни, громкими криками предлагая свой товар. Мать Роланда называла его сеппе-сэй, потому что от этих пирожков потом многие мучались животом. Сеппе-сэй означало продавец смерти.
     "Ага, - подумал он, - только я и мои друзья не берем денег".
     От этой мысли его лицо осветила улыбка. Сам он разом помолодел, а по толпе прошелестел вздох облегчения. Начал он, примерно с того же, что в первый раз: "Нас тепло встретили в Калье, послушайте меня, прошу вас".
     Тишина.
     - Мы открыли вам свою душу. Вы приняли нас с открытой душой. Так ведь?
     - Ага, стрелок! - выкрикнул в ответ Воун Эйзенхарт. - Так!
     - Вы видите в нас тех, кто мы есть, и согласны с тем, что мы делаем?
     На этот раз ответил ему Хенчек, дэш-дин Мэнни.
     - Ага, Роланд, и, клянусь Книгой, мы говорим, спасибо тебе. Вы - из рода Эльда. Белизна пришла, чтобы противостоять Тьме.
     На этот раз долгим был вздох толпы. А где-то в задних рядах зарыдала женщина.
     - Жители Кальи, ищите ли вы нашей помощи и поддержки?
     Эдди замер. За недели, проведенные в Калье Брин Стерджис этот вопрос задавался многократно, но только отдельным людям, и Эдди полагал, что задавать его на общем собрании - большой риск. А вдруг они скажут нет?
     Мгновением позже Эдди понял, что волновался зря. Роланд, как и всегда, прекрасно чувствовал настроение аудитории. Кто-то, конечно, ответил: "Нет", - Хейкоксы, Туки, маленькая группа, которую возглавлял Телфорд, но в большинстве своем жители Кальи проревели во всю мощь легких: "АГА, МЫ ГОВОРИМ, СПАСИБО ТЕБЕ!" Нашлись и такие, Оуверхолсер среди них, кто промолчал. Эдди подумал, что в большинстве случаев это вариант был самым мудрым. Самым политически грамотным. Но этот случай отличался от большинства, это был момент истины, когда каждому полагалось сделать выбор. Если ка-тет Девятнадцати побеждал Волков, горожане до конца своих дней помнили бы, кто сказал нет и кто промолчал. И у него серьезные возникли сомнения, что годом позже Уэйн Дейл Оуверхолсер останется крупным фермером.
     Но тут Роланд продолжил, и Эдди полностью сосредоточился на речи стрелка. Слушал и восхищался. Учитывая место и время, где он родился и вырос, Эдди довелось услышать немало лжи. Лгал он и сам, иной раз очень даже неплохо. Но к тому времени, когда Роланд произнес половину речи, Эдди уже понял, что впервые в жизни, ранним вечером в Калье Брин Стерджис, он столкнулся с истинным виртуозом лживости. И...
     Эдди огляделся, удовлетворенно кивнул.
     Они проглатывали каждое слово.

3

     - Последний раз, появившись перед вами на этой сцена, - начал стрелок, - я станцевал каммалу. Сегодня...
     Его прервал Джордж Телфорд, заговорил слишком уж масляным голосом, слишком уж застенчиво, но Эдди не мог не отдать должное храбрости ранчера, потому шел он явно против прилива.
     - Ага, мы помним, ты танцевал хорошо! А как ты станцуешь мортату <Мортата - от murta (смерть), танец смерти>, скажи мне, прошу тебя.
     Толпа неодобрительно загудела.
     - Неважно, как я ее станцую, - ответил Роланд, без малейшей запинки, - потому что танцевать в Калье мне уже некогда. У меня есть работа, у меня и моих друзей. Вы нас пригласили, и мы говорим, спасибо вам. Вы поверили нам, обратились к нам за помощью и поддержкой, и теперь я прошу выслушать меня очень внимательно. Менее чем через неделю придут Волки.
     Все согласно вздохнули. Время в Пограничье вело себя странно, но не настолько, чтобы местные жители не знали, что до прихода Волков осталось пять дней.
     - Я хочу, чтобы вечером, накануне их прихода, все близнецы Кальи, возрастом до семнадцати лет, пришли туда, - Роланд указал влево, на шатер, который поставили Сестры Орисы. Сегодня у Павильона собралось много детей, но, конечно, меньше сотни, которая попадала в зону риска. Старшие дети приглядывали за младшими, но кто-то из Сестер периодически наведывался к шатру, чтобы убедиться, что там все в порядке.
     - В шатре они все не уместятся, Роланд, - вставил Бен Слайтман.
     Роланд улыбнулся.
     - Уместятся, если шатер будет побольше. И я уверен, что Сестры Орисы такой найдут.
     - Ага, и устроим им ужин, который они никогда не забудут, - воскликнула Маргарет Эйзенхарт. Толпа откликнулась на ее слова добродушным смехом, который, однако, сразу увял. Многие подумали о том, что в случае победы Волков половина детей еще через неделю не сможет вспомнить своего имени, а уж про ужин забудет вовсе.
     - Я хочу, чтобы они провели ночь здесь, потому что мы отправимся в путь на рассвете, - продолжил Роланд. - Из того, что мне рассказали, следует, что невозможно заранее предсказать, прибудут ли волки ранним утром, поздним или после полудня или ближе к вечеру. Мы окажемся круглыми дураками, если они прибудут рано и захватят нас на дороге.
     - А что мешает им прибыть днем раньше? - спросил Эбен Тук. - Или в полночь, накануне дня их ожидаемого прибытия?
     - Они не могут, - просто ответил Роланд. Отталкиваясь от истории, рассказанной дедом Тиана, они полагали, что так оно и есть. Именно история деда убедила стрелка в том, что Энди и Бена Слайтмана можно не трогать буквально до последнего дня. - Они едут издалека и большую часть пути - не на лошадях. Поэтому день их прибытия определяется заранее.
     - Откуда ты это знаешь? - спросил Луис Хейкокс.
     - Будет лучше, если я не отвечу на этот вопрос. Возможно, у Волков длинные уши.
     Толпа озадаченно молчала.
     - В ту же ночь, накануне прибытия Волком, мне потребуется десяток крытых повозок, самых больших в Калье, чтобы вывезти детей из города. Возниц я назначу сам. А так же тех, кто будет сопровождать детей и постоянно находиться при них. И не надо спрашивать, куда я их повезу. Об этом тоже лучше не говорить.
     Разумеется, многие думали, что и так знали, куда он повезет детей: на север от города, к старой шахте "Глория". И слухи эти не составляли для Роланда тайны. Бен Слайтман придерживался другой версии: на север, да, но к шахте "Красная птица-2". Обе версии в полной мере устраивали Роланда, потому что не имели ничего общего с его планами.
     - Не слушайте его, прошу вас! - выкрикнул Джордж Телфорд. - А если уж слушаете, заклинаю вас вашими душами и жизнью нашего города, не делайте этого! То, что он говорит, безумие! Мы пытались спрятать наших детей, но из этого ничего не вышло! Но, если он это сделает, они придут и из мести сожгут город, сожгут дотла...
     - Молчи, трус, - резко, как ударом хлыста, оборвал его Хенчек.
     Телфорд продолжил бы речь, невзирая на оклик, но старший сын взял его за руку и заставил замолчать. Правильно сделал, потому что вновь затопали сапоги. Телфорд посмотрел на Эйзенхарта, словно крикнул: "Но ты - то не можешь участвовать в этом безумии!"
     Ранчер покачал головой.
     - Нет смысла так на меня смотреть, Джордж. Я полностью поддерживаю жену, а она верит Эльду.
     Эти слова вызвали аплодисменты. Роланд подождал, пока они смолкнут.
     - Ранчер Телфорд говорит правильно. Волки наверняка узнают, где спрятаны дети. И, когда они придут, мой ка - тет встретит их. Нам не впервые придется столкнутся с такими, как они.
     Горожане одобрительно заревели. Затопали. Зааплодировали. Телфорд и Тук недоуменно оглядывались, будто люди, заснувшие в своих кроватях, а проснувшиеся в дурдоме.
     Опять Роланду пришлось дожидаться, пока стихнет шум.
     - Некоторые горожане согласились поддержать нас, и они придут не с пустыми руками, а хорошо вооруженные. Опять же, нет нужды говорить вам об этом, - но в городе не было ни одного человека, который не