Ньютон-Джон на "Радио-Сити", рок-группа "G.Gordon Liddy" вместе с "Пещерами" выступала в клубе "Меркюри Лодж" в Ист-Виллидж, фильм-ужастик "Война зомби", остались и таблички с надписью "ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН", но...
     - Вот этого не было, - он указал на граффити, пепельно-розовые стихи. - Цвет тот же, буквы написаны той же рукой, но, когда я был здесь в первый раз, в стихотворении речь шла о черепахе. "Есть Черепаха, представьте себе! Она держит мир у себя на спине!" А дальше что-то про Луч.
     Эдди подошел ближе и прочитал: "О, Сюзанна-Мио, раздвоенная девочка моя. Пришвартовала свой БРИГ аж в ДИКСИ-ПИГ, в году '99".
     Посмотрел на Сюзанну.
     - И что бы это значило? Есть идеи, Сюзи?
     Она покачала головой. Глаза широко раскрылись. Испуганные глаза, подумал Роланд. Но какая женщина испугалась? Этого он сказать не мог. Он только знал, что Одетта Сюзанна Холмс была раздвоена с самого начала, но вот "мио" лишь на самую малость отличалось от Миа. Однако, гудение, доносящееся из темноты, мешало об этом думать. Ему хотелось незамедлительно подойти к источнику этого гудения. Он просто не мог не подойти, как человек, умирающий от жажды, не мог не взять протянутый стакан с водой.
     - Пошли, - сказал Джейк. - Мы можем прямо здесь перелезть через забор. Это просто.
     Сюзанна посмотрела на свои босые, грязные ноги и отступила на шаг.
     - Только не я. Не могу. Без обуви.
     Вроде бы логично, но Роланд подумал, что уловил в ее словах нечто большее. Миа не хотела туда идти. Миа понимала: если она туда пойдет, с ней может произойти что-то ужасное. С ней и ее ребенком. На мгновение он уже решил заставить ее, позволить розе разобраться и с тем существом, что росло у нее в животе, и с вызывающей законную тревогу новой личностью, настолько сильной, что Сюзанна появилась в Нью-Йорке с ногами Миа.
     "Нет, Роланд, - голос Алена, у которого шестое чувство было развито сильнее, чем у других. - Не то время, не то место".
     - Я останусь с ней, - в голосе Джейка слышалось безмерное сожаление, но не колебания, и Роланда захлестнула безмерная любовь к мальчику, которому он однажды позволил умереть. Мощный голос из темноты за забором пел об этой любви; он это слышал. Его просто прощали, а не говорили о том, что тяжким трудом он искупил свой грех? Он думал, что да.
     - Нет, - покачала головой Сюзанна, - ты иди, сладенький. Со мной ничего не случится, - она им улыбнулась. - Это и мой город, знаете ли. Я смогу постоять за себя. И потом... - тут она понизила голос, словно делилась страшным секретом. - Я думаю, мы - невидимые.
     Эдди вновь изучающе посмотрел на нее, словно собираясь справить, как такое могло случится, что она не хочет идти с ними, босиком или нет, но на этот раз Роланд не обеспокоился. Тайне Миа ничего не грозило, во всяком случае, не текущий момент. Слишком уж призывно звала роза, так что Эдди просто не мог думать ни о чем другом. Ему не терпелось перемахнуть через забор.
     - Мы должны держаться вместе, - с неохотой сказал Эдди. - Чтобы не потеряться на обратном пути. Ты сам предупреждал об этом, Роланд.
     - Далеко ли от забора роза, Джейк? - спросил Роланд. Слова давались ему с трудом: от гула в ушах он не мог говорить, не мог думать.
     - Она в центре пустыря. Ярдах в тридцати, может, и ближе.
     - Как только зазвучат колокольца, мы сразу побежим к забору и Сюзанне, - решил Роланд. - Все трое. Согласны?
     - Согласен, - кивнул Эдди.
     - Все трое и Ыш, - уточнил Джейк.
     - Нет, Ыш останется с Сюзанной.
     Джейк нахмурился, последнее ему явно не понравилось. Роланд другого и не ожидал.
     - Джейк, Ыш тоже босиком... разве ты не говорил, что там полно осколков стекла?
     - Д-да... - выжал из себя Джейк. С неохотой, потом опустился на колено, всмотрелся в широко раскрытые, с золотыми ободками, глаза Ыша. - Останешься с Сюзанной, Ыш. - Ыш! А! - Ыш остается. Джейка это устроило. Он поднялся, посмотрел на Роланда. Кивнул.
     - Сюзи? - спросил Эдди. - Ты не передумала?
     - Нет, - ответ уверенный. Без малейшей паузы. Теперь Роланд практически не сомневался, что Миа перехватила контроль над телом, дергала за рукоятки, щелкала переключателями. Практически, но не совсем. Даже теперь стопроцентной уверенности к него не было. Гудение розы приводило в тому, что любая цепочка умозаключений заканчивалась одинаково: все, именно все, будет хорошо.
     Эдди кивнул, поцеловал ее в уголок рта, потом шагнул к забору с написанным на нем странным стихотворением о Сюзанне-Мио, раздвоенной девочке. Переплел пальцы, превратив их в подножку. Джейк тут же поставил на нее ногу и в мгновение ока перескочил через забор.
     - Эйк! - крикнул Ыш и замолчал, усевшись у одной из босых ног Сюзанны.
     - Ты следующий, Эдди, - распорядился Роланд, переплел оставшиеся пальцы, создавая для Эдди ту же подножку, какую Эдди сделал для Джейка, но Эдди просто схватился за верхушки досок и легко перемахнул через забор. Наркоман, которого Роланд встретил в самолете, идущем на посадку в аэропорт имени Кеннеди, никогда не смог бы такое сделать.
     - Оставайтесь на месте. Вы оба, - вроде бы Роланд говорил о женщине и ушастике-путанике, но смотрел только на женщину.
     - С нами ничего не случится, - она наклонилась и погладила Ыша по шелковистой шерсти. - Не так ли, малыш?
     - Ыш!
     - Иди, взгляни на свою розу, Роланд. Пока еще можешь.
     Роланд еще раз раздумчиво посмотрел на нее, схватился на верхушки досок. А мгновением позже исчез за забором, оставив Сюзанну и Ыша на вибрирующем жизнью уличном углу. Другого такого не было во всей вселенной.

11

     Странное случилось с ней, пока она ждала.
     В той стороне, откуда они пришли, около магазина звукозаписи, часы на здании банка попеременно высвечивали время и температуру воздуха: 8:27 - 64, 8:27 - 64, 8:27 - 64. А потом, внезапно, начали высвечивать 8:34 - 64, 8:34 - 64 <64 градуса по шкале Фаренгейта, что соответствует примерно 18 градусам по Цельсию>. От часов она глаз не отрывала, могла в этом поклясться. Может, какой-то сбой произошел в механизме часов?
     "Наверняка, - подумала она. - Какая еще могла быть причина?" Никакой, предположила она, но почему внезапно все стало чувствоваться по-другому? Даже выглядеть по - другому? "Может, это мой механизм дал сбой?" - пришла в голову новая мысль.
Ыш повизгивал и тянулся к ней длинной шеей. И вот тут она поняла, что и вокруг все переменилось. Мало того, что пропали семь минут, так еще и мир вернулся к прежним, привычным пропорциям. Она оказалась ближе к Ышу, потому что приблизилась к земле. Ее прекрасные стопы и голени, которые она вновь обрела, открыв глаза в Нью-Йорке, исчезли.
     "Как такое могло случиться? Когда? В эти пропавшие семь минут?"
Ыш вновь завыл. Чуть ли не залаял. Смотрел он мимо нее. Она повернула голову. Шестеро человек пересекали Сорок шестую улицу, направляясь к ним. Пятеро - нормальных, шестая - женщина с мертвенно-бледным лицом, в платье с пятнами плесени. С пустыми черными глазницами. С широко раскрытым ртом. Сюзанна увидела, как зеленый червяк выполз на нижнюю губу. Остальные люди обходили женщину по широкой дуге, как другие пешеходы на Второй авеню обходили Роланда и его друзей. Сюзанна догадалась, что в обеих случаях обычные люди чувствовали что-то аномальное и инстинктивно старались держаться от него подальше. Только эту женщину перенес в Нью-Йорк не Прыжок.
     К ним шла мертвая женщина.

12

     С каждым шагом по засыпанному битым кирпичом и мусором пустырю гудение становилось все сильнее. Как и прежде, Джейку мерещились в тенях всякие лица. Он видел Гашера и Хутса, Тик-Така и Флегга; он видел подручных Элдреда Джонаса, Дипейпа и Рейнолдса; он видел своих мать и отца и Грету Шоу, их домоправительницу, которая чуть напоминала Эдит Банкер <Эдит Банкер - героиня телесериала "Дела семейные", который шел на канале Си-би-эс с 1971 по 1983 г. По 1980 г. роль Эдит Банкер играла Джин Степлтон.> и всегда помнила, что с эго сэндвичей надо срезать корочку. Грета Шоу, которая иногда называла его Бама, но только, когда они оставались вдвоем, это был их секрет.
     Эдди видел людей из своего прежнего района: Джимми Полио, с изуродованной болезнью ступней, и Томми Фредерикса, который всегда так волновался, наблюдая играми по стикболу <Стикбол - уличная игра, упрощенная форма бейсбола, мячик - резиновый, вместо биты - палка.>, что начинал строить страшные рожи, за что его прозвали Томми-Хэллоуин. Шкипера Браннигэна, который ввязался бы в драку с самим Эль Капоне, если б Капоне не хватило ума держаться подальше от их округи, и Ксабу Драбника, Безумного Гребаного Мадьяра. Он увидел лицо своей матери в груде разбитых кирпичей, ее блестящие глаза поблескивали в осколках бутылки из-под газировки. Он увидел ее подругу, Дору Бертольо, которую ребятня в квартале прозвала Сисястой Дорой, и действительно, груди у нее были большущие, с арбуз каждая. И, само собой, он увидел Генри. Генри стоял в глубокой тени, наблюдая за ним. Только Генри улыбался, а не хмурился, и, похоже, избавился от своей дурной привычки. Поднял руку с оттопыренным большим пальцем, видать, хвалил Эдди. "Так держать, - послышался в гуле голос Генри Дина. - Так держать, Эдди, покажи им, на что ты способен. Разве я не говорил остальным, какой ты у меня молодец? Разве не говорил, когда мы сидели за магазином и курили сигареты Джимми Полио? "Мой маленький братец может уговорить дьявола броситься в огонь", - сказал я. Не так ли? - Да, да, говорил. - Я всегда это чувствовал, - шептало гудение. - Я всегда тебя любил. Иногда подводил, но любил всегда. Мы мой маленький мужчина".
     Эдди начал плакать. И то были слезы счастья.
     В тенях этого пустыря Роланд увидел фантомы всей своей жизни: от своей матери до посланцев Кальи Брин Стерджис. И, пока они проходили мимо него, росло ощущение, что он все делал правильно. Что все трудные решения, вся страдания, потери, пролитая кровь не пошли прахом, не пропали зря. На все была причина. Все делалось ради поставленной цели. Ради любви и жизни. Он услышал все это в пении розы и тоже заплакал. В основном, от облегчения. Дорога к этому пустырю далась ему нелегко. Многие из тех, кто шел с ним, умерли. Однако, здесь они жили. Пели вместе с розой. И он понял, что не зря прожил свою жизнь.
     Они шли вперед, взявшись за руки, помогая друг другу избежать досок с торчащими гвоздями и ям, угодив в одну из которых, нога могла переломиться в лодыжке, как сухая ветвь. Роланд не знал, можно ли сломать ногу, находясь в Прыжке, но желания выяснить это у него не было.
     - Ради такого стоило жить, - прохрипел он.
     Эдди кивнул.
     - Теперь меня уже не остановить. Меня не остановит даже смерть.
     Услышав эти слова, Джейк сложил большой и указательный палец колечком и рассмеялся. Смех этот серебристыми колокольчиками зазвучал в ушах Роланда. На пустыре было темнее, чем на улице, но оранжевые фонари на Второй авеню и на Сорок шестой улице все-таки разгоняли мрак. Джейк указал на вывеску, лежащую на груде досок.
     - Видите? Это вывеска магазина деликатесов. Я вытащил ее из травы, поэтому она здесь и лежит, - он огляделся, указал в другом направлении. - Посмотрите туда!
     Щит стоял на прежнем месте. Роланд и Эдди повернулись к нему. Хотя ни один не был здесь раньше оба, тем не менее, почувствовали, что уже видели его.

     В "БЕСПЛОДНЫХ ЗЕМЛЯХ"
     ТОВАРИЩЕСТВО
     СТРОИТЕЛЬНОЙ КОМПАНИИ МИЛЛЗА
     И РИЭЛТОРСКОЙ КОНТОРЫ СОМБРА
     ПРОДОЛЖАЕТ РАБОТЫ
     МЫ ИЗМЕНИМ ЛИЦО МАНХЭТТЕНА!
     СКОРО ЗДЕСЬ БУДЕТ
     РОСКОШНЫЙ КОНДОМИНИУМ
     "БУХТА БОЛЬШОЙ ЧЕРЕПАХИ"
     ВСЮ НЕОБХОДИМУЮ ИНФОРМАЦИЮ
     ВЫ МОЖЕТЕ ПОЛУЧИТЬ
     ПО ТЕЛЕФОНУ: 661-6712
     ЗВОНИТЕ, И НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ

     Как и говорил им Джейк, щит висел здесь давно и нуждался либо в подновлении, либо в замене. Джейк помнил, что кто-то расписался на щите синей краской из баллончика-распылителя. Эдди помнил об этом из рассказа Джейка, не потому, что граффити казались ему чем-то странным, просто сама надпись запала в память. И они, конечно же, увидели ее: "БАНГО СКАНК". Чья-то визитная карточка.
     - Я думаю, телефонный номер на щите другой, - сказал Джейк.
     - Правда? - спросил Эдди. - А какой был раньше?
     - Не помню.
     - Тогда с чего ты взял, что номер изменился?
     В другое время и другом месте Джейк мог бы разозлиться, услышав этот вопрос. Здесь, в умиротворении, источаемой розой, он лишь улыбнулся.
     - Я не знаю. Доказать мне нечем. Но номер точно был другим. Как и меню в витрине книжного магазина..
     Роланд слушал в пол-уха. Шагал вперед через груды кирпичей, досок и разбитого стекла, в старых ковбойских сапогах, со сверкающими в сумраке глазами. Он уже видел розу. Что-то лежало рядом с ней, в том месте, где Джейк нашел свою версию ключа, но Роланд не обратил на сей предмет никакого внимания. Он видел только розу, растущую среди островка травы, багряной от выплеснутой на нее краски. Роланд опустился перед розой на колени. Мгновением позже Эдди стоял на коленях слева от него, Джейк - справа.
     Роза уже закрылась на ночь. Но, когда они преклонили пред ней колени, лепестки начали открываться, словно приветствуя их. Гудение розы доносилось со всех сторон, ни с чем не сравнимое по красоте, песнь ангелов.

13

     Поначалу Сюзанна держалась. Держалась, несмотря на то, что потеряла ноги и половину себя, во всяком случае той себя, которая, которая прибыла в Нью-Йорк, и ей пришлось вновь принять эту унизительную, отвратительную позу, нечто среднее между сидением и стоянием на коленях на грязном тротуаре. Спиной она прижималась к дощатому забору, окружавшему пустырь. В голове мелькнула сардоническая мысль: "Не хватает только картонки с надписью "Подайте на пропитание" и жестяной миски для милостыни".
     Он держалась и после того, как увидела мертвую женщину, переходящую Сорок шестую улицу. Помогало пение... Сюзанна понимала, что это голос розы. Помогал Ыш, прижавшийся к ней, согревавший своим теплом. Она гладила его по шелковистому меху, он связывал ее с реальным миром. Она снова и снова говорила себе, что не сошла с ума. Ладно, она потеряла семь минут. Может, и потеряла. А может, что-то случилось с механизмом часов, он икнул и разом перескочил на семь минут. Ладно, они видела мертвую женщину, переходившую улицу. Может, и видела. А может, видели шатающуюся из стороны в сторону наркоманку, благо в Нью-Йорке их хватало...
     "Наркоманку с зеленым червяком, выползающим изо рта?"
     - Червяк мог мне и привидеться, - сказала она ушастику-путанику. - Так?
Ыш смотрел то на Сюзанну, то на пролетающие мимо автомобили с включенными фарами, которые он мог принимать за больших хищников с горящими глазами. И нервно повизгивал.
     - А кроме того, мальчики скоро вернутся.
     - Чики, - согласился Ыш, и в его голосе слышалась надежда.
     "Почему только я не пошла с ними? Эдди мог нести меня на спине. Видит Бог, он делал это и раньше, как с упряжью, так и без".
     - Я не могла, - прошептала она. - Просто не могла.
     Потому что какая-то ее часть боялась розы. Боялась подойти к ней вплотную. Эта часть контролировала ее тело в те семь минут, о которых она ничего не помнила? Сюзанна опасалась, что да. Если так, то теперь она ушла. Забрала ноги и просто ушла, в Нью-Йорк 1977 года. То, что забрала ноги, это, конечно, плохо. Но она забрала и страх перед розой, а вот это как раз хорошо. Сюзанна не хотела боятся розы, в которой чувствовала только силу и красоту.
     "Другая личность? Ты думаешь, что женщина, которая снабдила тебя ногами, другая личность?"
     Другими словами, новая Детта Уокер?
     От этой мысли ей захотелось кричать. Она подумала, что теперь может понять чувства женщины, которой пять лет тому назад вроде бы успешно удалили раковую опухоль, когда врач говорит ей, что на рентгеновском снимке в легком обнаружилось какое-то затемнение.
     - Только не это, - прошептала она, когда мимо вновь проходили пешеходы. Шли они на достаточном расстоянии от дощатого забора, чуть ли не вплотную друг к другу. - Только не это. Этого не может быть. Я - единое целое. Я... я поправилась.
     Как давно ушли ее друзья?
     Она вновь взглянула на мигающие часы. 8:42, но она не знала, можно ли им доверять. Вроде бы прошло больше времени. Значительно больше. Может, ей их позвать. Просто окликнуть. Спросить, как у них дела?
     "Нет. Нельзя. Ты - стрелок, девочка. По крайней мере, он так говорит. Так думает. И ты не собираешься изменять его мнение о себе, заорав как школьница, увидевшая под кустом ужа. Ты будешь сидеть и ждать. Ты это сможешь. Рядом с тобой Ыш и ты..."
     И тут она увидела мужчину, стоящего на другой стороне улицы. Стоящего рядом с газетным киоском. Голого. У - образный разрез, зашитый крупными стежками, начинался в пахе и раздваивался у повыше пупка, поднимаясь на грудь. Пустые глаза смотрели на нее. Сквозь нее. Сквозь мир.
     Уверенность в том, что это галлюцинация, исчезла, как только Ыш загавкал. Смотрел он через улицу, на голого мертвяка.
     И Сюзанна более не могла молчать, начала звать Эдди.

14

     Когда роза открылась, показав им алое горнило меж лепестков с сияющим по центру солнцем, Эдди увидел все, что имело в этой жизни хоть какое-то значение.
     - О, Боже, - ахнул рядом с ним Джейк, но он мог находиться и в тысяче миль.
     Эдди увидел великие события и те, что едва не произошли. Альберта Эйнштейна, еще ребенком, когда он переходил улицу, едва не сшибла телега с бидонами молока: лошади, чего-то испугавшись, понесли. Подросток, которого звали Альберт Швейцер, вылезая из ванной, едва не наступил на кусок мыла, упавший на пол. Нацистский обер-лейтенант сжег клочок бумаги с написанными на нем датой и местом высадки десанта в день Д. Эдди увидел, как мужчина, собравшийся отравить весь Денвер, вылив яд в водопровод, умер от сердечного приступа на площадке отдыха автомагистрали-80 в Айове, с пакетиком жареного картофеля из "Макдоналдса" на коленях. Он увидел, как террорист-камикадзе, увешанный взрывчаткой внезапно отошел от переполненного ресторана в городе, который мог быть Иерусалимом. Террориста остановило ни что иное, как небо, мысль о том, оно остается одинаково прекрасным и для тех, кто творит зло, и для тех, что служит добру. Он увидел, как четверо мужчин спасли маленького мальчика от монстра, все голову которого, похоже, занимал один глаз.
     Но, что более важно, он видел великое множество маленьких событий, от благополучно приземлявшихся самолетов до мужчин и женщин, которые оказывались в нужном месте и в оптимальное время и основывали династии. Он видел поцелуи, которыми обменивались в арках у двери, и возвращенные бумажники, и мужчин, которые подходили к развилке и выбирали правильную дорогу. Он видел тысячи случайных встреч, которые не были случайными, и десятки тысяч правильных решений, и сотни тысяч правильных ответов, и миллионы добрых дел. Он видел стариков Речного Перекрестка и Роланда, опустившегося на колени в пыль, чтобы получить благословение тетушки Талиты. Вновь услышал, с какой радостью она благословила его. Услышал, как она просит его положить крестик, который она ему дала, у подножия Темной Башни и произнести имя, Талита Анвин, на самом краю земли. В горящих лепестках розы он увидел саму Темную Башню и мгновенно понял ее предназначение: соединять все миры и удерживать их в равновесии на великой спирали времени. И в каждом кирпиче, упавшем на землю, а не на голову маленького ребенка, и в каждом торнадо, обошедшем трейлерную стоянку, и в каждой боевой ракете, отказавшей при взлете, и в каждой руке, удержанной от насилия, имело место быть влияние Башни.
     И спокойный, поющий голос розы. Песня, обещавшая, что все будет хорошо, все будет хорошо, все, что только может быть, будет хорошо.
     "Но с розой что-то не в порядке", - подумал он.
     В гуле чувствовались какие-то резкие помехи, словно скрежетали осколки разбитого стекла. В горячем сердце он видел неприятное лиловое мерцание, всполохи холодного цвета, чуждого розе.
     - Есть две оси суще