кие штаны из твоей спальни, она бы
никогда не позволила тебе гонять сломя голову по лесам и ущельям.  Как  ты
можешь говорить, что леди Люсьела ненавидит тебя?!
   Ромили по-прежнему упорно  смотрела  в  пол.  Взгляд  ее  буквально  ел
одежду. Как ни крути, а няня была права: вряд ли кто  относился  к  ней  с
такой добротой, как Люсьела. Было бы  куда  лучше,  если  бы  она  открыто
выказала свою ненависть. А так что  она  может  поделать  против  доброты?
Против нее не попрешь,  не  поборешься,  а  что  там  внутри  -  кого  это
интересует...
   "Она меня в конце концов придушит своей заботой, и я  ничего  не  смогу
поделать".
   Пречиоза напрасно будет ждать ее - неужели Гвенис всерьез  думает,  что
она оставит ястребицу на попечение  этого  ленивого  подростка?  Или  даже
самого Девина?..
   "Так что же  делать?  Разорвать  все  в  клочья?  То-то  радость  будет
Люсьеле! Как же, заботишься о ней, заботишься - и все  напрасно.  Никакой,
мол, управы на Ромили нет. Тут же найдут управу. И кто от этого выиграет?"
   Трясущимися от ярости руками девушка принялась  натягивать  ненавистную
габардиновую юбку. Ничего, что жмет в  талии  -  Ромили  холодно  отвергла
попытки Гвенис помочь ей. Лучше  скакать  в  этом  идиотском  наряде,  чем
бросить верховую езду! Однако пусть они  не  думают,  что  она  так  легко
сдастся.
   Она еще им покажет! Даже в этих тряпках.
   Закипая от злости, Ромили спустилась во двор,  направилась  в  конюшню.
Рядом стояла соколятня... Раза два она споткнулась, запутавшись в  длинной
юбке. Как же дамы ходят в подобных одеждах?!  Мелкими  шажками,  степенно?
Она тоже попыталась так пройти и тут же снова споткнулась.  Да,  подложила
ей свинью Люсьела... Подманила нарядным бархатным платьем, а потом лицом в
грязь.  И  ударчик  подсластила  -  послала  вместо  себя  Гвенис.   Какая
деликатность! Даже словом не обмолвилась, что бриджи и сапоги тю-тю!..
   В соколятне Ромили первым  делом  натянула  охотничью  перчатку,  потом
подошла к жерди, на которой сидела привязанная Пречиоза, и усадила  ее  на
запястье. Погладила ястребицу по груди специально приготовленным для  этой
цели  перышком  -  руками  птичьего  оперенья  касаться  нельзя.  Пречиоза
почувствовала  ласковые  прикосновения  и   пошевелилась.   Девушка   едва
удерживала руку - все-таки ястребица грузная, тяжелая птица. Ромили начала
успокаивать ее, потом  положила  руку,  на  которой  сидела  Пречиоза,  на
подпорку. Наконец подозвала к себе Кера:
   - Приготовил свежее мясо для Пречиозы?
   - Да, дамисела. У меня есть голубь, ему только что свернули шею. Я  его
специально отложил для ястреба. Всего-то минут десять  прошло,  -  ответил
парень, и Ромили недоверчиво понюхала тушку, затем подвесила ее к поясу.
   Птица,  почуяв  запах,   вновь   заволновалась,   задвигалась.   Ромили
направилась к выходу, длинный подол мешал идти нормальным  шагом.  Девушка
вышла во двор, освободила ястреба, потом покрутила приманкой над  головой.
Пречиоза встрепенулась и, внезапно сильно оттолкнув руку хозяйки,  ударила
крыльями, взлетела в небо и уже оттуда камнем пала на добычу, брошенную на
булыжники двора. Ромили тут  же  оттащила  ястребицу,  потом  свистнула  в
особый свисток и позволила хищнику несколько раз клюнуть добычу.
   Очень важно было научить ястреба  подчиняться  этому  сигналу  -  в  ее
сознании этот звук должен был соединиться  с  разрешением  наброситься  на
добычу. Пречиоза, взлетев, вновь уселась на руку Ромили. Девушка протянула
голубя Керу и сказала:
   - Теперь ты. Я хочу посмотреть, как она летает.
   Тот послушно взял приманку, тоже покрутил ею над головой; вновь  Ромили
сняла колпачок - Пречиоза взмыла в небо и по свистку пала на  тушку.  Этот
прием был повторен дважды, потом Ромили позволила птице доклевать  голубя.
Наконец, водрузив на голову хищника черный колпачок, отнесла ее в сарай  и
там посадила на жердь.  Снова  и  снова  она  принялась  ласкать  Пречиозу
перышком, шептала глупые, но такие приятные слова, хвалила ее. Их сознания
опять слились, и Ромили отчетливо ощутила, как приятны молодой  птице  эти
знаки внимания. Так проходило обучение...  Уже  недалек  был  день,  когда
ястреб  отправится  в  свободный  полет,  сам  будет   искать   добычу   и
возвращаться к хозяину...
   - Ступай и оседлай Ветрогона, - приказала Ромили и угрюмо  добавила:  -
Приготовь дамское седло.
   Парень отвел глаза в сторону.
   - Простите, дамисела, ваш отец распорядился... Такой сердитый он был...
   Ага, вот еще добавок к выброшенным бриджам и сапогам. Конечно, все  это
вместе куда человечнее, чем варварская порка. Отец никогда бы не додумался
до этого - здесь чувствуется опытная пухленькая ручка. Так и кладет стежок
за стежком... Ромили воочию увидела эту сцену - вот Люсьела жалуется отцу:
такая большая девушка, а часами не вылезает из конюшни, и от соколов ее не
оторвать. Ты ей все прощаешь, смотри,  если  что  случится!..  А  случится
обязательно, и даже если не случится,  то  сколько  будет  разговоров.  Не
лучше ли мне заняться ею, я быстро сделаю из нее настоящую даму...
   Ромили уже почти была готова броситься на слугу, гнев  застил  глаза...
Потом опомнилась. Ну и ладно, все равно  любому  уважающему  себя  скакуну
дамское седло оскорбительно. Ветрогон просто не дастся... Вот и  Пречиоза,
почуяв, что хозяйка на грани взрыва, тоже взъерепенилась. Девушка  усилием
воли подавила злость и спокойно сказала:
   - Хорошо, оседлай кобылу.
   Как бы там ни было, а она сегодня обязательно проедется с  Пречиозой  -
пусть та привыкает и к рыси, и к галопу. В  любом  случае  лучше  заняться
делом, чем дуться от бессильной ярости.
   Пока  Ромили  скакала  верхом,  она  без  конца  размышляла  над  своим
положением. Мысли были хлесткие, ясные... Обратиться к отцу? Бесполезно...
В этом деле он во всем положился на Люсьелу. Новый наряд для верховой езды
сразу прояснил направление,  в  котором  дует  ветер.  Как  ни  крути,  но
очевидно, что недалек день, когда ей совсем будет  запрещено  садиться  на
лошадь. Все будет обделано аккуратненько - Люсьела заявит, что отец желает
подобрать ей достойную коняшку. И  ездить  она  должна  по-дамски,  мелкой
рысцой; а сидя на дамском седле, нельзя будет возить с собой ястреба - там
нет на передней луке приспособления, на которое  можно  было  бы  посадить
Пречиозу. Следующим шагом будет попытка уговорить ее вообще не  появляться
на конюшне и в соколятнике, потом и совсем запретят - Люсьела заявит,  что
благородной даме там делать нечего. Ей только надо приказать, и оседланную
кобылу подведут к крыльцу.
   Что Ромили сможет с этим поделать?  Она  же  еще  несовершеннолетняя  -
пятнадцать исполнится только летом.
   Зачем в таком случае боги наградили ее лараном,  если  только  мужчинам
дано свободно пользоваться этим даром? Ромили едва  не  заплакала.  Почему
она не родилась мужчиной? Вот, к примеру, если спросить Люсьелу  об  этом,
то ответ будет дан немедленно. Зачем, переспросит она, женщине  этот  дар?
Ну конечно для того, чтобы передать его сыновьям.
   Значит, она всего лишь некий передаточный механизм для переноса дара от
неизвестного мужа к его сыновьям? Она много раз задумывалась о детях -  ей
очень хотелось иметь таких симпатичных карапузов. Припомнился Раэль, когда
он был еще совсем малыш. Такой пухленький, с  очаровательными  складочками
на ручках и ножках, слюнявый,  улыбающийся...  Похожий  на  куколку...  Но
отказаться от всего, что составляло ее жизнь - а значит, от самой себя,  -
не выходить за порог дома, превратиться в ленивую, отъевшуюся бабу,  какой
стала Люсьела, заниматься исключительно детьми?.. Слишком высокая  цена  -
даже за такую замечательную  награду,  как  ребятишки.  Ромили  неожиданно
разрыдалась - тут же выругала себя за слабость, ведь  ее  сомнения  тотчас
передадутся лошади и ястребу. Нет, нюни распускать нельзя!..
   Ей следует выждать. Не терять голову. Возможно, когда отец остынет, ему
самому станет не по себе - тогда и следует попытаться втолковать  ему  всю
бессмысленность подобного обращения с дочерью. Внезапно у Ромили  родилась
идея - на праздники, за несколько недель до середины  лета,  в  "Соколиную
лужайку" вернется Дарен. Он хорошо к ней относится, к тому же он  законный
наследник поместья, может, он встанет на ее сторону и  повлияет  на  отца?
Ромили на скаку погладила ястребицу перышком - пусть успокоится, жизнь  не
такая уж плохая штука, чтобы по каждому поводу взмахивать крыльями,  -  и,
развернув кобылу, помчалась домой. В сердце затеплилась надежда...



        3

   За десять дней до Праздника середины лета, в канун дня рождения Ромили,
в "Соколиную лужайку" вернулся Дарен.
   Первым увидел приближавшихся всадников Раэль - в это  время  вся  семья
завтракала на воздухе. Погода стояла прекрасная, и с  террасы  открывалась
широкая панорама. Вся обширная долина Кадарина была как на ладони. Раэль в
тот момент как раз потянулся за вторым куском хлеба  с  медом.  На  мягкие
попреки матери, что ему бы следовало не вертеться, вести  себя  за  столом
прилично, он без слов отвернулся от стола и положил хлеб на перила ограды.
В этом месте над балконом нависали редкие ветки иви  -  огромного  дерева,
верхушка которого возвышалась над крышей замка.
   -  Мама,  взгляни-ка,  -  позвал  мальчик.  -  Там  какие-то   всадники
поднимаются вверх по тропинке. Они направляются сюда, разве не так?  Папа,
ты их видишь?
   Макаран нахмурился, поднял чашку.
   - Тихо, Раэль. Я же разговариваю с твоей матерью.  Нехорошо  перебивать
взрослых...
   - Это же Дарен! - теперь уже вскрикнула Ромили и подбежала к перилам. -
Я узнаю его лошадь. Я встречу его внизу!..
   - Ромили! Сядь на место и доешь,  -  начала  Люсьела,  но  девушка  уже
мчалась к выходу.
   Толстые косы били по плечам. Вот уже позади  длинный  пролет  лестницы.
Сзади  послышался  дробный  перестук  каблуков  Раэля.   Она   засмеялась,
представив застывшую с разведенными руками Люсьелу: "Что за безобразие? Ну
зачем же так скакать?" На ходу девушка облизала липкие от  меда  пальцы  и
выскочила во двор. Тут ее  догнал  Раэль  -  мальчик  подбежал  к  входным
воротам и с разбегу повис на них. Его звонкий голосок сразу начал созывать
слуг, чтобы те поскорее раздвинули створки.
   - Там мой брат Дарен - он уже совсем близко... Ну, что же вы!..
   Тут же набежали  радостно  возбужденные  слуги,  принялись  вытаскивать
брусья, с помощью которых на ночь запирали ворота. С внешней  стороны  уже
долетало лошадиное ржание.  Раэль  без  конца  распоряжался,  мешался  под
ногами. Как только тяжелые створки начали расползаться, он выскользнул  за
ворота и принялся махать руками.
   - Это же Дарен. С ним еще кто-то... Ромили, взгляни. Побежим,  встретим
их!..
   Но сестра внезапно  остановилась,  смутилась.  Как-то  сразу  ей  стали
мешать косы, отброшенные за  спину,  грязные  пальцы  и  рот.  Она  быстро
вытерла руки о шкуру вертевшегося  у  ног  дворового  пса,  потом  достала
платок и, послюнявив его край, стала тереть  щеки  и  подбородок.  Что  за
блажь на нее накатила? Почему вдруг  подобные  пустяки  взволновали  ее?..
Разве только из-за Дарена или еще и друг его, пока невиденный, незнакомый,
смутил ее?.. Наконец всадники въехали во двор.  Дарен  спешился,  и  Раэль
бросился ему на шею, повис, затараторил что-то быстро, глотая звуки  -  не
разберешь... Старший брат засмеялся, обнял мальчика,  затем  направился  к
Ромили и обнял ее.
   - Как ты вытянулась, уже совсем невеста...
   - У нее скоро день рождения!.. - выпалил Раэль. - Что ты ей привез?
   Дарен рассмеялся. Он был высок и строен, тонок в  талии.  Рыжие  волосы
завивались в кудряшки - словно папаха, надвинутая на глаза.  Лицо  бледно,
по-видимому, от долгих занятий в монастыре Святого Валентина в Снегах,  на
которых ему приходилось просиживать часами.
   - Я совсем забыл, что у тебя день рождения, сестра, - признался  Дарен.
- Ты меня не забыла? А подарок к празднику я все-таки везу.
   - Для меня самый лучший подарок - твой приезд,  -  ответила  Ромили,  и
легкая тень грусти мелькнула на лице. Она любила Дарена, но Руйвен был  ей
куда  ближе.  Однако  он  больше  никогда  не  вернется  домой.   Никогда,
никогда... Ненависть к проклятым Башням, которые  похитили  у  нее  брата,
всколыхнулась в душе. Даже слезы на глаза выступили...
   - Папа и Люсьела завтракают, - сообщила она. -  Поднимемся  на  балкон,
Дарен? Прикажи коридому [управляющему], чтобы он распаковал сумы  и  отнес
вещи в твою комнату.
   Она схватила брата за руку и уже  было  совсем  поволокла  к  лестнице,
однако тот осторожно высвободил  руку  и  повернулся  к  своему  спутнику,
который уже слез с коня и отдал поводья слуге.
   - Прежде я хочу  познакомить  тебя  с  моим  другом,  -  сказал  он  и,
вернувшись,  подтащил  незнакомца  поближе  к   сестре.   -   Алдерик   из
Кастамира... Старшая из моих сестер Ромили...
   Молодой человек был еще выше Дарена, его темно-рыжие  как  медь  волосы
приблескивали на кончиках золотистыми  светлыми  искорками.  Глаза  серые,
глубоко посаженные, лоб высокий, чистый... Одет он  был  бедновато,  не  в
пример разряженному Дарену. Тот как законный наследник "Соколиной лужайки"
был облачен в бархатный, украшенный вышивкой и меховой опушкой камзол.  На
плечах Алдерика болтался поношенный плащ -  создавалось  впечатление,  что
этим нарядом пользовался еще его отец, а то и дедушка. Местами были  видны
искусно наложенные заплаты.
   "Значит, он нашел друга из числа тех парней, что беднее его. Он и  сюда
его привез потому, что  молодому  человеку  не  по  средствам  отправиться
домой. Дарен очень добр..."
   Она  тоже   вмиг   прониклась   участием   к   бедному   послушнику   и
доброжелательно сказала:
   - Добро пожаловать, дом [уважительное  обращение  к  мужчине]  Алдерик.
Давайте поднимемся наверх, я познакомлю вас с родителями.  Мы  все  вместе
позавтракаем... Герин, - обратилась она  к  коридому,  -  перенесите  вещи
брата в его комнату, а багаж дома Алдерика в красный  зал.  Пока...  Потом
леди Люсьела выделит ему помещение, хотелось бы, чтобы поближе  к  комнате
Дарена.
   - Вот отлично. Пойдем! - воскликнул Дарен и, подхватив сестру под руку,
поволок друга к лестнице. - Раэль, тебя-то я уже тащить  не  могу  -  беги
вперед, пожалуйста!
   - Он так скучал по тебе, - сказала Ромили. - И по... - Она  уже  совсем
было выговорила имя Руйвена, но в присутствии чужого человека не следовало
касаться семейных дел; у нее с Дареном еще будет время для беседы.
   Наконец они вышли на террасу, и Дарен тут же угодил в объятия  Мэйлины.
Ромили в свою очередь представила Алдерика из Кастамира отцу.
   Старший Макаран учтиво сказал:
   - Добро пожаловать в наш дом, парень. Друг моего сына - друг  дома.  Вы
не родственник Валдрина Кастамира из Хайгарта? Мы вместе служили в гвардии
короля Рафаэля еще до того, как король был предательски убит.
   - Дальний, сэр, - ответил Алдерик. - Вы, верно,  не  знаете,  что  лорд
Валдрин погиб. Его замок со всеми домочадцами  был  сожжен  клингфайром...
[клингфайр - огненная  смесь,  изготовляемая  лерони,  способна  прожигать
материю и плоть] Сэр  Валдрин  предоставил  убежище  Каролину  на  пути  в
изгнание...
   Микел Макаран от неожиданности даже сглотнул.
   - Валдрин мертв? Мы были закадычные друзья и даже бредины  [побратимы].
К сожалению,  он  всегда  отличался  некоторой  недальновидностью,  что  в
общем-то свойственно всем, кто лезет в дела сильных мира сего.
   - Я с гордостью вспоминаю о лорде Валдрине. Он до конца  исполнил  свой
долг и остался верен законному монарху.
   - Долг, честь! - горько усмехнулся  Микел.  -  Честь  не  избавляет  от
смерти... Ладно бы он сам, а то и невинных утянул за собой.  Велика  ли  в
этом честь для его жены и детей? Сомневаюсь... Погибнуть заживо сожженным!
Как будто свары правителей касаются меня  или  любого  другого  уважаемого
человека!
   Ромили заметила, что Алдерик едва удержался, чтобы не ответить резко на
это замечание. Однако юноша сумел сдержаться, помедлил немного и склонился
в поклоне. Прилично ли с  первой  же  минуты  возражать  хозяину?..  Потом
Алдерику представили Мэйлину -  та  жеманно  улыбнулась  гостю.  Ромили  с
презрением наблюдала за сестрой - и  эта  туда  же!  Решила,  по-видимому,
испробовать на нем силу своих чар, даже поношенная  одежда  не  остановила
ее. Видимо, Дарен имел намерение подкормить друга  после  постных  блюд  в
Неварсине - вон он какой худой, совсем скелет. Да, на каше и холодной воде
не растолстеешь!..
   Мэйлина между тем продолжала ворковать:
   - ...И люди из "Сторновых высот"  приедут,  и  дети  дома  Алдарана  из
Скатфелла. И все-все  уже  расписано  -  вечеринки,  охота  с  гончими,  с
ястребами и вечер танцев. - Она поморгала, глядя на Алдерика, и  добавила:
- Вы умеете танцевать, дом Алдерик?
   - Да, но танцевать мне приходилось все больше в детстве, - ответил тот.
- Я разучивал пляски, которые исполняют во время зимних  холодов  бродячие
монахи и послушники, но ожидаю, что  вы,  дамисела,  научите  меня  другим
танцам. -  Он  поклонился  ей,  потом  Ромили,  но  тут  Мэйлина  поспешно
заметила:
   - О, Ромили вовсе не танцует с мужчинами - ей приятнее проводить  время
на конюшне. Куда большее удовольствие  вы  доставите  ей,  если  пожелаете
взглянуть на собак и ястребов.
   - Мэйлина, тебе пора заняться  уроками,  -  сладким,  многозначительным
голосом пропела леди Люсьела. В нем так  и  слышалось:  я  с  тобой  потом
поговорю. Следом, обращаясь к гостю, добавила: - Простите ее, дом Алдерик,
она еще совсем ребенок.
   Мэйлина вспыхнула и выбежала с  террасы.  Алдерик  улыбнулся  Ромили  и
заметил:
   - Я куда уютнее чувствую себя  в  компании  собак  и  ястребов,  чем  с
женщинами. Я так полагаю, что одна из лошадей, на которых мы  приехали  из
Неварсина, ваша?
   - Она принадлежит... - начал  Дарен,  но  тут  же,  заметив,  что  отец
нахмурился,  вывернулся:  -  ...нашему  родственнику.  Он  оставил  ее   в
Неварсине, чтобы мы доставили ее сюда.
   Ромили заметила, что Дарен и Алдерик переглянулись. Ей стало ясно,  что
гость все знает. Как далеко, с горечью подумала девушка, расползлись слухи
о том, что приключилось с Руйвеном!
   - Ромили, - подал голос отец, - не пора  ли  тебе  заняться  уроками  с
госпожой Калиндой?
   - Вы же обещали, что в день рождения я буду свободна от занятий! -  Она
оборотилась к леди Люсьеле, и та очень учтиво и грациозно подтвердила:
   - Да, так и было - по-видимому, ты желаешь провести этот день с братом.
Если он не против - пожалуйста...
   Ромили опустила глаза и тихо попросила:
   - Я бы хотела показать ему нового верина.
   - Ромили сама его обучает! - выкрикнул Раэль.
   Отец нахмурился, а мальчик с прежним воодушевлением продолжил:
   - Когда Девин был болен, она всю ночь провела возле ястреба и  все-таки
добилась, чтобы он поел с ее руки. Старик сказал, что даже папа не смог бы
сделать лучше ее.
   - Ай! - жестко откликнулся отец. - Твоя сестра, Дарен, занимается  тем,
чем следовало бы заняться тебе. Ты мог бы поучиться у нее, как  обращаться
с животными. И храбрости ей  не  занимать.  Родись  ты  девчонкой,  а  она
парнем, то тогда бы тебе пришлось носить юбки и проводить дни за  вязанием
и вышивкой.
   Дарен неожиданно запустил пятерню в свою густую красивую шевелюру.
   - Зачем высмеивать меня в присутствии друга, отец? Я готов  поклясться,
что и так делаю все от меня зависящее. Но я есть то,  кем  меня  сотворили
боги, ни больше ни меньше. Рогатому кролику вовек не стать боевым конем, а
если он возомнит о себе что-либо подобное, то станет посмешищем.
   - И это все, чему обучили тебя эти чертовы монахи?
   - Они научили меня верно понимать  свое  призвание,  реально  оценивать
свои силы, - ответил Дарен, и Ромили заметила, как в его  глазах  блеснули
слезы. - И вот что еще, отец. Конечно, я