из  моей
конюшни, но я согласна с твоим братом:  лучший  вариант  для  тебя  -  его
лошадь. Гораздо проще придать с помощью ларана силы коню, приспособленному
к горному климату, и, возможно, мне удастся превратить его в  того  самого
волшебного коня.
   Конн  кивнул,  и  Аластер  поднялся  по  лестнице  в  комнату,  некогда
служившую  ему  детской.  Там  стояли  его  игрушки:   несколько   искусно
вырезанных деревянных солдатиков и старая плюшевая  кукла,  с  которой  он
засыпал, когда ему было семь лет. Кроме того, в углу, возле  окна,  стояла
его лошадка-качалка.
   Тут он вспомнил, сколько лиг проскакал на ней в детстве,  вцепившись  в
крашеную деревянную гриву; в  том  месте,  где  его  вспотевшие  маленькие
пальчики держались за холку, краска облупилась. Он посмотрел на игрушечных
солдатиков и рассмеялся, представив, как мать оживляет их и  посылает  ему
на подмогу игрушечную армию. Если бы это было в ее власти, она  бы  так  и
поступила.
   Сейчас  ему  вспомнилось,  как  часто   садился   он   в   детстве   на
лошадь-качалку и все скакал и скакал,  всегда  на  север,  ища  дорогу  на
Хамерфел. Однажды он чуть было не спалил дом, набрав целую сковороду углей
из очага. После чего ему  строго-настрого  запретили  близко  подходить  к
жаровне, но, с другой стороны, и не наказали, потому что он не  переставая
бормотать сквозь слезы:
   - Я хотел сделать клингфайр, чтобы сжечь дом старого лорда Сторна,  как
он сжег наш.
   Не долго думая, Аластер сменил роскошный  праздничный  костюм  на  куда
более  скромный  и  спустился,  накинув  на  плечи  старый  плащ.  Так  он
распрощался с детством.
   Внизу обнаружились разительные  перемены,  закуски  унесли,  а  Эрминия
переоделась в форму техника Башни - простую  тунику  с  длинными  рукавами
бледно-зеленого цвета.
   - Как бы я хотела собрать всю свою магию и послать ее  с  тобой,  чтобы
она охраняла тебя в пути, сынок, но сейчас я могу тебе дать лишь волшебную
лошадь, да еще одного особенного телохранителя: с тобой пойдет Ювел.
   Они прошли на конный двор. Дождь  почти  утих,  и  теперь  лишь  слегка
накрапывало. Аластер моментально ощутил свежесть ветра. Среди  разорванных
облаков то тут, то там проглядывал лик то одной, то другой луны.
   Эрминия подозвала старую Ювел. Потом села и,  достав  звездный  камень,
пристально посмотрела  в  глаза  собаки,  так  что  у  Аластера  появилось
странное ощущение, что они говорят о нем.
   Наконец она произнесла:
   - Сначала  я  думала,  не  придать  ли  ей  человеческий  облик.  Магия
позволяет сделать это, по крайней мере, с помощью звездного камня. Но  для
воина она будет слишком старой, и мне кажется, что в  качестве  проводника
она принесет гораздо больше пользы. Если я ее заколдую, человеческий облик
останется одной лишь видимостью - внутри Ювел по-прежнему  будет  собакой;
она не сможет с тобой говорить, но потеряет свой исключительно острый слух
и обоняние. Оставаясь собакой, она, по крайней мере, может  задать  трепку
любому,  кто  будет  тебе  угрожать,  а  попытайся  она  сделать   это   в
человеческом облике... - тут Эрминия помешкала  и  рассмеялась,  -  ...то,
скорее всего, это вызовет нежелательные пересуды.
   - Я тоже так думаю, - произнес  Аластер,  наклоняясь,  чтобы  погладить
старую собаку. - Но знает ли она дорогу на Хамерфел?
   - Ты забываешь, сынок, что она родилась и выросла там. Она  может  тебя
туда провести  вернее  всякого  человека-проводника.  А  кроме  того,  она
предупредит тебя об опасностях, если ты будешь прислушиваться к ней.
   - Ну, тут уж  я  уверен,  что  она  куда  более  преданный  и  лояльный
провожатый, чем любой другой, - произнес Аластер, но про себя подумал, как
это старая собака сумеет его предупредить и как он поймет  ее,  когда  она
попытается это сделать.
   Эрминия похлопала Ювел по голове и мягко сказала:
   - Ты любишь его так же, как я, позаботься о нем ради меня, дорогая.
   Ювел посмотрела в глаза Эрминии с  таким  выражением,  что  у  Аластера
вдруг пропал весь скепсис. Ему стало ясно, что его  мать  и  собака  могли
общаться друг с другом без слов.  Он  больше  не  сомневался,  что,  когда
придет время, та найдет способ предостеречь в случае опасности.
   - Хорошо, а сможет ли она лежать у меня на седле?
   Все присутствовавшие  телепаты  и  даже  Аластер,  который  таковым  не
являлся, к своему удивлению, вдруг услышали слова, едва  ли  не  сказанные
вслух:
   "Если он будет ехать верхом, я буду бежать рядом".
   - Ну хорошо, если ты  на  это  способна,  старушка,  тогда  поехали,  -
произнес удивленный Аластер и вскочил в седло лошади Конна  -  здоровой  и
сильной кобылы. Он посмотрел  в  глаза  Ювел  и  на  какой-то  момент  ему
показалось, что он говорил  с  тенью  женщины-воина  наподобие  сестры  из
Ордена Меча, что иногда появлялись в городе; над Ювел действительно витало
некое подобие призрака. Неужели магия его матери не знает границ? Так  это
или нет, он должен воспринимать это как данность.  Выпрямившись  в  седле,
юноша поклонился Эрминии.
   - Да хранят тебя боги, мама.
   - Когда ты вернешься, сынок?
   - Когда мои подданные и судьба это позволят, - ответил  он  и  медленно
направил лошадь к воротам конюшни. Выехав  наружу,  он  пришпорил  лошадь.
Какой бы неуклюжей с виду она ни казалась, но в действительности это  было
сильное и выносливое животное.  Он  чувствовал  ее  дрожь,  словно  кобыла
понимала ответственность стоявшей перед ними  задачи.  Пока  Аластер  ехал
через маленький внутренний дворик, все смотрели ему  вслед.  Только  Конн,
ожидавший в зале, сообразил, что нужно  распахнуть  массивные,  с  острыми
пиками поверх кромки, ворота; но если б он этого  не  сделал,  то  лошадь,
обладавшая теперь силами, далеко превосходящими обычное творение  природы,
легко бы через них перескочила. Миновав ворота, она перешла  на  галоп,  а
рядом бесшумно бежала  собака,  чьи  лапы  теперь,  благодаря  волшебству,
наполнились силой.
   Вскоре стук копыт по мостовой улицы затих. Эрминия все стояла, глядя на
распахнутые ворота, и слезы текли по ее щекам.
   Еле слышно Конн произнес:
   - Черт побери, я так хотел, чтобы он взял  меня  с  собой.  Что  скажет
Маркос?
   Валентин Хастур уныло добавил:
   - Ты вырастила упрямого сына, Эрминия.
   - Почему ты не говоришь того, что думаешь на самом деле?  -  в  сердцах
воскликнула  она.  -  И  не  называешь  его  жестокосердным,  избалованным
мальчишкой? Но под охраной Ювел и с поддержкой Маркоса у него  все  должно
получиться как надо, я в этом уверена.
   - Так это или нет, - произнес  Эдрик,  -  но  он  уехал,  и  будут  его
защищать боги или нет,  это  зависит  от  того,  какая  ему  предначертана
судьба.
   Все пошли в дом, но, даже когда ушел  последний  слуга,  Конн  все  еще
стоял во дворе, устремив ищущий взгляд вдоль дороги на север,  по  которой
ехал его брат в направлении далекого Хамерфела.



        10

   Аластер скакал, прильнув к шее лошади, едва веря, что решился на  дело,
которое могло стать ключевым моментом в его  жизни.  Быстрый  галоп  мерно
подбрасывал его в седле, и это напомнило ему детство, когда  он  до  одури
качался на деревянной лошадке, зачастую прямо на  ней  и  засыпая.  Сейчас
могло  произойти  то  же  самое,  но  страшно  не   хотелось   обнаружить,
проснувшись, что все происходящее - лишь сон, а сам он просто задремал  на
каком-то скучном приеме.
   Скакал он так быстро, что не  успел  заметить,  как  оказался  у  ворот
Тендары и из сторожевой будки его окликнули:
   - Эй, кто там еще гонит лошадь  в  этот  неурочный  час,  когда  ворота
заперты, а честные люди сидят по домам и видят уже третий сон?
   - Такой же честный человек, как и ты, - ответил  Аластер.  -  Я  герцог
Хамерфел и направляюсь на  север  по  делу,  которое  не  может  ждать  до
рассвета.
   - Ну и что?
   - А вот что - открывай ворота, приятель.  Ты  ведь  для  этого  сюда  и
поставлен, не так ли?
   - В такой-то час? Герцог ты или не герцог, эти ворота до рассвета никто
не откроет, будь ты хоть самим королем.
   - Дай поговорить с сержантом, солдат.
   - Если я разбужу сержанта, он скажет тебе то же самое,  лорд  Хамерфел,
да еще рассердится на нас обоих.
   - Мне чихать на его злость, а тебе, пожалуй, действительно  достанется,
- сказал Аластер. - Жаль, но ничего не поделаешь, Ювел, прыгай ко  мне  на
седло!
   Он ощутил, как старая собака вскочила  на  лошадь  у  него  за  спиной,
теплым кулем привалившись к пояснице.
   - Ну, теперь держись, вернее - не упади, старушка.
   Какой высоты были городские ворота он не помнил - футов  пятнадцать,  а
может, и двадцать? Уверенный в могуществе чар, он и не подумал сомневаться
в силах лошади. Почувствовав, как животное все подобралось перед  прыжком,
он крикнул Ювел:
   - Держись крепче!
   И тут мир провалился куда-то вниз, а они поднимались все выше  и  выше,
успев, как ему показалось, преодолеть половину пути до  ярко  светившей  в
небе луны, от чего вдруг та стала вдвое ближе... Потом началось  снижение,
длившееся как будто несколько часов, причем  лошадь  коснулась  земли  так
мягко, словно перепрыгнула через бревно. Ювел соскочила с  седла  и  опять
побежала сзади, беззвучно перебирая лапами по неровной брусчатке мостовой.
   Аластер обнаружил, что находится уже далеко за городом,  совершенно  не
понимая, как это ему удалось. По сторонам стремительно проносились  темные
поля, а лошадь все скакала и скакала, ни разу не сбившись с  галопа  и  не
споткнувшись, благодаря ларану его матери.
   Незадолго до рассвета он миновал Хал и, гулко  прозвенев  подковами  по
каменным мостовым Нескьи, а когда горизонт  на  востоке  заалел  и  взошло
огромное,  красное,  как  кровавый  глаз,  солнце,  впереди  расплавленным
металлом засверкала река Кадарин. К его  удивлению,  лошадь  без  малейших
колебаний ступила в поток и поплыла, энергично работая мощными  мышцами  и
гоня перед собой бурун, словно неведомое морское существо.
   Выбравшись на берег, Аластер оглянулся и увидел, как  из  воды  вылезла
Ювел и без задержки продолжила легкий  бег,  не  отставая  от  лошади.  Он
достиг Кадарина, лежащего в двух днях пути к северу от  города,  всего  за
одну ночь!
   Теперь знакомая  местность  кончилась.  Так  далеко  в  холмы  Аластеру
забираться не доводилось. На какое-то мгновение он даже пожалел, что рядом
нет брата, который мог бы показать ему дорогу, но Ювел  была  проводником,
заслуживающим доверия проводником. Ювел! Когда ее в последний раз кормили?
   - Прости, старушка, - сказал он, - забыл я про тебя.
   Остановив лошадь в лесистой лощине, спешился, ощутив при этом  дрожь  в
коленях. В седельной сумке, которую он не помнил,  как  наполнял,  нашлось
холодное мясо, хлеб и вино. Мясо он разделил  с  Ювел,  запив  его  вином.
Предложил глотнуть и собаке, но та лишь фыркнула и побежала утолить  жажду
к горному ручью. Напилась, глубоко опустив в  воду  морду,  а  вернувшись,
прилегла рядом, положив голову на лапы. Аластер хотел было вновь  вскочить
в седло, но понял,  что,  хотя  и  лошадь  и  собака,  казалось,  даже  не
запыхались, самого его трясло от усталости и каждый  мускул  подергивался,
словно он пробыл в седле не несколько часов, а те самые два дня и две ночи
кряду, которые требовались, чтобы  добраться  сюда  нормальным  ходом.  На
лошадь и Ювел действовала  магическая  сила,  отчего  они  не  чувствовали
усталости, но он-то - нет!
   Одеял Аластер не захватил, а холод уже  начал  порядком  его  донимать.
Тогда он завернулся в плащ и позвал Ювел, чтобы та прижалась к нему, и они
бы  таким  образом  согрелись.  Собака  встала,  потянулась  и   улеглась,
свернувшись калачиком, под его рукой. На земле хрустели сухие  листья,  но
он слишком устал,  чтобы  обращать  на  это  внимание.  Едва  юноша  успел
подумать, как измучился и насколько неудобные здесь  условия  для  отдыха,
как им овладел крепкий, глубокий сон. Так спал он  до  тех  пор,  пока  не
пробудился от лучей солнца, пробивавшихся  сквозь  кроны  деревьев.  После
пробуждения Аластер опять поел  хлеба  с  мясом,  допил  остатки  вина  и,
повернувшись к Ювел, сказал:
   - Теперь твоя  очередь  показывать  дорогу,  старушка.  Отсюда  я  буду
следовать за тобой.
   Все последующее походило на сон, он хоть и не знал, куда  направляется,
но его дальнейшие действия, казалось, были заранее предопределены. Аластер
понимал, что по какой бы тропе ни пошел, в результате он окажется в нужном
месте. Казалось, опасно так расслабляться, но его вела магия, и он не  мог
повлиять на маршрут этого фантастического путешествия,  поэтому,  отбросив
сомнения, доверился собаке.
   Скоро начался проливной дождь. Аластеру пришлось  слезть  с  лошади,  и
вот, блуждая под струями, он вдруг  споткнулся  и  упал  в  большую  сеть,
привязанную  к  верхушкам  пригнутых  к  земле  деревьев.  Ювел  лаяла   и
обнюхивала приманку - закоченелую тушку рогатого кролика. Но на кого  была
поставлена ловушка? Ювел снова принялась лаять и скулить,  бегая  кругами.
Он поднял голову и увидал рядом с  собой  престранное  создание.  Это  был
толстяк, маленького роста, весь какой-то  перекошенный,  ростом  не  более
четырех футов, с поросшими, густыми волосами лицом.
   - Кто ты? И что это? - спросил он, во все глаза глядя  на  Ювел.  -  Ты
испортил мою ловушку, и как ты собираешься за это рассчитываться?
   Аластер смотрел на маленькое существо, думая  про  себя,  не  стоит  ли
перед ним сказочный гоблин? Сильный дождь, казалось, ни  в  коей  мере  не
смущал лилипута. Однако Ювел действительно вызывала у  него  беспокойство.
Когда она принялась обнюхивать ноги незнакомца, он отшатнулся.
   Аластер стоял, онемев от изумления, хотя его с детства  воспитывали  на
рассказах про странных существ, не совсем человеческой природы,  обитавших
по берегам Кадарина. И те, как назло, до сих пор не потрудились показаться
ему на глаза!
   - Ты из Большого Народа, - сказал коротышка, - и, возможно, безвредный.
Но что это?
   Он показал на Ювел, и во взгляде его сквозила опаска. Аластер ответил:
   - Я - Аластер, герцог Хамерфел, а это - моя собака Ювел.
   - Я не знаю, что значит - "собака", - произнес маленький  человечек.  -
Она - существо, которое называется собака? Почему она не говорит?
   - Потому что не может, это не заложено в  ней  от  природы,  -  ответил
Аластер. Он не стал пускаться в пространные объяснения  насчет  того,  что
такое домашнее животное, поскольку человечку  это  понятие  было  частично
знакомо, ибо тот сказал:
   - Да, я вижу. Она похожа на моего ручного сверчка, и она думает, что ее
хозяину угрожает опасность. Скажи ей, если  она  тебя  понимает,  что  вам
обоим ничто не грозит.
   - Все в порядке, девочка, - произнес Аластер, хотя сам далеко не был  в
этом уверен. Ювел еще немного поскулила и отошла в сторону. Тогда  Аластер
набрался храбрости и спросил:
   - А ты кто такой?
   - Я - Адастор-Лескин из Гнезда Широна. А что есть это? - произнес он  и
с искренним любопытством указал на лошадь Аластера.  У  Аластера  не  было
полной уверенности, не собирается ли человечек его ограбить,  но  он,  как
мог,  объяснил,  что  такое  "лошадь",  доставив  лилипуту  исключительное
удовольствие.
   - Как много новых вещей я сегодня видел! Теперь  мне  будет  завидовать
весь мой клан! Однако остается еще вопрос с ловушкой, которую  ты  сломал.
Как ты собираешься ее восстановить?
   Аластер решил отдаться на милость судьбы, втянувшей его в это  странное
приключение.
   - Я не могу ее починить,  -  ответил  он,  -  потому  что  у  меня  нет
необходимых инструментов, и я не знаю, как ее устанавливать.
   - Об этом я и не прошу, - сказал коротышка. - Сделай то, что я попросил
бы у моего соплеменника, по невниманию своему пересекшего  мою  дорогу,  -
расскажи мне твою самую интересную загадку.
   - Но не под дождем же загадки рассказывать!
   - Ах да, - спохватился незнакомец, - я слыхал, что холод и  дождь  даже
летом не по нраву вашему племени. Тогда пойдем укроемся в моем Гнезде.
   С этими словами  он  опустил  ногу  на  нижнюю  ступеньку  лестницы  из
колышков, вбитых в толстый ствол дерева.
   - Ты сможешь идти за мной? - спросил он.
   Аластер колебался: его ждали неотложные  дела,  но  было  бы  невежливо
уйти, не предоставив Адастору-Лескину и его соплеменникам компенсацию.  Он
полез  вверх,  не  слишком  доверяя  лестнице  и  не  испытывая   большого
удовольствия от открывающегося его взору  вида  бескрайнего  лесного  моря
внизу, но решил не показывать страх перед человечком,  который,  казалось,
был рожден, чтобы лазить по деревьям.
   "Наверное, так оно и есть", - подумал Аластер.
   Миновав ряд похожих друг на друга этажей, они перешли на более широкую,
хорошо сколоченную лестницу, которая уходила в крону дерева.  По  ней  они
добрались наконец до большого дупла, вошли в него и  оказались  в  темной,
довольно просторной  комнате.  Там  стояло  несколько  грубых  приземистых
лежаков с вязаными покрывалами. Маленький человечек присел на один из них,
а Аластер на другой, такой же. Сиденье оказалось  мягким  и  хрустело  при
движениях, судя по витавшему в воздухе сладкому аромату, оно  было  набито
сеном. Адастор потянулся и, достав длинную железную  палку,  развел  с  ее
помощью огонь, так что теперь в  комнате  стало  достаточно  света,  чтобы
Аластер мог оглядеться.
   - А теперь, - сказал человечек  тоном,  не  допускающим  возражений,  -
давай загадку. Когда мы рассядемся ночью вокруг  огня  и  будем  играть  в
загадки, я загадаю моим людям новую!
   Аластер, в голове которого  сейчас  было  абсолютно  пусто,  смог  лишь
спросить:
   - Какую загадку ты хочешь? Я не знаю, какие загадки годятся  для  вашей
игры.
   Огромные глаза  маленького  человечка,  которые,  по  мнению  Аластера,
действительно должны были быть особенными, раз что-то могли видеть в  этой
комнате, загорелись в темноте.
   - Ну вот, хотя бы: "Почему птицы улетают на юг?" - спросил он.
   На это Аластер ответил:
   - Если тебе нужны объяснения помимо рассуждений о погодных условиях, то
этого никто не знает, кроме них самих. Каков твой ответ?
   Адастор хихикнул от удовольствия.
   - Потому что пешком им было бы слишком далеко идти, - сказал он.
   - О-о, - произнес Аластер, - значит, вот какие загадки. Тогда...  -  он
покопался в памяти, но на ум пришла лишь одна-единственная, слышанная им в
раннем детстве: "Зачем снежному кролику прыгать через тропинку?"
   - Чтобы перейти на другую сторону? - попробовал  догадаться  человечек.
Но Аластер покачал головой, и тот сник.
   - Я должен был знать, что - нет, - вздохнул Адастор.  -  Кстати,  прошу
прощения... ты ведь гость, позволь предложить тебе угощение.
   - Благодарствую, - ответил Аластер, хотя не мог отделаться от опасения,
что ему предложат откушать сырого рогатого кролика. Он не был уверен,  что
даже во имя соблюдения приличий сумеет заставить себя съесть его.
   Но  лилипут,  покопавшись  в  дальнем  углу  комнаты,  принес   искусно
сплетенную из тростника тарелку, на  которой  исключительно  красиво  были
разложены разные лесные ягоды. Аластер  попробовал  их  и  с  нескрываемым
удовольствием поблагодарил Адастора. Тот попросил юношу:
   - А теперь поведай мне, каков ответ твоей загадки. Я ведь как  думаю  -
раз твой народ крупнее моего, то и мозги у вас больше, а значит,  и  мысли
поумней. Так зачем снежному кролику прыгать через тропинку?
   - Потому что обходить - далеко, - с глупым видом ответил Аластер.
   Он совершенно не ожидал, что от этих  слов  Адастора  буквально  хватит
кондрашка. Юноша ведь слышал хихиканье маленького человечка и понимал, что
тот обладает чувством юмора, которое могло бы ему подсказать  этот  вполне
банальный ответ.
   - Обходить далеко! - хохотал Адастор, вновь валясь на спину.  -  Далеко
обходить! О, это просто великолепно! Расскажи еще!
   - У меня нет времени, - произнес Аласт