остаточно  самообладания  для  этого,  то,  без  сомнения,  она  научится
сдерживать себя и во всех остальных случаях. Сейчас она измучена, испугана
и еще не вполне оправилась от пороговой болезни. Но когда она выздоровеет,
с ней все будет в порядке.
   - Надеюсь, что ты прав, - с улыбкой  отозвалась  Рената,  скрывая  свои
страхи.
   - Любимая... На празднике я хочу рассказать отцу и Дорилис  о  наших  с
тобой отношениях.
   - Нет. - Рената решительно покачала головой. - Я не думаю,  что  сейчас
подходящее время, Донел. Дорилис еще не в силах вынести такую новость.
   Донел нахмурился.
   - Я больше не хочу лгать ей. Если бы  ты  недавно  оказалась  на  месте
Кассандры, то увидела бы, как Дорилис льнула ко мне,  когда  я  нес  ее  в
постель. Я всегда буду  заботиться  о  ней  и  защищать  ее,  но  не  хочу
создавать у нее ложное впечатление о наших отношениях. На празднике, когда
она будет сидеть рядом со мной как моя жена... - Он смутился,  вспомнив  о
последнем поцелуе Дорилис.
   Рената  вздохнула.  По  крайней  мере   частично,   состояние   Дорилис
объяснялось пороговой болезнью - физическим и эмоциональным расстройством,
часто поражавшим  одаренных  детей  в  период  полового  созревания.  Лорд
Алдаран сам потерял  так  двоих  сыновей  и  дочь.  Рената  понимала,  что
опасность  пороговой  болезни  заключается  в   огромных   психических   и
эмоциональных перегрузках, связанных с развитием _ларана_ и совпадающих по
времени  со  стрессами  от  развивающейся   сексуальности.   Использование
_ларана_ ускоряло и  усиливало  психические  и  физиологические  процессы,
происходившие в организме. Стоило ли удивляться, что, почувствовав в  себе
новые силы, Дорилис обратилась к брату,  который  с  младенчества  был  ее
кумиром, ее покровителем и защитником - а теперь, после  жестокого  фарса,
которого она по молодости лет еще не могла понять, стал ее мужем.
   - Дорилис пережила первый приступ пороговой болезни, а он часто  бывает
самым опасным. Возможно, если она как следует выспится и отдохнет... но на
таком торжественном празднике, Донел? Ведь она будет сидеть рядом с  тобой
как твоя жена. Неужели ты лишишь ее и этой радости?
   - А разве можно найти более  подходящее  время?  -  улыбаясь,  возразил
Донел. - Но прежде чем обратиться к Дорилис, я хочу, чтобы ты поговорила с
моим  приемным   отцом.   Он   должен   знать,   что   ты   носишь   моего
ребенка-недестро. Это не тот наследник, которого он хочет для Алдарана. Но
он  должен  знать,  что  этот  ребенок  будет  преданным  защитником  рода
Алдаранов, как и я сам. В самом деле, милая, мы больше  не  можем  держать
это в секрете. Беременность, как и кровную вражду, не скроешь от людей.  Я
не хочу, чтобы все считали, будто я боюсь или стыжусь этого. Как только об
этом станет официально известно, любимая, твое положение  упрочится.  Даже
Дорилис хорошо знает наши обычаи и понимает, что жена обязана заботиться о
благополучии любого ребенка, родившегося от ее мужа.
   - Наверное, ты прав, - ответила Рената, вспомнив о  том,  как  Дорилис,
всегда ненавидевшая любое шитье, с гордостью вышивала праздничную  рубашку
для Донела - традиционное занятие для невесты. Донел был прав. Его брак  с
Дорилис был юридической фикцией, но обычаи следовало соблюдать.
   - Ты всегда относилась к ней с любовью и нежностью, - продолжал  Донел.
- Думаю, она этого не забыла.  Кроме  того,  хотя  Дорилис  импульсивна  и
подвержена приступам ярости, она очень  серьезно  относится  к  соблюдению
правил на людях, особенно в роли леди Алдаран. Если она сможет  сдержаться
в официальной обстановке, то потом вспомнит, как  ты  была  добра  к  ней.
Ничто не порадует меня больше, чем ваше примирение. Она знает, что я люблю
и уважаю ее. Если таково  будет  ее  желание,  я  могу  даже  подарить  ей
ребенка. Но она должна знать, чего она может ожидать от  меня,  а  чего  -
нет.
   Рената вздохнула и взяла его за руку.
   - Пусть будет, как ты  хочешь,  любимый.  Я  ни  в  чем  не  могу  тебе
отказать.
   "Не прошло и года с тех пор,  как  я  с  гордостью  говорила  Кассандре
Эллерт, что не представляю себе, как  можно  любить  мужчину  и  при  этом
подчиняться его воле вопреки здравому смыслу. Неужели все женщины рано или
поздно приходят к этому? И я еще осмеливалась судить ее!"


   Позже тем же вечером, когда  Донел  встретился  с  Ренатой  у  входа  в
праздничный зал и лично  проводил  ее  к  месту  за  женским  столом,  она
подумала, что с таким же успехом можно объявить об их связи на весь  замок
Алдаран. Впрочем, ей было все равно. Если бы все было  по  справедливости,
они с Донелом поженились бы.  Она  не  первая,  кто  отстаивает  права  на
любимого человека, вступившего в брак против воли.
   Рената смотрела, как Донел занимает свое место за  высоким  столом.  Он
казался ей красавцем даже в старых бриджах для верховой езды  и  выцветшей
куртке, которую носил во время осады. Но теперь он  облачился  в  парадный
наряд. Огненный камень сверкал в застежке у горла, к боку  был  пристегнут
нож в усыпанных самоцветами ножнах. Деллерей завил волосы и унизал  пальцы
перстнями, став похожим на прекрасного  принца  из  старой  сказки.  _Дом_
Микел, в своем темно-зеленом, отороченном мехом плаще с широкими  рукавами
и тяжелым наборным поясом, имел гордый, но благодушный вид. Кресло Дорилис
пустовало. Рената надеялась, что девушка еще спит. Вне  всякого  сомнения,
сон больше пошел бы ей на пользу, чем шумное празднество. Рядом с  Донелом
и лордом Алдараном за высоким столом сидели лишь Эллерт с Кассандрой,  как
почетные гости высочайшего  звания,  и  _лерони_  Маргали,  приемная  мать
Дорилис.  При  других  обстоятельствах  Рената  сама  сидела  бы  там  как
наставница Дорилис и гостья старого лорда, но на таком  великом  празднике
лишь  ближайшие  члены  семьи  Алдарана  или  высокие  гости,  равные  или
превосходящие его по положению, имели право находиться рядом  с  ним.  Все
другие  лица  благородного  звания,  а  также  управляющие,  кастеляны   и
распорядители торжеств сидели либо за женским столом вместе  с  Ренатой  и
леди Элизой, либо за мужским, вместе с офицерами стражи.
   Нижний зал был наполнен солдатами, стражниками, слугами,  их  женами  и
всеми прочими, вплоть до конюхов и горничных.
   -  Почему  ты  так  смотришь  на  пустое  кресло  Дорилис?  -  спросила
Кассандра.
   - Мне на мгновение показалось, будто она сидит там, -  с  беспокойством
пробормотал Эллерт. На самом деле ему примерещилась странная  бело-голубая
вспышка, мелькнувшая в воздухе. "Я устал и начинаю бояться любой  тени,  -
подумал он. - Это всего лишь переутомление после осады".
   _Дом_ Микел наклонился к Маргали, спросив у нее,  что  могло  задержать
Дорилис. Потом кивнул, поднялся со своего места и обратился к собравшимся:
   - Мои благородные гости и верные подданные! Возблагодарим богов за  то,
что армии, осаждавшие нашу твердыню, рассеялись без  остатка.  Разрушенное
будет отстроено заново, раны затянутся, и сердца возрадуются.
   Он поднял кубок:
   - Сначала мы выпьем за тех, кто отдал жизнь в этой войне!
   Эллерт встал вместе с остальными и молча выпил, отдав честь погибшим.
   - Теперь я буду говорить о живых, - продолжал лорд Алдаран. - Объявляю,
что дети тех, кто погиб при осаде замка, будут воспитываться в  моем  доме
или в семьях  моих  вассалов,  соответственно  роду  и  званию  погибшего,
простому или благородному.
   Раздались благодарственные крики, славившие лорда  Алдарана.  Потом  он
снова заговорил:
   - Далее, если вдовы погибших пожелают снова  выйти  замуж,  управляющие
постараются найти им достойных  мужей.  Если  же  они  не  выкажут  такого
желания, то могут жить в моем замке, будучи обеспеченными до  конца  своих
дней.
   Последовала новая волна приветственных возгласов.
   - А теперь давайте есть и пить. Но  сначала  мы  выпьем  за  того,  кто
возглавлял оборону, - за моего приемного сына Донела  из  Рокравена,  мужа
моей дочери Дорилис, леди замка Алдаран.
   - Хорошо бы Дорилис была здесь и слышала, какие почести ей оказывают, -
прошептала Кассандра, пока гремели приветствия в честь Донела.
   - Не знаю, - отозвался Эллерт. -  По-моему,  она  уж  слишком  гордится
своей силой и положением.
   _Дом_ Микел взглянул на Эллерта и Кассандру:
   - Я с радостью пригласил бы тебя остаться, кузен, и помочь мне привести
мой Домен в порядок. Однако не сомневаюсь,  что  вскоре  тебя  призовут  в
Тендару. После смерти твоего брата ты остался главным  наследником  Домена
Элхалинов.
   Взгляд старого лорда стал осторожным. Алдаран понимал, что отныне имеет
дело не просто с родичем благородной крови, но  с  будущим  правителем,  с
которым  ему  в  дальнейшем  придется  строить   сложные   дипломатические
отношения, - с лордом Хастуром, который мог занять  трон  Тендары  еще  до
середины лета.
   - Надеюсь, мы навсегда сохраним дружеские отношения, родич.
   - Я тоже надеюсь, что Алдаран и  Тендара  отныне  будут  связаны  узами
дружбы, - искренне ответил Эллерт.  Но  на  сердце  у  него  было  тяжело.
"Неужели я больше никогда не смогу познать радости обычной дружбы, простых
человеческих отношений?" Эта мысль угнетала его.
   - Нам  потребуется  не  менее  полугода  на  расчистку  руин  башни,  -
продолжал _дом_ Микел. - И возможно, вдвое  больше  времени  уйдет  на  ее
восстановление, если мы будем  строить  обычными  методами.  Как  думаешь,
Донел,  не  стоит  ли  нам  пригласить  работников  матриксного  круга  из
Трамонтаны или Нижних Земель?
   Донел кивнул:
   - Нам нужно подумать о людях,  изгнанных  из  своих  жилищ  с  приходом
врага. Весенний сев уже задержался; если откладывать и дальше,  то  осенью
может начаться голод.
   - Да будет так, - согласился _дом_ Микел. - Мы отстроим башню заново  с
помощью матрикса. Это обойдется недешево, но послужит к вящей славе  замка
Алдаран.  Когда  здесь   будут   править   ваши   дети,   им   понадобится
наблюдательный пункт, господствующий  над  окружающей  местностью...  хотя
думаю, пройдет еще много времени,  прежде  чем  кто-либо  осмелится  снова
двинуть свои армии против цитадели Алдаранов!
   - Да будет этот день далек от нас, - сказал Донел. -  Надеюсь,  ты  еще
много лет будешь править Алдараном.
   Он встал и поклонился.
   - С твоего разрешения, отец... - Он отошел к женскому столу, где сидела
Рената. - Пошли, любимая, нам пора поговорить с  лордом  Алдараном.  Когда
Дорилис присоединится к нам, он будет знать правду, и мы наконец избавимся
от недомолвок.
   Рената улыбнулась и взяла  предложенную  ей  руку.  Часть  ее  существа
чувствовала себя обнаженной и беззащитной в присутствии такого  количества
людей, но она понимала,  что  это  цена,  которую  приходится  платить  за
любовь. Она могла уехать,  вернуться  к  семье,  когда  Донел  женился  на
другой. Обычная женщина, чтущая традиции, так бы и  поступила.  Но  Рената
решила остаться здесь как барраганья Донела и не стыдилась этого.  Что  же
мешает ей преодолеть небольшое расстояние между женским столом  и  креслом
лорда Алдарана?
   Эллерт с тревогой наблюдал  за  ними,  пытаясь  представить  себе,  что
произойдет, когда Рената и Дорилис встретятся лицом к лицу... Нет! Дорилис
здесь не было, она еще не  вошла  в  зал!  Однако  его  _ларан_  показывал
странные, расплывчатые образы Дорилис, лиц  других,  искаженных  ужасом  и
страданием... Он начал подниматься со своего места, но потом  с  отчаянием
осознал, что ничего не может поделать. Еще ничего не случилось, но крики и
замешательство,  вызванные  _лараном_,  уже  парализовали  волю   Эллерта.
Заморгав и оглядевшись по  сторонам,  он  увидел  настоящий  зал,  услышал
оживленные голоса гостей.
   - Я очень люблю Дорилис, - между тем говорила Рената. -  За  все  блага
мира я не стала бы наступать на край ее платья, и мне по-прежнему кажется,
что нам рано говорить об этом, пока она еще  не  излечилась  от  пороговой
болезни.
   - Но  если  она  сама  это  выяснит,  то  очень  рассердится,  и  будет
совершенно права, - возразил Донел, увлекая Ренату к высокому столу. -  Мы
должны сказать отцу, даже если Дорилис придется еще немного подождать.
   - Что ты хочешь сказать моему отцу, о чем не хотел бы говорить  мне,  о
муж мой?
   Высокий девичий голос нарушил тишину, разбив ее как хрустальный  бокал.
Дорилис, в праздничном голубом платье, с  аккуратно  уложенными  волосами,
вошла в праздничный зал, глядя прямо перед собой и двигаясь словно во сне.
Эллерт и Маргали поднялись с мест. _Дом_ Микел протянул руки к дочери.
   -  Мое  дорогое  дитя,  я  так  рад,  что  ты  поправилась   и   смогла
присоединиться к нам... - начал он, но девушка не обратила внимания на его
слова. Ее взор оставался неподвижно устремленным на Донела и Ренату,  рука
об руку стоявших перед ней.
   - Как ты посмела так говорить обо мне, Рената! - неожиданно  выкрикнула
Дорилис.
   Рената не  могла  скрыть  тревоги,  отразившейся  на  ее  лице,  однако
улыбнулась:
   - Моя милая, я не говорила о тебе ничего, кроме  хорошего.  Если  мы  о
чем-то умалчивали, то лишь ради того,  чтобы  не  причинять  тебе  лишнего
беспокойства, пока ты еще не совсем поправилась.
   У _лерони_ упало сердце,  когда  она  увидела  глаза  Дорилис:  темные,
неподвижные, с мучительной  сосредоточенностью  обращенные  вовнутрь.  Она
поняла, что та, как и в день праздника в честь ее девичества, снова читает
мысли - не четко, как опытный телепат, но хаотично, беспорядочно.
   Испустив крик ярости, Дорилис повернулась к Донелу.
   - Ты! - воскликнула она, дрожа всем телом. - Ты  дал  _ей_  то,  в  чем
отказываешь _мне_! А теперь ты думаешь... ты замышляешь, что  _она_  родит
нового наследника Алдарана?
   - Нет, Дорилис, - запротестовала Рената, но та не слышала.
   - Ты думаешь, я не понимаю? Думаешь, я не знаю, что мой отец  с  самого
начала задумал сделать наследником  _твоего_  ребенка?  Он  позволил  тебе
обрюхатить другую, лишь бы избавиться от _меня_!
   Донел протянул к ней руки, но Дорилис оттолкнула его.
   - Ты обещал, Донел! - пронзительно выкрикнула она. - Ты успокаивал меня
ложью, словно дитя, которому можно плести небылицы. И все время,  пока  ты
лгал мне, ты надеялся, что _она_ родит тебе первенца! Но этому не  бывать!
Пусть сначала она попробует справиться со мной!
   В зале сверкнула молния, раздался оглушительный раскат грома. В тишине,
воцарившейся после этого, Кассандра встала и осторожно шагнула к Дорилис:
   - Дорилис, милая, послушай меня...
   - Не прикасайся ко мне, Кассандра! -  взвизгнула  девушка.  -  Ты  тоже
лгала мне. Ты _ее_ подруга, а не моя. Ты сговорилась с ней  и  знала,  что
она творит у меня за спиной. Я здесь одна, никто не любит меня.
   - Дорилис, здесь нет никого, кто не любил бы тебя, - тихо сказал Донел.
   _Дом_ Микел поднялся со своего места, грозный и величественный.
   - Дорилис, замолчи немедленно! - приказал он командным тоном.
   Девушка застыла, не в силах произнести ни слова.
   - Это неслыханная дерзость! - продолжал лорд  Алдаран,  возвышаясь  над
дочерью. - Как ты посмела испортить праздник своей  недостойной  выходкой?
Как ты посмела так говорить с нашей гостьей? Займи положенное  тебе  место
рядом со мной и не раскрывай рта!
   Дорилис шагнула к столу. "В конце концов, она еще ребенок, несмотря  на
свою силу, - с невыразимым облегчением  подумала  Рената  -  Она  привыкла
слушаться старших. Она еще может беспрекословно подчиняться отцу".
   Дорилис сделала  еще  один  шаг  под  властью  командного  тона,  но  в
следующее мгновение освободилась. По ее лицу пробежала судорога гнева.
   - Нет! - выкрикнула она и топнула ногой в припадке ярости, так знакомой
Ренате по первым дням в замке Алдаран. - Я не позволю унижать себя! А  ты,
Рената, - ты, осмелившаяся  получить  от  моего  мужа  то,  что  по  праву
принадлежит мне, - ты не будешь похваляться своим животом передо мной!  Не
будешь!
   Ее зубы блеснули в жутком оскале, лицо  озарилось  бело-голубым  светом
молний. Эллерт увидел наяву то, что когда-то являлось в предвидении...
   Рената в панике отступила назад, споткнувшись о ножку стула.
   - Нет, Дорилис! - крикнул Донел. - Нет, только не ее!
   Он бросился между ними, закрывая Ренату своим телом.
   - Если ты рассержена, пусть твой гнев падет на меня одного!
   Потом он издал странный горловой звук и пошатнулся. Его тело изогнулось
в слепящей вспышке молнии. Донел судорожно задергался и упал, скорчившийся
и почерневший, словно обугленное дерево. Уже безжизненное,  тело  дрогнуло
еще раз и вытянулось на каменном полу.
   Все произошло так быстро, что многие  из  сидевших  в  нижнем  зале  не
слышали ничего, кроме криков и обвинений. Маргали сидела с разинутым ртом,
тупо  глядя  на  свою  воспитанницу,  не  веря  своим  глазам.   Кассандра
по-прежнему протягивала руки к Дорилис, но  Эллерт  обхватил  ее  сзади  и
удерживал на месте.
   _Дом_ Микел сделал один шаг по направлению к Дорилис и  пошатнулся.  Он
остановился, ухватившись обеими руками за край  стола.  Его  лицо  страшно
потемнело от прилившей крови, старый лорд едва мог говорить.
   - Это проклятье. Колдунья предсказала день, когда я прокляну всех богов
за то, что не умер бездетным!
   Двигаясь очень медленно, словно ястреб со сломанными крыльями,  подошел
к тому месту, где лежал Донел, и рухнул на колени рядом с ним.
   - О сын мой, - прошептал он. - Сын мой, сын мой...
   Потом поднял голову и посмотрел на Дорилис:
   - Чего же ты ждешь? Срази и меня тоже!
   Дорилис не двигалась. Она  стояла  так,  словно  обратилась  в  камень;
словно  молния,  оборвавшая  жизнь  Донела,  поразила  и   ее.   Ее   лицо
превратилось в трагическую  маску,  глаза  остекленели.  Рот  раскрылся  в
беззвучном крике.
   Эллерт, очнувшийся от столбняка, начал потихоньку  двигаться  к  _дому_
Микелу, но тут дикая вспышка молнии озарила весь зал, и Дорилис исчезла  в
ее сиянии. Эллерт инстинктивно отпрянул, оглушенный ударом.  Все  новые  и
новые разряды с треском вспыхивали вокруг. Глаза Дорилис безумно сверкали.
Какой-то мужчина  в  нижнем  зале  вскочил,  издал  дикий  крик  и  рухнул
замертво. Один за другим все попятились назад, отступая от того места, где
стояла Дорилис в окружении ярких  вспышек,  словно  статуя  некой  ужасной
богини, сотворенная из молний. Ее лицо больше не было лицом  ребенка.  Оно
вообще не напоминало человеческое лицо.
   Лишь Рената осмелилась подойти к девушке. "Возможно, ей  просто  нечего
больше терять", - подумал Эллерт уголком сознания, где  сохранились  крохи
рассудка. Рената сделала шаг по направлению к  Дорилис,  затем  еще  один,
еще... Дорилис впервые шевельнулась  с  тех  пор,  как  погиб  Донел.  Она
сделала  угрожающий  жест,  но  Рената  не  остановилась,  шаг  за   шагом
приближаясь к  ядру  чудовищного  сияния,  в  центре  которого  находилась
Дорилис.
   - Нет, леди Рената, - дрожащим голосом произнес  _дом_  Микел.  -  Нет,
отойдите от нее. Не надо, вы не можете...
   В  сознании  Эллерта  проносилась  какая-то   бессвязная   мешанина   -
невероятная игра возможностей, появляющихся, исчезающих  и  возвращающихся
внезапным наплывом... Рената медленно, но неуклонно двигалась  к  Дорилис,
стоявшей над мертвым телом Довела. Эллерт видел Ренату поверженной; видел,
как она наносит удар собственным _лараном_ и парализует  Дорилис;  слышал,
как  она  проклинает  Дорилис,  умоляет  ее,   чего-то   требует   -   все
одновременно, в  неудержимом  потоке  будущего,  которое  наступит,  может
наступить, никогда не наступит...
   Рената широко раскинула руки. Ее голос звучал глухо от горя, но ровно и
твердо.
   - Дорилис, - произнесла она. -  Дорилис,  моя  дорогая,  моя  маленькая
девочка...
   Она подошла еще ближе, и Дорилис рухнула в ее объятия, спрятав  лицо  у
нее на груди. Молнии потускнели, затем  исчезли.  Внезапно  Дорилис  снова
превратилась в девочку, неудержимо плачу