а транспозицию в другой тональности.  -
Кассандра протянула ладонь, и девочка уставилась на нее расширившимися  от
удивления глазами:
   - О, у тебя шесть пальцев на руке! Неудивительно, что я не могу  играть
так же, как ты. Я слышала, что это признак крови чири, но ты  не  эммаска,
как они, - правда, кузина?
   - Нет, - с улыбкой ответила Кассандра.
   - Я слышала... Отец говорил мне, что король - эммаска, поэтому  у  него
отнимут  трон  этим  летом.  Бедный  король,  какое  горе  для  него!   Ты
когда-нибудь видела его? Как он выглядит?
   - Когда я видела его  в  последний  раз,  он  был  молодым  принцем,  -
ответила Кассандра. - Он тихий и печальный. Думаю, он мог бы стать хорошим
королем, если бы ему позволили править.
   Дорилис склонилась над инструментом, пробуя взять непокорный аккорд.  В
конце концов ей пришлось отказаться от этого занятия.
   - Хотела бы я иметь шесть пальцев на руке, - сказала она.  -  Никак  не
получается! Интересно, унаследуют ли мои дети музыкальные способности  или
только _ларан_?
   - Ты еще слишком молода, чтобы думать о детях, - заметила Кассандра.
   - Уже через месяц я смогу зачать ребенка.  Ты  знаешь,  как  нам  нужен
наследник крови Алдаранов.
   Девочка говорила так серьезно, что Кассандра не могла не пожалеть ее.
   "Вот что они делают  с  женщинами  нашей  касты!  Дорилис  едва  успела
отложить в сторону своих кукол, а уже не думает ни  о  чем,  кроме  своего
долга перед кланом".
   - Может быть, - она замешкалась  после  долгого,  тягостного  молчания,
стараясь подобрать нужные слова, - может  быть,  Дорилис,  тебе  вовсе  не
следует иметь детей с тем проклятием _ларана_, которое ты носишь в себе?
   - Если наследник Домена  может  рисковать  жизнью  на  войне,  то  дочь
великого лорда обязана рискнуть всем ради детей своей касты,  -  возразила
Дорилис. Ее уверенность придавала знакомым словам угрожающий оттенок.
   Кассандра тяжело вздохнула.
   - Я знаю, _чиа_. Когда я была маленькой, мне  тоже  приходилось  каждый
день слышать эти слова. Они казались истиной, и я верила им так же, как ты
веришь сейчас. Но мне кажется, ты  сначала  должна  вырасти,  а  потом  уж
решать, что к чему.
   - Я достаточно взрослая и могу принять решение, - заявила Дорилис. -  У
тебя нет такой проблемы, как у меня, кузина: _твой_  муж  -  не  наследник
Домена.
   - Разве ты не знала? - спросила Кассандра. - Старший брат Эллерта будет
королем, если эммаска из Тендары лишится трона по решению Совета.  У  него
нет законных сыновей.
   Дорилис уставилась на нее.
   - Ты могла бы стать королевой! - благоговейно прошептала она. Очевидно,
до сих пор у нее не было ни малейшего представления о титуле  Эллерта;  он
был лишь другом ее брата.  -  Но  тогда  _дом_  Эллерт  тоже  нуждается  в
наследнике, а ты так и не принесла ему сына!
   В голосе Дорилис звучала укоризна. Помедлив, Кассандра рассказала ей  о
выборе, который сделали они с Эллертом.
   - Мы могли бы это сделать,  но  подождем,  пока  не  будем  уверены,  -
закончила она. - Совершенно уверены...
   - Рената сказала, что я не могу рожать дочерей, - пробормотала Дорилис.
- Иначе я умру, как умерла моя мать, когда рожала меня. Но я  не  уверена,
что могу доверять Ренате. Она сама любит Донела и не хочет, чтобы  у  меня
были дети от него.
   - Если это так, то лишь потому, что она боится за тебя,  чиа,  -  очень
мягко сказала Кассандра.
   - Но в любом случае сначала у меня будет сын, - продолжала Дорилис, - а
дальше посмотрим. Возможно, когда  я  рожу  сына,  Донел  забудет  Ренату,
потому что я стану матерью его наследника.
   Детское невежество наследницы Алдарана было так очевидно, что Кассандра
встревожилась. Ее снова одолели сомнения. Может ли она  наилучшим  образом
укрепить свой брак с Эллертом, подарив ему сына, которого он должен иметь,
если его не лишат наследства, как собираются сделать с  принцем  Феликсом?
Они уже довольно долгое время не возвращались к этой теме.
   "Кажется, я бы все отдала, лишь бы быть такой же уверенной в себе,  как
Дорилис". Но Кассандра решительно взяла ррил, лежавший у нее на коленях, и
положила пальцы Дорилис на струны.
   - Посмотри. Если ты будешь держать инструмент вот так, то сможешь взять
сложный аккорд.


   Дни проходили за днями. Снова и снова Эллерт видел перед  собой  образы
осажденного замка Алдаран. Он знал, что реальность еще не настигла их, что
лишь его предвидение с мрачной очевидностью рисовало ему неизбежное.  А  в
том, что война неизбежна, он больше не сомневался.
   - В этом сезоне весенние грозы  в  Нижних  Землях  закончатся  рано,  -
сказал Донел. - Но я не знаю, какова погода в Скатфелле или в  Сэйн-Скарпе
и каким путем двинутся их армии. Нужно подняться на наблюдательную башню и
следить за подозрительными передвижениями на дорогах.
   - Возьми с собой Дорилис, - посоветовал Эллерт, - она даже  лучше  тебя
умеет угадывать погоду.
   - Мне не слишком хочется встречаться с Дорилис, - с  усилием  отозвался
Донел. - Особенно теперь, когда она научилась читать мысли. Как ты  можешь
понять, я не рад, что она становится телепаткой.
   - Однако если ты будешь избегать ее... - Эллерт не закончил фразу.
   Донел вздохнул:
   - Ты прав, кузен. Кроме того, я не могу постоянно отделываться  пустыми
фразами.
   Послав слугу в комнаты своей сестры, он погрузился в мрачное  раздумье:
"Так ли уж плохо будет дать Дорилис то, чего  хочет  мой  отец.  Возможно,
если она получит это, то перестанет ревновать  меня  к  Ренате  и  нам  не
понадобится таиться от всех..."
   В тунике, вышитой зелеными листьями, с пышными волосами,  уложенными  в
косы на затылке и прихваченными женской брошью-бабочкой, Дорилис  казалась
воплощением весны. Эллерт мог различить в сознании Донела диссонанс  между
воспоминаниями о ребенке и той высокой, красивой девушкой, в  которую  она
превратилась. Юноша учтиво склонился над ее рукой.
   - Теперь я вижу, что должен  называть  тебя  _моей  леди_,  Дорилис,  -
весело сказал он, пытаясь  обратить  все  в  шутку.  -  Похоже,  маленькая
девочка исчезла навсегда. Мне понадобятся твои таланты, _карья_, - добавил
он, объяснив, что от нее требуется.
   Посреди замка Алдаран над всеми постройками возносилась смотровая башня
- поразительный образчик  инженерной  архитектуры,  принцип  строительства
которого так и остался непонятным для Эллерта. Должно быть, ее  возвели  с
помощью матриксного круга. Башня доминировала  над  всей  округой,  оттуда
открывался обзор на огромное расстояние. Пока они  поднимались  наверх,  в
узких стрельчатых окнах стоял густой  туман,  но  когда  вошли  в  высокий
чертог, облака поредели.  Донел  с  восторженным  изумлением  взглянул  на
Дорилис, и она улыбнулась ему с сознанием собственного достоинства.
   - Рассеять небольшой туман - _такое_ под силу даже ребенку! Всего  лишь
легчайшее мысленное прикосновение,  захотел  ясно  видеть  -  и  готово...
Донел, я помню, как ты водил меня сюда, когда я была  маленькой,  и  давал
мне смотреть в большие подзорные трубы.
   Эллерт различал какое-то смутное, роящееся  шевеление  почти  у  самого
горизонта. Он моргнул, понимая, что там никого нет, потом потряс  головой,
стараясь отделить прошлое от будущего. Но нет! Армии двигались по дорогам,
хотя находились еще далеко от ворот Алдарана.
   - Нам не нужно бояться,  -  успокаивающе  заметил  Донел,  обращаясь  к
Дорилис. - Алдаран еще ни разу не был захвачен силой оружия. Мы  могли  бы
вечно удерживать эту цитадель, имея достаточно провианта.  Враги  будут  у
наших ворот через два-три дня. Я слетаю на разведку на планере и вернусь с
новостями о расположении и численности их войск.
   - Нет, - возразил Эллерт. - Позволь мне дать тебе  совет,  родич:  тебе
нельзя лететь самому. Теперь, когда ты  командуешь  обороной,  твое  место
здесь, где любой из вассалов, нуждающийся в совете, может немедленно найти
тебя. Ты не должен рисковать собой, выполняя задание, посильное для любого
из твоих подчиненных.
   Донел недовольно нахмурился.
   - Это против моих правил, - резко сказал он. -  Я  не  могу  подвергать
людей опасности, с которой не решаюсь справиться сам.
   - Ты справляешься со своими опасностями, - возразил Эллерт. -  Но  есть
опасности для вождей и опасности для рядовых. Их нельзя менять местами.  С
этого времени, родич, твои полеты будут занятием для мирного времени.
   Дорилис легким движением прикоснулась к руке Донела:
   - Теперь, когда я стала  женщиной,  мне  по-прежнему  можно  летать  на
планере?
   - Разумеется, - ответил Донел. - Когда наступит мир, ты сможешь  летать
сколько душе угодно, но о таких вещах ты должна спрашивать отца и Маргали,
чиа.
   - Я твоя жена, - возразила она. - Только ты  имеешь  право  приказывать
мне!
   Донел вздохнул, раздираемый противоречивыми чувствами:
   - Тогда, чиа, я приказываю тебе слушаться Маргали и Ренату. Я  не  могу
принимать решение в таких вопросах.
   При  упоминании  имени  Ренаты  лицо  Дорилис   угрожающе   омрачилось.
"Когда-нибудь я буду должен ясно сказать ей,  какие  отношения  у  меня  с
Ренатой", - подумал Донел. Нежно положив руку на плечо сестре, он добавил:
   - Чиа, когда мне было четырнадцать лет и я страдал от пороговой болезни
так же, как ты сейчас, мне запретили летать больше чем на  полгода.  Когда
болеешь, нельзя предугадать, в какое время может наступить дезориентация и
головокружение. Поэтому я буду очень рад, если ты воздержишься от  полетов
до полного выздоровления.
   - Я сделаю так, как ты скажешь, муж мой, - ответила она, подняв  голову
и глядя на него с таким обожанием, что Донел содрогнулся.
   Когда она ушла, Деллерей с отчаянием посмотрел на Эллерта:
   - Она больше не ребенок! Я не могу думать о ней как о ребенке,  а  ведь
сейчас это моя единственная защита.
   Ситуация  мучительно  напоминала  Эллерту  его  собственный   моральный
конфликт с ришья, но имелось одно отличие. Ришья были стерильны и не могли
вполне считаться людьми, поэтому все, что он делал с  ней,  касалось  лишь
его чувства собственного достоинства. Но Донел был  вынужден  играть  роль
бога в жизни настоящей женщины. Как  можно  что-либо  советовать  в  такой
ситуации? Эллерт сам выполнил супружеские обязанности в  нарушение  данной
клятвы, хотя и по той же причине - потому, что этого захотела женщина.
   - Возможно, будет лучше не думать о Дорилис как  о  ребенке,  кузен,  -
сказал он. - После того, что она пережила, ее уже нельзя назвать маленькой
девочкой. Думай о ней как о молодой женщине.  Попытайся  прийти  с  ней  к
какому-нибудь  соглашению  как  с  женщиной,  достаточно  взрослой,  чтобы
принимать самостоятельные решения. По крайней мере, попытайся сделать это,
когда пройдет пороговая болезнь и можно  будет  не  опасаться  неожиданных
вспышек с ее стороны.
   - Ты совершенно прав. - Донел со вздохом огляделся по  сторонам.  -  Но
нам нужно идти вниз; отец должен узнать, что на дорогах началось движение.
Пора высылать разведчиков.
   Алдаран выслушал новости со свирепой улыбкой.
   - Значит, началось, - произнес он, и Эллерт снова  увидел  перед  собой
старого ястреба, вскидывающего голову, расправляющего крылья,  готового  к
последней схватке...


   Когда армии пересекли Кадарин и продвинулись на север в глубь Хеллеров,
Эллерт, наблюдавший за ними своим _лараном_, с  упавшим  сердцем  осознал,
что некоторые вооруженные отряды были  высланы  против  _него_.  Он  видел
воинов с эмблемой Хастуров из Элхалина, увенчанной короной, отличавшей  их
от Хастуров из Каркосы и замка Хастур.
   День за днем они с  Донелом  поднимались  на  смотровую  башню,  ожидая
увидеть врага под стенами замка.
   "Реальны  ли  они  или  мой  _ларан_  снова  морочит  меня   призраками
будущего?"
   - Они реальны, так как я тоже их вижу, - ответил  Донел,  прочитав  его
мысли. - Нужно сообщить отцу о воинах Хастура.
   - Он так не хотел ввязываться в  распри  Нижних  Земель,  -  с  горечью
сказал Эллерт. - Теперь, укрывая меня  и  мою  жену,  он  приобрел  нового
врага. У Дамона-Рафаэля появились основания для союза со Скатфеллом.
   "Теперь у меня в самом  деле  нет  брата",  -  подумал  он,  когда  они
повернулись к лестнице, ведущей в нижние покои замка. Донел  положил  руку
ему на плечо.
   - У меня тоже, кузен, - сказал он.
   Повинуясь внезапному порыву,  оба  одновременно  вынули  свои  кинжалы.
Эллерт улыбнулся и протянул свой кинжал Донелу рукоятью  вперед,  а  затем
убрал кинжал Донела в ножны, висевшие у  него  на  поясе.  Это  был  очень
старый обет; он означал, что ни один из них при любых  обстоятельствах  не
обнажит сталь против другого.
   Донел вложил в ножны кинжал Эллерта. Они коротко обнялись и  спустились
во двор. Когда они вышли на плиты мостовой, один из слуг неожиданно указал
вверх:
   - Смотрите, летит! Что это?
   - Всего лишь птица, - отозвался кто-то.
   - Нет, это не птица! - послышался новый крик.
   Эллерт запрокинул голову и увидел _нечто_, спускавшееся вниз медленными
кругами. Ледяные пальцы страха сжали его душу.
   "Это работа Дамона-Рафаэля - стрела, выпущенная мне в сердце, - подумал
он, почти парализованный ужасом. - У Дамона-Рафаэля есть  слепок  с  моего
матрикса, с моей души. Он может нацелить  на  меня  одно  из  смертоносных
изобретений Корина, не опасаясь, что оно убьет кого-то еще".
   В  этот  момент  он  ощутил,  как  мысли  Кассандры  сплелись   с   его
собственными; затем в ясном небе ударила  молния,  раздался  торжествующий
крик, и подбитое существо, которое _не было_ птицей,  камнем  упало  вниз,
разбрызгивая жидкий огонь. Слуги в  ужасе  разбежались  по  углам.  Платье
какой-то женщины загорелось, когда на него попала капля ужасного  состава.
Один из конюхов схватил ее и окунул в бак с водой для умывания, стоявший в
дальнем конце двора. Она пронзительно закричала, но огонь зашипел и  угас.
Приблизившись, Эллерт взглянул на подбитую птицу, все  еще  корчившуюся  в
агонии, охваченную языками пламени.
   - Принесите воды и потушите огонь, - распорядился он.
   На механическую птицу вылили несколько ведер воды. Глядя на копошащиеся
останки, Эллерт испытывал отвращение,  граничившее  с  тошнотой.  Женщина,
которую окунули в бак с водой, выбралась оттуда  с  помощью  конюхов.  Она
рыдала, вода лилась с нее ручьями.
   - Тебе еще повезло, - обратился к ней Донел. -  На  тебя  попала  капля
клингфайра. Она могла бы прожечь платье, кожу и плоть и  добралась  бы  до
костей, прежде чем ты бы сообразила, что происходит.
   Эллерт растоптал омерзительное  существо,  сделанное  из  металлической
проволоки, маленьких колесиков и псевдоплоти, но отдельные части механизма
еще продолжали шевелиться.
   - Заберите это и выбросите на помойку, - приказал он одному из  грумов.
- Не прикасайтесь к нему голыми руками и закопайте поглубже.
   Один из подошедших стражников покачал головой:
   -  Великие  боги,  значит,  вот  с  какими  созданиями   нам   придется
столкнуться в этой войне? Чье дьявольское измышление наслало  на  нас  эту
тварь?
   - Это лорд Элхалин, который собирается  стать  королем,  -  с  каменным
лицом ответил Донел. - Если бы не сноровка и талант моей сестры, мой  друг
и брат сейчас умирал бы здесь, охваченный пламенем.
   Почувствовав  приближение  Дорилис,  он  резко  обернулся.   Кассандра,
поспевавшая за девушкой, шла медленнее, но так быстро,  как  позволяла  ее
хромота.
   Дорилис подбежала к Донелу и заключила его в объятия.
   - Я почувствовала, как оно парит над нами! - воскликнула она. - А потом
я сбила его! Оно не поразило тебя или Эллерта. Я спасла вас! Я спасла  вас
обоих!
   - Совершенно верно, - ответил Донел, обнимая девушку. - И мы благодарны
тебе, моя милая. Ты в самом деле  заслужила  прозвище,  которое  дал  тебе
Кейрил на пожарной станции: Королева бурь!
   Дорилис прильнула к нему. Ее лицо осветилось такой радостью, что Эллерт
неожиданно испугался. Ему показалось, что молнии играют повсюду над замком
Алдаран, хотя небо снова полностью очистилось.
   Кассандра подошла к мужу и обняла его. Эллерт ощутил ее страх как  свой
собственный и вспомнил, что ей знакома боль от ожога клингфайром.
   - Не плачь, любимая. Дорилис спасла  меня.  Дамон-Рафаэль  будет  очень
удивлен. Полагаю, он не верил, что я  смогу  ускользнуть  от  его  адского
посланца, поэтому вряд ли пошлет нового.
   Но, даже утешая ее, он испытывал чувство горечи.  Эта  война  будет  не
обычным сражением между горными лордами.



        26

   Если у Эллерта когда-либо  возникали  сомнения  по  поводу  предстоящей
войны, то сейчас их не осталось. На  каждой  дороге,  ведущей  к  цитадели
Алдарана, собирались армии. Донел, возводивший  оборонительные  рубежи  на
склонах, окружил замок двойным кольцом укреплений. Впервые на  его  памяти
замок Алдаран превратился в осажденную крепость.
   В замок прибыл посланец под мирным  флагом.  Эллерт  стоял  в  приемном
чертоге,  глядя  на  _дома_  Микела,  восседавшего  в  высоком  кресле,  -
спокойного, холодного, угрожающего. Дорилис сидела по левую руку от  него,
а Донел стоял по правую.
   - Мой лорд, - с поклоном сказал посланец. -  Услышь  слова  Ракхела  из
Скатфелла и его требования к Микелу Алдаранскому.
   Голос Алдарана был на удивление спокойным.
   - Я не привык к требованиям, - произнес он. -  Мой  брат  из  Скатфелла
может законно просить  меня  о  том,  что  подобает  получать  вассалу  от
верховного лорда. А потому передай своему хозяину мое  неудовольствие:  он
не  вправе  требовать  от  меня  того,  о  чем  может   лишь   просить   в
соответствующих выражениях.
   - Я передам ему эти слова, - ответил посланец.
   Эллерт понял, что  видит  глашатая  -  специально  обученного  оратора,
способного  в  течение  нескольких  часов  дословно  передавать  речь  или
содержание  разговора  без  малейших  изменений  в   построении   фраз   и
произношении слов. Он  был  уверен,  что  слова  лорда  Алдарана  будут  в
точности переданы Скатфеллу, вплоть до мельчайших интонаций.
   - Итак, лорд Алдаран, услышь слова Ракхела из Скатфелла,  обращенные  к
его брату из Алдарана.
   Осанка посланца и  даже  тембр  его  голоса  изменились.  Хотя  он  был
человеком невысокого роста,  иллюзия  казалась  полной,  словно  сам  лорд
Скатфелл  стоял  в  зале.  Донел  различал  в   речи   глашатая   знакомые
добродушно-оскорбительные нотки, характерные для Ракхела.
   - Поскольку в последнее время ты, брат, отдал  некоторые  незаконные  и
скандальные распоряжения, касающиеся наследства Алдаранов, то я, Ракхел из
Скатфелла, хранитель и  законный  наследник  Домена  Алдаран,  обязавшийся
поддерживать и защищать Домен, буде болезнь, умственное  расстройство  или
же преклонный возраст сделают тебя  непригодным  к  этому,  объявляю  тебя
немощным, выжившим из ума и неспособным принимать  какие-либо  решения  от
лица Домена. Я, Ракхел из Скатфелла, готов принять на себя владычество над
Доменом от твоего имени. А посему я требую...  -  при  этом  слове  кулаки
лорда Алдарана судорожно сжались, - требую от тебя немедля передать в  мое
распоряжение замок Алдаран и твою дочь-недестро, Дорилис из Рокравена, для
ее бракосочетания ради высшего блага нашего Домена. Что касается предателя
Довела из Рокравена, прозванного Деллереем и незаконно  употребившим  твою
немощь и слабоумие во зло и бесчестие нашему роду, то я,  законный  регент
Алдарана, готов пощадить его при условии, что он покинет замок Алдаран  до
рассвета и уйдет куда пожелает. Да не ступит  более  его  нога  в  пределы
наших земель, иначе он будет объявлен вне закона и убит, как дикий  зверь,
руками любого из моих подданных.
   Донел застыл. Его губы сжались в тонкую линию.
   "Он хочет владеть замком Алдаран", - подумал Эллерт. Возможно,  сначала
Донел был готов отступить в сторону ради родственников старого  лорда,  но
теперь очевидно, что он привык думать о себе  как  о  законном  наследнике
приемного отц