ости  Хамерфела  вновь  покрылись
снегом. Ювел выросла из неуклюжего щенка  с  толстыми  лапами  и  висячими
ушами в гладкую собаку благородной осанки и  постоянно  сопровождала  юную
герцогиню во всех ее прогулках по замку. А у герцогини тем временем крепла
уверенность, что она справится  с  обязанностями,  накладываемыми  на  нее
новым положением, а также, что брак  ее  -  счастливый,  и  от  этого  она
становилась еще прекрасней. Теперь Эрминия  если  и  вспоминала  с  тоской
своего товарища по детским играм,  то  делала  это  тайком,  но  с  полной
уверенностью, что ее муж скорбит об Аларике не меньше.
   Однажды утром, когда они, как всегда, вместе сели завтракать в  комнате
на верхнем этаже замка, откуда открывался вид на долину, Раскард посмотрел
вниз и сказал:
   - Дорогая, у тебя глаза получше, чем мои. Глянь-ка, что это там?
   Она подошла к окну и взглянула на промерзлые, обледенелые скалы,  среди
которых с большим трудом преодолевал путь наверх маленький отряд.
   - Там всадники, семь или восемь человек, и  у  них  знамя  -  черное  с
белым, но герба я разглядеть не могу.
   Невысказанным   осталось   моментально   охватившее   ее   предчувствие
надвигающейся беды, и как бы в продолжение ее слов муж тревожно добавил:
   - Со времени нашей свадьбы мы почти ничего не слышали о Сторне,  любовь
моя.
   - Уж не думаешь ли ты, что он направляется к нам с подарками к свадьбе?
   - Нет, не думаю.  Вряд  ли  он  пришлет  серебряную  тарелочку  ко  дню
рождения нашего сына, - произнес Раскард. - Уж больно мирно пролетели  эти
дни. Интересно, что он задумал?
   Посмотрев на просторное платье, которое теперь носила  жена,  герцог  о
чем-то задумался. Эрминия же при упоминании о сыне отрешенно улыбнулась.
   - К следующему новолунию наш сыночек будет уже с нами, -  сказала  она,
глядя на лиловый диск луны, висящий в дневном небе. - Захват  Аларика  был
последней акцией Сторна, может быть, он ждет твоего шага в этой  игре  или
же и сам устал от вражды.
   - Если он жаждет мира, ему достаточно вернуть тело Аларика, -  произнес
Раскард. - Глумиться над мертвым из мести -  бесчестное  занятие,  и  лорд
Сторн знает это не хуже меня. А что касается его усталости от войны, то  я
поверю в это, когда на льдах Стены Мира начнет расти клубника.
   Эрминия, хоть и разделяла взгляды мужа, недовольно отвернулась. Как  бы
он ни был с ней ласков, но каждый раз, когда гневался, ее охватывал испуг.
   - Не пора ли позвать в замок повивальную бабку, чтобы она была рядом? -
спросил ее герцог.
   - Не надо тебе беспокоиться о таких вещах, муж мой, - ответила Эрминия.
- Мои служанки со всем справятся. У многих из них есть дети, и сами они не
раз уже помогали чужим детям появляться на свет.
   - Но ты будешь рожать впервые, и  я  беспокоюсь  за  тебя,  дорогая,  -
ответил Раскард, который слишком хорошо знал, что значит терять близких. -
Об отказе и слышать не хочу. Еще до того,  как  убудет  эта  луна,  Маркос
пошлет гонца к озеру Безмолвия за жрицей Аварры, которая  будет  за  тобой
ухаживать.
   - Хорошо, Раскард,  если  это  тебя  успокоит,  но  зачем  идти  именно
Маркосу? Неужели нельзя послать кого-нибудь помоложе?
   Раскард усмехнулся и решил ее поддразнить:
   - С чего это такая забота  о  Маркосе,  дорогая?  Неужели  я  настолько
несчастлив, что даже в собственном доме у меня появился соперник?
   Эрминия понимала - он шутит, но осталась серьезной.
   - Маркос слишком стар, чтобы  защитить  себя,  если  в  горах  на  него
нападут бандиты или... - тут она запнулась на полуслове, но Раскард и  без
слов понял недосказанное. "Или наши враги из дома Сторнов".
   - Тогда мы действительно не можем подвергать опасности твоего кавалера,
- согласился герцог как бы смягчаясь. -  Я  пошлю  с  ним  кого-нибудь  из
молодых, чтобы охраняли его по дороге. - Он опять посмотрел в  окно.  -  А
теперь ты не видишь, какой герб у этих всадников, дорогая?
   Эрминия опять глянула вниз и нахмурилась.
   - Сейчас я вижу, что он не черно-белый, а голубой с серебром, это цвета
Хастуров. О боги, чего ради занесло лорда Хастура в Хамерфел?
   - Не знаю, любовь моя, но примем мы их как подобает, - произнес герцог.
   - Будь что будет, - согласилась Эрминия и поспешила к кладовым, созывая
служанок, чтобы те приготовили все к  приему  гостей.  Хлопотала  она  как
могла, ибо за все годы, прожитые ею в горах, она  ни  разу  не  видела  ни
одного из лордов Хастуров.
   Эрминия слышала, что Хастуры пытались воссоединить Сотню Царств. Ходило
также множество легенд, согласно которым Хастуры вели свой род прямиком от
богов. Поэтому она очень удивилась, когда в действительности  лорд  Хастур
оказался высоким худым человеком с огненно-рыжими волосами и  серыми,  как
сталь, глазами, - и в том и в другом очень похожим на нее саму.  Манеры  у
него были мягкие и невластные. Эрминии даже показалось, что  Раскард  куда
больше походит на потомка богов.
   - Раскард Хамерфел почитает за честь приветствовать тебя в своем  доме,
- произнес  формальное  приветствие  герцог,  когда  они  расселись  возле
жаркого камина в той же комнате, где проходил завтрак. - Это  моя  жена  -
Эрминия. Могу ли я узнать имя гостя, оказавшего мне честь своим визитом?
   - Я - Валентин Хастур из Элхалина, - ответил тот. - А это моя жена... -
Он указал на женщину рядом с собой, одетую в алое платье и прятавшую  лицо
под длинной вуалью. - ...Мерельда, Хранительница Башни Арилинн.
   Эрминия зарделась и обратилась к женщине:
   - Но мне кажется, я вас знаю.
   -  Да,  -  ответила  Мерельда,  откидывая  вуаль  и  открывая  строгое,
бесстрастное  лицо.  Голос  у  нее  был  характерно  низкий,   и   Эрминия
догадалась, что перед ней - эммаска [бесполое существо]. - Я видела тебя в
своем  звездном  камне.  Именно  поэтому  мы  и  прибыли  сюда   -   чтобы
познакомиться  и,  возможно,  забрать  тебя  в  Башню,   где   ты   будешь
совершенствовать свой ларан.
   -  О,  это  то,  чего  мне  бы  больше  всего  хотелось,  -  с  детской
непосредственностью воскликнула Эрминия. - Я ведь  знаю  только  то,  чему
научила меня приемная мать, которая была здесь  герцогиней  до  меня...  -
Внезапно взор ее потух. - Но вы ведь видите: я не могу оставить мужа...  и
ребенка, который скоро родится.
   Ее огорчение было столь очевидным, что лорд  Валентин,  глядя  на  нее,
по-доброму улыбнулся.
   - Разумеется, твоя первая обязанность - твои дети, - ответила Мерельда.
- Нам очень  нужны  подготовленные  лерони  в  Башне,  поскольку  мастеров
обращения с лараном никогда не хватает для  наших  нужд.  Возможно,  после
того, как ваши дети родятся, ты сможешь приехать к нам на год-другой...
   Но тут ее прервал герцог, и в голосе его звучала злоба:
   - Моя жена  -  не  бездомная  сирота,  чтобы  вы  предлагали  ей  стать
ученицей! Я и сам могу прекрасно о ней позаботиться без  помощи  кого-либо
из Хастуров. И ни в чьих услугах, кроме моих, она не нуждается.
   - О, разумеется, - дипломатично вмешался Валентин. - Мы вовсе не просим
вас отпускать ее от себя просто так, без компенсации;  искусство,  которым
она овладеет, обогатит вашу семью и весь ваш клан.
   Раскард видел, что  Эрминия  не  на  шутку  расстроена.  Неужели  такое
возможно, чтобы она оставила его ради какого-то "искусства", в чем бы  оно
ни состояло? Нервно и резко он произнес:
   - Моя жена и мать моего ребенка никуда не уйдет из-под  этой  крыши;  и
кончим на этом. Могу я еще чем-нибудь быть для вас полезен, господа?
   Валентин и Мерельда, прекрасно понимавшие, что не  стоит  провоцировать
хозяина, решили оставить вопрос открытым.
   - Не можете ли вы удовлетворить мое любопытство, - поинтересовался лорд
Хастур, - и объяснить, в чем причина междоусобицы между вами и Сторнами? Я
слышал, что она вовсю бушевала еще во времена моего прапрадеда...
   - И в мое время тоже, - добавил Раскард. - Но я никогда не знал, откуда
она пошла и в чем ее причина.
   - Проезжая в этих горах, я видел на марше людей Сторна, очевидно идущих
в какой-то поход. Вы не могли бы просветить меня, герцог?
   - Я слышал несколько легенд, - ответил Раскард, - но не могу  ручаться,
что хоть одна из них - правда.
   Валентин Хастур рассмеялся.
   - Чудесно! - произнес он. - Расскажите мне ту,  которой  больше  верите
сами.
   - Вот что я слышал  от  моего  отца,  -  начал  Раскард,  непроизвольно
поглаживая голову Ювел. - Во времена его прадеда, когда на троне  Хастуров
в Хали сидел Регис IV, мой предок Конн заключил брачный договор о женитьбе
на девушке из семьи Элтонов. Ему пообещали, что пришлют невесту к  нему  в
дом вместе с приданым. Шли недели, но больше вестей не приходило. В  конце
концов девушка прибыла - через сорок  дней  она  появилась  с  письмом  от
Сторна, в котором сообщалось, что он захватил невесту и  ее  приданое,  но
поскольку девушка ему не пришлась по вкусу, то он возвращает ее в Хамерфел
и разрешает моему предку жениться  на  ней,  если  тому  так  хочется,  но
приданое он оставляет себе за посредничество в свадьбе. И  еще:  поскольку
леди беременна сыном Сторна, он будет благодарен, если малыша пришлют  ему
до наречения именем и с соответствующими почестями.
   - Неудивительно, что после этого началась кровная вражда, - сказал лорд
Валентин, и Раскард кивнул.
   - Даже для тех времен это было одно  из  величайших  по  непристойности
оскорблений,  -  продолжил  Раскард,  -  но  когда  ребенок  родился,   то
оказалось, что он - вылитая копия  старшего  сына  Сторна,  и  мой  пращур
отослал его обратно вместе со счетом за услуги кормилицы  и  за  мула,  на
котором их отправили. В ту весну Сторн впервые послал вооруженный отряд на
Хамерфел, и с тех пор идет вражда. Когда мне  было  пятнадцать  и  ко  мне
только-только стали обращаться как к  мужчине,  люди  Сторна  убили  моего
отца, двух старших братьев и младшего брата,  которому  тогда  исполнилось
всего девять лет. Сторны обрекли меня на одиночество, если не считать жены
и ребенка, которого она носит под сердцем. Поэтому, если понадобится, я не
колеблясь отдам за них жизнь.
   - Никто не осудит вас за это, - мрачно произнес Валентин Хастур, -  тем
более - я. И все же мне хотелось бы еще до того, как я отойду в мир  иной,
увидеть конец этой усобицы.
   - И мне, - сказал Раскард. - Несмотря ни на что,  я  бы  заставил  себя
изменить негативное отношение к Сторнам, если бы они  не  напали  на  моих
людей и не убили моего сына. Я простил бы им смерть остальных моих родных.
Но теперь - нет. Я слишком любил сына.
   - Возможно, вашим детям удастся положить конец этой вражде, -  произнес
лорд Хастур.
   - Возможно. Но произойдет это не скоро,  мой  сын  еще  не  родился,  -
ответил герцог Раскард.
   - Дети, которых вынашивает Эрминия...
   И тут она сама вступила в разговор, перебив Хастура:
   - Дети?
   - Ну да, - отозвалась Мерельда. - Я была уверена, что  ты  знаешь  -  у
тебя двойня.
   - Н-нет, я не знала, - ошеломленно произнесла  Эрминия.  -  Но  как  вы
можете это знать?
   - Разве тебе ни  разу  не  доводилось  прощупывать  психику  беременной
женщины?
   - Нет, никогда. Мне даже не говорили, что такое возможно. Несколько раз
мне казалось, что мое сознание соприкасается с сознанием ребенка, но я  не
могла быть в этом уверена...
   Раскард задумчиво хмурился.
   - Значит -  близнецы?  -  озабоченно  переспросил  он.  -  Тогда,  ради
всеобщего благополучия, я надеюсь, что хоть один из них окажется дочерью.
   Валентин, приподняв бровь, глянул на жену.
   - Что скажешь, Мерельда?
   Она покачала головой.
   - Мне очень жаль, - ответила она, - но у  вас  будет  двое  сыновей.  Я
думала... я даже была уверена, что это  известие  должно  вас  обрадовать.
Очень плохо, когда на единственном ребенке лежит груз последнего  в  своем
роду и ответственность за продолжение рода.
   Но у Эрминии глаза сияли.
   - Я подарю своему господину не одного, а целых двух  сыновей  сразу!  -
воскликнула она. - Ты слышишь, мой господин? - Но тут она заметила  кислую
мину Раскарда. - Неужели ты не рад этому?
   Герцог заставил себя изобразить подобие улыбки.
   - Конечно, я рад, моя драгоценная. Но рождение близнецов всегда  влечет
за собой неразбериху, кто из них первый, и кому предстоит принять на  себя
власть. И  очень  часто  получается  так,  что  они  становятся  заклятыми
врагами. Мои сыновья должны держаться вместе, чтобы выстоять против  наших
врагов из клана Сторнов.
   Видя, как сразу погрустнела жена, он добавил:
   - Но это не должно отравлять тебе радость материнства. Я  уверен  -  мы
все уладим.
   Тогда вмешался лорд Валентин:
   - Очень бы хотелось, чтобы вы все-таки разрешили жене  приехать  к  нам
хотя бы на какое-то время. В Арлинне собраны прекрасные акушерки,  поэтому
если позаботиться о ее безопасной перевозке, то там, смею вас заверить, за
близнецами будет самый лучший уход и содержание.
   - Простите, но я не хочу даже обсуждать этот вопрос, - заявил  Раскард.
- Мои сыновья должны появиться на свет под родной крышей.
   - Тогда  разговор  окончен,  -  сказал  лорд  Валентин  вставая,  чтобы
раскланяться.
   Герцог Раскард  предложил  им  задержаться,  чтобы  устроить  прием  и,
возможно, пир в их честь, но гости вежливо отказались и покинули  замок  с
многочисленными уверениями в обоюдном уважении.
   Пока они ехали по дороге из Хамерфела,  Эрминия  печально  смотрела  им
вслед. От Раскарда это не укрылось.
   - Ты ведь не хочешь оставить меня одного и рожать наших  сыновей  среди
чужих людей! - воскликнул он.
   - Нет, конечно, нет, - ответила она, - но...
   - Да, я знал, что обязательно появится какое-нибудь "но".  Что  это  за
сила, которая способна оторвать тебя от меня,  дорогая?  Разве  ты  можешь
пожаловаться, что я плохо с тобой обходился?
   - Нет, ты самый добрый и самый лучший муж, который только может быть, -
ответила Эрминия. - Тем не менее я чувствую, что должна  пройти  обучение,
как и положено лерони.  Меня  волнует,  что  я  обладаю  способностями,  о
которых не знаю и даже не догадываюсь.
   - Но ты понимаешь в этих делах  куда  больше,  чем  я  и  любой  другой
человек в Хамерфеле, - сказал Раскард. - Неужели тебе этого мало?
   - Нет, я не жалуюсь, -  произнесла  Эрминия,  -  но  можно  узнать  еще
столько нового, мне поведал об этом звездный камень, и теперь  я  чувствую
себя совершенной незнайкой по сравнению с тем, кем  могла  бы  быть.  Или,
например, по сравнению с лерони Мерельдой, которая такая ученая и умная...
   - Мне не нужна ученая жена. Ты меня устраиваешь такой, какая ты есть! -
Раскард заключил ее в объятия. Она  больше  не  произнесла  ни  слова.  На
настоящий момент, имея любящего мужа и ожидая рождения сыновей,  она  была
вполне счастлива.



        4

   Фиолетовая луна сошла на нет и начала новый цикл. Через три  дня  после
новолуния Эрминия Хамерфел, в полном соответствии с предсказанием  лерони,
родила двух сыновей-близнецов, похожих друг на друга как две  капли  воды.
Два маленьких, красных малыша кричали изо всех сил, а головки их покрывали
густые черные волосы.
   - Вот те на: темноволосые, - нахмурилась Эрминия. - А  я-то  надеялась,
что хоть один из сыновей будет обладать лараном, как это водится  в  нашем
роду.
   - Что касается ларана, моя  драгоценная,  то  и  мы,  и  они  прекрасно
обойдемся без него, - ответил Раскард. -  Мой  род  никогда  не  отличался
особо сильным лараном.
   - Или один, или оба в дальнейшем могут порыжеть,  -  сказала  повитуха,
склонившись над роженицей. - Когда  дети  рождаются  с  таким  количеством
черных волос, то очень часто эти волосы выпадают, а вместо  них  вырастают
или такие же, или рыжие.
   - Это правда? - спросила Эрминия и замолчала, углубившись в свои мысли.
- Да, ближайшая подруга моей матери говорила, что,  когда  я  родилась,  у
меня тоже  были  черные  волосы,  но  они  выпали,  а  потом  выросли  уже
ярко-рыжие.
   - Тогда - все может  быть,  -  произнес  Раскард  и  наклонился,  чтобы
поцеловать жену. - Огромное тебе спасибо за этот  подарок,  моя  дражайшая
леди. Как мы их назовем?
   - А вот это решать тебе, муж мой, - ответила Эрминия. - Не  назвать  ли
тебе одного из них именем сына, погибшего от рук Сторна?
   - Алариком? Нет, я не хочу, чтобы над  моим  сыном  постоянной  угрозой
висел рок покойного, - произнес Раскард. - Лучше  я  покопаюсь  в  архивах
Хамерфела, посмотрю, как звали в нашем роду тех, кто жил долго и отличался
здоровьем.
   И вот, тем же вечером, он пришел  к  ней  в  комнату.  Эрминия  лежала,
обнимая малышей, а  у  подножия  кровати  развалилась  Ювел,  ставшая  уже
огромной псиной.
   - Зачем ты повязала на запястье одного красную ленточку  и  не  сделала
того же его брату? - спросил Раскард.
   - Это сделала я, - сказала повитуха. - Он старше своего брата почти  на
двадцать минут, он родился в тот момент, когда часы пробили полдень, а его
ленивый братец не появлялся еще несколько минут.
   - Хорошая мысль, - одобрил Раскард, - но повязка  может  свалиться  или
потеряться. Позови Маркоса, - добавил он, и, когда старый  слуга  вошел  в
комнату, поклонившись герцогу и его жене, герцог повелел: -  Возьми  моего
старшего сына: маленького герцога и наследника, - того, что с повязкой  на
руке. Позаботься о том, чтобы у него была отметка, по которой его  никогда
не спутали бы с братом.
   Маркос наклонился и взял малыша. Эрминия вся прямо-таки затрепетала  от
испуга:
   - Что ты собираешься с ним сделать?
   - Я не сделаю ему больно,  госпожа,  разве  что  на  какую-то  секунду.
Просто поставлю ему клеймо с  гербом  Хамерфела  и  принесу  обратно.  Это
займет лишь минуту, - сказал старик, подняв ребенка, и, невзирая на мольбы
матери, вышел с ним из комнаты.
   Очень скоро  он  действительно  принес  младенца  назад,  распеленал  и
показал красную отметину на маленьком плечике - знак герцогов Хамерфелов.
   - Его имя будет Аластер, - объявил Раскард, - так звали моего  отца;  а
имя второго" - Конн, в честь моего пращура, во времена  которого  началась
вражда со Сторнами. Ты не возражаешь, дорогая?
   Мирно спавший до этого ребенок проснулся и закричал,  сердито  наморщив
личико.
   - Ты сделал ему больно, - накинулась на слугу Эрминия.
   Маркос рассмеялся.
   - Несильно и очень ненадолго. К тому же это слишком малая цена за право
наследовать Хамерфел.
   - Тогда черт бы побрал и  Хамерфел,  и  право  наследования,  -  гневно
бросила Эрминия, обнимая кричащего Аластера  и  подставляя  ему  грудь.  -
Сюда, сюда, моя крошка. Теперь ты с мамочкой, и больше  никто  не  посмеет
тебя тронуть.
   В этот момент Конн, лежавший в люльке в другом конце комнаты, проснулся
и заплакал, словно откликаясь  сердитым  эхом  на  крики  братца.  Раскард
подошел взять на руки младшенького, судорожно трепыхавшегося  в  пеленках.
Раскард с удивлением заметил, что Конн  вовсю  глядит  на  свое  ничем  не
отмеченное левое плечо. Причем, как только  Конн  начал  кричать,  Аластер
успокоился и заснул у Эрминии на руках.
   В последующие дни Эрминия неоднократно замечала подобное: когда Аластер
начинал кричать, Конн просыпался и тоже  хныкал,  но  когда  однажды  Конн
больно укололся о заколку ее броши, Аластер  продолжал  мирно  спать.  Она
вспомнила, что говорили в ее роду о близнецах, родившихся  в  семьях,  где
ларан передается по наследству: один  из  них  всегда  имеет  чуть  больше
психической энергии, чем другой. Очевидно,  из  двух  близнецов  Конн  был
более сильным телепатом, и поэтому, чтобы его  успокоить,  ей  требовалось
больше времени. Раз он чувствовал не только свою боль, но  и  боль  брата,
ему требовалось больше любви и заботы. В первые  месяцы  жизни  Конн  стал
любимцем матери, а Аластер - отца, поскольку  был  наследником,  вел  себя
спокойнее и больше улыбался папочке.
   Оба близнеца росли быстро, были  красивыми  и  здоровыми,  а  когда  им
исполнилось по полгода, то уже начали делать пе