келу,
лорду Алдарану, и его супруге, _ваи домне_ [титул и уважительное обращение
к особе женского пола] Деонаре? Если кто-то отвечал мне "нет" или  "да"  с
сомнением или отрицанием в своих мыслях, я спрашивала, снова под заклятьем
правды: предана ли ты своему мужу, отцу или своему  господину?  Только  от
нее я не получила правдивого ответа - лишь  знание  о  том,  что  она  все
скрывает. Я сказала лорду Алдарану, что если и есть предательница, то  это
Мейра.
   Микел отпустил женщину и повернул уличенную служанку к себе - не грубо,
но повелительно.
   - Это правда, что ты долго находишься в услужении в моем доме, Мейра, -
сказал он. - Деонара относится к тебе  как  к  приемной  сестре.  Кому  ты
желаешь зла: мне или моей леди?
   - Моя леди была добра ко мне, -  дрожащим  голосом  ответила  та.  -  Я
рассердилась потому, что другая заняла ее место на ложе моего лорда.
   - Нет, лорд Алдаран, она опять говорит неправду, -  бесстрастным  тоном
произнесла _лерони_, стоявшая за ее спиной - Она  не  питает  любви  ни  к
тебе, ни к твоей леди.
   - Ложь! - Голос Мейры поднялся почти до крика. - Ложь! Я не  желаю  вам
никакого зла, вы сами навлекли его на себя, лорд, взяв в постель эту шлюху
из Рокравена. Это она наложила заклятье на  вашу  мужественность,  злобная
гадюка!
   - Молчать! - Казалось, лорд Алдаран собирается ударить женщину, но  его
слова  оказалось   достаточно:   воцарилась   мертвая   тишина.   Алисиана
затрепетала. Лишь  однажды  раньше  она  слышала,  как  Микел  пользовался
"командным  тоном".  Немногие  могли  обрести  достаточный  контроль   над
_лараном_, чтобы использовать его; это был не врожденный  дар.  Такой  тон
требовал как таланта,  так  и  долгой  тренировки,  и  когда  Микел,  лорд
Алдаран,  командовал  "Молчать!",  никто  в  пределах  слышимости  не  мог
произнести ни слова.
   Тишина в комнате была такой, что Алисиана могла слышать малейшие звуки:
шорох насекомого,  копошившегося  за  обшивкой  стен,  испуганное  дыхание
женщин, отзвуки грома. "Кажется, гром не смолкал все лето, - подумала она.
- Такого года еще не было... Какая чушь лезет мне в голову теперь, когда я
стою перед женщиной, которая могла принести смерть мне  и  моему  ребенку,
если бы присутствовала при родах!"
   Микел взглянул на нее - дрожащую, цепляющуюся за спинку стула.
   - Помоги леди Алисиане, - обратился он к _лерони_. -  Пусть  она  сядет
или ляжет в постель, если ей так будет лучше.
   Алисиана почувствовала, как сильные руки Маргали опускают ее  на  стул.
Ее передернуло от гнева за слабость, которую она не могла контролировать.
   "Этот ребенок истощает мои силы куда больше, чем Донел.  Почему  я  так
ослабела?  Неужели  из-за  злой  воли  этой  женщины,  из-за   ее   черных
заклинаний..."
   Маргали положила ладонь на лоб Алисиане, и та почувствовала, как в  нее
вливается живительная прохлада. Она попыталась успокоиться, дышать ровнее,
чтобы  ослабить  мелкие,  судорожные  движения  ребенка  в  своем   чреве.
"Бедняжка! Она тоже боится, и неудивительно..."
   - Ты! - приказал голос лорда Алдарана. - Мейра, скажи  мне,  почему  ты
желаешь мне зла или намереваешься как-то  повредить  леди  Алисиане  и  ее
ребенку?
   - Сказать _тебе_?
   - Ты знаешь, что тебе придется это сделать,  -  произнес  Микел.  -  Ты
расскажешь все, неважно, сделаешь ли ты это по доброй  воле,  или  же  мне
придется вытягивать из тебя признание раскаленными  клещами!  Я  не  люблю
пытать женщин, Мейра, но я не потерплю ядовитого скорпиона в  своем  доме.
Избавь нас от бесполезного сопротивления.
   Но Мейра молчала, продолжая смотреть ему в  лицо.  Микел  едва  заметно
пожал плечами хорошо известным Алисиане жестом, и по  его  лицу  пробежала
тень.
   - Да падет твой грех на твою голову, Мейра. Маргали,  принеси  звездный
камень... нет, лучше пошли за киризани [наркотик].
   Алисиана вздрогнула, хотя Микел, по сути  дела,  выказывал  милосердие.
_Киризани_ был одним из полудюжины наркотиков, получаемых из  растительных
смол  цветов  киресета,  он  представлял  собой  фракцию  осадка,  которая
ослабляла барьеры против телепатического контакта,  обнажая  разум  жертвы
перед допрашивающим. Это лучше, чем пытка, и  все  же...  Она  ужаснулась,
глядя на непреклонную решимость, отражавшуюся на лице Алдарана, на дерзкую
улыбку Мейры. Все  стояли  в  молчании,  пока  не  принесли  _киризани_  -
дымчатого цвета жидкость в небольшой склянке прозрачного хрусталя.
   Открыв склянку, Микел тихо спросил:
   - Ты примешь его добровольно, Мейра, или мне приказать женщинам держать
тебя и влить снадобье тебе в глотку, словно непокорной лошади?
   Лицо Мейры вспыхнуло, она плюнула в лорда.
   - Ты  думаешь,  что  сможешь  заставить  меня  говорить  колдовством  и
наркотиками, лорд Микел? Ха! Я плюю на тебя! Тебе  не  нужно  моего  злого
умысла:  зло  уже  расползлось  по   твоему   дому   и   в   чреве   твоей
шлюхи-любовницы! Настанет день, когда ты пожалеешь  о  том,  что  не  умер
бездетным! Ты больше никого не возьмешь в  свою  постель!  Ты  уже  сделал
достаточно, когда сучка из Рокравена понесла от  тебя  дочь-колдунью!  Моя
работа закончена, _ваи дом_!  [титул  и  уважительное  обращение  к  особе
мужского пола]
   Уважительное обращение в ее устах прозвучало грубой насмешкой.
   - Мне больше ничего не нужно! С этого дня ты не станешь отцом ни  сыну,
ни дочери, и твои чресла будут пусты, словно иссохшее  дерево!  Ты  будешь
плакать и молиться...
   - Усмирите эту злобную ведьму! - приказал Микел. Маргали,  стоявшая  за
спиной Алисианы, подняла матрикс, но женщина  снова  плюнула,  истерически
расхохоталась, ахнула и осела на пол. Маргали подошла  к  ней  и  положила
руку ей на грудь.
   - Лорд Алдаран, она умерла! Должно быть, она была заговорена так, чтобы
умереть на допросе.
   Мужчина обескураженно смотрел на безжизненное тело  служанки.  Вопросы,
оставшиеся без ответов, замерли у него на губах.
   - Теперь мы никогда не узнаем, что она  сотворила  и  кто  был  врагом,
пославшим ее к нам. Я готов поклясться, что Деонара  ничего  не  знает  об
этом.
   Но в его словах содержался невысказанный вопрос. Маргали положила  руку
на синий самоцвет и тихо произнесла:
   - Клянусь своей жизнью, мой лорд: леди Деонара не  желала  зла  ребенку
леди Алисианы. Она  часто  говорила  мне,  что  рада  за  вас,  а  я  могу
распознать правду.
   Микел кивнул, но Алисиана видела, что морщины на его лбу  и  в  уголках
глаз не разгладились. Если Деонара, ревнуя к  избраннице  лорда  Алдарана,
желала причинить вред Алисиане,  то  это,  по  крайней  мере,  можно  было
понять. Но кто, спрашивала  она  себя,  мог  желать  зла  такому  хорошему
человеку, как Микел? Кто мог ненавидеть настолько сильно, что заслал в дом
шпионку, способную погубить ребенка барраганьи,  а  возможно,  и  наложить
усиленное _лараном_ заклятье на его семя?
   - Уберите ее  отсюда,  -  наконец  сказал  Алдаран  не  совсем  твердым
голосом. - Повесьте ее тело на стене замка, на поживу стервятникам. Она не
заслужила честного погребения.
   Он бесстрастно ждал,  пока  стражники  выносили  тело  Мейры.  Алисиана
услышала рокот грома; сначала вдалеке, затем все ближе и ближе. Но Алдаран
уже шел к ней. Его голос смягчился, в нем слышалась нежность:
   - Ничего не бойся, мое сокровище; ее больше нет, и зло  ушло  вместе  с
ней. Мы еще посмеемся над ее проклятиями.
   Микел опустился в кресло и взял ее  за  руку,  но  через  прикосновение
Алисиана ощущала, что он расстроен и даже испуган.  У  нее  же  вообще  не
осталось сил. Проклятья Мейры звенели в ее ушах,  словно  эхо  в  каньонах
Рокравена, когда еще ребенком она кричала там  ради  забавы,  слушая,  как
голос возвращается к ней, многократно отразившись от каменных стен.
   "Ты не станешь отцом ни сыну, ни дочери... Твои  чресла  будут  подобны
иссохшему дереву...  Настанет  день,  когда  ты  пожалеешь,  что  не  умер
бездетным..." Слова вновь и вновь звучали в  мозгу,  оглушая  и  подавляя;
Алисиана откинулась в кресле, едва осознавая, что происходит вокруг.
   - Алисиана, Алисиана...  -  Женщина  почувствовала,  как  сильные  руки
обнимают ее, поднимают, несут в  постель.  Микел  положил  ей  под  голову
подушку и сел рядом, нежно гладя ее лицо.  -  Не  следует  бояться  теней,
Алисиана.
   Вздрогнув, женщина сказала первое, что пришло в голову:
   - Она прокляла тебя, мой лорд.
   - Но я почему-то не чувствую, что мне угрожает опасность,  -  улыбаясь,
отозвался лорд.
   - Однако, пока я была в тягости, ты никого не брал в свою постель,  как
было заведено раньше.
   Слабая тень омрачила лицо Микела. В этот момент их души так сблизились,
что  Алисиана  пожалела  о  своих  словах.  Ей  не  следовало  будить  его
собственный страх.
   - Ну что ж, Алисиана, я уже не молод и могу несколько лун  прожить  без
женщины. Думаю, Деонара не  жалеет  о  свободе:  мои  объятия  никогда  не
означали для нее ничего, кроме мертворожденных детей. Теперь все  женщины,
кроме тебя, кажутся мне не такими соблазнительными, как в  молодости.  Мне
нетрудно воздержаться от того, что не доставило бы тебе  удовольствия,  но
когда родится наш ребенок и ты снова поправишься, то убедишься, оказали ли
слова этой злобной фурии какое-то воздействие на мою мужскую силу. Ты  еще
можешь подарить мне сына, Алисиана; а если и нет, то, по крайней мере,  мы
проведем вместе много радостных дней.
   - Да будет Властелин Света благосклонен к нам, - прошептала она.
   Он наклонился и нежно  поцеловал  ее,  но  эта  ласка  снова  заставила
разделить его страх.
   Микел выпрямился, потрясенный собственными ощущениями.
   - Сюда! - крикнул Алдаран. - Будьте у ложа моей леди и прислуживайте ей
во всем.
   Алисиана удержала его руку.
   - Микел, я боюсь, - прошептала она  и  уловила  его  мысль:  "Воистину,
недоброе предзнаменование, что ей суждено рожать после  злобного  карканья
этой ведьмы..." Одновременно ощутила суровую  дисциплину,  помогавшую  ему
сдерживать и контролировать даже свои мысли, подавляя малейшие  проявления
слабости.
   - Ты должна думать только о нашем ребенке, Алисиана, и вливать  в  него
свою силу, - с мягкой настойчивостью сказал он. - Думай только о ребенке и
о моей любви.


   Солнце клонилось к вечеру. За  замком  Алдаран  угрожающе  громоздились
грозовые облака, но там,  где  парил  Донел,  небо  оставалось  голубым  и
безоблачным. Его гибкое тело вытянулось вдоль деревянного каркаса, сбитого
из легких планок, между широкими крыльями из кожи, натянутыми  на  хрупкую
основу. Увлекаемый воздушными течениями, он парил в воздухе, уравновешивая
движениями рук сильные порывы ветра. Подъемная сила создавалась воздушными
потоками и маленьким матриксом,  вделанным  в  крестовину  каркаса.  Донел
сделал  планер  своими  руками,  лишь  с  небольшой  помощью   мастеровых.
Некоторые из ребят имели такие игрушки, поскольку  их  обучение  искусству
владения  звездными  камнями  требовало  развития  навыков  левитации.  Но
большинство подростков сейчас  находилось  на  занятиях;  Донел  незаметно
пробрался на крепостную стену и улетел, хотя знал, что в наказание ему  на
несколько недель могут запретить пользоваться планером.  Повсюду  в  замке
ощущались напряженность и страх.
   Предательница умерла, сраженная смертельным заклятьем. Но перед смертью
она прокляла лорда Алдарана...
   Слухи разнеслись по замку со  скоростью  степного  пожара,  разжигаемые
несколькими женщинами, присутствовавшими в  покоях  Алисианы.  Они  видели
слишком много,  чтобы  хранить  молчание,  но  слишком  мало,  чтобы  дать
правдивый отчет о произошедшем.
   Служанка  прокляла  маленькую  барраганью,  и  Алисиана  из   Рокравена
изнемогала в родовых муках. Она прокляла лорда Алдарана, он и в самом деле
ни с кем не делил ложе - он, менявший женщин с каждой переменой  лун.  Еще
одно зловещее предположение заставило Допела вздрогнуть. Не была  ли  леди
из Рокравена той, кто наложил  заклятье  на  мужскую  силу  Микела,  чтобы
навеки сохранить место в его постели и сердце?
   Один из стражников, грубый вояка, со смехом сказал:
   - Если бы леди Алисиана обратила взгляд  своих  хорошеньких  глазок  на
меня, то я бы с радостью рискнул здоровьем.
   - Замолчи, Радан, - осадил его пожилой оружейник. - Такие разговоры  не
к лицу молодым парням. Займись-ка лучше делами.  Нечего  торчать  здесь  и
сплетничать.
   Когда солдат ушел, оружейник ласково обратился к Донелу:
   - Такие разговоры не подобают мужчинам, но  он  всего  лишь  шутил;  он
расстроен, потому  что  у  него  нет  женщины.  Не  считай  это  признаком
неуважения к твоей матери.  Воистину,  в  Алдаран  придет  праздник,  если
Алисиана из Рокравена подарит нашему лорду  наследника.  Тебе  не  следует
сердиться на бездумные речи; если  прислушиваться  к  лаю  каждой  собаки,
мудрым не станешь. Возвращайся к своим занятиям, Донел, не трать время  на
слухи и суждения невежественных простолюдинов.
   Донел взял планер и  сейчас  парил  в  воздушных  потоках  над  замком.
Тревожные мысли остались позади,  память  временно  отключилась.  Мальчика
захватило очарование полета, он то закладывал широкую дугу  к  северу,  то
поворачивал на запад, где над горными  пиками  висело  огромное  пурпурное
солнце.
   "Похоже на ястреба в свободном полете..." Крыло из кожи и дерева слегка
наклонилось, повинуясь движению  кисти.  Он  сосредоточился  на  воздушном
потоке, позволяя ветру нести планер. Его разум слился с самоцветом.  Донел
видел небо не как голубую пустоту, но как огромную сеть полей  и  течений,
сотканную  для  полета.  Он  скользил  вниз,  пока  не  начинало  казаться
неизбежным столкновение с темной громадой  утеса,  а  потом,  в  последнюю
секунду, позволял восходящему потоку уносить себя в сторону, танцуя вместе
с ветром. Мальчик бездумно порхал, отдавшись чистой радости полета.
   Зеленая луна Идриель тусклым полумесяцем висела в  пламенеющих  небесах
над самым горизонтом; серебряный серп Мормаллора, казалось, был соткан  из
бледнейших теней, а сияющий знак неистового Лириэля,  самого  крупного  из
спутников, сейчас только начинал выплывать из-за горизонта.  Низкий  рокот
грома, исходивший от грозовых облаков  с  противоположной  стороны  замка,
пробудил в Донеле воспоминания и тревожные предчувствия. Возможно, в такое
время ему не сделают выговор за пропуск занятий, но если он не вернется  в
замок после захода солнца, то его  наверняка  ждет  наказание.  На  закате
поднимался сильный ветер, и около года назад один из пажей разбил планер и
сломал плечо на скалистом утесе. Ему еще повезло, что он остался в  живых.
Донел озабоченно поглядывал на  крепостные  стены,  подыскивая  восходящий
поток, который поднимет его туда, иначе придется сесть на  склон  холма  и
нести свой планер - пусть легкий, но довольно громоздкий. Ощущая  малейшие
перемены направления ветра, усиленные матриксом, он поймал поток, который,
если тщательно рассчитать, вынесет его  прямо  над  замком,  откуда  можно
спокойно спланировать на крышу.
   Поднявшись выше, Донел с содроганием увидел  обнаженное  тело  женщины,
свисавшее со стены. Ее лицо уже исклевали стервятники, с хриплыми  криками
летавшие вокруг. Мейра была по-своему добра к нему. Неужели  она  в  самом
деле прокляла его  мать?  Первая  настоящая  встреча  со  смертью  глубоко
потрясла мальчика.
   "Люди умирают. Они в самом деле умирают, и стервятники клюют их мертвые
тела. Моя мать тоже могла умереть при родах..." Он замер  от  неожиданного
ужаса и заметил, как хрупкие крылья  планера,  освобожденные  от  контроля
разума, затрепетали  и  обвисли.  Быстро  овладев  собой,  Донел  выровнял
аппарат, левитируя вместе с ним, пока снова не поймал восходящий поток. Но
теперь  он  чувствовал  слабое   напряжение   в   воздухе,   усиливающееся
потрескивание статического электричества.
   Загрохотал гром; над замком  Алдаран  вспыхнула  молния.  Донел  ощутил
запах озона и гари. Он видел игру вспышек в кучевых облаках,  сгрудившихся
в темнеющем небе за башнями. "Нужно спуститься вниз, -  испуганно  подумал
мальчик.  -  Опасно  летать  перед  грозовым  фронтом".  Его  неоднократно
предупреждали о необходимости тщательно смотреть, нет ли в облаках молний,
прежде чем отправляться в полет.
   Донела подхватило  внезапное  и  сильное  нисходящее  течение,  стрелой
пославшее маленький аппарат вниз. Не на шутку испуганный,  мальчик  крепко
ухватился за планку. Ему хватило благоразумия не сопротивляться  в  первые
же моменты. Ощущение было такое, словно его вот-вот расплющит о каменистую
поверхность, но он заставил себя  расслабиться,  направив  свой  разум  на
отчаянные поиски поперечного потока. Он сосредоточился как  раз  в  нужный
момент, сфокусировав сознание на матриксе,  и  почувствовал  мягкий  рывок
подъемной силы; встречное течение снова понесло его вверх.
   "Теперь быстро, но осторожно. Я должен подняться  на  уровень  замка  и
поймать первый же нисходящий поток. У меня нет времени".  Но  воздух  стал
плотным и тяжелым. Донел больше  не  мог  угадывать  направление  потоков.
Охваченный  цепенящим  ужасом,  он  раскинул   свое   сознание   во   всех
направлениях, но ощущал лишь сильные магнетические  заряды  приближающейся
грозы.
   "Гроза неестественная, такая же, как вчера!  Это  не  гроза,  а  что-то
иное. Мама! Что с ней?" Испуганному ребенку казалось, что он слышит  голос
Алисианы, в страхе восклицающей: "О Донел! Что будет  с  моим  мальчиком!"
Его тело непроизвольно содрогнулось, и планер вновь вышел из-под контроля,
падая вниз... Если бы аппарат был более  тяжелым,  не  с  такими  широкими
крыльями, то он бы уже разбился о скалы,  но  воздушные  течения,  хотя  и
неразличимые для Донела, удержали его  на  лету.  Через  несколько  секунд
падение замедлилось, и  планер  начало  сносить  вбок.  Теперь,  используя
_ларан_ и свое тренированное сознание, ищущее  следы  течений  в  сумятице
бури, Донел начал бороться за жизнь. Он вытеснил голос, звучавший в  ушах,
голос  матери,  плачущей  от  страха  и  душевной  боли.  Вытеснил   ужас,
рисовавший ему собственное тело, лежавшее внизу среди обломков планера,  и
заставил себя полностью сосредоточиться на _ларане_, сделав крылья планера
продолжением раскинутых рук, ощущая течения, бившие  и  трепавшие  хрупкую
конструкцию, которая временно стала неотъемлемой частью его тела.
   "Теперь немного  вперед...  достаточно...  постарайся  набрать  немного
высоты к западу..." Донел  заставил  себя  расслабиться,  когда  очередная
молния ударила из облака. "Нет контроля... он  никуда  не  направляется...
нет осознания..." Нет, думай о _лерони_, научившей тебя тому  малому,  что
знаешь: "Тренированный разум всегда может овладеть силами природы".  Донел
повторял эти слова про себя словно заклинание.
   "Не нужно бояться ветра, шторма или молнии. Тренированный  разум  может
овладеть..." Но Донелу было  всего  лишь  десять  лет.  И  приходилось  ли
Маргали когда-либо управлять планером во время подобной грозы?
   Оглушительный раскат грома на мгновение лишил его  рассудка.  Внезапный
шквал  дождя  окатил  продрогшее  тело  мальчика.  Он  боролся  с  дрожью,
угрожавшей нарушить контроль над трепещущими крыльями планера.
   "Сейчас! Держись крепче! Вниз, вниз, вместе с этим течением... направо,
к земле, вдоль склона... не время играть с другим восходящим потоком. Там,
внизу, я буду в безопасности".
   Ноги почти коснулись земли, когда новый резкий  порыв  ветра  подхватил
аппарат и снова отбросил его вверх, прочь от твердого склона.  Всхлипывая,
Донел заставил планер скользить вниз. Он перегнулся через  край  планки  и
повис, держась  за  перекладину  над  головой,  позволяя  широким  крыльям
замедлить неизбежное падение. Интуиция  предупредила  об  очередном  ударе
молнии, и потребовались все силы, чтобы отклонить удар,  направить  его  в
другое место. Из последних сил  цепляясь  за  перекладину,