ний раз видел эту спальню,  ему  было  двенадцать,  и  уровень  глаз
находился не в шести футах от пола.
   Он присел на корточки и поглядел сначала направо, потом налево, пытаясь
разобраться в мешанине пятен,  царапин  и  грубо  вырезанных  символов.  А
потом, на краю рамы, в едва разбираемых угловатых буквах единого  алфавита
он узнал работу своего первого карманного ножа: Д.Э.К.-мл.
   Только найдя инициалы, он осознал, что его трясет. Кулаки у  него  были
сжаты с такой силой, что ногти больно врезались в ладонь;  он  разжал  их.
Значит, его  обманывали.  До  последнего  момента  он  не  осознавал,  что
действительно сомневается в себе; но, почувствовав  под  пальцами  глубоко
врезанные в оконную раму штрихи, понял, что  сомневался,  и  что  сомнение
проникло поразительно глубоко. Теперь он был уверен - ему лгали.
   - Они все врали, врали! - вслух произнес он и повернулся к двери.
   - Кто врал? - негромко поинтересовался чей-то голос. - И почему?
   И Кервин, увидев в дверях подтянутого седого мужчину, понял, что "чары"
Элори рассеялись. Его увидели, услышали - и обнаружили.
   Что же теперь?



        14

   Умные, добрые глаза вошедшего без тени гнева смотрели на Кервина.
   - Посетителям не разрешается проходить в спальни, - произнес он. - Если
вам надо повидать определенного ребенка, можно получить разрешение  прийти
в игровую. - Внезапно глаза его сузились. - Ваше лицо мне  знакомо.  Давно
это было, но... вас зовут Джефф, не так ли? Керрадин?.. Кермит?..
   - Кервин.
   - Вас еще звали _Талло_, - закивал мужчина. - И что вы тут делаете?
   Ни с того ни с сего Джефф решил не выдумывать никакой легенды.
   - Два месяца назад я был здесь, и в регистратуре мне сказали, что у них
нет никаких записей о моих родителях...  будто  я  у  них  тут  вообще  не
числился... в общем, что  я  все  вру.  В  компьютере  не  оказалось  моих
отпечатков пальцев. Я уж начал думать, не схожу ли  с  ума,  -  он  махнул
рукой на вырезанные в дереве инициалы. - Нет, не схожу. Вот это я вырезал,
когда был совсем маленьким.
   - Но  зачем  это  понадобилось?  -  недоуменно  воскликнул  мужчина.  -
Неожиданно вспыхнув румянцем, он  протянул  Кервину  руку.  -  Меня  зовут
Бэррон. Я преподавал математику в  младших  классах.  Да  и  по  сей  день
преподаю, насколько это вообще бывает необходимо.
   - Я помню вас, сэр, - Джефф ответил ему крепким пожатием.  -  Как-то  я
подрался... не помню уж, с кем... и вы нас разнимали.
   - Точно-точно, задира вы были еще  тот,  -  усмехнулся  Бэррон.  -  Да,
разумеется, я вас помню. Помню даже, как отец принес вас к нам. Вам  тогда
было года четыре, если не ошибаюсь.
   "Неужели отец прожил так долго? Почему же тогда я его не помню?  Словно
неуловимый запах в комнатах Клейндори в Арилиннской башне..."
   - Вы знали моего отца? - поинтересовался Джефф, затаив дыхание.
   - Я видел его только раз, - с сожалением отозвался  Бэррон.  -  Но  чем
стоять здесь, давайте лучше спустимся  ко  мне  и  пропустим  по  рюмочке.
Наверно, и в компьютерах иногда  случаются  сбои;  хотя,  по-моему,  такое
совершенно невероятно.
   Но если тут есть люди, которые его помнят, почему в регистратуре больше
ничего не сказали? Надо было не сдаваться так быстро и настоять на своем.
   - А еще кто-нибудь остался тут, кто мог бы меня помнить?
   - Разве что  кто-нибудь  из  нянечек...  -  после  секундного  раздумья
отозвался Бэррон. - Но почти весь персонал - молодежь. Мы стараемся, чтобы
они были помоложе. Это я только, старая развалина, до сих пор тяну  лямку;
просто хороших учителей с Земли  присылают  редко,  а  Империи  нужен  тут
кто-нибудь, кто умел бы говорить без акцента. - Он передернул  плечами.  -
Давайте-ка спустимся ко  мне  в  кабинет.  И  вы  расскажете,  юноша,  чем
занимались. Насколько я помню, вас же отправили на  Землю.  Как  вы  опять
оказались на Даркоувере?
   Из-за окна  по-спартански  обставленного  маленького  кабинета  Бэррона
доносился гомон с детской площадки. Кервину не хотелось ничего пить, но он
с благодарностью принял от старого учителя математики  стакан  в  надежде,
что это хоть помешает сорваться с языка вопросам, на которые у Бэррона все
равно не найдется ответа.
   - Вы сказали, что помните, как меня принес  отец.  А  мать  мою  вы  не
помните?
   Бэррон покачал головой и чопорно поджал губы.
   - Он ничего не говорил о ней; да и вообще о том, что был женат.
   "Но он официально признал своего ребенка", - подумал Кервин.
   - Как выглядел мой отец? - поинтересовался он.
   - Это было так давно... -  нахмурился  Бэррон.  -  Мне-то  запомнилось,
потому что  выглядел  он...  жутковато.  Явно  после  какой-то  драки,  со
сломанным носом; и одет по-дарковански - но  с  регистрационной  карточкой
Гражданской Службы космопорта. Мы пытались расспрашивать вас о матери - но
вы не умели говорить.
   - В четыре-то года? - изумленно выдохнул Кервин.
   - Вы не говорили  ни  слова  месяцев  шесть;  долгое  время  мы  вообще
принимали вас за недоразвитого, - честно признался Бэррон. - Вот почему  я
вас  так  хорошо  запомнил.  Вы  не  понимали   ни   терра-стандарта,   ни
по-дарковански, ни одного из языков, что знали нянечки - и не говорили  ни
слова на каком-либо другом.
   Похоже, старый учитель разговорился; Джефф решил не прерывать его.
   - Кервин заполнил все бумаги, чтобы вас приняли  в  приют,  и  ушел,  и
больше мы его не видели, - рассказывал Бэррон. - Мы задали  ему  несколько
вопросов... Насколько я помню, вы не очень-то были похожи на своего  отца.
Скорее вы напоминали даркованского ребенка  -  только  у  вас  были  рыжие
волосы, а рыжих даркован не бывает. Мне это запомнилось еще потому, что на
той же неделе к нам поступил другой маленький рыжий.
   - Его, случайно, не Остером звали?  -  вскинулся  Кервин,  хватаясь  за
соломинку.
   - Не помню, - нахмурился Бэррон. - Он был у нас всего пару лет,  и  это
очень  странная  история.  Его  похитили...  Не  обращайте   внимания   на
стариковскую болтовню, к вам та история не имеет ни  малейшего  отношения;
хотя... почему вы спросили имя?
   - Потому что, - медленно проговорил Кервин, - по-моему, я его знаю.
   - В регистратуре  должны  были  остаться  какие-то  записи.  Давайте  я
погляжу, - предложил Бэррон.
   - Спасибо, не стоит, - произнес Джефф.
   Какая теперь разница? А как, кстати, вообще Остер  оказался  в  Приюте?
Кеннардовская странная история - вряд ли здесь могут что-то о ней знать. И
еще менее вероятно, что ребенок был  зарегистрирован  как  Остер  Райднау.
Каким-то образом  комъины  сумели  заполучить  назад  этого  малыша,  сына
комъинов-предателей,    бежавших    вместе    с     Клейндори     и     ее
хахалем-землянином... Какая разница,  как  это  было?  Остер  воспитывался
среди комъинов и унаследовал все их способности. А Кервин, воспитывавшийся
на Земле, был ими принят и предал их.
   Нет, об этом он и думать не станет. Джефф поблагодарил Бэррона, покорно
совершил экскурсию в  новое  крыло,  побеседовал  с  кем-то  из  учителей,
выразил восхищение местными успехами и в конце концов отбыл -  исполненный
беспокойства и новых вопросов.
   Клейндори  умерла.  Но  почему  Джефф   Кервин-старший   -   "жутковато
выглядевший", со сломанным носом - отдал сына в Приют Астронавта?  И  куда
он потом делся?
   Почему Джефф Кервин-младший в четыре года не умел говорить и молчал еще
целых шесть месяцев?
   _Почему он не помнит..._
   Ничего, кроме загадочных полустертых  образов:  стены,  арочные  своды,
двери, гордо вышагивающий по длинному коридору замка  мужчина  в  плаще...
женщина... пронзительный детский крик...
   Кервина затрясло, и он постарался об этом не думать. По  крайней  мере,
хоть малость из того, что хотел знать, он выяснил.
   А теперь его ждала Элори.
   Когда он вернулся в отель, она  спала,  рухнув  в  изнеможении  поперек
кровати, и под длинными ресницами ее залегли глубокие тени - но при скрипе
двери она встрепенулась.
   - Джефф, я держалась, сколько смогла, - быстро проговорила она.
   - Все в порядке, - поспешил успокоить он жену.
   - Что ты узнал?
   Кервин замялся. Стоит ли  говорить?  Не  разбудят  ли  бурлящие  в  нем
вопросы каких-нибудь неприятных воспоминаний? Что она знает о Клейндори  -
если не считать, что ее научили презирать саму память о "предательнице"?
   Элори сжала его ладонь.
   - Откажись ты разделить боль со мной, - произнесла  она,  -  тогда  мне
действительно стало бы больно.
   И Джефф, опустившись рядом с ней на кровать, рассказал  все.  Все,  что
случилось с ним с первой секунды на Даркоувере: о встрече с  Раганом  и  о
том,  как  он  узнал,  что   такое   матричный   кристалл;   о   приютской
регистраторше; о матричных  механиках,  отказавшихся  помочь  ему;  и  все
остальное - вплоть до того, что поведал ему Бэррон.
   - Пожалуй, пора признаться, - угрюмо выставив челюсть, заявил он, - что
все это безнадежно. Остались считанные  часы;  скоро  рапорт  с  аэродрома
завершит путь по инстанциям, и мне предстоит депортация. Да, может, уже...
   Словно в ответ на его слова ожил зуммер,  и  Кервин  поднял  телефонную
трубку.
   - Джефферсон  Эндрю  Кервин-младший?  -  поинтересовался  металлический
голос на другом конце провода. Это была запись.
   - Слушаю.
   - Говорит отдел регистрации и кадров.
   До нас дошли сведения, что вы находитесь в  пределах  Земного  сектора,
будучи обвиненным в гражданском правонарушении - незаконном  уклонении  от
депортации. Ваше местонахождение известно. Данным сообщением вы  ставитесь
в известность, что Городской  Совет  Тендары  на  Даркоувере  объявил  вас
персоной нон грата, и вам официально запрещается покидать  Земной  сектор,
Это  запрещение  распространяется  также  и  на  вашу  супругу,  поскольку
завершено рассмотрение вопроса о предоставлении ей имперского гражданства,
и вопрос решен положительно. Это официальный приказ. Вы  не  имеете  права
покидать места вашего нахождения более чем на час, или удаляться  от  него
более чем на милю, и  через  сорок  восемь  часов  обязаны  явиться,  куда
следует, или будет выписан ордер на ваш  арест.  Пожалуйста,  подтвердите,
что вы ознакомились с текстом сообщения, или укажите юридически корректную
причину для обжалования и подайте апелляцию по установленной форме.
   - Черт! - пробормотал Джефф.
   - Пожалуйста, - терпеливо повторил голос с пленки, -  подтвердите,  что
вы  ознакомились  с  текстом  сообщения,  или  подайте  на  апелляцию   по
установленной форме.
   - Подтверждаю, - сказал Джефф и бросил трубку.
   Значит, все кончено. Надежды на успех  апелляции  ни  малейшей;  теперь
когда комъины против него, ни одна живая душа на Даркоувере и  пальцем  не
шевельнет, чтобы помешать его депортации.
   "Теперь я никогда не узнаю правды..."
   Элори поднялась с кровати и  встала  над  ним.  Матричный  кристалл  на
тонкой цепочке она повесила на шею.
   - С твоей матрицей я могу постараться обойти блок  в  твоей  памяти,  -
предложила она. - Только, Джефф,  если  блок  настолько  мощен,  зачем  ты
хочешь это знать? Почему бы тебе  не  успокоиться?  С  комъинами  для  нас
покончено; может быть, нам придется улететь с Даркоувера...
   - Элори, всю жизнь меня мучил этот зуд, этот... самый настоящий голод -
вернуться на Даркоувер; прямо наваждение. Я совсем  даже  неплохо  жил  на
других планетах,  но  все  время  где-то  в  подсознании  чувствовал,  что
Даркоувер меня зовет. А теперь уже начинаю сомневаться:  действительно  ли
дело во мне, или мной начали манипулировать  еще  тогда,  в  то  время,  о
котором я ничего не помню.
   Потому что, если зов Даркоувера, который он ощущал в  крови  -  фикция,
кто он тогда? Пустышка,  пешка,  безвольная  марионетка  в  руках  землян?
Убрать наваждение - и что останется от того, что, по большому счету, его и
сформировало?
   - Хорошо, тогда я попробую, - нахмурившись, сказала она.  -  Только  не
сейчас; я еще не восстановила силы после "наложения чар".
   Они вышли из отеля и немного погуляли  по  Земному  сектору,  заглянули
перекусить в кафе земного типа возле  космопорта,  где  Элори  съела  свой
традиционный чудовищный обед  (что  напомнило  Кервину  о  том,  к  какому
физическому истощению приводит телепатическая работа). Чисто для  проформы
он показал ей главные достопримечательности Земного сектора; но ни ее,  ни
его это сейчас как-то не слишком волновало.
   Джефф обнаружил, что не может сейчас думать ни о чем,  кроме  Арилинна.
Что будет означать для Даркоувера срыв  договоренности  с  Пандаркованским
Синдикатом? А для комъинов?  Все  изыскательские  работы  были  завершены:
оставалось самое главное - невероятно, чудовищно сложная задача -  поднять
руды на поверхность планеты. И Кервин чувствовал, что Элори думает  о  том
же.
   - Есть же несколько матричных механиков, которые могли бы...  -  как-то
раз пробормотала она. А другой раз обронила рассеянно, словно случайно:  -
В конце концов, все матричные структуры и молекулярные  модели  собраны  и
настроены. Может, им и удастся справиться. Но,  -  после  некоторой  паузы
добавила она, - без Хранительницы...
   Джефф привлек жену к себе.
   - Жалеешь? - прошептал он.
   - Ничего  подобного.  -  Она,  не  моргнув,  выдержала  его  взгляд.  -
Только... жаль, что все сложилось именно так.
   _Он погубил их_. Он пришел в мир, который любил - и  загубил  последний
шанс этого мира остаться таким, какой он есть.
   Но когда Элори взяла матрицу в ладони,  Джефф  уже  не  ощущал  прежней
уверенности. Ему  вспомнилась  женщина  -  матричный  механик,  пытавшаяся
прочесть его память; и заплатившая за это жизнью.
   - Элори, если это опасно... Черт с ним, обойдусь как-нибудь и без  этих
четырех лет.
   - Мне это не опасно, - она сомкнула ладони над матрицей, и плавающие  в
кристалле  огоньки  замерцали  ярче.  Элори  сосредоточенно  уставилась  в
матрицу; светлые волосы ее окаймляли щеки двумя легкими волнами. Потом она
подняла глаза на Джеффа.
   Он чувствовал себя как на иголках. Прорыв через телепатический блок или
барьер - это, как он помнил по первым дням  среди  комъинов,  малоприятное
дело.
   Свет в кристалле разгорался ярче и ярче, окутывая склоненное лицо Элори
золотистым ореолом; Кервин сощурился - таким ослепительным стало  свечение
- но не в силах был оторвать взгляда от завораживающего чередования  пятен
света и тьмы. И  вдруг  каждое  пятнышко  встало  на  свое  место,  словно
фрагменты головоломки, и перед глазами у Джеффа  возникла  четкая,  словно
отпечатанная, картинка, вид комнаты...
   Двое мужчин и две женщины, все  одетые  по-дарковански,  сидели  вокруг
стола; одна из женщин, очень хрупкая, очень  светлокожая,  склонялась  над
матричным кристаллом... _Эту сцену он уже видел!_
   Он оцепенел; предчувствие чего-то чудовищного ледяной лапой сдавило ему
сердце. Что-то... Что-то... Вот поворачивается на петлях дверь...
   Он услышал собственный крик - хриплый, пронзительный и жуткий, крик  до
смерти напуганного ребенка, исторгаемый  глоткой  взрослого  мужчины  -  и
мгновение спустя мир растворился в бешено крутящейся черноте.
   Оказывается, он вскочил и стоял, раскачиваясь, стиснув ладонями  виски;
Элори, очень бледная,  глядела  на  него  снизу  вверх.  Забытый  кристалл
валялся у нее на коленях.
   - Зандру Всемогущий! - прошептала она. - Джефф, что ты там увидел? Я  и
не представляла, что бывает такое... такой шок. - Она глубоко вздохнула. -
Теперь я понимаю, почему умерла та женщина, в  Старом  городе...  -  Элори
зашатало, повело назад,  и  она  прислонилась  к  стенке.  Джефф  дернулся
поддержать ее, но она, не замечая, продолжала: - Я даже не эмпат,  но  то,
что ты когда-то видел, то, от чего онемел - что бы это ни было, но  бедная
женщина получила на полную катушку. Если у нее  было  слабое  сердце,  оно
могло просто остановиться.  Ее,  в  самом  буквальном  смысле,  до  смерти
напугало то, что ты видел больше двадцати лет назад!
   Джефф взял жену за руки.
   - Это слишком опасно, Элори.
   - Нет; я же профессионал, мне это ничем не грозит.
   Кервин понял, что ей самой не терпится узнать, в чем дело - не  меньше,
нежели ему.
   - Давай я попробую чуть-чуть по-другому, - предложила она.  -  Помнишь,
ты рассказывал о каких-то  обрывочных  воспоминаниях  доприютских  времен?
Давай попробуем добраться до них...
   Огни  стали  ярче,  Закрутились  вихри  разноцветного  тумана;   где-то
вспыхнул голубой глаз маяка, блеснуло белизной  низкое  здание  на  берегу
странного озера, в котором плескалась не вода; еле ощутимо пахнуло духами,
зазвучал низкий музыкальный голос...
   Закутанного в меховую накидку, его нес на руках сверкающими  коридорами
человек с огненно-рыжей шевелюрой - человек, одетый в зеленое  с  золотом,
высокий, статный, привыкший повелевать. "Мой отец..."
   - Цвета рода Райднау, - пробормотал из невероятной дали голос Элори.
   Картинка задрожала, расплылась,  и  вот  уже  Кервин  возился  с  двумя
младшими   мальчиками,   похожими,   как   близнецы,   только   один   был
огненно-рыжий, а другой темноволосый и  темноглазый.  А  еще  с  ними  был
высокий,  сильный  черноволосый  мужчина  в   необычной   темной   одежде,
говоривший со странным акцентом и бывший  иногда  не  прочь  с  грубоватым
добродушием повозиться с детьми. Более туманным  был  образ  светловолосой
женщины с музыкальным голосом, расплывчатым видением проплывшей сквозь эти
неотличимые ото сна воспоминания.
   Без особенного удивления Джефф почувствовал, что приближается к опасной
точке. Он начал задыхаться,  в  висках  застучала  кровь,  и  внезапно  он
действительно стал четырехлетним, он стал...


   Высокий, одетый по-земному  человек  поднялся  на  ноги,  и  игрушечный
корабль выпал у него из рук на ковер, где возились трое детей.  Двое,  что
помладше, тут же ухватились за игрушку, но третий, который теперь  называл
себя Джеффом Кервином, не отрывал взгляда от осунувшегося  лица  человека,
закрывающего  дверь.  Помещение  было  просторным,  с  высоким   сводчатым
потолком и большими окнами.
   - Тебе виднее, Клейндори,  -  произнес  мужчина,  говоривший  с  земным
акцентом, - но я по-прежнему считаю, что это неразумно.
   - Я ни разу еще не поступала против совести, - твердо заявила  стоявшая
рядом с длинным столом высокая  светловолосая  женщина.  -  Это  глупцы  и
фанатики - и ничего больше. Неужели мне теперь бежать  и  прятаться  из-за
того, что на улицах вопят всякие сумасшедшие?
   - Все это так, - произнесла рыжая, чуть смугловатая женщина, похожая на
Клейндори, но  пониже  ростом  и  не  такая  красивая.  -  Только  глупцы,
сумасшедшие и фанатики могут быть опаснее тех, кто разумен и трезв.
   Клейндори оперлась на стол; в светлом лице ее читался вызов.
   - Неужто вы и впрямь настолько боитесь, что готовы бежать и прятаться -
умолять о защите Хастуров, которые как только  меня  ни  обзывали!  Арнад?
Джефф? Кассильда?
   За спиной у Клейндори поднялся даркованин в зеленом с золотом плаще  и,
смеясь, заключил ее в объятия.
   - Если б у кого-то из нас и возникли такие мысли,  мы  постеснялись  бы
высказывать  их  перед  тобой,  Золотой  Колокольчик!  -  сказал   он.   -
Но-по-моему, нам следует быть реалистами - и ты понимаешь это не хуже, чем
я; иначе зачем вы с Кассильдой привели  детей  сюда  -  в  час,  когда  им
полагается спать?
   - Арнад прав, - проговорил человек, одетый по-земному.  -  Поверь  мне,
Клейндори, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Для тебя  это  все  равно,
что расписаться в собственном поражении. Но мы же улетим совсем  ненадолго
- год или два на другой планете, и все. И это  единственный  выход,  какой
нам остался - если, конечно, как ты говоришь, мы не хотим идти на поклон к
Хастурам. Или, того хуже, к землянам!
   - Тогда как скажете, - пожала плечами Клейндори.
   - Я обо всем договорюсь - никто и не пронюхает, - заверил  землянин.  -
Значит, я отправляюсь прямо